Патфайндер и его кошмарный друг

      Ревенант был готов назвать этот сон одновременно и самым спокойным, и самым тревожным. По программе, его тело уже давно ушло в спящий режим — но разум бодрствовал. Он рисовал ему на задворках сознания интересные, местами даже пленительные картины. Может, это побочный эффект от чужих объятий? Может, это предсонновые бредни? Как бы там ни было, симулякр боялся в лишний раз напрячь вентиляционные системы. Даже когда они работали в режиме энергосбережения — Ревенанту все равно казалось, что он спит как-то слишком шумно. Судя по всему, ему было непривычно делить платформу с кем-то еще, было в принципе непривычно ощущать присутствие кого-либо. Вся эта лежачая поза, где его прижали к стене неуютными объятиями, очень сковывала и напрягала. Это был единственный случай, когда Калеб Кросс, самый жестокий убийца всех времен, постеснялся пошевелиться в лишний раз. Это был единственный случай, когда наемник вообще думал о других.       Патфайндер, в виду его специфичного тела, был абсолютно бесшумным. Оно не охлаждалось никакими вентиляционными системами. Максимум, чем мог зашуметь марвин — так это только своими скрипучими шарнирами. Но он лежал так неподвижно, словно тоже боялся потревожить Ревенанта. Может быть, Патфайндер случайно сожмет свою руку чуть сильнее на чужой талии, а в следующий миг останется без конечности? Кто знает, такое тоже не исключено.       Ревенант все еще смотрел в пустую стену безжизненным взглядом. Кто тянул его за язык? Ему действительно нравится происходящее? До какого дна опустился известный убийца, в конце концов? Симулякр смутно помнил, что конец его человеческой жизни и так был очень… Неприятным. Но он принял его, как определенную цену за свои поступки. Неужели он продолжает получать наказания по сей день?       «Кожаные мешки», — размышлял про себя симулякр. «Такие слабые и порочные. Я всегда гордился тем, что забивал этот скот и получал за это хорошие деньги. Но по итогу сам стал чьим-то ресурсом. Синдикат никогда не отпустит меня.»       Ревенант осторожно приподнял чужую руку, которая покоилась у него на талии, и потянул ее немного на себя, располагая на собственной груди. Чужая рука рефлекторно сжалась таким образом, чтобы обхватить ладонью металлический корпус.       «Даже такой примитивный механизм», — продолжал думать симулякр, пока рука Патфайндера покоилась у него на груди. «Даже ты можешь так легко коснуться меня. Это унизительно, но и я тоже не чувствую ярости. Я всю жизнь принадлежу кому-то. Всю жизнь я живу не своим телом. Наверное, почти каждый может коснуться его, чтобы превратить меня в новое орудие для убийств.»       Ревенант задумчиво поглаживал руку, которую передвинул на грудь. Он продолжал рассуждать в своих мыслях:       «Должно быть, ты единственное создание в мире, которое дотронулось до меня с благими намерениями. Может, поэтому я не могу отвергнуть объятия, даже если они не по душе мне. Ты слишком много сделал для меня, чтобы я просто прогонял тебя.»       Ревенант осторожно оглянулся через плечо. Он увидел перед собой выключенную, погасшую оптику. И продолжил:       «В прочем, это ведь твоя инициатива тоже. Я просил лечь, но не трогать меня. Неужели такая глупая железяка способна что-то чувствовать ко мне? Кажется, я уже давно знаю ответ. В то же время, я чувствую себя так, словно никогда не знал его.»       Ревенант устал размышлять. Мысли были такими тяжелыми, вязкими. Это были вопросы, ответы на которые невозможно найти. Их можно только почувствовать, наткнуться на них случайным образом или просто наивно верить в них. Доверять вслепую так тяжело — но симулякр чувствовал себя так странно. Наверное, он просто слишком ослаб после этой игры. настолько ослаб, что стал даже несколько сентиментальным. Все в трудные минуты хотят опереться на что-нибудь, почувствовать душевное тепло, поддержку. За все столетия, этот вечер стал одним из немногих, когда Калеб Кросс почувствовал что-то помимо тягот повседневной рутины и равнодушия.       «Чувствую себя как во время простуды. Я не думал, что эта участь настигнет меня сейчас. 