Neon Generation

— Подождите, что? — переспросила Лу, думая, что ослышалась. — Вы сейчас серьёзно? Гектор Баретти повернулся к ней с настолько скептично-недоумённым выражением лица, что Лу ощутила себя натуральной дебилкой, но отступать было поздно. — Что вас так смущает, мадемуазель Рид? — спросил начальник охраны Приора. — Да, вы всё поняли верно: завтра в Центр возвращаются жена и сын месье Мартена, и вы будете сопровождать всю их семью. Это будет почти той же работой для вас, что и прежде, разве что с небольшой надбавкой к оплате. Какие-то проблемы? Услышав про надбавку, Лу постаралась взять себя в руки. Скосила глаза на Кея: тот сохранял доброжелательную невозмутимость и смотрел куда-то мимо собеседников. Судя по всему, для него новость о том, что у Приора Инквизиции есть супруга и даже ребёнок, вообще не была новостью. И почему он ни разу не упоминал этого в разговоре с ней, хотя бы тогда, после случая с ранением Мартена и Марком Жонсьером? Это предстояло выяснить. Но потом. Сейчас важно было другое. Гектор Баретти вызвал их накануне рабочей недели и объяснил, что, кроме Иво Мартена, теперь от них будет зависеть жизнь и безопасность ещё двоих людей — молодой женщины и ребёнка, причём не каких-нибудь безымянных и простых, а жены и сына самого Приора Инквизиции. Откуда они вернулись, почему до этого мадам Мартен и Мартен-младший не появлялись в Центре, кто они такие — эти вопросы Баретти пропускал мимо ушей, видимо, не желая обсуждать частную информацию. Табу на обсуждение личных дел Приора напрямую касалось его семьи. — Прошу прощения, — произнесла Лу как можно спокойнее. — Я всего лишь не ожидала, что у месье Мартена, гм, есть жена. И ребёнок. Ни разу о них не слышала. — И тем не менее они есть, — Баретти вздохнул. — В общем, много хлопот они вам не доставят. Мадам Мартен — совсем молодая женщина, примерно ваша ровесница, мадемуазель Рид, даже чуть младше — по-моему, ей двадцать один или двадцать два года. Их сыну год. Девушка и ребёнок, не более. Месье Стоун уже имел честь познакомиться с мадам Мартен. Лу обернулась к Кею. — Да? — Угу, — откликнулся Кей. — У мадам есть своя охрана. Моя старшая сестра иногда сопровождает её. До понижения и твоей стажировки я какое-то время тоже сопровождал мадам Мартен. Она тогда была в положении, требовался аколит-мужчина. После, меня перевели к другим. — И ты молчал, — буркнула Лу. Баретти вступился: — Излишняя болтливость никому ещё не делала карьеры, мадемуазель Рид, вы и сами это прекрасно знаете. Приор очень беспокоится о безопасности своей семьи. Все знают, кто такая мадам Мартен, но никто не знает, где она живёт, как часто видится со своим мужем, куда ходит. Это частная информация. Месье Стоун правильно сделал, что до сегодняшнего дня не распространялся о своей прошлой деятельности, даже вам. Впрочем, теперь вы всё можете узнать от него лично. Лу задумчиво кивнула. Ей были понятны мотивы Кея, но в груди кольнуло какое-то глупое и неприятное чувство, отдалённо напоминающее ревность. Она понимала: нет никаких оснований думать, что Кей скрыл от неё эту часть своей биографии по личным мотивам. В конце-концов, это просто глупо — думать в таком ключе о жене самого Приора. И всё равно… А вдруг он просто до сих пор не доверяет ей? «Крэп, не стать бы ревнивой истеричкой. К тому же это просто невозможно…». — Вопросы? — Баретти поглядел на время. — У вас, месье Стоун, их быть не должно. Рид? — Кто такая эта женщина вообще? — спросила Лу. — Что она из себя представляет? Баретти помедлил. Судя по всему, размышлял, что можно говорить, а чего нельзя. — Вам о чём-нибудь говорит фамилия де Морно, мадемуазель Рид? Лу задумалась. Что-то знакомое вертелось на задворках сознания, но где именно слышала она это вычурное имя, вспомнить не получалось. — Де Морно, — не дождавшись ответа, начал Баретти, — фамилия самого влиятельного и успешного бизнесмена-церковника во всём Центре и не только там. Во многом благодаря ему Церковь устроена так благонадёжно, и мы можем позволить себе личных водителей, хилеров, натуральную еду, дорогую одежду и прочие предметы роскоши. Жена господина де Морно — светская львица, занимается благотворительностью. Де Морно ревностно посещают храмы и жертвуют неприлично много денег на культурное и экономическое развитие общества. Никон де Морно — близкий друг архиепископа и правая рука Церкви. Вот оно что. Предприниматель-церковник-благодетель… Как там говорилось в доштормовом фильме про мужиков в облегающих костюмах? Гений, миллиардер, плейбой, филантроп, вот. «Интересно, сколько господин де Морно заплатил тебе за эту речь?», — подумала Лу и едва