Лес из тысячи сердец

      Совместное путешествие довольно рисковое занятие. Вы должны безоговорочно доверять друг другу и выкладываться на полную. Одно неверное, по особенному самонадеянное решение может привести к ужасным последствиям. И, что более неприятно, не только для самого фривольного деятеля.       А что, собственно, случилось?       Джесси накосячил. И, что удивительно, смог тут же исправить ситуацию.       Сейчас путешественники отдыхали доме, что предназначался для таких же путников — он миниатюрный, покосившийся, спрялся на краю широкой расщелины за высокими тощими деревьями. Из кривой трубы струился дым, в ночной темноте растерявший свои белоснежные краски. Он косится от ветра, облизывает верхушки еловых крон, извивается. На улице холодно, а в домике тепло и уютно. Ну, хорошо, про «уютно» было лишнее — холодный взгляд тёмных глаз будто травит кровь.       Джесси рассеянно расхаживает вдоль стены, старательно избегая встречи взглядами с напарницей. Ничего примечательного в доме, к сожалению, не было — не на что отвлечься — на стене развешанный плотный ковёр, в углу небольшая кровать, и напротив камин, любовно пыхтящий язычками огня. Петра же сидела на деревянном стуле, чья спинка и подлокотники сплетались узорами корневой системы. На нём девушка выглядела властно, с прямой осанкой и сложенными руками на груди.       — Повтори в чём твоя ошибка.       — Я не должен был лезть на рожон, когда мы переходили через ущелье на небезопасном бревне.       — Тупица, — её голос твердый. Джесси вздыхает, наконец-то взглянув на её лицо. Ответ парня пришёлся ей по вкусу, но она ждала чего-то ещё. Шатен фыркнул, зарылся рукой в волосы и нахмурился, сдерживая громкость голоса.       — Чёрт, подумаешь, бревно упало! Внизу река, мы бы не разбились.       — А если бы разбились?! — Петра же вспыхнула, как спичка, — Джесси, мы команда! Как я могу тебе доверять, если ты ведёшь себя как вздумается?!       — Я поймал тебя, поднял! Всё обошлось!       Перепалка тут же закончилась. Путники устало выдохнули — угасший адреналин оставил после себя пепелище, что отзывается тягучей болью в суставах. Петра поднимается со стула, мимолётно озирается. Дом кажется тесным. Сейчас им даже не побыть в одиночестве, чтобы подышать, подумать — за дверьми зло гремят костями твари, не располагая на ночные прогулки.       Петра вздыхает, в два шага проходит комнату, склоняется к сундуку, что робко пылился в самом углу.       — Знаешь, у меня есть мысль, как вразумить тебя.       — Да ну? — девушка кивает, встречаясь с взглядом Джесси — в нём всё ещё осадок маленькой перебранки, и Петра понимает.       — Сядешь на кровать, пожалуйста?       Её руки негромко шелестят в сундуке. Джесси выгибает бровь, не не спорит. Его недовольство угасает, уступая едва уловимому азарту. Неловко переминаясь с ноги на ногу, парень всё-таки садиться. Чувствует себя мухой, загнанной в паутину, но подсознание твердит: «Петра хорошая. Петра тебе не навредит», хотя она кажется такой угрожающей.       — Ты… прав. Всё обошлось. Ты хороший боец, с хорошей реакцией и силой, но… — она наконец выпрямляется. Верёвка в её руках не предвещает ничего хорошего. — В следующий раз может не повезти.       — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы больше не допустить подобного. — Машинально оправдывается Джесси, не сводя глаз с мотка кручёной веревки.       Он наблюдает, как девушка подходит близко, до неприличия близко. Она наклоняется, и плавный взгляд Джейсона перетекает с рук на выступающие ключицы. Запах у Петры неповторимый, терпкий, как виски, уголь, пряности, заставляет чуть прикрыть глаза.       — Этого мало. Я накажу тебя.       — Накажешь? — Джесси будто очнулся от транса, хотел возмутиться, но Петра не дала. Осторожно коснувшись пальчиком его губ, лукаво улыбнулась, прекрасно зная, что парень отзеркалит её улыбку. От этого нутро сжалось, предвещая интересную игру.       — Не волнуйся, это не пытка. Лишь маленькое наказание, которое тебе даже понравится.       — Тогда это и не наказание вовсе, — Джесси ведёт носом, смотрит, как Петра упирается ладонью ему в грудь, толкает, поспешно, но с толикой просьбы. Джейсон, конечно, не может не поддаться столь очаровательному напору девушки, отползает дальше, пока она не перехватывает его запястье, поднимает и скрещивает у изголовья кровати.       — Это буду решать уже я. От тебя требуется не ёрничать, — Джесси не смог разглядеть, но смог почувствовать, как Петра ловкими, точными движениями обмотала чужие руки верёвкой, стягивая до лёгкой колющей боли. Сумев такое разглядеть, он бы точно не воздержался от язвительного комментария о том, как часто она связывает мальчиков столь профессионально. Сейчас же весь его обзор был на нависшей над ним девушкой. Верёвка непривычно впилась в кожу, Джейсон уже предвещал, что это кончится затёкшими мышцами, но упрямо промолчал. Будет прекрасная возможность шутливо упрекнуть девушку в его невозможности завтра держать меч.       