Лемминги

Круглый стол проведен доктором педагогических наук, профессором Ильиным А.И. Среди участников: — доктор экономических наук, профессор Титарев Е.В; — заместитель начальника следственного отдела г. N, Прохоров В.Н. — колумнист и аналитик, Кулагин Б.Э. — кандидат психологических наук, член ассоциации «Рука помощи», Кудрева Л.В. Титарев Е.В.: Статистика, представленная на этом графике, собрана в ходе социальных опросов. К сожалению, наблюдения проводились на протяжении сравнительно короткого времени, но некоторый рост всё же виден, не так ли? А показано здесь количество людей с повышенной склонностью к несчастным случаям, то есть тех, кто намеренно подвергает себя опасности. Скажем, на производстве, в быту, во время досуга. Полагаю, госпожа Кудрева хорошо понимает, какое отношение данный тип людей имеет к недавнему трагическому происшествию. Кудрева Л.В.: То есть вы опрашивали людей, склонных к парасуициду? Титарев Е.В.: Именно так. И если связь подобного, гм, диагноза с открытой суицидальностью очевидна из названия, то отнюдь не очевидны причины его возникновения, а главное — статистического роста в текущий небольшой промежуток времени. Позволю себе провести параллели с другой подборкой информации. Полагаю, никто не станет спорить с тем, что на человека влияет среда. Мы то, что мы едим, мы то, чем мы дышим... Так? Нет возражений? Давайте теперь посмотрим на нашу среду. Кулагин Б.Э.: Городская среда плохо приспособлена для жизни, особенно в нашей провинции. Титарев Е.В.: Нет, постойте, я не о градостроении. Если позволите, у меня тут второй плакат. Ильин И.И.: Это что? Титарев Е.В.: Среда. Только не материальная, а медийная, то есть культурная. Схема достаточно многомерна — позвольте, я поясню. Вот эта линия обозначает упаднические настроения в целом. Ильин И.И.: Очень интересно. Это сводка значимых культурных объектов за такие-то годы? Как вы подбирали материал? Титарев Е.В.: Как преподаватель, я много работаю с молодыми людьми самых разных слоёв. И они приносят различные материалы, делятся по моей просьбе. Это могут быть значимые объекты только для какой-то узкой социальной группы, так называемой субкультуры, однако в её рамках они приобретают огромное значение. То есть, понимаете, обладают немалым авторитетом. Кулагин Б.Э.: Значимы ли эти объекты на самом деле? То, что вы обозвали упадничеством, всегда было в культуре. Без этого не строится конфликт, без этого и реализма-то нет. А если нет реализма, то есть не жизненно — то нет продукта, всё! Нельзя пропускать жизнь через розовые очочки. Вот у вас там даже, если не ошибаюсь, конец девятнадцатого века. Титарев Е.В.: Да. Эта эпоха у меня взята за отправную, хотя, как вы правильно выразились, в какой-то степени данные настроения были всегда. Но за начальную точку я взял так называемых нигилистов. О них тоже поначалу считалось, что это такая буйная молодёжь, такая субкультура. А потом они начали производить теракты. Погибали люди. Но пока это не началось, то для официальных лиц это было в какой-то степени нормально — просто ещё одно сообщество мыслителей. Ильин И.И.: М-да. А вторая линия? Она у вас тоже исходит от общества нигилистов. Почему? Титарев Е.В.: Вторую я назвал «нигредо», хотя, возможно, было бы понятнее имя «мортидо». Но это вызывает ненужные фрейдистские коннотации и не совсем точно. Здесь также провозглашается разрушение всего и вся, но не в безнадёжном формате, а в торжествующем, полном энергии. Такое, знаете... рвение. Прохоров В.Н.: Так, что вы, короче, хотите всем этим сказать? Титарев Е.В.: У нас имеется две линии, две таких себе струи, в которые попадает модная, прогрессивная культура. Одна из них — упадничество. Она повествует о борьбе человека с обществом, с миром или высшими силами, но борьбе безнадёжной. Считается, что такие произведения обличают пороки и ставят важные вопросы. Однако человек учится на примере. Видя одни лишь вопросы без ответов и поражения без результата, он не может ни на что опереться, чтобы стать тем, кто исправит пороки. Скорее он унаследует у своего литературного или кинематографического образца... Вы видите, у меня тут книги в основном... Унаследует такой же пораженческий шаблон поведения, так? А вторая линия — это больше культурное подполье, как сейчас говорят, андерграунд. Хотя это не массовая культура, но достаточно существенный пласт. Да и то, что сегодня в подполье, завтра легко может стать популярным. Эта линия скорее повествует о борьбе неких негативных высших сил или мифических понятий с человеческим родом. Присутствует повторяющийся сюжет, наподобие знаменитого путешествия героя, однако герой выходит изменившимся в некую порочную сторону. Как и в девятнадцатом веке, активно эксплуатируется оккультная тематика. Что получается? Молодой человек предпринимает попытку бежать от принятого обществом упадничества, в своих поисках он попадает в андерграунд — и опять-таки потребляет там истории в духе нигредо. То есть у нас получается с одной стороны подавленный «маленький человек», а с другой — команда к уничтожению этой унылой особи. Саморазрушение возводится в культ — если позволите, культ смерти. Создаётся парадигма жертвы и хищника, которая не вмещает ничего собственно людского. Ложная дихотомия, понимаете? Эти две линии прессуют личность, как молот и наковальня. Или, можно сказать, это две половинки мышеловки, которые смыкаются и закрывают личность в себе. Итак, чем сильнее проработаны обе этих культурных ветви, тем меньше шансов у произвольно взятого человека увидеть позитивные стороны жизни. То есть помимо своей объективной реальности — человек живёт меж этих двух крышечек, они ему кажутся тоже вполне реальными, и деваться ему оттуда некуда. Нет утешения! Понимаете? Мы утратили культуру утешения. Прохоров В.