Последний раз

Неоновый свет подсветки падал прямо на Чимина. Да и на остальных людей как-бы тоже. Он смотрит на свой красный стаканчик с разбавленным с чем-то ликёром и заметно морщит нос. Не то чтобы ему не нравится атмосфера здесь. Она как раз-таки и более менее нормальная: под потолком проходит светодиодная лента, поэтому гостиная и кухня, соединена с ней, мигают то красным, то синим, то фиолетовым; музыка не слишком громкая, скорее, громче здесь орут выпившие люди, которые образовали что-то наподобие танцпола в нескольких метрах от него, в центре помещения; здесь хватает свободного пространства, поэтому никто к нему не жмётся и не толкает локтями в бока: он сидит почти в самом углу под стеной, на полу, упираясь спиной в подножье дивана — может, на него попросту никто не обращает внимания. А сидит он здесь уже около часа. Тэхён, конечно же, бросил его минут десять назад, сказав, что заметил своего знакомого, и пошёл к нему, оставив Чимина одного. Он подцепил с барной стойки на кухне этот стаканчик и хлебает изредка ликёр, не собираясь напиваться хотя бы потому, что он впервые в этой квартире. А квартира эта одного парня — Чон Хосока. Как Чимин понял, Тэхён с ним хорошо знаком и поэтому был приглашён сюда. Но смысл даже не в этом. Чон Хосок — близкий друг Чонгука. А это значит, что тот тоже должен здесь быть, но вот только Чимин никак его не найдёт. Чонгука здесь нет. Не то чтобы Чимин хотел его увидеть. Да, может быть, хотел, всё-таки не чужие люди как-бы. Ну и единственный человек, которого Чимин здесь знает — Тэхён, который смотался куда-то. С Хосоком же он успел познакомиться, тот с первой секунды сказал ему чувствовать себя как дома и не стесняться. Чимин может сказать, что Хосок — ходячее веселье, с ним невозможно заскучать; он же и затейник этого всего. Чимин поправляет в плечах свою свободную джинсовую куртку, в которой был почти неделю назад в клубе. Тогда он и встретил Тэхёна, которого никак не ожидал встретить, и тем более не ожидал, что тот позовёт его куда-то. Чимин же бесхребетное существо, у которого вместо мозгов слизь, поэтому он, естественно, согласился, потому что, а почему нет? Поэтому сейчас он и сидит в самом углу этой квартиры, заполненной незнакомыми ему людьми, и попивает какой-то дешёвый ликёр вперемешку ещё с какой-то мутью. Чимин не в курсе, что добавляют в напитки, потому что не видел, как их там делают, хотя видел парня… кажется, Намджуна. Тот был в какой-то хипстерской шапочке жёлтого цвета и в какой-то рокерской заношенной кожаной куртке — это всё, что смог запомнить Чимин. Этот парень смешивал алкоголь, ошиваясь возле барной стойки, кажется, он так оттуда и не ушёл. А вот Чимин подумывает над тем, чтобы незаметно свалить отсюда, хотя он не уверен, что запомнил дорогу обратно, потому что, как смог заметить Чимин, его дом находится чуть-ли не на другом конце мира отсюда. Он замечает мелькающую мятную макушку в толпе танцующих людей. Тэхён всё-таки ещё здесь, что его хоть немного, но радует. Он поворачивает голову влево, игнорируя сидящих троих людей на диване возле него, которые без умолку болтают о чём-то, оставляя на низком столике перед ними пустующие стаканчики. И натыкается на пожирающий взгляд какого-то незнакомого парня. Чимин его впервые в жизни видит и понятия не имеет, что тот тип от него хочет и почему всё время пялится на него. От этого идут мурашки по спине, поэтому Чимин забивает на него, — видимо, обкурился просто — и делает глотки алкоголя из своего стаканчика. По-хорошему ему бы смотаться домой, попробовать выспаться и, как полагается нормальному восемнадцатилетнему человеку, пойти в школу. Но в его жизни что-то не так, поэтому он продолжает сидеть здесь и незаинтересованно поглядывать на танцующих людей. Тем более в его квартире сейчас пусто, как в тех стаканчиках на столе, потому что Ники решил вернуться на неопределённое время к родакам. Не то чтобы Чимину хотелось, чтобы тот был рядом с ним, просто и в одиночестве сидеть не очень хочется. Всё-таки Чимин поражается где-то в глубине своей души, как этот парень стал за такое короткое время чуть-ли не близким человеком для него. Он говорил, что Ники хороший — прямо ангел с небес. Чимин снова замечает зелёные пряди волос и опускает взгляд на смуглое, а в таком свете оно стало ещё темнее, лицо и видит квадратную улыбку. Тот направляется прямо к нему, держа в руке такой же стаканчик, и делает из него пару глотков, качая головой в такт музыке. Чимин слабо дёргает уголком губ, когда тот приближается к нему. Тэхён падает прямо на пол рядом с ним, у ног какой-то девушки, которая не обращает на него внимания, и смотрит на Чимина, продолжая улыбаться. Чимин же вглядывается в коричневые глаза и хмурится совсем незаметно, но внутри что-то тревожно бьётся, хотя это и не его дело. Он прокашливается, чтобы голос не хрипел после долгого молчания, и наклоняется немного к Тэхёну, чтобы тот его услышал. — Ты что, принял наркотики? — громко спрашивает он, чувствуя резкий запах алкоголя, который исходит от Тэхёна. Да и от самого Чимина, наверное, тоже, но не так сильно, потому что выпил он почти ничего. Тэхён приподнимает удивлённо брови, смотря на него, а затем кивает и улыбается, продолжая качать головой. — Да, не переживай, мне не в первый раз. — говорит так же громко мятноволосый и отпивает из красного стаканчика алкоголь. Неоновый свет падает на его лицо и тот не убирает с лица улыбки. Чимин тихо вздыхает, кивая. Не то чтобы он был против, просто сам последний раз употреблял такое где-то года два назад и больше ни разу, потому что понимает, что будет после сорока минут действия. — А ты не хочешь? Это классно. Чимин сразу качает головой и переводит взгляд на толпу танцующих. — Нет. Мне и так весело. Тэхён издаёт смешок и кивает пару раз. Мол, ага, я вижу. — Да ты прям светишься от радости. Может, тебе выпить ещё нужно? Какой-то ты трезвый слишком, уже почти час прошёл. — произносит Тэхён и наклоняется, чтобы заглянуть в его глаза. Чимин поворачивает к нему голову и поджимает губы. — Настроение хуёвое. — а затем приподнимает свой стаканчик и бултыхает в нём ликёр. Взгляд Тэхёна перемещается на него. — Мне хватает пока что. Тот пожимает плечами и улыбается, возвращая на Чимина взгляд. — Как знаешь. В помещении пахнет месивом дешёвых духов. — Больно? — О чём ты? — спрашивает Тэхён, приподняв брови. Чимин провёл медленно кончиком языка по нижней губе и кивнул головой на чужое лицо. У Тэхёна была рассечена бровь, на том месте теперь пластырь, как и на скуле, как и на шее. Тот протянул понятливое «а-а» и пожал плечами. — Знаешь, я не уверен, как это объяснить… — начал Тэхён, убрав быстрым движением прядь с глаз. Чимин подвинулся к нему. Их плечи соприкоснулись и Чимин наклонил голову, чтобы смотреть в чужие глаза — Тэхён же рассматривал бездумно толпу, бегая заторможено зрачками. — Типа, когда ты почти не чувствуешь боли. Когда ты привыкаешь к ней. — говорит тот и поворачивает к Чимину голову, медленно моргая. Чимин кивает. — Так вот, мне кажется, я начал