Петра разгибается и придирчиво оглядывает свою работу — на это Джесси поднимает кисти, демонстративно тянет в стороны, но они не поддаются. Слышная усмешка, обрывистый мужской выдох. Лёгкий шлейф макового цвета на щеках Джейсона всё равно можно разглядеть во тьме от тени напарницы — сидит на его пахе, невольно ерзая в желании рассмотреть узлы, но будто бы не замечая столь однозначного действия.       — Даже не представляю, что ты задумала, — отзывается парень и прикрывает глаза, стараясь отвлечься. Облегчённо вздыхает, когда пассия с него слезает, но всё равно не открывает глаз. Азарт щекочет виски, он в предвкушении перебирает разные догадки о столь туманном «наказании», глупо улыбается, нащупав среди них: «она хочет возбудить меня».       Открыть глаза вынуждает шорох одежды. Лёгкий лязг чужой бляшки ремня, что тихо щёлкнула, расправляя кожаный хвост, эхом отдаётся в ушах парня. Синее одеяние с желтым орнаментом скатывается с плеч, девушка безвольно кидает его на пол, сминаясь у ботинок, шнуры которых девушка успела развязать.       — А теперь представляешь?       Джесси сглатывает, наблюдая, как Петра нарочито медленно стягивает с себя чёрную ткань футболки через голову, предоставляя на вид бюстгальтер. Он такой же чёрный, на нём нет особых декоративных элементов, лишь короткая шнуровка на стыке чашечек игриво качается из стороны в сторону, когда девушка снимает с себя шорты.       Румянец добрался до ушей — Джейсон слегка поддаётся вперёд, не веря глазам. Видя перед собой почти обнажённую Петру, Джесси раз за разом возвращался к хронологии их отношений, столь стремительно катящееся в другом направлении. Петра слишком своевольная, себе на уме, Джейсон даже думал, что их отношения платонические, больше дружеские с лёгкими поцелуями в висок. Но вот она стоит у кровати, почти обнажённая, и если смущается, то только в мыслях, что не смеют выступать на её строптивом, чуть грубом личике. Она лишь чуть крутится на месте, показывается, красуется, заставляя парня кусать губу и напрячься в сладком предвкушении.       — Да, теперь представляю.       — Я сделаю всё сама. Не двигайся, — словно бы приказ, Петра вновь забирается на кровать. Покрывало чуть жёсткое колючее, не очень разниться со штанами Джесси, что слегка натирают бёдра. Девушка отчётливо ощущает эрекцию парня, и улыбается, наблюдая, как Джейсон медленно моргает, будто удостоверяется в действительности происходящего. В штанах тесно, но сейчас дискомфорт подстёгивает воображение, желание, в коем утопают мысли Джейсона.       — Самостоятельная, — тянет Джесси, тон его голоса потяжелел, глаза сверкнули бликом ехидства, растянулась ухмылка на пятнистом лице. Эту шутливость будто обмакнули в превосходство, и сейчас, сидя со связанными руками, он пожирал девушку взглядом, не боясь обжечься о её натуру.       Обжечься — это точно про неё. Под стать огню, она горячая, нетерпеливая. Ловко избавляется от шнуровки на бюстгальтере, отправляет его к остальной одежде на полу. Девушка вновь приближается, окатывая парня своим ароматом, ложиться на тяжело вздымающуюся грудь Джейсона. Тот рвано выдохнул, ощущая, как она прижимается грудями к его пыльной рубашке, скользит кончиками пальцев по ткани вверх, к чужим ладоням, царапает короткими ногтями побелевшие пальцы Джесси.       — Может закроешь мне рот? Я вряд ли смогу удержаться от… высказываний, — насмешливо тянет Джесси, тянется носом к лицу девушки, но она вдруг вновь выпрямляется, стреляя хитрым взглядом. По мыслям вновь проходит мысль: «Нельзя касаться. Никакой инициативы. Подчиняйся, провинившийся дурак».       Такую Петру Джейсон знает вдоль и поперек. Обводит взглядом её формы — выступающие рёбра, слегка выраженные бёдра. Почему-то столь блекло выраженная женственность выглядит куда изящнее, чем все девушки с фигурой «песочные часы». Свет от камина падает на её спину, подчёркивает рыжие локоны, что волнами скользят по плечам. Ярко-жёлтый цвет, как расплавленное золото, как лава, что остывает, сплетаясь с холодным светом полной луны, что озаряет небольшую грудь с тёмными ореолами и линию живота с еле выраженным прессом. Это всё, до чего Джесси есть дело.       — Я надеялась на твоё благоразумие, но, вижу, ты не знаешь такого слова, — она смешно морщит нос, ладони её, впрочем, ласково проходятся по груди, нарочито задевая свои соски. Джейсон видит, как эти бусины набухают, издает звук, отдаленно напоминающий рычание — вот бы укусить, оттянуть. Жарко, парень проклинает свою одежду, хочет попросить побыстрее её снять, но, как хороший мальчик, молчит, наблюдая, как пуговицы одна за одной неторопливо выскальзывают из петель. Петра с мимолётным остервенением распахивает рубашку, наслаждаясь открывшимся видом — двумя шрамами и россыпью веснушек на широкой крепкой груди.       — Брось, тебе нравится мой голос, — он специально изображает хрипотцу, убирая из тона свои обычные шутливые нотки. Позволяет себе качнуться бёдрами, проводя натянутой из-за члена ткани по её паху, она закусывает губу, повторяет за ним. Только теперь до воспалённого похотью сознания Джесси доползает мысль: «Она ведь тоже хочет меня». Мысль столь приятная, что он не удерживается от ухмылки.       Тормоза трещат. Хочется прикоснуться, смять манящую кожу — она наверняка жестковата, закалённая вечной ходьбой, тренировками и боями. Так больно терпеть, подчиняться — мышцы рук напрягаются. Девушка наконец дарует свободу члену, но не удосуживается приспустить джинсы. Выдох, рваный, уставший. У Джесси мутный взгляд, он, словно заколдованный, следит, как Петра избавляется от своих тонких трусов. Тонкая прозрачная нить тянется за тканью. Девушка трётся мокрой поверхностью половых губ о сухую кожу. Джесси поджимает пальцы на ногах, что всё ещё находились в обуви.       — Обманщица. Это настоящая пытка, — тянет Джесси. Ему тесно, хочется стянуть с себя всю одежду, порвать верёвки, вцепиться в девушку руками и…       — Не вынуждай меня.       Джейсон сглотнул, откидывая голову на подушку. Нет сил смотреть на неё. Он не в состоянии понять, что значило это предупреждение — да и не хочет. Прикрывает глаза, вновь дёргает рукой, чтобы отвлечься от пьянящего истязания короткой вспышкой боли. Получается. Пока он не почувствовал, как член проникает во что-то мягкое, влажное, узкое.       Джесси тихо стонет, слышит как часто и шумно дышит Петра через нос. Наверняка, сжала губы в тонкую линию, лишь бы не выпустить наружу столь сладостные стоны. Девушка двигается непростительно медленно — вверх-вниз, вверх-вниз — с каждым толчком впуская Джесси всё глубже и глубже, пока с особенно громким шлепком не села на всю длину. Парень чувствует, как Петра продрогла — и правда, если бы он только знал, как низ её живота сладостно натянулся, ноя о продолжении.       Кровать, оказывается, скрипучая. Темп Петра наращивает с быстрой скоростью — Джейсон вновь опускает голову, видит, как его возлюбленная скачет на члене, как в седле — с прямой осанкой, но с безумным желанием в помутневших глазах. От этого хочется кончить, но, шумно сглатывая, он отсрочивает пик страсти.       — Красивая… Красивая… — шепчет Джейсон, следя, как играючи подпрыгивают пряди огненных волосы, мягкая и упругая грудь. Он оголяет зубы, будто пытаясь укусить воздух, но лишь прищёлкивает, четко ощущая стенки влагалища. От этого голова идёт кругом, он невольно начинает двигаться, но, как обухом по голове, девушка останавливается, соскальзывает с члена и дышит через рот, ловя помутнённый взгляд парня. — Нет!.. Нет, нет…       — Я же сказала не двигаться.       Джейсон рычит, толкается во внутреннюю сторону её бедра, но получает в ответ тихое возмущение. Нельзя трогать? К чёрту! Мышцы напрягаются и, наконец, рвут злосчастную верёвку с характерным треском. Петра успевает судорожно вдохнуть, пока Джесси с силой вцепляется пальцами в её бедра и насаживает обратно на член. Потеряв равновесие, она падает на его грудь, но успевает выставить руки. Парень целует её, жадно, собственнически, пока она громко стонет от его резких толчков.       Её кожа мокрая, шелковистая. Джейсон кусает и оттягивает её губу, упиваясь предоставленной властью — а мог бы зайти ещё дальше, перевернуть её на кровать и начать вдалбливать прямиком в матрас, что повидал немало путников, но уже слишком поздно. Экстаз накатывает двумя сладкими волнами — на первой они вжались в друг друга так плотно, словно ничего кроме их разгорячённых тел не должно существовать. Хватали воздух раскалёнными порциями, словно лёгкие грозились сгореть и превратиться в сажу. Вторая же заставляет расплыться в истоме, вдыхая смешавшиеся грязные запахи.       Они подрагивают, тяжко дышат. Петра успевает заметить, что Джесси кончил не в неё, а горячее семя стекает по ноге — улыбается уголками губ, а Джейсон лениво протягивает, словно сытый кот:       — Чтобы повторить процессию, мне стоит почаще косячить?       — Наоборот, тупица, — удивительно стыдливо отвечает Петра, а Джейсон понимает, что девушка смогла пристрастить его к себе, к командной работе.       — Надеюсь, в следующий раз вести буду я.       Петра неуверенно хмыкает, а Джесси целует её в висок.