300 лет спокойной жизни нарушились перебоями в исходном коде. Я действительно чувствую себя ужасно. Я даже докатился до такого, чтобы прижиматься к ржавому ведру с болтами. И, черт возьми…» — Ревенант накрыл чужую руку своей ладонью и сжал ее посильнее, слегка надавив на собственную грудь. — «Черт, я бы никогда не подумал, что мне это может понравится. Словно это первые минуты слабости, которые я провожу не в насилии.»       Наконец, симулякр уснул. Странное душевное тепло наперевес с неловкостью окутали его, как пушистое одеяло. Сознание провалилось в сон, в такой темный и матовый. В этом сне было целое ничего. Вокруг было удивительно тихо. Никакие звуки не доносились до окна на последнем этаже. Никакой свет фонаря не дотягивался сюда. даже красная подсветка под потолком постепенно гасла, подобно мыслям Ревенанта, пока не отключилась насовсем. И только тело симулякра едва слышно гудело, прогоняя воздух сквозь металлический корпус.       Платформа отключилась автоматически утром, согласно всем настройкам Патфайндера, и обе легенды стали просыпаться. Их системы прогружались медленно, но тщательно — сначала загорелась оптика, затем — заскрипели чужие шарниры и тело самого Ревенанта. Он сонно приподнимался на локтях, небрежно сбрасывая с себя чужую руку. Может быть, симулякр считал эти объятия милыми — но только не утром. Утро — это загадочное время, которое мгновенно портит настроение и омрачает все твои мысли.       Патфайндер выглядел удивленным — если судить по его экрану с «?», конечно же. Наверное, марвин успел заметить, что его рука не забиралась так далеко изначально! Он тут же почувствовал себя неловко — это тоже было заметно по эмоции, что вспыхнула на экране следом за «?». Наконец, он заговорил: — Извини! Может быть, произошел какой-то сбой во время подзарядки, и мой манипулятор слегка… Сместился? — Да? — Саркастично отозвался Ревенант. — Какой ужас. Ты так сильно провинился, Патфайндер. Не стыдно? — Мне правда очень жаль! — отозвался марвин, на экране которого вспыхнула эмоция смущения. — Я сам не знаю, как так вышло. — Что за пустые отговорки, ведро с болтами? — Ревенанту так нравилось видеть чужое замешательство. Он даже умудрился демонстративно ткнуть пальцем в чужой экран и этим жестом слегка подвинуть Патфайндера, прочь с платформы. Тот повиновался странному давлению и виновато сполз вниз, прямо на холодный пол. Где-то снизу раздался роботизированный голос: — Думаю, у нас есть проблемы посерьезнее, мой друг. Как твое самочувствие? — Превосходное, — Ревенант не врал. Он действительно так хорошо выспался… — Предлагаю прямо сейчас свернуть шею всему персоналу синдиката. — Да, но…       Патфайндер не успел возразить. Прошел уже как час с того момента, когда он с Ревенантом сорвался с места и отправился прямиком на Олимп. Этот момент был очень волнительным — по крайней мере, для марвина. Он не понимал, почему он прибыл именно сюда. По его подсчетам, шанс на успех был весьма низким. Что могут сделать две легенды арены против целой системы? Но что-то нужно было делать! Только так Ревенант сможет стать свободным по-настоящему. — Мне кажется, друг, что мы поспешили. — А, милый Патфайндер, — саркастично протянул Ревенант. — Когда ты проживешь несколько столетий в бессмертном теле, в роли марионетки, тогда ты и поймешь мои опасения. Хуже уже не будет.       С этими словами, Ревенант направился в сторону небезызвестной лаборатории Олимпа. Да, симулякр прекрасно помнил день, когда он перестал быть кожаным мешком. И это произошло здесь, в этом научном здании. Прошло слишком много времени с тех пор, как это случилось, и это не просто так. Симулякр не смог что-то предпринять в свое время, будучи под абсолютным контролем Синдиката. Но теперь он стал более независимым, а еще — злопамятным. Вряд ли Ревенант сможет отомстить лично тем людям, которые сделали его кошмаром во плоти. Они уже давно умерли своим естественным путем. Но зато, он может нанести удар по самому Синдикату, если начнет с нападения на лабораторию.       