Слабости.

У Антона есть две слабости, которые способны выбить землю из-под ног и воздух из груди. Две болевые точки, в наличии которых, он не может признаться никому. Даже себе. Эта тайна хранится на дальней полке сознания, но всякий раз, когда парень видит его, в области сердца слышен громкий стук. Скрывать секрет крайне сложно, особенно если этой загадке сегодня исполнилось тринадцать лет. Этот концерт они точно запомнят надолго. И даже не потому что он юбилейный, скорее первый в таких условиях. Раут провожает взглядом толпу людей у берега, потягивая остатки виски из своего стакана. Локтями облокотился о железные прутья бортиков. Взгляд метнулся на бесконечную линию горизонта. Солнце уже почти скрылось за водяной гладью. Ярко-оранжевые блики бегали по воде, прямо как пепел от сигар Игоря. Антон замялся, томно выдохнул и прикрыл глаза. Он вслушался в шум волн, быстрые шаги Дримки, собирающего аппаратуру и в весёлый мужской голос. Собрав остатки сил, парень развернулся, прижимаясь задницей к холодному бортику. Игорь делится впечатлениями с Абрикосом, ярко жестикулируя руками и улыбаясь во все тридцать два. Глаза скользят ниже, цепляясь за строгий костюм. Черные классические пиджак и брюки. Рубашка, с одной расстёгнутой пуговицей на воротнике. И…ремень. Его ремень. Антона. Наверное, Александрову не стоит знать, как он затягивался на шее, создавая эффект удушья, пока Раут, лёжа на широкой кровати, удовлетворял себя на ролик из интернета. В котором фигурировали отнюдь не большегрудые красавицы. Топор напоследок рассмеялся, хлопнул мужчину по плечу и, поймав товарища взглядом, уверенно направился к нему. Антон же лишь сделал вид, что не пялится так нагло на друга – он делал это всегда. Залпом, вливая в себя остатки стакана, поворачивает голову. Игорь близко, от него вкусно пахнет, на нём шикарный дорогой костюм. От всех этих факторов сносит крышу. – Отметим наш юбилей, как раньше? – Раут бы хотел сказать, что не будет всё так, как раньше, но язык вовремя прикусил, крепко зажав между зубами. – Ну, знаешь, ты, я и хорошее пиво. – Звучит по-гейски, – съязвил парень, сам не зная зачем. Алкоголь ударил в голову, беря контроль над речью. – Поехали ко мне, любимый? На это Игорь лишь усмехнулся, ведь прекрасно понимает, что это не больше, чем глупые шутки в раутовском стиле. Хотя, сам Топор против таких шуток ничего вовсе и не имел, но вот их возрастающее количество с каждым годом, заставляет серьёзно задуматься. Антон даже внешне ему напоминал тех, кого они раньше, тринадцать лет назад так дружно презирали. И хоть стереотипы и негатив к меньшинствам давно остались в прошлом, но некогда длинные волосы, серьги в ушах и носу, всё ещё способны вызвать толику недоверия к персоне лучшего друга. – Я тебе нравлюсь, Тох? – Раут опешил. Его взгляд застыл на полу с разноцветными конфетти, которые вмиг заплясали перед глазами. Ноги чуть подкосились, а сердце застучало так бешено, что парень испугался, как бы Александров это не спалил. – Что? – он хотел звучать уверенно, но, кажется, голос дрогнул. – Забей. Поехали к тебе.