испытывать что-то похожее. Мне либо и правда не больно, либо я просто как-то умудряюсь игнорировать боль. Чимин знает, что к боли можно привыкнуть. Люди, регулярно подвергающиеся воздействию физического насилия, начинают меньше реагировать на боль. Чимин, например, никак не может к ней привыкнуть, хоть и очень часто получает синяки на рёбрах и кистях в школе. — Не ломай себе этим голову. — произносит Тэхён, дёрнув уголком губ. Чимин моргает, рассматривая его. — Всё нормально. — он отворачивается и ищет кого-то взглядом, а затем улыбается, толкая локтем Чимина в бок. Тот кривит уголки губ и вопросительно смотрит на зеленоволосого. — Это же Чонгук? — Чимин, не сразу поняв вопрос, поворачивает голову к толпе и бездумно по ней шарится глазами, а потом натыкается на знакомый профиль. Чонгук стоит рядом с Намджуном и что-то ему говорит, улыбаясь. Моргает. Чимин открывает рот и возвращает взгляд на Тэхёна. — Хосок говорил, что тот может не прийти. Позвать его? — спрашивает он и Чимин запоздало мотает головой, сжимая пальцами свой стаканчик. — Чё? — Сам найдёт. — пожимает плечами и отводит взгляд в сторону. Тэхён вопросительно смотрит на него, пытаясь что-то прочитать на его лице. — А, ну окей. Ты так и будешь здесь сидеть? — интересуется он и приподнимает брови. Чимину бы съебаться куда-то в лес, допустим. Выращивать тра́вы и не знать людских проблем, потому что он совсем скоро свихнётся. Он неуверенно кивает, хотя знает, что с места не сдвинется просто потому, что не знает, что ему ещё делать, если не сидеть в этом углу и за всеми наблюдать. В мозгах пусто, на секунду ему захотелось послушать чего-то депрессивного и такого, от чего точно захочется скинуться. Может, у него кризис чего-то? Хотя ему только восемнадцать. — Походу, я здесь буду до самого конца. — бездумно говорит Чимин, прожигая взглядом чью-ту спину, пока человек танцует. Тэхён что-то мычит, бултыхая алкоголь в стаканчике. — Хуёвая идея. Не хочешь потанцевать? — Не. — Ну тогда смотри, а мне нужно отойти. — произносит Тэхён и поднимается с пола, пошатываясь на месте. Чимин не спешит ему помочь встать ровно, просто поднимает голову и смотрит на него, моргая. — И куда ты? — нет, он не считает это предательством или что-то подобное. Просто он опять остаётся один здесь. Тэхён запускает пятерню в волосы и опускает голову, чтобы глянуть на него в ответ. — Зарабатывать. — Чё? — вырывается уже по привычке с чиминова рта. Тэхён ведёт плечом. — Деньги нужны всегда. — а потом добавляет. — Не переживай, если что. — и широко улыбается, пока Чимин закатывает глаза. — Ну и вали. — бубнит он, отворачиваясь. Тэхён издаёт смешок, а после действительно уходит, теряясь в этой небольшой квартире среди людей. Чимин поджимает губы. Его настроение пугает его самого. Чимин не помнит, чтобы такое когда-либо было до этого. Ему не хочется орать, подпевая песням; не хочется танцевать, пока лёгкие не начнут гореть; ему не хочется напиться, а потом блевать в толчке или ещё лучше где-то в кустах, оправдывая мнение людей за сорок о современных подростках. Раньше — да с удовольствием, вообще похуй, кто что подумает и что на утро после такого он будет думать, что умер. Сейчас такого не хочется, и это очень странно и даже непривычно. Вот он, сидит и пилит взглядом незнакомых людей, которые с удовольствием развлекаются: почему бы не встать и не начать так же танцевать или не пойти и не схватить себе чё-то выпить. Чимин не знал — ему просто не хотелось этого. Не хотелось утром просыпаться от невыносимой головной боли, тошноты и желания воткнуть себе в горло ножницы, или не хотелось именно сейчас развлекаться — он тоже не мог точно сказать, скорее, всё сразу. Стаканчик в его руке уже был пустым. Он устало вздохнул, понимая, что ему срочно нужно в уборную, а это значит, что ему придётся подняться и обходить всю толпу, чтобы добраться до заветной двери. Чимин поднял глаза к потолку — если бог существовал, то Чимин должен был это как-то почувствовать, но он ничего не чувствовал, кроме ощущения, что ему нужно справить нужду, ничего, кроме того, что ему срочно нужно было сходить поссать. В этот момент в квартире заиграла любимая песня Ники: niteboi u. Чимин бы остался послушать, но он уже начал вставать с пола и принимать положение более нормального человека, чем бесхребетного червя. Он держал в руке пустой стаканчик и шагал через толпу танцующих подростков, которые тёрлись об него, и иногда он чуть не терял равновесие из-за них. Пройдя смесь запахов алкоголя и духов, он оказался напротив кухни — там на подоконнике сидел Намджун и болтал с какой-то худощавой девушкой, у которой между чёрными волосами были выкрашены пряди в синий; а потом завернул в коридор, где принялся искать нужную дверь. Музыка здесь была тише. Чимин открыл первую попавшуюся дверь, не боясь наткнуться на комнату, в которой кто-то бы трахался, но бог, видимо, существует, потому что он видит раковину и сральник. В отражение зеркала он заглянул случайно, хотя не хотел этого делать. Не то чтобы он ненавидел свою внешность… но да, так и было, кажется. Чимин уже машинально скривил уголки губ и опустил взгляд на кран, подставляя ладони под струю воды. Хотелось здесь задержаться хотя бы потому, что в ванной было не так душно и не воняло дешманскими духами. Раньше он очень редко замечал за собой пассивную агрессию. Почти никогда. Странно, что из-за одной мелочи он мог устроить полный пиздец невинному человеку и обосрать его так, что у того невольно понизится самооценка, а когда полный пиздец происходил с ним, то он еле мог выговорить слово, выглядя при этом чуть-ли не самым спокойным человеком. Чимин хмыкнул. Выключил кран и взял висящее на крючке сбоку оливковое полотенце, вытерев руки. Перспектива пробыть здесь хотя бы ещё минут пять оказалась провальной в тот момент, когда дверь в ванную открылась. И Чимин надеялся, что это был Тэхён, который решил все свои проблемы и пришёл сказать, что оставшееся время они проведут вместе и будут болтать о всякой хуете. У него один вопрос к богу: какого хуя? Потому что он в отражении видит того блядского торчка, который натянул на глаза капюшон чёрной кофты и смотрит на него в ответ. Нет, у Чимина не начали дрожать руки и он не почувствовал страх. У него началась паника. Он сглотнул и не смог отвести взгляда от этого типа. А тот стоял у двери и смотрел на него несколько секунд, что для Чимина показались чуть-ли не вечностью. В голове за секунду пронеслись не самые лучшие мысли, где его в лучшем случае просто бьют, не понятно за что. По сути, он не должен бояться хотя бы потому, что стоящей причины для этого нет. Этот парень всего лишь пилил его взглядом и ничего больше не делал, а сейчас, увидев, что Чимин ушёл, пошёл за ним. Может, Чимин просто параноик? Парень в чёрной одежде вдруг дёргает уголком губ и отталкивается от двери, шагая к нему. Чимин машинально хмурит брови и тело напрягается само по себе, хотя ему нужно развернуться и выйти, а не стоять на месте, пока этот тип подходит ближе. Возможно, у Чимина от страха исчезла