сдержалась, чтобы не фыркнуть презрительно. Начальник охраны Приора продолжил: — У четы де Морно три дочери. Старшая замужем за выходцем из турецкой диаспоры, обеспеченным предпринимателем, средняя недавно была выдана за владельца фармацевтической сети. Ну а младшая… — он вздохнул. — София-Лорена де Морно-Мартен, или Лорена Мартен, и есть жена Приора Инквизиции. Она очень образованная женщина, действительно статусная и светская. Госпожа де Морно-мать принадлежит к турецкой диаспоре, и благодаря ей все её дочери умеют петь, танцевать и играть на музыкальных инструментах, помимо всего прочего. В общем, это тот минимум, который вам необходимо знать, чтобы в свойственной вам манере не опростоволоситься. Если вас интересуют личные качества мадам Мартен, расспросите месье Стоуна или дождитесь завтрашнего утра. Вы всё увидите сами. На колкость Лу предпочла не реагировать, переваривая информацию. В самом деле, Никон де Морно — известный человек, в подростковом возрасте она много раз видела его и его супругу по телевизионным церковным каналам. Ей вспомнился его портрет в музее: человек в простой, но явно дорогой чёрной мантии, с абсолютно белыми волосами, похожими на искусственный мех, и слишком светлыми, неестественно белыми глазами. В буквальном смысле белыми. Лу навсегда запомнила этот царственный взгляд и светлую радужку, окаймлённую графитово-серым кольцом. В интернате поговаривали, будто бы среди де Морно водились криокинетики, и благодаря этому они такие бесцветные. Лу не вдавалась в подробности. А может, стоило. Его жену, красавицу-турчанку, Лу видела вживую, когда училась в академии. Женщина со сложным именем, маленького роста, одетая в странное многослойное платье, вышитое бриллиантами и золотыми нитями, пришла в учебное заведение и проводила лекции о пользе благотворительности и волонтёрства. Она уже не была юна, но всё ещё оставалась красива: черноволоса, большеглаза и элегантна. При виде неё Йонас присвистнул как-то: — Повезло же её дочерям. Говорят, у них их целых три, да ещё одна или две приёмных. Как в шоколаде живут, а? А мы тут торчим. Вот тебе и благотворительность. Лу тряхнула головой, возвращаясь в реальность. Баретти и Кей выжидающе смотрели на неё. — Ясно. — она не знала, что ещё сказать. — Завтра к десяти мы собираемся в здании Корпуса? — Именно, — подтвердил начальник охраны Приора. — Потрудитесь оба выглядеть прилично. Форма — чистая и гладкая, волосы убраны, обувь блестит. От вас не должно нести перегаром, никаких следов весело прошедшей ночи или драки в Термитнике. Стоун, оружие прячьте. И никаких кислых мин, если сын месье Мартена начнёт плакать. За ним смотрит девушка, приёмная сестра мадам Мартен, лезть к ней с просьбой успокоить ребёнка запрещено. — Ок… То есть, хорошо, — вовремя спохватилась Лу. — Разумеется, — ответил Кей. Баретти вздохнул с облегчением: — Великолепно. Вы свободны. Отоспитесь как следует и не опаздывайте. Лу и Кей плелись по Западной улице со стаканами горького кофе в руках. Сыпал медленный октябрьский снег, ещё достаточно слабый и тёплый, чтобы не оседать на поверхностях и таять; холодные огни Центра переливались у них над головами, брезжили ослепительно-ярким светом. Кей шёл молча, держа Лу за руку. Тепло его ладони обжигало её пальцы, не привыкшие к такой надёжной хватке. Иногда она посматривала на него и думала: красивый. Особенно в зелёно-голубых фонарях — будто рисунок нейросети. Но в голове её всё ещё крутились тревожные мысли: а вдруг Кей испытывает симпатию к жене Мартена? Да ну, бред. Сам же просил её с ним не играть, не стал бы он так открыто проявлять знаки симпатии, при этом любя другую женщину. Другая мысль, более правдоподобная — Кей не доверяет ей. Лу ранила его в начале знакомства, спала с парнишкой по имени Клод сразу после стажировки, вывезла из Ле Лож в свою новую жизнь кучу неприятных подробностей прошлого и другое дерьмо… В общем, причины сторониться её были, хотя и шаткие. Но зачем тогда Кей заботится о ней, говорил, что они договорились друг другу доверять? Единый, какая путаница. — Лу, ты чего такая нервная? Крэп. Почувствовал через прикосновение. Лу хотела ответить, что всё в порядке и попробовать забыть об этом (тем более, что встречаться друг с другом им больше нельзя, и теребить душевные раны относительно любви и доверия бесполезно и даже вредно), но эмпатик на то и эмпатик, что обмануть его практически невозможно. Поэтому она набрала в грудь побольше воздуха, подняла глаза и спросила: — Почему ты не рассказал мне, что у Приора есть семья? И что ты сопровождал его жену? Она старалась говорить спокойно. Ни к чему устраивать истерику. Кей