Некромант

Я не должен был становиться королём. Я был младшим, нелюбимым, «дефектным», грубо говоря. Да и вообще, если бы была возможность, маменька с отцом в младенчестве сбросили б меня в колодец, или просто зарезали. Но нет. До сих пор не понимаю, почему. Видимо надеялись, что я всё-таки буду хорошим, покорным, не очень умным мальчиком. Всё дело в магии. В королевской семье если кто магией и владеет, то непременно светлой, либо уж лучше никакой. Чтобы не дай боже не опорочить древний род. Но так идеально не бывает. Редко в нашем роду рождались тёмные маги. О них не говорили, уж тем более не признавали в них правителей. Но они были. И я стал одним из них. Просто родился меченым, на спине, с левого боку у меня была родинка в виде трезубца. Символа преисподней, откуда все тёмные маги. Во всяком случае, так говорят все вокруг. Я не любил себя за неё, мне казалось, что без клейма было бы куда проще жить. Но куда деваться? Выбора у меня при рождении не было. У меня был старший брат, Арнольд. Старше меня на четыре года. Любимец всех вся, особенно прелестным его внешность казалась, когда я был рядом. Арнольд был высоким, стройным, статным, с волосами ровными и прекрасными, как лунный свет. Весь он напоминал прекрасного лесного эльфа. Лёгкий, улыбчивый, учтивый со всеми и всегда. Мама его обожала. А я завидовал. Когда я видел, как она ласкает его, как гладит красивые светлые волосы и связывает их алой лентой, как целует его, как прижимает к себе, в глубине души у меня что-то сжималось. Я был не таким. Я плохо держался в обществе, мне не нравилось быть окруженным толпой людей, вечно улыбаться. Сложно это делать, видя презрительные взгляды и слыша смешки за спиной. Я и на пирах-то не особо показывался. Тогда мне казалось, что я не люблю людей, но сейчас я понимаю, что всего-навсего стеснялся. Я был обычным робким ребёнком, обделённым вниманием из-за клейма преисподней. Но разве я виноват в том, что родился таким? И вообще в том, что родился? Я был антиподом брата. Из-за возраста я был ниже, и вообще развивался как-то не в ту сторону. Арнольд высокий, я приземистый, он бледный и симпатичный, я краснощёкий и толстый, он сереброволосый, а мои патлы мало того, что были чернющими, так ещё и вились волнами. Стригли мне их коротко, и от этого они были непослушными и никак не обретали хоть сколько-нибудь презентабельный вид. В свои двенадцать я с омерзением гляделся в зеркало, и в какой-то момент просто накинул на него ткань, чтобы себя не видеть. Ни идиотское круглое лицо с круглой фигурой, ни волн на башке, ни красных как помидоры щёк. Особенно отвратительными мне помнились уроки танцев. Арнольд и я учились им вместе, но он больше просто смотрел, ведь зачем ему лишний раз повторять движения — он и так сама грация и изящество. А мне было ужасно. Я был неповоротливый, неловкий, да и чувствовал себя как перекатывающаяся по помещению бочка с элем. — Ваше высочество, не та рука! — Ваше высочество, право — это не здесь! — Ваше высочество, вы снова поправились, это никуда не годится! — Ваше высочество, вы не слышите ритма! Эти и другие фразы я слушал по три часа три дня в неделю. Сбегать с этих уроков я обожал, ибо искренне считал и считаю, что лучше проведу время за изучением заклинаний, а не идиотских шагов под музыку и смешки старшего брата. Но потом стал получать кучу нотаций от папеньки, ибо ему жаловались учителя танцев. Ну конечно, ведь без толстого и неуклюжего меня, над которым не посмеялся сегодня их любимый Арнольд, им пришлось наблюдать его скучавшее личико. В конце концов, от меня отстали, чему я несказанно радовался. Я уходил в библиотеку, пробирался в запретную секцию, и изучал чёрную магию. В те годы я смирился, что приятным, как Арнольд, и светлым магом не стану, как бы ни хотел. Так пусть буду