Патфайндер и его кошмарный друг

— Это оружие действительно такое интересное?       Очевидно, мимо Патфайндера не прошел этот странный момент: Ревенант уже минуту рассматривает пушку в пугающей задумчивости. — Оно не интересно совсем, — признался Ревенант. Очевидно, он все еще чувствовал себя неловко, если судить по его скованным движениям. Полный странной нерешительности и робости, симулякр предстал в совершенно новом и незнакомом виде перед своим союзником. Интересно, плохо ли это, хорошо? — Что-то случилось? — Вежливо поинтересовался Патфайндер. — Хотел бы я сам это знать — случилось или не случилось. Могу только сказать, что я чувствую себя странно. — Что ты имеешь в виду? — Марвин верил словам симулякра. Вместе с тем, он осторожно взял его руку и повел в тень, пока Ревенант, не обращая внимания на палящее солнце, собирался с мыслями. Когда пятнистая сень дерева укрыла его металлическое тело, он, наконец, сказал: — Чувствую себя глупо. Жалко. Во мне живут вещи, свойственные кожаным мешкам. — Полагаю, это логично, — подметил Патфайндер с особой вежливостью. — Ведь когда-то ты был человеком! — Был, Патфайндер. Был, но теперь я — нечто другое. — Даже если так… То что? — То как я могу продолжать чувствовать себя так глупо, даже сейчас, когда ты все еще не отпустил моей руки? — Ой! — Марвин с присущей ему неуклюжестью выпустил чужую руку. Он не знал, что ему ответить. Не знал, что доставляет дискомфорт союзнику. Внутри его металлического корпуса затесалось только чувство вины.       И Ревенант видел эти чувства насквозь. Видел их в том, как боязливо и робко Патфайндер отнял свою руку, прижал ее прямо к экрану на собственной груди. — Не пойми меня неправильно, — продолжал говорить симулякр. — Дело не в том, что ты делаешь что-то не так. Суть в том, что это я чувствую себя так странно. Словно это уже и не я. Это страшно, Патфайндер. Страшно. Унизительно. Жалко… Я бы не хотел оставаться таким человечным. — Оу, — марвин заробел еще больше. Он не знал, куда деть свои руки — и поэтому хаотично собирал и разбирал пальцы в замок. — Может, присядем?       Патфайндер любезно пригласил жестом приземлиться на камень. Почему бы и нет? Ну, скорее всего, так подумал Ревенант. По его виду можно было сказать, что ему уже нечего терять. Как бы там ни было, симулякр сел, и рядом с ним на огромном валуне скромно расположился марвин. Затем он добавил: — Если я правильно понимаю, друг, то ты испытал весьма противоречивые чувства… Ну… Это… Достаточно неприятно, ага…       Начинает казаться, что если бы Патфайндер был человеком, то непременно выдал из себя все свое волнение. Например, начал бы сильно потеть, отчего его ладони стали бы такими скользкими. Или, быть может, покраснел бы? Но даже в корпусе из холодного металла, достаточно услышать от него этот дрожащий голос, чтобы понять, в чем дело. — Забудь, — отмахнулся Ревенант, хотя и в его голосе угадывалась такая горечь. — Нечего грузиться по пустякам, мы все еще на арене. — Нет, погоди, — встревоженный Патфайндер вскочил и встал перед лицом союзника, как бы жестом уговаривая его остаться на месте. — Нет, постой, не уходи… Я хотел сказать, что не стоит сожалеть о тех чувствах, которые ты испытываешь — даже если они… Такие… Человеческие…? — Ты правда так считаешь? Не думаю, что мне это по силам. Та вылазка в клуб… — Ревенант прикрыл «лицо» собственной рукой. — Это было так идиотски глупо. По-человечески. — Я так не считаю, друг. — Нет, правда. Просто идиотизм, — Ревенант выдал злобу на самого себя, ведь его когтистая рука неосознанно начала скользить вниз и царапать все то, что осталось от лица. — Ой, нет, стой, — Патфайндер то тянулся манипулятором к чужому лицу, то тут же отнимал его в явной нерешительности. Он боялся причинить еще больший дискомфорт. — Я хотел сказать, что для тебя это, возможно, все такое глупое, но я давно не чувствовал такого восхищения, как в тот вечер! — Хах, правда? — Ревенанту действительно стало смешно, отчего он прекратил царапать свое же лицо. Его рука застыла неподвижной статуей на металлической, рельефной пластине. — Это правда. Знаешь, это было как-то… Как это люди говорят? Гипнотически? — Так они выражаются, пожалуй, редко. — Тогда, может, завораживающе? Это был такой красивый и кровавый танец! Я не знаю, говорят ли люди о таких вещах, но я добавлю: твое тело в тот вечер двигалось как-то очень необычно! Не знаю, как бы описать… Ну, я бы так не смог! — Перестань, мне же стыдно за это, — Ревенант спрятал лицо уже двумя руками, подавляя внутри себя смех. Ему