Neon Generation

Лу легла поздно, а встала рано — специально, чтобы не опоздать. Проверила, нет ли складок и пятен на форме, стянула волосы в одну тугую косу и свернула на затылке, мысленно проклиная Церковь за собственные мучения с одеждой и причёской. Ей пришлось даже воспользоваться единственными имеющимися духами — подарком Тины на прошлый день рождения. На всякий случай. Краситься Лу не стала: выделываться не перед кем, а жена Приора вряд ли одобрит, если её телохранительница будет размалёвана. Впрочем, её волновало не столько мнение чужой женщины, сколько возможное применение пси, кровавые слёзы и неудобство. От туши у неё слипались ресницы. К тому же на улице было сыро и снова шёл снег, а потому псионичка ограничилась простым умыванием лица и пошла в гараж — заводить байк и выдвигаться в Корпус. Прибыла к зданию КС Лу на двадцать минут раньше положенного. В холле её ждал Кей, такой же сонный и прилизанный, как она сама, с блестящими носками ботинок и смартфоном в руках. Увидев напарницу, он двинулся навстречу; Лу с тоской подумала, что единственное, что они могут себе позволить — это коротко обняться. Ни тебе сопливого, но приятного поцелуя в щёчку, ни хрена. Хорошо хоть подходить друг к другу близко можно, а то ведь введут дистанцию полтора метра — и всё, кранты. Можно спокойно ложиться в дурку. — Хорошо выглядишь, — Кей улыбнулся. Лу ласково потрепала его по затылку в ответ. — Ага. Просто замечательно. Куда нам идти-то, что делать? — Ждём Баретти и остальных, — пожал плечами эмпатик. — Вертолёт прибывает в пять минут десятого. Надо будет выйти на смотровую площадку, нас позовут. Можем пока выпить кофе, если хочешь. Лу согласилась. Они взяли по стакану кофе с ореховым сиропом и устроились в углу столовой, около панорамного окна, вид из которого выходил на Центральную улицу — всю серо-голубую в утреннем полумраке. Одной рукой Кей держал стакан с напитком, другой — руку Лу, и осторожно, круговыми движениями поглаживал её запястье. Она не сопротивлялась: руки у неё оказались чувствительными к ласковым касаниям, особенно в попытке Кея успокоить или расслабить её. В общем-то, в нынешних условиях позволить себе больше они не могли, а значит, надо наслаждаться тем, что есть. Лу перехватила пальцы Кея и (совершенно неожиданно даже для себя) переплела их со своими. Сжала посильнее. — Ты чего? — Кей удивлённо приподнял уголки губ. — Нервничаешь? — Да не… — Лу покачала головой. — Просто. Держаться за руки не запрещено. Она не могла выразить грусть и сожаление так открыто. Не могла просто взять и признаться, что ей его не хватает. Впрочем, он и так всё понимал — считал её, чувствовал, понимал… Напарник нежно, печально улыбнулся. Его красивые тёмные глаза забрезжили, если Лу не показалось, влюблённым теплом. Он отставил в сторону полупустой стакан, взял руку напарницы и, поднеся к губам, поцеловал в самый центр ладони. Лу вздрогнула от ощущения горячего шероховатого рта, прижавшегося к коже; эта неожиданная, ненавязчивая ласка заставила её ощутить приятную дрожь, бегущую вдоль позвоночника, размякнуть и позволить губам Кея щекоткой скользнуть к запястью и оставить несколько лёгких поцелуев на нём, а потом на кончике каждого пальца. Создалось ощущение, что она тянет руку через крону дерева, и его листья невесомо касаются её кожи. Будоражащее, чудесное чувство. Запретное и оттого более настойчивое, сильное, яркое… Внезапно Кей отпустил руку Лу, и в тот же миг вошёл Гектор Баретти. Он слегка запыхался и явно искал их. Аколиты поднялись с мест. Начальник охраны Приора одобрительно кивнул, увидев их готовыми, и сообщил: — Выходим. Пришло время встречать наших гостей. Смотровая площадка была на удивление мала в размерах и оснащена