хотя бы умным. Пусть внешне я похож на помидорку в камзоле, но чтобы уступал овощу и интеллектом — увольте! Учителя у меня не было, поэтому заклинания постигал я медленно. Кроме магии мне очень нравилось изучать другие народы. Эльфов, гномов, вампиров, которых не видели уже сотню лет. И драконов. Драконы были моими любимцами. Громадные огнедышащие создания, воплощение силы и власти. Их боятся, а я не понимал, почему. Они же такие прекрасные. Мне было четырнадцать лет, когда я услышал, как к отцу примчался житель деревушки, и жаловался, что его дом и соседей сжёг огромный дракон. Я в тот же день собрался пойти за мужчиной и посмотреть, но меня поймали и заперли в комнате на неделю за то, что подслушивал. Но я успел услышать, что дракона описывали как: «жуткую тварь, рогатую и красную, с зубами как мечи, золотыми глазами и крыльями столь большими, что от их взмаха поднялся ураган». Но больше о драконах не говорили. О них молчали, как о чём-то непристойном и ужасном. Как молчали обо мне. Время шло. В пятнадцать я вытянулся, но тушка раздалась и вширь, поэтому на людях я всё так же не любил показываться. Моей магии хватало для того, чтобы вышвыривать из спальни королевского цирюльника и запретить ему прикасаться к моим волосам. Ближе к шестнадцати, а может и чуть позже, они отросли мне до подбородка, и мне уже было не так мерзко смотреть на себя в зеркало. Во-первых, они прикрывали мои щёки и лицо казалось у́же, а во-вторых теперь волны обрели божеский вид, и не лохматились так сильно и не казались вечно сальными. Арнольд в это время уже жену себе приглядел. Мы стали одного роста, но он всё же был красавцем, а я… я та же бочка, только не такая маленькая. Я втайне ото всех желал того же, что и брат. Любви. Даже сам себе отказывался признаваться, поэтому наказывал и не спал ночами, заучивая сложные и скучные заклинания и трактаты. После этого мысли о ласках и объятиях на время улетучивались. Всё изменилось быстро и стремительно. В дни, когда в соседнем королевстве, в Пустошах, что-то назревало. Сейчас я знаю, что они хотели себе моё королевство, Нордфелл, хотели быстро и без лишних затрат. Они послали мага, который отравил Арнольда и заколол отца. Его поймали и всадили стрелу между глаз. Брата не спасли, а родитель умирал неделю. Мама рыдала у его постели, и оба с ненавистью смотрели на последнего наследника. На меня. Я мог бы окончить его страдания, если бы он только попросил. Я плакал бы потом, презирал себя и свой дар, но отец бы не мучился. Все знали, что ему не помочь, рана слишком глубока и серьёзна. Он называл меня выродком, и говорил, что я не дождусь его смерти, что он не отдаст мне престол. В какой-то момент он приказал вовсе составить приказ о том, чтобы изгнать меня прочь. Но подписать его он не успел. Он умер, когда велел перечитать ему приказ. Я не хотел править. Не так. Смирившись, я снял с головы отца корону и надел на себя. Все придворные, слуги, все обитатели замка, что презирали меня, пялились на золотую корону на моей макушке и с ужасом сознавали, что прежний король мёртв. И пришёл ему на смену чёрный маг. Матушка вскоре после всего этого уехала в небольшое поместье, что находилось в трёх днях езды от замка. Я знал, что по умолчанию проклят из-за трезубца на спине. Знал что любить меня не станут. Мне было девятнадцать, когда я стал королём. Первые несколько недель я не мог смириться с тем, что остался один во главе государства, потому бывшие папины министры, а теперь мои, стали наглеть и в лицо мне выказывать, как ко мне относятся. И теперь я терпеть не стал. Первому же министру, который хамовато мне отвечал на совете, я отвесил пощёчину. — Вы забыли, с кем говорите? — изогнул я бровь. Опешивший мужчина держался за щёку и ошалело на меня смотрел. Остальные на совете вмиг притихли