***

Слабости Игоря всем давно известны: футбол, рэп, качественные книги и брендовая одежда. А ещё Раут, наливающий в стаканы пиво под звуки шуршащего пакетика с сушеной рыбой в руках Топора. И его слабость лежит не к другу, а к дорогому алкоголю. Они с женой часто дегустировали различные сорта, крепость и вкус. Это очень веселое занятие, но самая интересная часть – когда градус даёт в голову. На ум приходят иногда такие вещи, на которые в трезвом уме можно только плюнуть и махнуть рукой. Это мужчина и сделал, когда Антон уселся рядом с ним на диван в домашних коротких шортах, спровоцировав поток бурных мыслей. Он не успел переодеться до конца. На торсе накинута белая рубашка с расстегнутыми пуговицами. Все татуировки можно было разглядеть так близко, хоть Игорь и знал расположение каждой за столько лет. Почему-то атмосфера с лучшим другом никогда ещё не была такой интимной. Каждый чувствовал себя девственником на первом свидании. Александров покашлял, взял ручку стакана и звонко стукнул по стакану Раута. – За процветающий дуэт! – большими глотками осушил половину. Поставил стакан на столик и потянулся за рыбой. – Слушай, То́пор, а зачем ты тогда у меня это спросил? – он идёт на отчаянный шаг. Это сравнимо с неизвестностью. Одно неосторожное слово, и сразу после юбилея, Топорауты объявят о своём распаде. – Да хуйню сморозил, не подумав. Прости, дружище, – Игорь чувствует, как несмотря на расслабленный разум, мышцы в теле напряглись. – А если, бля, нравишься, то что? А если я сраный педик и каждую ночь о тебе думаю? – слова он не мог контролировать. Выпил, наверное, достаточно для того, чтобы язык развязало. Раут смотрит расфокусированным взглядом в два зелёных огонька. Это заводит его ещё больше.

«Разыгрался мой аппетит, зелёные глаза – значит, можно идти»

