ЛуноМИФ во спасение (ЛуноМИФ-4)

Нканг был счастлив. Насколько это вообще было ему доступно, ибо натуру он имел чрезвычайно мрачную и подозрительную. Рос он в занюханном выродившемся племени, забившемся в какую-то пустую и дикую глушь, к детям там относились, как к грязи — сдохнут, невелика потеря, и так еды не хватает, а лучше б они все передохли, дармоеды! Вождю племени и своему папаше по совместительству, не просыхавшему и не дававшему проходу ни одной юбке и не только, так что папашей он был доброй половине села, Нканг за всё хорошее однажды выпустил кишки на муравейник и сбежал. Всласть намыкавшись, прибился в ученики к колдуну, от которого шарахалась вся округа и давно бы пришибли, если б так не боялись. От того Нканг тоже натерпелся, но и научился многому. И даже пошёл куда дальше. Возможно, наставник бы им гордился, если бы Нканг однажды не принёс ему огненной воды не из того спирта. Впрочем, Нканг не слишком огорчался тому, что тщательно высушенная голова ему не отвечает, и подолгу с ней беседовал. Коллекцию голов он не забывал пополнять, и вскоре обзавёлся репутацией, которая его учителю и не снилась. И вот, невзирая на его могущество, эти жалкие черви выбрали Мьонге! Того самого слюнтяя Мьонге, который иногда даже оставлял своим врагам жизнь! Глупцы… Ну ничего, Нканг показал им, кто достойнейший, совершив неслыханное! Он, Нканг, разъял и покорил Великого Духа Ньяму, превратив его в своих служителей! — Служительниц… — вкрадчиво подсказала тьма, и Нканг на миг нахмурился… ах да, ну конечно же, служительниц… и даже больше! Пять прекрасных воплощений, пять зверодевушек… как он мог забыть! Нканг шагнул навстречу их соблазнительным улыбкам, и затерялся в волнах своей власти, не знающей границ, и их любви. Объединяющей их всех в одно целое. — Ф-фу-у-у… — я тяжело отступила от койки на пару шагов и рухнула в кресло, несомненно, наспех придуманное свыше, ибо ранее в палате его не было. Гипсовая мумия на койке тряслась и дрыгалась, пока где-то в её разуме пять зверодевиц, сливающихся в одно целое, долюбливали незадачливого колдуна, послужившего связующим звеном. — Тот ещё… фрукт из африканской глубинки. И вот таких вот мне предлагали аж целыми пачками в поклонники? Ну спасибо, Мьонге, удружил. — Зато он врагов иногда отпускает. — Ага. На развод. Какой же ты Великий Нганге без врагов? Лежащий на груди мумии Ловец Духов вспыхнул и заискрил, втягивая то, что попыталось вырваться из тела колдуна. Спустя несколько секунд в центре ловушки возник сгусток тумана, сжался и застыл, образуя мутноватый, но всё же довольно прозрачный кристалл. — Неплохо… — я взяла кристалл и поглядела на лампу сквозь него. — Могло быть и куда хуже. Во всяком случае, свои обязанности по плодородию Ньяма сможет выполнять и дальше. — А этот псих? — поинтересовалась шиза. — Он там живой? — Живой. — Я провела рукой над мумией и забрала Ловец. — Но с напрочь отбитой памятью и больше без магии. Может, толк из него ещё и выйдет. — А бестолочь — останется? — Это уж как повезёт. Мумия застонала и открыла глаза. Я сняла отсекающий барьер и прислушалась. Время вновь пошло своим привычным ходом. Через полминуты раздались торопливые шаги дежурной сестры, и я испарилась, не забыв прихватить с собой кресло. Всё равно тот продавленный ужас в караулке давно пора менять. Получивший кристалл Мьонге едва не подпрыгнул до потолка, после чего мне пришлось вновь откручиваться от толпы афропоклонников и храма в мою честь. Наконец счастливый дедок умчался бодрой рысцой добывать билеты на самолёт до Зимбабы или ещё куда там, а я пошла к Дрейку. Пожалуй, задержусь-ка я здесь ещё на недельку. — На случай неудачной расконсервации Ньямы? Я только отмахнулась. — Да они там все с прибабахом, никто и не заметит, что он теперь она, мало ли что у неё там сдвинулось. Нет, это ерунда, а вот если бы всё-таки найти ещё раз тот чайный магазинчик…