и стали вежливые-вежливые, а уж сколько лести от них потом было, боже! Они меня боялись. Среди них магов не было, а если и были, то мне бы они ничего не сделали. Что искусство левитации или способность вырастить цветы может против некромантии или проклятий? Они называли меня некромантом. Это не было основным и единственным родом моей деятельности, но кому это объяснишь? Пустоши бесновались. Вскоре и до них дошла весть о том, кто теперь на троне Нордфелла. Я не боялся, что и меня убьют. Дело было в том, что пока брат охмурял барышень, а папенька гордился первенцем, я научился призывать души умерших. Призраков. Это получилось случайно, я просто хотел попробовать поговорить с умершим предком, таким же некромантом, а получилось призвать дух какого-то советника. Тот кинулся целовать мне руки (насколько это может призрак) и просился на службу к «хозяину темноты». А мне было так приятно и так радостно, что я взял его шпионом и стражем, и вообще всем, кем может быть дух. Поэтому если бы была угроза, Артур, так его при жизни звали, сразу бы сказал мне. У меня в мыслях не было вредить государству. Я хотел сделать страну самой прекрасной и процветающей из всех на континенте. Хоть и понимал, что чёрного мага-некроманта никогда народ не примет и не признает королём. Ну и пусть, больно нужна мне народная любовь. Она не спасла отца и Арнольда от смерти. Разобравшись с экономикой, я выяснил, что папеньку обворовывали все, кому не лень. Министр финансов, что хамил мне раньше, был редкой сволочью. Не буду скрывать, я был рад, когда приказал его повесить. Артур потом красочно описывал, что обо мне в народе говорят. Тиран, убийца, диктатор, дитя дьявола. Ну да, конечно. Я для них стараюсь, но кто это поймёт? Оставь я министра живым, он бы обобрал горожан до нитки. После года моего правления случилось нечто. Во-первых, некромант на троне привлёк внимание вампиров. В самом положительном смысле. Они отправили своих князей и пожелали жить в моём королевстве и служить мне. Они клялись не убивать людей, а пить лишь столько крови, сколько хватило бы для поддержания сил. Вампиры держали своё слово. Но это первое. А во-вторых я умудрился влюбиться. Но лучше бы этого не случалось. Его звали Данте. Ангелочек Данте. Мы были одного роста, и это было единственное, что нас объединяло. У него были красивые янтарные глаза, задумчивые и глубокие. Лицо было невинное, нежное, аккуратное. Бледненькое, милое, с очаровательной робкой улыбкой, какой он одаривал меня, когда мы оставались вдвоём. Блондинчик, худенький, изящный. Он был, как назвал его Артур: «ягнёночек чистый». Редкостной доброты была его душа. Доброты и нежности. И целомудренный ужасно. Он не смел обнимать или касаться меня, если я его вслух не попрошу. Данте был робок и скромен, но когда речь заходила об оскорблениях в мой адрес, в нём просыпался рыцарь и он порывался защищать государя. Как-то раз он вызвал на дуэль одного лорда, который что-то там про меня сказал. Я едва успел вмешаться и остановить это. А потом выпорол Данте, чтобы он больше не вздумал подобным заниматься. Потом успокаивал и слёзки его вытирал, и объяснял, что боюсь его потерять, и что мне всё равно, что там говорят, а без него, моего милого, мне совсем невыносимо станет. После этого бедный ягнёночек неделю спал на животе. Я никогда не забуду тех нежностей, что были между нами. Возможно, это длилось бы ещё очень долго, если бы не моя ошибка. В те годы в городе и окрестностях часто вспыхивали бунты. Рано или поздно я должен был явиться сам и дать людям понять, что я не абы кто, а чёрный маг и некромант, и если не хотят видеть такого на троне — то могут либо уезжать, либо умереть. И по дурости я взял Данте с собой. Я побоялся оставлять его в замке одного, я не доверял там никому, а если что-нибудь