высоким решётчатым забором — ну точно в тюрьме. Рассвело окончательно, но солнце не появлялось, и сонливая мгла по-прежнему безжалостно тяжелила веки. Снег наконец-то прекратился, а вот ветер усилился, и Лу поблагодарила себя за то, что крепко заплела волосы. Во всяком случае, в отличие от Приора и остальных, она не рискует превратиться в изрядно потрёпанное ветром чучело. Разве что замёрзнет. Ну да не страшно. На площадке собрались люди. Помимо Лу, Кея и Баретти, здесь присутствовали: сам Приор, Даниэль Вейсс, двое незнакомых людей с оружием на поясе, ещё двое с крупными чёрными чемоданами, священник, присутствовавший при посвящении Лу в ряды КС, и, удивительно, — Нарсис Уэйн, Марк Жонсьер и Ганс Гюлер. Капеллан удостоил своих подчинённых кивком головы; Жонсьер и Гюлер ограничились неприветливыми взглядами. Лу нарочно встала от Гюлера подальше, надеясь, что он не попытается подобраться к ней, но тот выглядел исключительно равнодушным и о чём-то беседовал с Иво Мартеном. Даниэль поймала взгляд Лу и приветливо улыбнулась. Псионичка попробовала улыбнуться в ответ, но вымерзшие губы слушались плохо. Получилось криво. Слава Единому, Даниэль никак не показала, что улыбка приятельницы вышла жутковатой, и уставилась в планшет. Наконец на площадке загорелись фонари, и в воздухе прокатился рокот мотора вертолёта; спустя несколько минут авиатранспорт показался на небосклоне и стал приземляться, обдавая присутствующих теплом. Кей и Лу встали по обе стороны от Гектора Баретти, выпрямились и сложили ладони на животе, как того требовали правила. Теплеющий воздух дул им в лицо, гул вертолёта становился всё сильнее; через свет фар Лу заметила какое-то движение в кабине вертолёта и напряглась. Вертолёт приземлился, выключился мотор. Дверь, ведущая к выходу, с шипением поднялась, и на землю буквально выпал пологий трап длиной в пару метров. Все присутствующие тут же собрались, заметно приосанились. Гюлер пригладил волосы, и без того неподвижные, видимо, под слоем лака. В жёлтом окне света показалась фигура. Совершенно точно женская и очень невысокая, тонкая, как турецкая цветочная ваза. Затем ещё одна — тоже маленькая, но более полная, с чем-то большим в руках. Они стали спускаться по трапу, и, как только оказались на земле, предстали перед остальными в бледном свете фонарей. Тут же раздались аплодисменты — Приор, Баретти и дознаватели приветствовали жену Иво Мартена и незнакомую девушку с ребёнком на руках, по всей видимости, приорским сыном. Лу сразу узнала Лорену Мартен. Невозможно было перепутать, кто из этих женщин приходится Мартену женой. Мадам вышла первая, гордо развернув плечи, и из-под полупрозрачного чёрного платка выглядывали её белые, как искусственный мех, волосы. Казалось, жена Приора Инквизиции должна выглядеть немного иначе. Медлительнее, солиднее, выше… Мадам Мартен оказалась совсем юной, маленького роста и хрупкой, как балерина, в чёрно-золотистом платье и платке поверх волос, выполняющем весьма сомнительную функцию — то ли защиты от холода, то ли чисто церковного благочестия. Она подхватила юбки платья и быстрым, семенящим шагом направилась к Приору. Девушка с ребёнком на руках поспешила за ней. — Иво, — произнесла мадам и совершенно неформально обняла своего мужа. Мартен склонился, позволяя заключить себя в объятия и произнёс: — С возвращением, Лорена. — и так же неформально коснулся губами её лба. Это выглядело интимно. Все присутствующие отвернулись, избегая недовольства Приора. Потом он отпустил её, развернулся и промолвил: — Господа, поприветствуйте мадам Мартен — мою жену, мадемуазель ле Риз — нашу сопровождающую, и месье Мартена-младшего — нашего сына. Мадам Мартен шагнула в свет фонарей, и Лу смогла разглядеть её