способность говорить, потому что, приоткрыв губы, он может только судорожно выдохнуть. А, может, потому что никогда не попадал в такие ситуации и не знает, что делать. Что делать после того, как тебя изнасиловали — знает, в гугле читал, а что делать для того, чтобы этого не произошло — не знает, потому что в мозгах сразу стало пусто. Его руки всё-таки начали дрожать, а ноги еле держали и это, наверное, послужило сигналом к тому, что пора съёбывать, пока не слишком поздно. Наверное, это ещё одна причина, по которой он недолюбливает наркоманов — они не соображают, что творят; да в принципе, как и выпившие люди. Чимин, не меняясь в лице, опускает взгляд, поворачиваясь передом к парню, и утыкается взглядом куда-то в район его шеи, начиная шагать вперёд, но только он делает второй шаг, как его хватают за локоть, а потом поперёк талии и вдавливают поясницей в край раковины. Понимать то, что в голове начинает что-то тревожно стучаться, а перед глазами темнеть, Чимин начинает в тот момент, когда парень тянется лицом к его собственному, чтобы поцеловать. Тогда, когда он, моргнув, видит перед собой темноту, зато еле-еле чувствует чужие губы на своих, он начинает чувствовать реальную панику. Его тело будто не слушается его, ему кажется, что он отталкивает парня от себя и что-то мычит, уворачиваясь, но как оно происходит на деле понятия не имеет, потому что не чувствует своего тела. Такое бывает. Когда ты падаешь в обморок — ноги становятся ватными, лёгкие сдавливает, в ушах что-то шипит, а потом будто заполняется водой; перед глазами темнеет и ты не понимаешь — темно потому, что ты закрыл глаза, или потому что оно само так получилось; потом ты слабо чувствуешь к себе прикосновения и теряешь ориентацию — если тебя заносит, ты вряд ли это почувствуешь, тебе будет казаться, что ты стоишь ровно. С Чимином происходит что-то подобное, вот только сознание он не теряет, зато дышать становится тяжелее и он начинает слышать пульс в ушах, будто молотком изнутри бьют. Он чувствует чужую ладонь на своём бедре, а потом то, как пальцы его сжимают. Чувствует, как парень опускается губами на шею, и Чимин промаргивается, чувствуя первые слёзы на щеках. Как-то тупо всё получается в его жизни. Чимин начинает задыхаться и это, кажется, замечает и парень, потому что на несколько секунд останавливается, но продолжает его держать. — Ты чё? — хрипит он, а Чимин пытается убрать эту темноту с глаз. — Чё с тобой? С Чимином происходит какая-то хуйня. И ему кажется это из-за того, что он только что испытал такой стресс, который последний раз испытывал три года назад. Мозг блокирует всё, что только можно. Ему кажется это всё нереальным, будто это происходит вовсе не с ним, ему кажется, что окружающий мир нереальный. Его мозг будто защищается от стресса. — В-воды. — получается у него выдавить из себя и он понимает, что вновь может видеть. Перед глазами размыто, он опускает взгляд вниз и видит чужие руки на своём теле, видит, что куртка его сползла, а ещё видит непонимающее лицо парня. — У тебя чё, паничка? — чуть-ли не выплёвывает он. Не, это не «паничка» — Чимин не знает, что с ним, но это точно не оно. Он отталкивает от себя чужие руки и парень отшатывается, пока Чимин оборачивается, наплевав на присутствие этого наркомана, и открывает дрожащими слабыми руками кран. — Что за пиздец, я думал, ты нормальный, блять. — хрипит тот и осматривает его заторможено с ног до головы. Чимин смывает слёзы с щёк, а потом мочит и всё лицо ледяной водой. Парень что-то сказав ещё, отворачивается и выходит, раздражённо хлопнув дверью. Единственное, что понимает Чимин, так это то, что ему срочно нужна вода, потому что в горле слишком сухо. Он судорожно выдыхает, опускает голову, упираясь руками в край раковины, и ждёт, пока пройдёт лёгкое головокружение. У него нет слов. Он ебал. Проще скинуться. Тело продолжает дрожать. Чимин шмыгает носом, хватая полотенце, вытирая лицо. Теперь ему просто хочется нахуй свалить отсюда. Он отталкивается от раковины и выходит из ванной. На лице ноль эмоций, если не считать, что оно слишком бледное. Пальцы всё ещё подрагивают и он их прячет в карманы широкой куртки, желая так же спрятаться где-то. В гостиной ничего не изменилось — все так же танцуют и орут, продолжая пить и разбрасывать красные стаканчики по полу. Чимин проходит мимо них, смотря себе под ноги нечитаемым взглядом, а затем шагает на кухню, чтобы набрать себе простой воды. Намджуна он не сразу, но замечает боковым зрением. Тот сидит на подоконнике и продолжает разговаривать с той девушкой, у которой блузка оголяет полностью спину. Чимин подходит к столешницам и хватает пустой стакан, приближаясь к кувшину с водой. Он старается крепче держать слабыми пальцами стакан, чтобы тот нахер не выпал и не разбился, привлекая к себе лишнего внимания. Всё, что ему нужно — свалить, а с Тэхёном он как-нибудь потом поговорит. — Нет, её нет, я же говорил. Она захотела сдать все свои долги, поэтому сейчас, вероятно, всё ещё занята. — Чимин не сразу распознаёт этот голос. Он оставляет стакан подальше от себя, облизывая губы. С одной стороны, ему кажется, что он всё усложнил. Ну подумаешь, пристали на вечеринке, с кем не бывает. А с другой стороны, он должен был уже биться в истерике, что его чуть не изнасиловал какой-то наркоман. Ему сложно с этими крайностями. Кажется, его мозг просто не хочет воспринимать весь масштаб пиздеца. Он оборачивается, всё ещё смотря на пол, а затем обходит барную стойку, за которой стоит Чонгук, разговаривая с Намджуном, но когда замечает Чимина, то замолкает и хмурится, рассматривая его, будто пытается вспомнить, где его видел и видел ли вообще. — О, это же ты, Чимин? — Чимина он и останавливает, невесомо схватив за локоть. Чимин вздрогнул, подняв голову. Он вскидывает брови и вопросительно смотрит на бледное лицо Чонгука, который сводит брови к переносице, машинально начиная разглядывать его лицо. — Эй, тебе плохо? — аккуратно спрашивает он, останавливая взгляд на глазах. Чимин молчит. Он не знает, что должен говорить и должен ли вообще, или ему лучше оставить Чонгука и уйти как можно скорее. Чимин размыкает сухие губы и ничего не говорит, вместо этого слабо и неуверенно качая головой. Чонгук приподнимает брови, будто не уверен, а затем вновь быстро его рассматривает. — Выглядишь так, будто трупа увидел. — из Чимина невольно вырывается слабый смешок, потому что он сам себя трупом чувствует. Чонгук смотрит секунды четыре в его глаза, а затем отворачивается, кинув взгляд на говорящего с синеволосой девушкой взгляд, будто удостоверившись, что Чонгук ему больше не нужен, и подходит к барной стойке, всё ещё не отпуская локоть Чимина. А тот опускает взгляд и смотрит на чужие татуированные пальцы — какие-то японские иероглифы. — Ты что будешь? — обращается к нему Чонгук, повернув голову. Чимин поднимает взгляд и моргает. — Я, э-э, да. — выдаёт он, не услышав вопрос. Чонгук выгибает бровь, осматривая его, а затем повторяет вопрос. — Я спрашиваю, что ты будешь. Какую? — и показывает в руках две