случится, Артур если мне и сообщит, вернуться я не успею. Вместе с отрядом и Данте я отправился в соседний городок, где ошивались бунтовщики, которых я собирался накрыть всех и сразу. И неожиданно. Мы их и накрыли. Только Данте, дурачок, спрыгнул с лошади и бросился ко мне. Я не видел, что ко мне крадутся сзади. Он вскрикнул «Государь!». А потом оттолкнул меня и принял удар ножом, что предназначался мне. В самое сердце. В ярости я не сдержался и вытянул жизненные силы из всех вокруг, едва не погубив и своих солдат. Тогда, в той деревушке я не проронил ни одной слезы. Я увёз тело Данте и похоронил в крипте, где лежали знатные люди. Позже я закрылся в своих покоях и предался истерике. Я кричал, рыдал, швырялся вещами и проклинал всё вокруг. Меня распирало от боли и одиночества. Я прижимал к себе вещи Данте, вдыхал его запах и тихо плакал. Артур не приходил, видя мою скорбь, вампиры тоже не тревожили меня, оставив наедине с моим горем. Боль притупилась спустя полгода, я нехотя привыкал к одиночеству. Бунты прекратились, на границах с Пустошью ничего не происходило, всё было относительно спокойно. Через какое-то время в мой замок потянулись служанки. Вернее, одна такая. Марианна. Девушка крепкая и загорелая, с длинными-длинными коричневыми косами. Артур подмечал, что она часто на меня засматривается и о чём-то шепчется с подругами. Она была симпатичной, хоть я тосковал по Данте, мне очень хотелось забыться в чьих-то объятиях, снова ощутить себя нужным. Одним вечером Марианна вошла в мои покои, принеся ужин, и всё не спешила уходить. — Что? — спросил я, повернув к ней голову от окна. — Государь, я всё спасибо вам сказать хотела за то, что вы меня в замок взяли. — она немного игриво улыбнулась и принялась поглаживать косу. Я прищурился и ухмыльнулся. — Подойди, девочка. Моя ухмылочка, видимо, ей приглянулась. Я протянул руку, Марианна подошла и встала вплотную рядом со мной. — Государь, я же ведь не только на кухне могу работать. Я ещё в чём-нибудь вам пригожусь. — она потянула за шнуровку своего платья. — Ну пригодись. — сказал я, приобняв её и подталкивая к постели. Любовницей моей она была недолго. До тех пор, пока я не признался себе, что Данте она мне не заменит. Да и характер у неё был совсем другой. Марианна не такая робкая и смирная, а наоборот. Деревенская баба, что тут скажешь. Да и нежиться и ласкаться она не очень-то любит. В отличье от меня, которому это необходимо. Наверное, мне не хватало этого в детстве, поэтому мне нужны ласки сейчас, хоть я этого и стыжусь. Через какое-то время Марианна потребовала, чтобы я дал ей титул, а то: «что я как падшая девка, незамужная с тобой таким занимаюсь, государь!». Королевой деревенскую девку я бы не сделал под страхом смерти, тем более ту, которую не люблю, а лишь немного привязан. Подумав, я согласился и дал ей титул баронессы. Первое, что она сделала, получив от меня титул, велела накрыть для себя одной роскошный стол. Ну, дело её. Лишь бы больше не донимала. Выгнать я её не мог и всё. Стыдно признаваться, но кроме неё у меня и вариантов-то не было. Я мог бы приказать другим служанкам, но гордость не позволяла. И стыд. Через несколько месяцев до меня дошли вести о бунтах и неком лже-Арнольде, якобы моём выжившем брате, который намерен вернуть себе трон. Уезжая подавлять бунт, я оставил баронессу на своих вампиров, и покинул замок. Гнал бунтовщиков я аж до границы с королевством эльфов. Псевдо-брата я успел нагнать и пленить. Правда, он попытался сбежать, и хотя я приказал не убивать его, этот идиот словно нарочно подвернулся под стрелы. Выругавшись, я смирился с тем, что допроса в замке не будет, и двинулся домой. И на обратном пути случилось то, что изменило всю мою жизнь. Ведь сбылась моя детская мечта. И я встретил настоящего живого дракона.