действительно стало смешно — с самого себя же. — Прости, друг! Я просто хочу сказать, что все было не так уж и плохо! Со стороны смотрелось вообще отлично! — Допустим, — ответил смущенный Ревенант, пока Патфайндер вновь садился рядом с ним на этот огромный валун. Нельзя сказать, чем именно был смущен симулякр — не то критикой, не то своим глупым поступком из прошлого. — И я вообще думаю, что не стоит смущаться, — продолжал говорить марвин, но уже в сидячем положении. — Какой бы поступок не был, если ты сделал его — значит, тебе этого искренне хотелось! Зачем разбираться в природе своих желаний? Людские они или нет, это ведь не так важно, да? — Звучит так, словно ты активно поддержал всех преступников мира и их нескромные, животные «желания». — Да нет же, — до слуха Патфайндера уже доносился едкий, металлический смешок. — Да нет, друг, я не к этому клоню! Я имею в виду, что… Не надо бояться быть собой. В меру, конечно же — не нарушая закон, например? — Правда? — Переспросил Ревенант, наклоняясь в сторону Патфайндера. — Правда, — ответил он уверенным тоном.       Тогда Ревенант склонился еще ближе к марвину и положил свою руку на его экран. Марвин слегка смутился и хотел рефлекторно отшатнуться, но не успел — обе фигуры в один миг оказались на земле. Упершись в нее руками, Ревенант наблюдал под собой следующую картину — судя по всему, растерянный Патфайндер, его неестественная лежачая поза и даже взгляд, такой странный и рассеянный. — Ты же сам сказал, что можно быть собой. Потокать желаниям. К чему ты строишь такое удивление? — Ревенант продолжал наблюдать за ерзающей под ним фигурой. — Да, но? — Марвин не знал, что ему ответить. Весь мир для него перевернулся с ног на голову — даже в буквальном смысле. Перед собой он видел только лазурное небо, безмятежно проплывающие по нему облака и нависшего Ревенанта. Патфайндер даже на секунду задумался, закономерно ли было ему давать титул рукотворного кошмара? Ведь перед собой он видел, пожалуй, нечто прекрасное: янтарная оптика, как два маленьких солнца, теперь уже не столько опаляла, сколько согревала этим странным взглядом, словно из полуприкрытых век. Тонкие руки, которые упирались в самую землю. Красные ткани, так небрежно сползающие с тонкой шеи. Почему все это было незаметно ранее? — Но что? — Ревенант задал уточняющий вопрос, и марвин тут же вернулся в реальность. — Но это просто неожиданно, я думаю. — Тебе нравится?       Патфайндер даже и не понял, о чем конкретно его спрашивают. Что нравится? Он не знает — но уверенно кивает головой, потому что чувствует, что ему действительно приходится по вкусу эта странная картина. Марвин, на самом деле, способен проникаться удивительно светлыми чувствами — даже не смотря на то, что он всего лишь механизм. Бездушная машина со встроенными программами. Но он уже давно успел проявить заботу по отношению к своей подруге Эш. И испытать теплые чувства к той незнакомой ему женщине, которую он увидел на записи, на собственном же экране. По неясной причине, он чувствует с ней родство… От нее он узнал собственное имя. И даже к Ревенанту чувства стали не менее теплыми. Этот кошмар во плоти хочется потрогать руками. Хочется услышать его мысли — даже самые пугающие, терзающие, шокирующие. Ненависть этого создания, по мнению Патфайндера, обжигающая и такая терпкая, подобно выдержанному вину. Жаль марвин ни разу не пробовал вино. Между тем, будучи уложенным на землю, он испытывает лишь удовлетворение от чужой, странной исповеди… Но счастье длилось недолго — Патфайндер приподнялся на локтях, едва не сталкиваясь лбами с кошмарной фигурой. — Все хорошо, все замечательно! Но мы же на арене! Вдруг на нас нападут? — Вдруг я нападу на тебя? — Ревенант не сдержал усмешки, склоняясь настолько низко, что их лица все же столкнулись между собой. — А если серьезно, то бояться нечего. Я бы заметил, если бы рядом оказался мешок с костями.       Этот приглушенный голос, который раздался прямо перед лицом Патфайндера, звучал весьма убедительно. Но марвин все же немного отстранился, а затем и вовсе выполз из-под чужого тела. Встал. Стряхнул с себя пыль и песок. Затем добавил: — Но нам все еще надо одержать победу! — Так целеустремленно, — Сказал Ревенант, не тая сарказма, после чего он медленно выпрямился следом, оттряхая ладони от грязи. — Разумеется. Не забывай, что мы — настоящие чемпионы этой игры!       С этими словами, марвин тут же развернулся и побрел в каком-то случайном направлении, словно строил из себя истинного знатока арены. — Как скажешь, милый Патфайндер.