бутылки, отпустив Чимина. Чимин, успев выхватить пару букв на этикетке, на вторую не смотрит. — Виски. — и кидает взгляд на карие глаза, заметив, что Чонгук кивнул. Тот берёт одной рукой две бутылки, а второй хватает Чимина за запястье, ведя за собой. Чимин ебал. Почему в его жизни всё идёт не туда, куда нужно? Потому что он тупое бесхребетное существо? Верно, он существо. Чимин сглатывает, понимая, что в горле опять сухо. Голова начинает медленно и постепенно болеть. Чонгук ведёт его через толпу двигающихся тел, оборачивается постоянно и говорит что-то, указывая пальцем вперёд. Чимин не слышит. Пьяные подростки не обращают на них внимания, всем плевать. Чимин кидает взгляд на курящих траву парней, сидя на кожаном диване в углу помещения. Замечает боковым зрением целующихся прямо у стены парочку. Проходит мимо танцующих не в такт музыке людей. Чонгук тянет его в сторону и открывает дверь, подталкивая того вперёд, и Чимин выходит на балкон. Свежий воздух как кстати. Он вдыхает, чувствуя себя почти живым, пока Чонгук закрывает за ними дверь. Тот проходит мимо него и усаживается, вытянув одну ногу, а вторую согнув в колене, и упирается спиной в стену. Чимин прячет руку в карман и подходит к нему, принимая бутылку виски, когда Чонгук протягивает её. Садится напротив него и сгибает ноги в коленях, неосознанно прячась от всего и всех. Если бы он знал, что здесь есть балкон, который никому не нужен в этой квартире, то давно бы перебрался сюда и сидел, пока всё не кончилось, попивая пиво. Чимин поднимает взгляд на Чонгука и тот слабо улыбается, открывая свою бутылку. Тёмные волосы, болотные на концах, немного закручены и ерошатся из-за несильного ветра. Чимин отворачивает голову и смотрит на проезжую часть, тротуар, освещённый фарами машин, и невысокую многоэтажку через дорогу. Внизу шум приглушённый, чужие разговоры, перемешивающиеся с музыкой из квартиры. Он поворачивается обратно и открывает свою бутылку, делая глотки виски, после чего жмурится и прижимает ко рту рукав своей куртки. Горько. В глотке жжётся, в голову отдаёт в ту же секунду, но он не откладывает бутылку, а ждёт секунд семь и вливает в себя ещё столько же. Чонгук молча наблюдает за ним, иногда отводя взгляд, чтобы рассмотреть многоэтажки сзади Чимина. — Выглядишь ужасно. Тебе точно не плохо? — решает снова спросить Чонгук, задержав на нём свой взгляд. Чимин облизывает губы и улыбается совсем слабо. Бесцветно и раздроблено. — Нормально. — негромко отвечает он и разглядывает неспеша чужой пирсинг. Чонгук поворачивает голову в сторону и Чимин подмечает острую линию челюсти, а затем кивает, что-то рассматривая. — Ты здесь сам? Или с друзьями? — С Тэхёном. Если бы они были моими друзьями, я бы лежал обколотый где-нибудь среди пустых бутылок, наверное. — беззлобно усмехается Чимин. — Из моей шараги только двое, но не думаю, что они меня хоть заметили. — Зато теперь ты сидишь не в одиночестве. — Чонгук отпивает из бутылки алкоголь, смотря на него, а Чимин моргает. — М-м, Тэхён меня… бросил. — негромко заканчивает он и понимает, что говорит это Чонгуку уже второй раз. Тот приподнимает бровь, кивая. — Я видел его. С каким-то парнем тёрся, мутный тип. Чимин молча кивает. Он поглядывает на бутылку и понимает, что даже половины не осилит, потому что голова расколется. Чонгук так же молча пьёт, иногда кидая на него взгляды. Чимину кажется это немного странным. Да, он и до этого заводил неожиданных «друзей», взять того же Ники или Тэхёна. С другой стороны Чонгук не такой и плохой, не то чтобы Чимин успел хоть немного узнать его, но первое впечатление об этом человеке у него точно не отвратительное. Чимин редко встречал таких людей, которые нормально, так скажем, по-человечески к нему относились, если не брать в расчёт тех знакомых, которые сами живут либо почти как он, либо ещё хуже. Он говорит о «нормальных» людях, скажем, обеспеченных что-ли. Именно такие чаще всего смотрят на него косо и чуть-ли не обходят десятой дорогой, особенно в его школе. Это странно. Они принимаются его судить, хотя ничего о Чимине не знают, буквально презирают с первой же секунды. Это не может не задевать, он откровенно чувствует себя ничем. Его раздражает, когда люди судят по внешнему виду — не то чтобы это совсем неправильно, может, их догадки в чём-то подтвердятся, но невозможно полностью узнать характер человека только по его одежде. Чимин не говорит о том, чтобы его начали жалеть или сочувствовать, чтобы предлагали помощь. Он говорит о том, чтобы на него просто хотя бы не смотрели, как на низшего, как на бомжа, когда он спит ночью на лавочке в парке в царапинах, синяках и в рванной одежде. Он говорит о том, чтобы к нему обращались просто по-людски. Неужели он многого просит? Чимин немного устал. Хотя не «немного», Чимин. Ты конкретно заебался. Покупать на последние копейки себе пластыри, бинты и спирт, чтобы обрабатывать раны, потому что в шараге опять кому-то не понравилось, что он вообще существует. Иногда ему просто хочется бежать к друзьям, когда пьяная мать в очередной раз называет его ничтожеством и приводит в дом какого-нибудь бухого любовника, чтобы потрахаться с ним за бутылку пойла. Иногда ему хочется не болезненно мычать от побитых рёбер и конечностей, а широко искренне улыбаться. Ему много чего хочется, но никого это не волнует. Его проблемы — это только его проблемы. Он не хочет обременять ими того же Ники, который младше него на два года и которому он вроде как должен давать более менее стоящий пример, а не ныть о том, как хреново он живёт. Сам же пытается помочь этому парню, потому что Ники не заслуживает такого обращения к себе не только со стороны родителей. Он не хочет обременять Тэхёна, который практически живёт на улице, каждый день пытаясь нашкрябать хоть каких-то денег любым путём, чтобы не подохнуть от голода. Чимину сложно, но он не просит жалости. Дни для него смылись. Он не помнит, когда последний раз спал здоровым сном или когда последний раз хорошо ел не какую-нибудь безвкусную химию. Он течёт по течению, не задумываясь о том, как будет жить дальше, что ему делать в будущем и как дожить до того самого «будущего». В кармане ветровки остались последние два доллара и пару копеек. Виски обжигает пустой желудок. Странно, что он и хочет кушать, но если поест что-нибудь, то будет валяться возле унитаза. Тэхён рассказывал, что ходит часто на такие вечеринки не для того, чтобы отдохнуть. Он каждый раз просто ищет для себя там что-то выгодное, даже ту же еду, за которую не нужно платить, или ищет людей, которым может понадобиться взамен на хоть и не большую, но плату. Чимин знает, что нужно всего лишь подождать и всё наладится, а ещё он знает, что ничего не наладится, если просто ждать. Он шмыгает покрасневшим носом от ночного холода. — Я не думал, что ты запомнишь меня. — говорит он, смотря куда-то в район чужих ключиц. Чонгук обращает на него внимание и слегка приподнимает бровь. Кажется, тот тоже о чём-то своём думал. — Забывать двух воров, с которыми я ненароком связался? Это шутка? — Это