ответил: — Ну, Баретти прав: сильно распространяться обо всём, что связано с месье Приором, с моей стороны — моветон. К тому же небезопасно, и тут дело не в моём доверии к тебе. Вдруг, скажем, схватят, будут пытать? А ты вообще не при делах, такое знать ни к чему. Я ведь и о ликвидаторстве тебе не при первой встрече рассказал. Просто в целях безопасности. К тому же мы не затрагивали тему семьи Иво Мартена. Я вообще думал, ты знаешь, что он женат… Теперь, во всяком случае, так и есть. Лу кивнула. В самом деле, безопасность Приора была их общим приоритетом. Значит, дело не в том, что он ей не доверяет. Скорее наоборот — заботится о всеобщей безопасности. Воистину, Даниэль Вейсс была права, когда как-то сказала, что Кей своего рода божий одуванчик. — Тебе хочется спросить о чём-то ещё, — заметил Кей мягко. Лу отхлебнула кофе, посмотрела на подмёрзшую зеленоватую воду внизу. — Не зажимайся. Мы договорились друг другу доверять. Он смотрел на неё, такой спокойный и заботливый, готовый выслушать, ответить на все вопросы и успокоить её страхи, что Лу стало горько. Только у неё наметились нормальные, здоровые отношения с по-настоящему приятным ей человеком, как в её жизнь вмешивается Баретти со своей антисексуальной политикой, призрачная мартеновская жена, которую Лу ещё даже не видела, а уже кажется, что она стоит между ними с Кеем… А может, и не стоит. Быть может, она просто превратилась в невротика всего за несколько недель работы на Приора, и на самом деле Иво и Лорена Мартен обожают друг друга, а Кей даже не вспоминает о ней после недолгой службы у неё. Лу выбросила полупустой стакан кофе и медленно заговорила: — Это, наверное, тупой вопрос, — ей стало страшновато. — Ты… не испытываешь к мадам Мартен каких-либо чувств? Не поэтому ничего о ней не говорил? Глаза у Кея сделались огромными, как серебряные монеты. — Да ну… Ты серьёзно? Ты думала, что я скрыл это от тебя, чтобы… Вот это да, Лу. Ты обо мне плохого мнения. — Да нет же, — досадливо ответила Лу. — Просто ответь на вопрос, Кей. Он улыбнулся. — Нет, Лу. Никаких чувств, помимо уважения, к мадам Мартен я не испытываю. В моём вкусе решительные и прямолинейные жительницы Термитника, в случае чего готовые меня пристрелить, — Лу вспыхнула. — Клянусь, ничего такого по отношению к жене Приора я не чувствую. Знаешь, это напомнило мне ситуацию с покойным Клодом Брауном. В самом деле. Тот суетливый парень, Клод, с которым Лу переспала в туалете сразу после того, как её взяли в КС на стажировку, был убит спустя месяц в уличной драке (во всяком случае, такова официальная версия). Сотрудников Корпуса привлекли к первичному расследованию. Потом дело быстро забрал сукин сын Гюлер и передал в Совет, но Лу пришлось рассказать всем, в том числе и Кею, что она раньше видела этого чудаковатого парня в синей водолазке и дебильных штанах. Она бы и не вспомнила ни его имени, ни его лица, если бы не дело об убийстве. Кей тогда слегка заревновал её, и это выглядело совершенно нелепо, а теперь она оказалась на его месте и чувствовала себя глупо. — Ну и ну, — наконец произнесла она. — Я ревную тебя к неприкосновенной жене главного церковника, ты ревновал меня к убитому сопляку. Мы определённо друг друга стоим, правда? Кей рассмеялся, и у Лу словно камень упал с души. — Точно, абсолютно точно, Лу. Мы друг друга стоим. Они пошли дальше по улице, к дому Лу. — Ты поедешь к себе домой? — спросила она. Напарник кивнул: — Да. Форма дома осталась, надо завтра выглядеть максимально прилично. Так бы остался, конечно, только позови, — он ухмыльнулся. Лу толкнула его кулаком в плечо. — Гектор Баретти запретил нам трахаться. Интересно, у него комплексы, потому что ему никто не даёт, и он всем остальным запрещает? Кей сокрушённо покачал головой. — Если бы это ещё зависело от Баретти. Правило субординации было введено церковниками-присяжными, они считают, так правильно. Я этого не понимаю. Ладно нам с тобой трахаться нельзя, что как бы тоже проблема, но вот Приор Инквизиции, например, при людях не имеет права брать на руки своего ребёнка, представляешь? А его жена не может носить одежду выше колена и вынуждена покрывать лицо, как мусульманка, в публичных местах. В основном из безопасности, но к этому умудрились примешать ещё и благочестие. Правда, я бы не сказал, что мадам Мартен слепо повинуется всему этому, но сам факт существования таких правил очень напрягает. Лу тяжко вздохнула, не зная, как приличными словами описать услышанное. — Крэп, Кей… Я чувствую, это будет сложно. Вопреки её слабым ожиданиям, напарник согласился. — Да, сложно. И опасно. Но, знаешь, нам лёгкой жизни никто не обещал…