ближе. В этой девушке, которой можно было дать одновременно пятнадцать и двадцать пять лет, не было традиционной красоты — лицо сердечком в обрамлении меховых белых волос, длинный нос и очень светлые, почти белые глаза; грустный рот со слегка поджатой нижней губой, подвижные закруглённые брови и линия каких-то беспорядочных ресниц делали её лицо несколько неправильным, но живым. Именно эта живость, выразительность черт и, наверное, молодость придавали Лорене Мартен непонятной прелести, какой не бывает у просто красивых моделей или светских роковых женщин. Она улыбнулась — почти искренне — и подошла к священнику. Тот поцеловал ей руку и торжественно проговорил: — Ваше возвращение — честь и радость для нас. Храни Единый. — В делах и помыслах, святой отец, — ответила Лорена Мартен и склонила голову. Священник окрестил её, и она пошла дальше — поздороваться с капелланом. Девушка с ребёнком отошла в сторону и встала рядом с Лу: хорошенькая молодая пышка с копной густых тёмных волос и ласковым лицом; ребёнок у неё на руках был уж слишком похож на Иво Мартена. Тот, к слову, поглядывал на своего сына и, видимо, ждал возможности с ним поздороваться. Лорена Мартен пожала руку капеллану, телохранителям, людям с чемоданами, Гектору Баретти, обнялась с Даниэль и наконец подошла к Лу и Кею. Гюлера и Жонсьера она не удостоила даже взглядом. Лу посмотрела на жену Приора с высоты своего роста и слегка смутилась — она будто кланялась ребёнку. — Месье Стоун, рада видеть вас снова в наших рядах, — мадам Мартен от души пожала руку Кея. — Я тоже рад вернуться, мадам Мартен. — Кей заулыбался. — Надеюсь, вы в добром здравии. — А я-то как надеюсь, — хмыкнула маленькая женщина. Потом перевела взгляд на Лу. Та бесстрашно заглянула мадам Мартен в глаза — белёсые, блестящие, чуть прищуренные. — А это?.. Гектор Баретти хотел было вмешаться и представить её, но Лу его опередила. — Лу Рид, мадам. Посвященная Корпуса Содействия. Я напарница Кея Стоуна. — Очень приятно, мадемуазель Рид, — живо откликнулась приорская жена. — Наконец-то в охрану приняли девушку. Я сгораю от желания с вами познакомиться. Она ухватила тонкими белыми руками ладонь Лу и ощутимо встряхнула. Лу ответила на пожатие этих рук осторожно, не слишком любезничая — кто знает, вдруг за напускным дружелюбием стоит что-то куда менее искренне? Как в ситуации с Гюлером, кукующим в стороне с ужасно оскорблённым видом. Впрочем, мадам Мартен показалась ей довольно милой, но не настолько, чтобы проникнуться к ней любовью и восхищением. Стоило к ней присмотреться. Лу за время работы ещё не совсем растеряла здравый смысл и решила, что будет осторожна. У этой женщины в руках гораздо больше власти, чем у того же Гюлера — и кто знает, как она будет ею распоряжаться… Приор промолвил, вырывая её из потока мыслей: — Нам всем предстоит пройти в зал совещаний. Нужно будет перестроить охрану. Даниэль озвучит план действий и передвижений на несколько дней вперёд. Марк, вы подготовили место? — Да, месье Приор, — лаконично отозвался Жонсьер. — Желаете пройти туда прямо сейчас? Мартен кивнул. Его жена устало вздохнула, но ничего не сказала. Они колонной двинулись в зал: первыми шли Иво и Лорена, причём Приор всё-таки забрал у девушки-служанки (или кем она была?) ребёнка и держал его на руках. Темноволосый мальчуган с чёрными глазами-пуговицами смотрел на окружающих его людей с интересом и жевал кончик отцовских волос. За Мартенами шла их сопровождающая, мадемуазель ле Риз. За ней — Ганс Гюлер и Марк Жонсьер, потом двое телохранителей и священник, далее — Даниэль, Баретти и Лу с Кеем. Замыкали ход Нарсис и люди с чемоданами — вероятно, это были хилеры. Здание КС пустовало. Шаги идущих заполняли каменные пространства