жизнь. — вставляет Чимин, пожав плечами. Чонгук качает головой и передние пряди ещё больше лезут на его глаза. Чимин ненароком думает, что ему бы пошёл хвостик. Да, определённо. — Нет. Если честно, я не собирался тебя запоминать, но когда увидел, сразу понял, кто передо мной стоит. — объясняет он, слабо ведя плечом. Чимин согласно мычит. Чонгук роется в кармане кожаной куртки, надетой поверх чёрной футболки, и достаёт пачку сигарет, а следом и зажигалку. Чимин наблюдает за ним, как тот достаёт одну, а затем поднимает взгляд на него и немного протягивает пачку вперёд. — Будешь? — Чимин качает головой. Почему-то курить не хотелось. Чонгук кивнул и засунул пачку обратно в карман, зажав до этого сигарету между губ. Он подносит зажигалку к сигарете и прячет следом её в карман, обхватывая пальцами сигарету. Чимин смотрит на него и моргает. Бледные губы обхватывают кончик сигареты, Чонгук делает затяжку, смотря куда-то немного правее Чимина, слегка хмуря брови, а потом выпускает дым. Чимину кажется, что у него поехала крыша. По-другому он не знает, как объяснить то, что он пялится, как Чонгук курит. И вроде в этом нет ничего необычного, человек просто курит сигарету, но Чимин почему-то засматривается, хоть и пытается отвести взгляд. Он никогда не считал обычное курение чем-то эстетическим или что-то ещё, но… Тот, почувствовав прожигающий взгляд, смотрит на Чимина. — Смотришь так, будто в этом есть что-то красивое. — хрипит Чонгук, выпуская медленно дым. Чимин моргает. А затем слабо кивает, сжимая пальцами горлышко бутылки. — Может, эстетическое? — предлагает он и Чонгук сначала хмурится, а потом выгибает бровь. Чимин же смотрит на него вопросительно. — Эстетика это не равно красота. — Типа? — не понимает Чимин, тоже выгнув бровь. Он делает глоток виски, сморщив нос, и ждёт, чтобы Чонгук объяснил. Тот облизывает быстро губы и покусывает свой пирсинг. — Типа, эстетика это не сигаретный дым и не переливающееся в бокале вино. Эстетика — это такая способность к чувственному восприятию мира. — неспеша говорит Чонгук, делая затяжку. Чимин моргает. Ему кажется, что если он хочет понять это, то должен выпить ещё бутылку такого виски. — Из тебя алкоголь делает философа? — спрашивает он, дёргая уголком губ. Чонгук улыбается и качает головой. — Люди почему-то начали видеть эстетику везде. Начали эстетизировать отвратительные вещи, например, плохие привычки. — он приподнял свою руку, в которой держит сигарету, и Чимин перевёл на неё взгляд. — Они романтизируют всё подряд. В том числе и насилие. Чимин машинально морщит нос. — Пиздец. — подытоживает он и Чонгук кивает. — Иногда мне становится жаль, что я человек. Но потом я вспоминаю, что я — не они. — Чимин не уверен, говорит ли он о некоторых отвратительных людях в целом или о ком-то конкретно другом. Наверное, всё сразу. Виски начинает действовать, поэтому думать становится не так легко, учитывая то, что он легко пьянеет. Чимин не задумывался о таком. Но, слушая Чонгука, он с ним соглашается, потому что даже то же насилие романтизировать ужасно. То есть кто-то мог бы романтизировать изнасилование или какие-то психические расстройства. Это действительно ничтожно. У Чимина вопрос, мол, они романтизируют такое только когда это не касается их или они бы тоже видели в изнасиловании или в психических заболеваниях что-то подобное, будь такое у них? Это глупо. Хотя глупо ещё и то, что мы считаем себя лучше других. Мы все такие. Каждый пытается рассмотреть в других недостатки. «Он живёт с родителями». «Она залетела и теперь он женится». «У него, вы только представьте, нет денег на нормальную квартиру». Люди ненавидят и не уважают друг друга. И эта взаимная ненависть — единственное, что делает людей одним целым. Ещё лучше ненависть. Почему он, а не я? Хотя кто такой Чимин, чтобы рассуждать о подобном. Ему чуть-ли не везде тыкают носом, что он не такой, что он никто, что он ничего не заслуживает. В школе, дома ему говорят, что он не дотягивает до чего-то стоящего — что он ничего не понимает, что он не был ещё во взрослой жизни, чтобы что-то предъявлять родителям; что всё, о чём он говорит, кто-то другой сказал бы лучше и умнее, ибо что такой, как Чимин, может понимать. Вот, что он слышит в свой адрес, и он уже не уверен, говорят ли они все неправду. Чимин запутался. Он не уверен, что хочет жить в таком обществе или что такой, как он, должен жить в таком обществе. Что вообще должен существовать — это любимая фраза его одноклассников. Однажды с этими словами они пытались вывернуть ему пальцы по самые костяшки. Ему просто повезло, что тогда был не слишком уставшим после нескольких часов подработки и отсутствия сна — откуда взялись силы, сам не знает, но он сумел увернуться и врезать одному из тех уродов. Чимин моргает. Чонгук делает глотки алкоголя и через минут двадцать начинает лениво рассказывать о своих татуировках. Чимин такого не ожидает, но ничего против не имеет. Задрав рукава до локтей, пальцами водит по чёрным изображениям японских мифологических созданий, и о каждом втором рассказывает, а на некоторых объясняет простым «в ней нет никакого глубокого смысла». Чимин рассматривает, склонив голову к плечу. У него у самого уже язык заплетается от выпитого алкоголя, поэтому по несколько секунд пытается выдавить из себя что-то более похожее на нормальное предложение. Виски осталось совсем немного, жидкость бултыхается на дне бутылки. Чимин думает, что он сошёл с ума, когда Чонгук спокойно задирает свою футболку до груди и показывает такие же японские иероглифы. Чимин не помнит, чтобы когда-то встречал подобного человека. Когда Чимин спрашивает, что значит одна тату из многочисленных, Чонгук отвечает, что сам не знает, потому что попросил своего старого знакомого по пьяни набить всё, что тот захочет, и никогда не говорить перевод. Чимин допивает свой виски, слушая всё это, и не знает, что ему думать. Он ебал. Мозг затуманен, перед глазами почти размыто и всё крутится, но он кивает на каждое чужое слово, а потом, когда Чимин начинает что-то рассказывать, о чём точно не вспомнит на утро, Чонгук говорит, что тот несёт чепуху, и Чимин начинает смеяться, запрокидывая голову, уточняя, делает ли алкоголь из Чонгука интеллигента. Вряд ли он многое из сейчас происходящего вспомнит, но это не так уж и важно однако. Сейчас он слабо улыбается и смотрит, как Чонгук вновь достаёт из кармана мятую пачку сигарет. Тэхён, наверное, потерял его, но Чимин и об этом не думает. Чонгук вручает ему сигарету и щёлкает большим пальцем по зажигалке, не с первого раза попадая на кончик чиминовой сигареты. Он выдыхает дым и молча смотрит на Чонгука, пока тот проделывает то же себе. Странно, что раны на теле не болят сейчас, а желудок не обливается кислотой от голода. Наверное, это алкоголь притупляет ощущения.