Симулякр уже вошел на территорию хорошо охраняемой лаборатории. Это здание выглядело таким современным, технологичным. Оно и не удивительно. В целом, весь антураж Олимпа был именно таким. Нельзя сказать, что Ревенанту было легко пробираться в самое сердце лаборатории — его тут же атаковали и специальные орудия, и специальные люди. Даже под градом пуль, симулякр то и дело рассекал косой всех, кто встанет на его пути. Для большего эффекта, Ревенант прихватил излюбленный R-99 и EVA-8. Это было несложно — лаборатория и олимп были одной из арен Apex, так что здесь по всюду были расставлены контейнеры с оружием. Разве что, симулякр начал играть по другим правилам и стрелять по другим целям. Научное пристанище, которое долгое время знало лишь безмятежную и монотонную работу, вдруг превратилось в небольшое подобие кровавой арены. Яркие вспышки выстрелов из оружия мельтешили тут и там, подобно ночным феерверкам. Оглушительно звучал дробовик Ревенанта. Слышался глухой стук от падения мертвых тел, металлический лязг, характерный звук разбитого щита.       Патфайндер замешкался, не понимая, что ему делать в этой ситуации. Вдруг, он краем оптики заметил странное устройство, которое пролетело над его головой. Оно было маленьким, но шумным. А как оказалось позже — еще и разрушительным. Пока Ревенант разбирался с охраной, орудия лаборатории были уничтожены мощным взрывом. Как успел заметить Патфайндер, этот взрыв произошел по вине того самого маленького устройства, которое еще совсем недавно жужжало над ним где-то в воздухе. Спустя мгновение, марвин услышал знакомый голос за своей спиной: — Необычно видеть чемпионов арены, нападающих на лабораторию. Кажется, вашей целью должны быть другие участники, а не персонал. К тому же… Арена пока что не запущена. Игра проходит в другой местности. Почему вы здесь?       Патфайндер обернулся и понял, что уже видел этого человека однажды. Это был все еще тот странный парень, который просил не убивать и не трогать его, с характерной азиатской внешностью и необычной одеждой. — Привет, друг! Это… Мы просто развлекаемся. — С Синдикатом шутки плохи, — задумчиво отозвалась легенда. — Тоже так думаю, — марвин лишь пожал плечами, и его шарниры характерно заскрипели. — Удивительно, что механизмы лаборатории вдруг вышли из строя! Ревенант ведь еще не добрался до них. — Да, пожалуй… — согласилась легенда. Ее голос звучал так вкрадчиво и осторожно, в то же время слегка приглушенно. — Ревенант выглядит настойчивым. — Да, так и есть! — знакомый оптимизм зазвучал в роботизированном голосе. — Сегодня лабораторию ждет полный крах! — А что насчет тебя? — Я? Я просто пришел за компанию. Друзей надо поддерживать!       Пока Патфайндер беседовал, он не заметил, как далеко продвинулся симулякр. Марвин вновь посмотрел в сторону лаборатории. Он видел, как за спиной Ревенанта, который уже проник внутрь здания, вдруг возникла стена — на вид, очень прочная, металлическая, тяжелая. Она перегородила ему путь к отступлению. В конце концов, дверь закрылась, и Ревенант остался внутри. Издалека слышался пронзительный звук сигнализаций. Но он утих — и весьма скоро. Патфайндер простоял как вкопанный еще пару мгновений, и только после этого к нему пришло осознание — Ревенант попал в беду.       Марвин выпустил длинный трос прямо к металлическим дверям. Снаружи было так тихо, а что было внутри — неясно. Патфайндера и Ревенанта отделяла огромная и надежная стена. Сколько бы марвин не кружил вокруг здания, он не смог найти ничего стоящего. Спустя час копошений, к нему вновь подошел незнакомый парень в странных одеждах: — Забудь. Теперь он сам по себе. Создается впечатление, что его ждали здесь. Вся лаборатория — одна большая ловушка. — Не хочу это признавать, но похоже, что ты прав… — Патфайндер демонстративно постучал в стальные стены, отчего по округе разлетелся металлический звук. — Наверное, было очевидно, что Ревенант захочет отомстить им первыми. Они были готовы к этому… Даже спустя много-много лет! — Досадно, — посочувствовала незнакомая фигура — и удалилась. Патфайндер, тем временем, продолжал ждать снаружи. Вдруг он услышал знакомый звук над своей головой — странное портативное устройство, каким-то образом уцелевшее после взрыва, вдруг удалилось и оставило после себя лишь сломанную технику.