– Че ты несёшь, дружи… – А хочешь знать о чём я думаю, нюхая твои футболки, которые ты одалживаешь? Чтобы ты трахнул меня прям вот тут, – Антон махнул в сторону двуспальной кровати. – Чтобы опустил меня, такого грязного педика, показал, кто настоящий мужчина! Раут выдохнул, несколько секунд смотря в потолок. Он не смотрел на Игоря, всё знал наперёд. Вывалив разом весь груз, что лежал тринадцать лет на широких плечах, легче не стало. Ему страшно и тоскливо. За несколько минут он смог разрушить всё. Вот теперь, Антон по-настоящему грязный. – Блядь, ебанулся!? Иди проспись, а я сваливаю! – Александров буквально вскочил с места, чуть не опрокинув со столика бутылки и стаканы. Он был возмущен, но это возмущение было странным. У них никогда не было секретов друг от друга, а оказалось, что самый близкий человек тринадцать лет ему нагло врал. Врал, глядя в глаза. И ведь неизвестно, сколько ещё лжи скрывает этот парень под маской лучшего друга. Перед ним уже не его напарник, не его верный товарищ Антоха. Это другой, абсолютно незнакомый человек. Игорь метнулся к входной двери, на ходу схватив телефон и барсетку с вещами. В коридоре неаккуратно и трясущимися руками запихивает ноги в кроссовки. За ним метнулся и Раут. В ужасе осознав всё, что натворил, собирается исправить ситуацию. Вывернуть в шутку или извиниться. Он сам ещё не знает, как именно. Просто боится потерять самое дорогое, что у него есть. – Стой! – Ну уж нет, дружище… Или кто ты мне теперь? Я не хочу оставаться в одной квартире с тем, кто метит на мою жопу! – Топор пригрозил указательным пальцем перед лицом собеседника и свирепо заскрипел зубами от нарастающей злости. – И ремень свой блядский забери! Александров так отчаянно пытается расстегнуть ремень на своих брюках, но от пелены, что встала от количества эмоций перед глазами, руки совсем не слушаются. Он чуть ли не рычит, движения становятся более резкие. И когда получается совладать с металлической пряжкой, он быстро выдергивает его из петель и протягивает Антону. Тот же в свою очередь медленно сглатывает слюну, осторожно поднимая взгляд. – Игорь… – мужчина никогда не слышал, чтобы голос Раута так дрожал. Ему даже на несколько секунд стало жалко парня. – Выполни в последний раз одну единственную мою просьбу. – Что ты хочешь от меня? – Топор давно мог распахнуть дверь и убежать отсюда подальше. Домой, к любимой жене. Обнять её и забыть всё, словно страшный сон. Но он стоит на месте, не в силах пошевелиться из-за больного интереса. – Затяни ремень на моей шее. – Да ты еба… – Пожалуйста! И я больше никогда тебя ни о чём не попрошу. Просто исчезну из твоей жизни навсегда. Эти слова сильно бьют не в разум Александрова, а прямиком в его сердце. Это же он, его родной, близкий, любимый, единственный Антон. Вот это дурацкое кольцо в носу; эта лысая макушка, как в пятнадцатом году; холодный и пустой взгляд с приоткрытым ртом; татуированные руки и их портреты в мультяшном стиле на ноге. Отказаться от такого, надо быть полным идиотом. Игорь делает шаг вперёд, обвивает кожаную полоску вокруг шеи друга (?) и, затягивает, так сильно, пока не слышит томный выдох. Кажется, ещё никогда Раут не был так близко. Никогда мужчина не чувствовал так хорошо его горячее дыхание на себе. Он сам не понимает почему крепче хватается за ремень, медленно ступая назад. С каждым шагом сердце пропускает один удар, грозится и вовсе остановиться от страха и тревоги. Но какой он мужик, если боится посмотреть страху в лицо? Приземляется на мягкий диван, подмечая растерянный взгляд парня. Он совсем ничего не понимает. Огромный и сильный, но смотрит подобно маленькому котёнку. Топор усмехается, потому что этот факт показался ему весьма милым и точно в стиле его Антона. Александров дёргает полоску ремня вниз. Раут неуклюже приземляется на колени. – Покажи то, что так мечтал сделать. Пальцы парня дрожат, но обстановка мигом выбила алкоголь из головы. Он не верит, что это происходит с ним. Антон ожидал чего угодно. Драки, криков, разбитой посуды, но никак не этого. Даже боится пошевелиться, чтобы не спугнуть момент. Тянется к ширинке, непослушными конечностями освобождая то, что всегда скрывалось от его глаз за тканью обтягивающих боксеров. То, что Антон так часто представлял в себе. Он сгорает от нетерпения и стыда. Освобождает горячую плоть. Скрыть восхищение получается с трудом. Член Игоря такой большой. Гораздо больше, чем у него. Он касается кончиком языка части головки, после чего поднимает взгляд. Ждёт одобрения и Топор кротко кивает, прикусывая губу. Раут отодвигает крайнюю плоть и широко скользит по всей длине мокрым языком, смачивая кожу. Этим он выбивает выдох из груди мужчины, и для него это знак действовать дальше. Берёт в рот головку, скользит языком и по ней, уделяя должное внимание уздечке. Он так старается угодить Игорю, так старается, чтобы этот отсос друг запомнил навсегда. Неумело и слишком наиграно, будто профессиональный порноактёр, он вылизывает член Александрова. И Игорь, дабы прекратить этот цирк, надавливает на затылок парня, заставляя непосредственно перейти к главному. Антон послушно берет в рот так глубоко, как может, двигая головой в такт тихим стонам сверху. Он делает это сначала не так быстро. Но затем ускоряется, когда челюсть потихоньку привыкает к размеру. Игоря это сводит с ума, он хочет вцепиться в длинные волосы, но вспоминает, что их давно нет на макушке. Тогда он просто укладывает ладони на затылок, притягивая горячее нутро ещё ближе. Сам же двигает бёдрами навстречу, инстинктивно, для получения большего удовольствия. Раута это заводит, он ускоряется ещё сильнее, решаясь втянуть щёки и создать вакуум. Держать темп становится сложнее, но он честно старается не останавливаться. Продолжает терпеть для удовольствия Александрова, пока тот не вцепляется короткими ногтями за его голову, дабы семя излилось в горячее горло. Антон вытирает рукавом рубашки рот стараясь отдышаться. Мир на мгновение замер, пока голубые глаза не спеша поднимались наверх. Игорь так красив. Капельки пота выступили на лбу, галстук болтался на шее некрасивой петлёй. Парень уперся щекой о колено мужчины, выдавив из себя лишь: «Что будет дальше?». – А дальше будет четырнадцатая годовщина дуэта Топораута, – Топор мягко улыбнулся, погладив Раута по бритой макушке.

***

У Антона есть две слабости, которые теперь он может не скрывать для одного единственного человека. И хоть говорить об этом так сложно, но мужчина уверил его, что всё в порядке. Теперь эту тайну разделяют два человека, а то, что главные слабости – Игорь и ремень на шее, уже не кажется чем-то постыдным. Раут понял, что правильный человек примет все твои секреты. Будь то невыносимая любовь или предпочтения в сексе.