***

Чимин чувствует себя мертвечиной. Которая начала разлагаться. По-другому он не знает, как описать свои ощущения после пробуждения. Опустошение. Вот, что он чувствует в эту секунду. «Опять. Солнце взошло, нужно вставать, а как хочется, чтобы не». Он растирает ладонями сонные глаза и жмурится от яркого солнечного света. Ага. Уже утро, если не обед. Светит солнце, всё хорошо, только в его квартире окна вечно зашторены. Чимин хмурится от боли в голове, будто изнутри что-то сжирает его, и приподнимается на локтях, но что-то ему не даёт. Словно сверху на нём что-то лежит. Он поворачивает голову и видит перед собой мятную макушку. Моргает медленно. В голове как-то долго всё собирается в кучу, особенно после пьянки. Чимин вспоминает. Вспоминает враз почти всё, что случилось с ним прошлой ночью — у него особенность, после чего-то подобного помнить, что было. Хочется блевать и не отползать от унитаза весь день. В его желудке ничего, кроме выпитого вчера алкоголя, нет. Сейчас он ужасно скручивается и Чимин чувствует голод, но поесть не сможет, потому что его вырвет сразу же — он не ест по утрам. Другое дело позже. Тогда шанс выблевать всё обратно немного ниже. Да и денег у него нет, чтобы купить себе нормальной еды. Может, хватит на какой-нибудь дешёвый овощной салат. Или дешёвую пачку рамёна. Он не уверен, сколько именно у него осталось в кармане. У Тэхёна просить не собирается. Ему только жалости не хватает, чтобы начать ненавидеть себя. Он ни разу за всё то время, что они знакомы, не попросил у него ни копейки и не попросит. Сам найдёт, где их достать. Не хочет, чтобы на него смотрели, как на жалкого. Беспомощного. Будто он ни на что не способен и ждёт только от всех помощи. Это отвратительно. Чимина почти тошнит от этого. Это унизительно, блять. В такие моменты он действительно чувствует себя никем. Поэтому лучше пусть ему отбивают почки в подворотне, чем смотрят с жалостью или с сочувствуем. Нечему сочувствовать, он всего лишь живёт так, как может. Пытается не так быстро тратить последние деньги, не тратить их на всякую дребедень, пытается брать несколько подработок сразу, чтобы работать и работать, забив на сон. Тогда в голову не лезут всякие раздражительные мысли — у него попросту тогда не хватает на них времени. Сейчас он не знает, куда направиться. Чимин даже не в курсе сколько времени. Наверное, зайдёт сначала в квартиру, а потом ближе к обеду пойдёт уже на дешёвую подработку. Было бы не плохо найти, что купить поесть, потому что со вчерашнего дня ничего так и не ел, поэтому не уверен, что его организм выдержит столько без еды. Чимин шмыгает носом и устало вздыхает, пытаясь скинуть с себя конечности Тэхёна, который обхватил его во сне руками и ногами, будто подушку. Вот почему ему было душно. Он, не волнуясь, что разбудит его, откидывает чужие кисти с себя и двигается телом назад, подальше от спящего Тэхёна, поэтому не соображает, что заканчивается диван, и падает на пол, болезненно промычав. Тэхён наверху что-то прохрипел недовольно, повозившись на месте, а потом спустя секунд десять приподнялся и Чимин, лежа на полу, увидел его заспанное недовольное лицо. Тот, окинув его взглядом, поморгал и что-то себе хмыкнув, улёгся обратно. Чимин прикрыл глаза. А когда открыл, увидел белый потолок и почувствовал что-то неудобное под спиной. Он со вздохом кое-как поднялся, приняв сидячее положение, заторможено моргая, и обернулся, чтобы посмотреть на красные пустые и мятые стаканчики, а у стены пустые бутылки, чьи-то разбросанные вещи, разорванные пачки чипсов и всяких сухариков. Ага. Чимин проводит рукой по лицу и хмурится, поворачивая голову к Тэхёну. Тот продолжал спать, укутавшись в свою кофту и накинув на голову капюшон, будто его вообще не ебал внешний мир. Чимин уже не сможет заснуть, тем более он чувствует противную тошноту и невыносимую головную боль, а бонусом ещё и желание зарезаться. Наверное, с ним что-то не так, раз у него так часто появляются суицидальные мысли. — Тэхён. — прохрипел не своим голосом он и тот не отозвался. Чимин поджал губы и пнул его рукой в бок. — Тэхён. — но в ответ всё ещё было молчание. — Да ёб твою… Тэ-хён! — выкрикнул он и Тэхён замычал, через секунду открывая глаза и зло смотря на него. — Чё? — бубнит он и Чимин смотрит на него, параллельно пытаясь поправить свои волосы и сползшую джинсовую куртку, в которой он чуть-ли не тонул. — Хули молчишь? — Мы у Хосока? — вспоминает, что хотел спросить Чимин, и Тэхён хмурится, долго рассматривая его, точнее, просто задерживая взгляд на одной точке на его лице. Чимин терпеливо ждёт, надеясь, что тот не засыпает с открытыми глазами. Об этой особенности Чимин узнал в тот день, когда они стащивали колонки. — Вроде да. — хрипит тот и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на пол, стены и кухню, что была соединена с гостиной, в которой они и устроились. Тэхён кивает. — Вроде да. — повторил он и улёгся обратно. — А теперь, будь добр, свали нахер. — бубнит Тэхён, отворачиваясь лицом к спинке дивана. Чимин вздыхает. Он запускает пятерню в запутанные волосы и смотрит бездумно в одну точку на полу, не моргая. Ну, хотя бы не в кустах нашёл себя, и то хорошо. Единственное, что не помнит Чимин, так это как он заснул здесь, а ещё вторую половину диалога с Чонгуком. Чонгук. Чимин нахмурился и повернул голову, смотря на пустую кухню, забитую мусором. Хосоку придётся это всё убирать. Но, видимо, тот вечеринки любит больше, чем загибаться после них, убирая всё это в одиночку. Чимин морщится от головной боли, мечтая положить на язык таблетку, чтобы та исчезла, а потом лечь в гроб со спокойной душой. Видимо, желаниям дано сбыться не сегодня, поэтому он поднимается и его заносит в сторону дивана. Чимин моргает и встаёт ровно, поправляя свою куртку, которую не собирается снимать, потому что под ней футболка, а оголять руки для него равно самоубийство. Он проходит мимо кухни, решив, что выпьет добрую половину кувшина с водой потом, когда кое-как приведёт себя в порядок. Путь до ванной он помнит очень хорошо, от того тело на секунду и напрягается, но чиминов мозг слишком медленно отходит от выпитого алкоголя, поэтому плохо соображает в полной мере. Чимин открывает дверь и замирает. Зрачки глупо останавливаются на чужой голой спине, забитой татуировками, а потом кожа исчезает под чёрной футболкой. Чимин моргает, сжимая в руке ручку двери. Чонгук поправляет свои волосы, убирая небрежно передние пряди в стороны, и замечает его в отражении зеркала, но не спешит оборачиваться. Он проводит взглядом по Чимину с ног до головы, а затем останавливается на глазах и дёргает уголком губ, наконец-то поворачиваясь к нему передом. — Ночка выдалась тяжёлой? — интересуется он, приподняв бровь, и улыбается. Чимин сглатывает и опускает взгляд, бегая им по полу. Во рту так сухо. — Если я сделал чё-то, скажи сразу, я многого не помню. — хрипит не своим голосом он и поднимает взгляд на Чонгука, который издаёт смешок и качает головой. Чимин же рассматривает его бледное сонное лицо. Наверное, тот сам недавно проснулся. Его волосы не совсем ровно уложенные и пушистые, по шее стекают пару капель воды, он медленно моргает, продолжая легко улыбаться. — Ничего такого. — отвечает тот и пожимает плечами. Чимин почему-то ему не верит, но слабо