первым снегом

Ночь медленно опускается на засыпающий лес, пока луна величественно занимает своё место на тёмном небосводе. Холодный воздух пробирается под просторную рубашку омеги, несмело шагающего по влажной траве, и обнимает тонкую талию. Сегодня ночью свершится чудо — Сынмин впервые увидит своего внутреннего зверя и учует свою истинную пару, предназначенную ему богами. Каждый год в Священную ночь, когда холодный воздух искрится напряжением и сладостью раскрывающихся омежьих запахов, устраивается забег, во время которого молодые омеги и альфы впервые знакомятся со своей животной сущностью. Это ночь, наполненная сладостной болью ломающихся костей и ожиданием встречи с чем-то новым и совершенным, с новой стороной самого себя. — Я немного переживаю, — нервно шепчет Чонин, обнимая себя бледными руками и ловя заботливый взгляд Чана, сильного и величественного альфы, сына вождя племени. Ему не терпится столкнуться лицом к лицу со своей животной сущностью, обитающей под человеческой плотью. — Вдруг моей истинной парой будет кто-то, кто мне не понравится? — Думаю, боги учли твой вкус и подобрали сильного альфу, которого зовут, возможно, Бан Чан, — улыбается Сынмин, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце в груди, и крепче обнимает себя. Рубашка еле прикрывает обнажённые бёдра, пока холодные пальцы ветра нагло касаются кожи и пускают мурашки. Где-то в приятном волнении шепчутся между собой его родители, ещё не совсем смирившиеся с тем, что их сын стал совсем взрослым. — Не шути так, — обиженно бормочет Чонин, тыча друга в бок и бросая мимолётный взгляд на Чана, величественно восседающего рядом с отцом. — Он слишком идеален, чтобы быть моей парой. Не может быть такого. Тем более я совсем слабый. Я думаю, родители подберут ему какого-нибудь родовитого омегу. — Ничего ещё не решено, — мягко улыбается Сынмин, бодая друга носом в висок, выражая свою поддержку и молча соглашаясь с его словами. — Ты ещё не знаешь решения богов. Просто отпусти себя и посмотри на своего внутреннего зверя. Я уверен, что ты будешь прекрасным волком с невероятно красивой шерстью. — Спасибо. Яркий свет луны освещает уснувший лес, как бы указывая дорогу молодым омегам, приготовившимся по велению вожака бежать изо всех сил. В застывшем воздухе висит напряжение. Тишина. Вдох-выдох. Стук сердца отдаётся в висках. Кончики пальцев дрожат. — Да покажут вам боги вашу истинную животную сущность, дети мои, — громко и медленно произносит вожак, кивая головой в смирении перед высшими существами, и зажигает огонь в знак начала Священной ночи. — Бегите навстречу своему внутреннему зверю! Сынмин делает глубокий вдох, пропуская запах леса через себя, и бежит. Под ногами хрустят сухие ветки, трава неприятно врезается меж пальцев, царапая нежную кожу, ветер безжалостно бьёт по щекам. Перед ним мелькают спины его других омег, облачённых в белоснежные рубашки, и чувство бесконечной свободны наполняет его тело. Он не чувствует ног, будто парит по воздуху, тепло медленно растекается по венам, окутывая непередаваемой лёгкостью. С губ срывается глубокий рык, бархатом растворяющийся в воздухе, и молниеносная вспышка боли пронзает его тело. Человеческий крик боли превращается в торжественное рычание дикого зверя. Мощные волчьи лапы опускаются на влажную траву, радужка глаза вспыхивает ярко-голубым огнём. Лунный свет, проникающий сквозь толстые ветви деревьев, облизывает белоснежную шерсть. Из груди вырывается протяжный вой, подхваченный ещё одним зверем. Сынмин срывается с места, раскидывая влажную грязь и оставляя позади все страхи и сомнения. Он бежит к своей паре. Луна как будто помогает, освещая дорогу. Из густой листвы выходит волк, чёрная шерсть которого почти сливается с лесной тьмой, и кроваво-алые глаза встречаются с кристальной нежностью голубых глаз. Сынмин чувствует, что зверь напротив старше, поэтому несмело опускает взгляд, подчиняясь чужой воле. Их шерсть отражает идеальный баланс. Чёрный и белый. Чёрный волк подходит ближе и тычется влажным носом в белоснежную шерсть, впуская в лёгкие сладкий аромат своей пары. Сынмин доверчиво льнёт навстречу, и их запахи смешиваются, создавая идеальную гармонию. Альфа покусывает его за загривок, заявляя свои права, и рычит, заставляя лечь на холодную листву. С наступлением утра они вернутся в человеческие облики, сохранив в груди внутренних зверей, связанных волей богов. С первыми лучами солнца Сынмин откроет глаза и встретит наполненный нежности взгляд Хван Хёнджина, одного из самых сильных альф их племени, отвечающего за охоту на дичь. Омега подарит ему свой первый несмелый поцелуй и с благодарностью примет метку. А после, крепко держась за руки и обмениваясь смущёнными улыбками, они придут к вожаку племени, который с улыбкой примет этот союз. Мельком Сынмин увидит покрасневшего Чонина, спрятавшегося в крепких объятиях Чана, и одними губами прошепчет «а я ведь говорил».