неравномерным гулом. Лу слегка расслабилась. Лорена Мартен оказалась всего лишь женщиной, как бы странно это ни звучало. Молодой женщиной. Не моделью с обложки журнала, хотя, безусловно, никто не мог бы оспорить тот факт, что она очень симпатична. Почему-то Лу думала, что она окажется, как выразился Баретти, «действительно статусной и светской», то есть надменной и повелевающей всеми. Но мадам Мартен не проявила ни надменности, ни высокомерия; это можно было объяснить тем, что она только вернулась после долгого отсутствия и ещё не вполне освоилась, чтобы всеми командовать. Хотя жест игнорирования дознавателей в определённой мере указал на её полномочия. Лорена Мартен, видимо, изо всех сил старалась быть хорошей девочкой. Неясно было, откуда это пошло и к чему приведёт… Их привели в большую залу, облицованную чёрным мрамором, с круглым столом посередине и несколькими странного вида низкими диванами, больше похожими на подушки. Приор пригласил всех сесть; священник, хилеры и телохранители с оружием вышли. Баретти жестом приказал Лу и Кею остаться и сесть. Когда охрана, супруги Мартен, мадемуазель ле Риз, Даниэль, Нарсис Уэйн и дознаватели расселись по местам, Иво Мартен, так и не спуская с рук своего сына, заговорил: — Итак, из последних новостей нам известно то, что в округе продолжают совершаться нападения, и дело уже касается не только псиоников, но и простых нестабильных. Недовольных церковным режимом, озлобленных якобы дискриминацией нечистых генами и людей с пси-способностями становится больше. На днях нам предстоит посетить несколько окружных деревень, где произошли последние преступления, дабы пообщаться с представителями власти и совершить несколько актов благотворительности. Я, моя жена, охрана вместе с аколитами и представители судебной власти будут меня сопровождать. Даниэль, прошу, предоставь план посещения и расписание. Лу недоумённо нахмурилась и скосилась на Кея. Тот тоже выглядел слегка изумлённым. Приор на полном серьёзе собирается ехать в деревни, где убивают псиоников, вместе с семьёй, чтобы совершить благотворительные акции? Ну и бред. Она не удержалась и подала голос: — Месье Приор, позвольте обратиться? Мартен обратил на неё взгляд. Кей легко толкнул её в плечо: молчала бы. — Прошу вас, мадемуазель Рид. — Зачем вам лично ехать в опасные места? Ещё и брать с собой жену и ребёнка? Она буквально ощутила на себе испепеляющий взгляд Гектора Баретти, но в его сторону не смотрела: её уже распирало любопытство. Мадам Мартен открыла рот и тут же закрыла. На её розовом лице наметилась странная одобрительная улыбка. А вот её прислужница смотрела на Лу с искренним ужасом — то ли боялась, как бы псионичку не убили, то ли сокрушалась, что в такое высокое общество попало такое бескомпромиссное быдло. Приор без особого энтузиазма пояснил: — Переговоры с представителями власти должны проходить лично, мадемуазель Рид. Кроме того, благотворительностью заведует моя супруга, а оставить ребёнка одного мы никак не можем. К тому же для защиты у нас есть вы, не так ли? Лу фыркнула. — Разумеется, месье Приор. Тот мельком поднял уголки губ и продолжил говорить. Нарсис Уэйн со страдальческим вздохом накрыл лоб ладонью. Кей посмотрел на напарницу с лукавой полуулыбкой. «Опасно развлекаешься». «А то, — подумала Лу, касаясь мизинцем ладони Кея. — Хочешь присоединиться?». Далее пошли инструкции о том, во сколько они собираются завтра, как будут передвигаться (кто бы мог подумать — снова сраный вертолёт!), как выглядеть надо и как не надо. Лу облокотилась плечом на Кея, думая, во сколько их отпустят и успеет ли она сегодня в «Утконоса». Приор объяснил, что завтра им предстоит лететь в Дюрош, самый южный город, чтобы провести переговоры с