кивает, делая шаг в ванную. Ему бы самому не помешало привести себя в порядок хотя бы внешне. Чонгук отворачивается зачем-то, а затем открывает верхний шкафчик и вытаскивает чёрное полотенце, протянув Чимину. — Это для «гостей». — объясняет он и отходит, когда Чимин его забирает, кивнув. — Сколько времени? — Семь, начало восьмого. Приходи потом на кухню, я дам тебе таблетку. — говорит Чонгук и идёт к выходу, прикрыв неслышно за собой дверь. Чимин пялится на полотенце, а затем поднимает взгляд на своё отражение и ему хочется застрелиться. У Чимина особенность — после пьянки помнить незначительные детали ночи, а о самом главном произошедшем даже не догадываться. Чимин открывает кран и мочит руки, думая, что ещё не поздно деградировать до уровня червя и поселиться в лесу. Он закрывает дверь в ванную, проводя пальцами по волосам, и шагает к кухне. Чимин бросает взгляд в гостиную, понимая, что Тэхён уже видит десятый сон, не собираясь просыпаться вообще. На кухне расположился Чонгук, попивая что-то из кружки, сидя за барной стойкой. Наверное, чай. Он проходит ближе и замечает на столешнице стакан воды и таблетку. — Кажется, сегодня я не умру. — прозвучало что-ли разочарованно, но Чонгук обратил на него внимание и дёрнул уголком губ, отпивая что-то из кружки. Чимин подходит к столешницам и берёт таблетку. — Голоден? Чимин, облизав быстро губы, качает головой. — Меня вырвет, если я с утра поем. — признаётся он и поворачивается к Чонгуку передом, складывая руки на груди. Тот понимающе кивает медленно пару раз, смотря на него. — Будешь ждать Тэхёна? — негромко спрашивает Чонгук, видимо, чтобы не разбудить мятноволосого. Чимин переводит на того взгляд и поджимает губы. Он понятия не имеет, когда тот проснётся, но и без него не может уйти. Чимин кивает. — Ладно. Он скользит взглядом по расслабленному Чонгуку, не замечая, чтобы тот мучался хотя бы от боли в голове. Солнечные лучи с большого окна падают на его лицо и тот иногда морщится, двигая голову то вперёд, то назад, чтобы избежать яркого света. — Ты не похож на того, кто должен после такой ночи подыхать. — говорит Чимин и Чонгук приподнимает брови, а затем издаёт смешок. — Я выпил совсем ничего просто. — пожимает тот плечами и включает свой телефон, что лежал рядом с ним на стойке. Чимин наблюдает за тем, как чужие брови еле заметно хмурятся на секунду, а потом как Чонгук берёт в руку телефон и что-то печатает, держа во второй руке кружку. Чимина привлекает шум из коридора. Он поворачивает в ту сторону голову и замечает идущего неспеша Намджуна, который шаркает голыми ступнями по холодному полу, придерживая рукой свою шапочку бини, из-под которой в разные стороны торчат запутанные чёрные волосы. Сзади него плетётся девушка с синими волосами и в мятой чёрной блузке. Чимин почти сразу узнаёт её — это с ней, кажется, Намджун болтал весь вечер. Та выглядит не лучше — такое же сонное недовольное жизнью лицо и желание выпить всю воду мира, а потом проблеваться. — О, Чонгук. Кто бы сомневался, я даже завидую тебе. — бубнит Намджун хриплым голосом, смотря на Чонгука, который хмурится, откладывая телефон, и поворачивается к ним лицом, со смешком осмотрев этих двоих. — Я надеюсь, вы там не трахались, потому что я не хочу слушать с самого утра вопли Хосока. — говорит он и Намджун закатывает глаза после шестого слова. Девушка сзади него заметно краснеет, опуская лицо вниз. Чонгук издаёт смешок, смотря на них, и отпивает свой чай. Чимин, наблюдающий за ними, начинает чувствовать себя не в своей тарелке хотя бы потому, что он здесь лишний. — Завались. — кидает Намджун, приподняв свою хипстерскую шапочку, и начинает поправлять волосы, останавливаясь возле окна, смотря на многоэтажки напротив. Видимо, его не раздражает солнечный свет. Девушка поправляет свои чёрно-синие пряди за уши, открывая вид на ровный лоб, тёмно-карие глаза, веснушчатые нос и щёки, на аккуратные пухлые губы. Чимин может сказать, что та и правда красивая. — Тебе разве не пора? — беззлобно спрашивает тот, повернув голову к Чонгуку. Он широко улыбается, кажется, натянуто, но морщинки вокруг его глаз появляются. Чимин моргает, наблюдая молча за ними. — К твоему сожалению, нет. — произносит Чонгук и Намджун вновь закатывает глаза, отворачиваясь к окну и что-то бурча себе под нос. Чонгук же упирается локтями на барную стойку, немного приподнявшись со стула, и смотрит на девушку, которая пьёт второй стакан воды, стоя рядом с Чимином. — Мирэ́? — уточняет он и та кивает, устало упираясь поясницей об столешницу. — Ага. — Может, таблетку? — любезно предлагает Чонгук и Намджун разворачивается, шагая к ним. — Неужели Чонгук спустился к простым смертным. — произносит тот с сарказмом и Чонгук легко улыбается. — Просто вы не знаете, где их хранит Хосок. — Неси давай. — кидает Намджун, открывая холодильник, чтобы достать маленькую бутылку холодной минералки. Чонгук поджимает губы и слезает со своего стула. — Можно было и понежней. — произносит он, расслаблено шагая в сторону коридора. Намджун снова что-то бубнит себе, качая головой. Чимин прячет руки в карманы куртки и кидает взгляд на спящего Тэхёна. Устало вздыхает и пытается не закатить глаза. Почему он постоянно попадает в ситуации, в которых чувствует себя слишком хуёво? Видимо, на этот вопрос не знает ответа даже сам бог. Девушка рядом с ним отталкивается от столешницы и подходит к барной стойке, падая грузно на стул и упираясь щекой в ладонь, согнув руку в локте. Намджун закручивает пробку на бутылке, оставляя её на столешнице, а потом берёт чонгукову кружку и, не раздумывая, выпивает, что там было. Морщится на секунду, смотря на содержимое. — Он ебанутый пить чай без сахара? — хрипит Намджун, оставляя подальше от себя пустую кружку. Девушка поворачивает лениво к нему голову и моргает, морщась от солнечных лучей. — Сколько время? — Восемь. — подаёт голос Чимин и та переводит на него взгляд, благодарно кивая. — Мне нужно съёбывать. — бубнит она, смотря в одну точку на полу, видимо, думая о чём-то. Намджун снова поправляет свою шапочку. — Я подвезу тебя. — он поднимает взгляд на стоящего напротив Чимина и дёргает уголком губ. — Как спалось? Хосоков диван — самая ужасная в мире вещь, не знаю, почему он его ещё не выкинул на помойку. Чимин приподнимает краешек рта. — Если я всё ещё живой, значит, жить можно. — Намджун издаёт смешок, задержав на нём взгляд. — Это любимый диван Хосока, Намджун. — проговаривает зашедший Чонгук, держа в руке пачку таблеток. Чимин поворачивает к нему голову, но тот смотрит на Намджуна и улыбается. — Я думал, ты потерялся. — Намджун забирает таблетки и двигается к столешницам, чтобы набрать воды. — Передумай. — бросает ему Чонгук и берёт в руки кружку, смотря на пустое дно. Его брови двигаются к переносице, а потом он поднимает взгляд и смотрит на Намджуна, который гадко улыбается. — Твой чай — хуйня. — Поэтому ты выпил всё. — кивает Чонгук, оставляя кружку на стойке. Намджун пожимает плечами. — Я не мог не. — Вы можете помолчать. Заебали сраться. — подаёт раздражённый голос