Н.: Вы сейчас подняли такие тяжёлые, неоднозначные вопросы, в которых я даже не компетентен и не могу оценить... У нас ситуация вполне конкретная. Вы хотите сказать, что в данной конкретной ситуации действует некий конкретный культ? Титарев Е.В.: Вероятнее всего, но важно не это. Важно то, что такие культы могут вырастать на субстрате культуры, представленной на схеме, в неограниченном количестве. Кулагин Б.Э.: Ну уж... Прохоров В.Н.: Это такой намёк на несостоятельность МВД? Кудрева Л.В.: Я сейчас хочу уточнить, вы, может быть, сами не осознаёте, что идёте по стопам немецкой школы психологии и психоанализа. Вот вы пошли по Фрейду в своём выступлении, там, где вы упомянули мортидо. А в конце вы переходите к нарративной психологии, она используется в гештальт-терапии. Это не плохо, я просто уточняю, чтобы вы понимали, о чём у вас речь. С профессиональной, так сказать, точки зрения, а не просто... Гм... Метафизической. Если не вдаваться в подробности, то немецкая школа говорит: усиление мортидо — это ослабление, собственно, любви. К себе, к ближнему, к родине, к Богу, да какой угодно. Прохоров В.Н.: Мы регулярно проводим мероприятия по воспитанию патриотизма. С этой стороны нет у нас проблем. Если вы не согласны... Кудрева Л.В.: Нет-нет, я не спорю! Кулагин Б.Э.: Евгений Витальевич, вы понимаете, что вы сейчас тоже выступаете точно таким же вскрывателем пороков уровня 19-го века, который ничего не предлагает? Титарев Е.В.: Почему же? Я предлагаю задаться вопросом, откуда, от каких людей приходит эта мода в первую очередь. У меня к такой информации доступа нет. Прохоров В.Н.: А вот эту книгу покажите, пожалуйста. Вот эту, где фамилию не выговорить. Так. Эту даму-поэтессу я помню, она по политическому делу проходила. Титарев Е.В.: Ну вот видите. Нигилисты, кстати, тоже были незадолго до революции. Прохоров В.Н.: Это вы своим студентам позволяете такое читать?! Кулагин Б.Э.: А вас не смущает, что революции создаются назревшей необходимостью? Сами условия, в которые ставит людей государство, порождают революционеров как типаж и одновременно — такие вот культурные явления. Титарев Е.В.: Революционеры же не существуют отдельно от культуры. Они тоже берут с кого-то пример, с какого-то образа поведения. Как я сказал в начале, на человека влияет среда. Ильин И.И.: Что-то из Маркса. Титарев Е.В.: Обратите внимание, я не делаю пока никаких выводов. Я собрал факты. Пусть более компетентные люди занимаются этим вопросом. Что мог, сказал. Кудрева Л.В.: Извините, я хотела бы уточнить про парадигму и нарратив... Кулагин Б.Э.: Подождите. Верно подмечено, Евгений Витальевич: более компетентные. Вы ведь не культуролог, не социолог. Экономист, если не ошибаюсь? Титарев Е.В.: Экономика тоже изучает состояние общества. Кулагин Б.Э.: Под влиянием Маркса... Всё поделить, а чем не хочется делиться — запретить... Прохоров В.Н.: А что? Мы изучали и людьми выросли. Кулагин Б.Э.: Да-да-да. Прохоров В.Н.: Так, я не понял! Ильин И.И.: Хотелось бы напомнить, что мы стараемся выработать некое общее решение. Кудрева Л.В.: Извините, можно я всё-таки скажу? Ведь поведение человека действительно определяется проживаемым нарративом, и если он не контролирует свою вот эту вот жизненную историю, а потребляет нарратив из среды, а он деструктивен, то вы понимаете, что это будет. Да? Он действительно будет жить в виртуальном мире этого общепринятого нарратива, в таком спектакле. Титарев Е.В.: Но кто же обеспечивает лидерство именно этому сюжету из всех прочих возможных? Кулагин Б.Э.: А я другой вопрос хочу задать — разве этот, как вы выразились, нарратив, не черпается из объективно существующей среды? Вот вы ловко проигнорировали градостроение, а я к нему вернусь. Авторы произведений не виноваты, что у нас такая среда. Я бы сказал сейчас, из-за кого мы так существуем. Да! Но автор не виноват в том, что он просто-напросто честен. Кудрева Л.В.: Простите, я ни в коем случае не хочу поставить под сомнение чью-то честность, но нужно понимать, что искусство неизбежно имеет воспитательный эффект, даже если его не планировали. Искусство формирует личность. Ильин И.И.: Господа, дискуссия становится очень жаркой. Кажется, мы только удалились от консенсуса. Давайте к другим вопросам — может быть, одно из следующих выступлений смягчит ваши противоречия? Титарев Е.В.: Прошу прощения, я скажу финальное слово. Повторюсь, я не подвожу вас ни к каким выводам, хотя свои подозрения у меня есть. Почему-то вы реагируете так, будто я призываю что-то запретить, или, наоборот, ни в коем случае не рекомендую запрещать. Я лишь показываю, что в нашей среде, в нашей системе появились вот такие компоненты, и настоятельно призываю к дальнейшему их изучению. Откуда они происходят и куда движутся. Не существует способа просто запретить системе работать так, как она работает. Мы можем только перестроить её, адаптировать. Но чтобы сделать это, мы должны её понять, не бросаясь в критику и противостояние. Конечно, если мы хотим улучшить ситуацию, а не использовать её для своего пиара. Доклад окончен.