местным представителем власти. Ничего необычного, но из интерната Лу узнала, что Дюрош — город, населённый самыми редкими национальностями (преимущественно азиатскими) из тех, что смогли пережить генетический шторм. Также Дюрош описывали как красивое, богатое, но преступное место, жители которого вечно против чего-то протестуют. В детстве отец обещал Лу свозить её в «город Востока», но так и не исполнил своего обещания. Что ж, судьба исполнила обещание за него. — Сегодня я попрошу выдать новобранцам из охраны оружие, — закончил свою речь Приор. — Месье Баретти, убедительно попрошу вас проконтролировать, что все получат его, и пусть сегодня пройдут первичное обучение по использованию. — Будет сделано, месье Приор, — отозвался Баретти. — Марк, я жду отчёт об обстановке в Дюроше и транспорт для завтрашнего выезда. — Будет готово, месье Приор, — услужливо ответил Жоньсер. Мартен повернулся к аколитам. — Месье Стоун, мадемуазель Рид. Ответом ему послужили два вопросительных взгляда. — В определённый момент нам придётся разделиться в Дюроше. Месье Стоун, мадемуазель Рид, мадемуазель ле Риз и мадемуазель Вейсс пойдут за мадам Мартен и нашим ребёнком. Остальную охрану мы также поделим напополам. Всё понятно? Лу машинально кивнула, хотя ей было ни хрена не понятно. Разделиться? Зачем? Хорошо хоть оружие выдадут — можно будет защищаться… Она обернулась и поймала взгляд мадам Мартен. Та улыбнулась и легко шевельнула пальцами — будто хотела помахать рукой, но не стала. Псионичка не ответила на этот дружелюбный жест, только слегка склонила голову в равнодушном почтении. Она решила, что будет вежливой, но не подхалимкой, служить, но не прислуживаться. Уж с женщиной настолько выше по статусу субординация необходима, тем более вряд ли у светской барышни из благородной семьи и "интернатовской девки из Термитника" (цитата Ганса Гюлера) найдутся общие темы для разговора. — Пока что всё, — заключил Мартен. — Направления все получили. Гектор, проведите аколитов на выдачу им профессионального оружия. — с этими словами он встал и передал клюющего носом сына служанке. Потом подал своей жене руку, и они стали двигаться из зала. Остальные нестройной колонной последовали за ними. Уже на выходе из главного коридора Лу и Кея окликнули. Они дружно обернулись: к ним спешила прислужница Мартенов, мадемуазель ле Риз, с планшетом в руках. Она тоже, видимо, была очень молода и двигалась легко и грациозно, несмотря на полную фигуру. — Месье Стоун, мадемуазель Рид, — поздоровалась она. — Прошу прощения, но мадам Мартен попросила меня найти мадемуазель Рид и записать её номер телефона. Не домашний, а мобильный. Лу недоумённо нахмурилась. — Жена месье Мартена? Мой номер? Зачем? Мадемуазель ле Риз кротко вздохнула. — Вероятно, чтобы быть на контакте с вами в любое время суток, особенно в Дюроше. Позвольте, я запишу ваш номер. Телефон месье Стоуна в базе имеется. Кстати, — она обратилась к Кею, — ваша сестра не присоединится к нам? Мадам Мартен о ней справлялась. Кей доброжелательно улыбнулся. — К сожалению, мадемуазель Стоун сейчас не в Центре. Я могу попросить её встретить нас, когда будем возвращаться из Дюроша. — Будьте добры. Мадемуазель Рид, диктуйте… Ле Риз записала телефон Лу и ушла так же быстро и плавно, как и появилась. Лу повернулась к Кею, слегка недоумевая, и спросила: — Это что? Типа хороший знак? Кей расплылся в улыбке. — Отличный знак, Лу. Ты умеешь нравиться людям, даже когда говоришь то, за что иной раз может и влететь. — Знаю. Уверена, так я тебя и окрутила. Слишком много хамила высокопоставленным чинам. Напарник рассмеялся, и в этом смехе она внезапно уловила предчувствие чего-то хорошего — как дуновение весеннего ветра после долгой серой зимы.