Мирэ, посмотрев медленно сначала на Чонгука, а потом на Намджуна, который поднимает брови и кивает на Чонгука. — А я при чём? Это он. — девушка закатывает глаза, а потом опускает веки, упираясь лбом на ладонь. Чонгук возвращается на свой стул, кидая взгляд на телефон, а затем переводит его на Чимина и дёргает уголком губ. — Почему у Хосока не осталось пива. — произносит Намджун, заглядывая в холодильник. Чонгук молча за ним наблюдает, положив подбородок на ладонь. — Чонгук, сгоняй. — Я ждала этого. — бурчит девушка, не открывая глаза. Чимину кажется, она самая адекватная из них всех. Сидит и пытается по-хорошему отдалиться от внешнего мира, превращаясь в непонятную субстанцию. Чонгук улыбается слабо. — А ты мне что? — Намджун не сразу оборачивается и окидывает его взглядом, выгнув бровь. — Свою любовь конечно же. — произносит так, будто это само собой разумеющееся. Чонгук мгновенно поморщился. — Нет. Хлебай чай. — Намджун закатывает глаза и кивает. — Я скажу тебе то же самое, когда ты у меня что-то попросишь. — Когда я у тебя что-то просил последний раз? — любопытно спрашивает Чонгук, улыбаясь шире. Намджун моргает. Смотрит на него, видимо, пытаясь заставить свой мозг работать. Мирэ рядом устало вздыхает, медленно открывая глаза и впиваясь взглядом в одну точку на полу. Намджун отмирает и отмахивается. — Съебись. — Чонгук довольно улыбается и откидывается на спинку стула. Он переводит взгляд на Чимина, который держит уголок губ поднятым, наблюдая за ними, и, словив чиминов взгляд, кивает ему почти незаметно на место рядом с собой. Тот сначала хмурится, а потом моргает. Чимин отходит от столешниц и шагает к нему, не вынимая рук из карманов, после чего усаживается рядом, ближе к окну. Чонгук кидает на него взгляд и отворачивается, смотря на Намджуна, скрещивая руки на груди. Чимин же рассматривает его татуировки на руках, о которых Чонгук вчера рассказывал. Он запомнил почти всех. «Почти» — меньше половины всех татуировок. Потому что бог знает, как сам Чонгук запомнил столько названий этих японских миологических созданий. — Ну так, Чимин, как тебе хосокова муть? Скажи, он даже не мог купить нормального бухла. — Чимин же отрывается от разглядывания чужих татуировок и переводит взгляд на Намджуна. Он заторможено моргает, смотря на него, не понимая, почему с ним вдруг заговорили. — А вы точно друзья? — произносит он и Намджун улыбается, показывая ямочки на щеках. — Нет, я просто развожу его, когда хочу бесплатно набухаться. — Чонгук издаёт смешок, качая головой. — Он просто токсик. — говорит он, кидая взгляд на Чимина. Намджун закатывает глаза, отворачиваясь в сторону коридора. Чимин тоже туда смотрит и видит потрёпанного Хосока. У того глаза закрыты, волосы сильно запутанные и торчат в разные стороны. На шее у того висят кулоны на чёрных и коричневых нитках, его майка растянута и открывает ключицы с плечами. Под глазами у того синяки, лицо потерянное и заспанное, Хосок проводит ладонью по лицу, зевая, а потом открывает глаза и жмурится от солнечного света. — Это что, пришествие бога? — неразборчиво бубнит он, поворачивая голову в сторону гостиной, замечая Тэхёна, который вошкается на месте, просыпаясь, и кучу всякого мусора. Намджун хмыкнул. — Это твоя жизнь. — Я хочу переродиться. — произносит хрипло Хосок, шагая в направлении кувшина с водой. Намджун наблюдает за ним, подходя к подоконнику. — Мечтай. Хосок ничего не отвечает. На кухне повисает тишина и слышно только как Хосок вливает в себя воду большими глотками. Чимин только сейчас замечает какую-ту татуировку на спине у Хосока в виде надписи на английском. Сам Хосок худощавый, с длинными пальцами, почти как у Тэхёна; со смуглой кожей, почти как у Тэхёна; хриплым режущим голосом, особенно когда начнёт ржать; и с кучей вязанных браслетов и кулонов на себе. Хосок оборачивается и заторможено их рассматривает. — Почему вас так много? — безэмоционально спрашивает он и решает покопаться в холодильнике в надежде найти что-то, что можно было бы закинуть в рот. — Радуйся. Через полчаса останешься один. — говорит Мирэ, приняв более менее живое положение. Хосок что-то мычит, стоя к ним спиной. Чимин поворачивает голову и замечает Тэхёна, который молча проходит в ванную. — Если кто-то хочет кушать — ищите себе еду сами. — предупреждает Хосок, наклоняясь ниже, рассматривая содержимое холодильника. — А вы называете меня токсиком. — подаёт голос Намджун, повернув к ним голову. Чимин молча наблюдает за ними, ожидая, когда Тэхён выйдет из ванной. Чонгук рядом тоже молчит, рассматривая что-то на столешницах. Кухня погрузилась в непривычную за последние минут пятнадцать тишину. Хосок захлопывает дверцу холодильника и шагает к микроволновке, чтобы разогреть что-то. Намджун отходит в гостиную и возвращается через минуту с электронной сигаретой. Чимин бросает на него взгляд. — Там за диваном чьи-то презервативы валяются. — оповещает он, делая затяжку. Девушка устало вздыхает и качает головой, слезая со стула. Хосок отвлекается от наблюдения за микроволновкой и оборачивается. — Вы совсем страх потеряли или что? — Ну, не нам же убирать. — пожимает плечами Намджун, усаживаясь на подоконник и открывая окно. Чимин наблюдает за тем, как Мирэ лениво шагает в коридор, заворачивая в сторону ванной. — Чтобы я вас больше здесь не видел. — хрипит Хосок и складывает руки на груди. Чонгук обращает внимание на загоревшийся экран телефона и мгновенно берёт его в руки, хмуря брови, а затем выключает его и устало поднимается с места. — Всё, я уехал. — говорит он, разворачиваясь на месте, чтобы найти свою кожанку. Чимин поворачивает к нему голову и смотрит на него, моргая. Намджун присвистывает, отрываясь от лицезрения серой жизни за окном. — Как Сара́ написала, так сразу смылся. — кидает он со смешком и Чонгук его игнорирует. — Уговори её в следующий раз тоже приехать, она редко с нами тусуется. — бубнит медленно Хосок, видимо, пытаясь полностью перейти в реальность из сна. Чонгук кивает, возвращаясь из гостиной в своей кожанке. Он проверяет время на телефоне, а потом прячет его в карман. Чимин молча смотрит на него. Не то чтобы его волновало, кто такая Сара. У Чонгука есть девушка? Чимин моргает. — Всё, пошёл я. — Чонгук обводит всех быстрым взглядом и салютует, отворачиваясь. Из коридора выходит Тэхён, приводя свои волосы в порядок, и кивает Чонгуку, который скрывается за углом. Чимин смотрит бездумно на Тэхёна и не знает, почему себя чувствует бесхребетным. — Может, не нужно его вообще приглашать? — предлагает Намджун, как только дверь за Чонгуком захлопывается. Чимин промаргивается и переводит на него взгляд. Хосок закатывает глаза. — Завали. — кидает Хосок, доставая тарелку из микроволновки и сразу что-то пихая в рот. Тэхён усаживается рядом с ним и укладывает голову на руки. Хосок оборачивается, набив щёки подогретым мясом, и обводит всех взглядом, прожёвывая. — Ну что ж. — шмыгает тот носом и поднимает уголки губ. — Поднимаем задницы и идём работать не только ртом, а и руками. Чимин моргает. У него нет слов. Он ебал.