💀💀💀
Ноябрь в Джерико представлял собой во истину жалкое зрелище. У Иш, для которой были свойственны некоторые претензии к привычному мироустройству и которая не совсем улавливала, по какой такой причине она не может их справедливо предъявить виновнику, этот месяц и в обычном своём виде вызывал совершенно закономерное неприятие: он шёл после октября, весь тридцать один день которого у обычных людей проходил в отвратительной и оскорбительной суматохе по случаю того нелепого подобия на день, когда принято чествовать мёртвых, в которое благодаря американским корпорациям превратился благородный кельтский день Самайна. Наступление ноября обычно знаменовало конец той клоунаде, наблюдать которую было просто невыносимо. Однако ноябрь в Джерико никак не улучшал ситуацию. Здесь ноябрь и отличался совершенно не ноябрьской погодой. Здесь полноценная осень, с её пронизывающими ледяными дождями, свинцовыми тучами и обличающими подлинное лицо природы, срывающими с ветвей деревьев их пёстрый покров ветрами, а не то жалкое подобие, которое было принято снисходительно называть индийским летом, наступала на недели позже, чем в родном Нью-Джерси. Иш не любила ноябрь. Помимо всего прочего, в ноябре родилась Уэнсдей — Иш не видела причин, почему, если она не любит среды из-за этой особы, она не может также не любить целый месяц. Отвратительное же время. А сейчас было ещё и жарко. И Уэнсдей ехала сюда. И было жарко. Долбанная Калифорния. Зато можно было рассчитывать на то, что поездка в машине вместе с тётей Тиш и дядей Гомесом, подогревающими любое тесное помещение на несколько градусов силой своих чувств, точно была настоящим филиалом Ада для дорогой кузины. Именно так успокаивала себя Иш, пока толкалась с воняющими больше обычного псиной перед близящимся полнолунием оборотнями в одном древнем, как смерть, война, чума и голод, автобусе до Джерико. — Здравствуй, Иштар, — доктор Кинботт нарисовала у себя именно то выражение, которое так и не смогла в полной мере передать Иш во время разговора с Энид. — Как и всегда, предложу тебе чай. — Как и всегда, отвечу, что цианид предпочтительней, — Иш опустилась на самый краешек кушетки. Она старалась не прикасаться ни к чему в этом доме лишний раз, потому что абсолютно всё здесь словно насквозь было пропитано лавандой и каким-то совершенно нежнейшим мировосприятием. Хотя, конечно, было бы глупо считать, что психотерапевт, разбирающийся в проблемах половины школы, набор в которую, кажется, проходил исключительно по дальности поехавшей крыши, был абсолютно нормальным человеком. Иш пока не лезла в дебри и потёмки чужой душонки, но она была убеждена, что мисс Кинботт не была так проста и невинна, как хотела казаться. Какие-то скелеты должны были скрываться за дверьми её гардеробной. Возможно, именно они помогали раз за разом завоёвывать уважение у самых разных учеников «Невермора», демонстрируя удивительное для «нормисов» понимание, исходящее от этой женщины. — Я посмотрела твой последний ролик, — чуть склонив голову к плечу, мягко проговорила Кинботт. — Очень интересный формат изложения в этот раз. Ты редко сама появляешься в кадре. — Оу, — Иш моргнула. Она не ожидала, что за её каналом на ютубе следит её же психотерапевт. — Да, я решила поэкспериментировать с картинкой. Девочка, которой можно доверять в вопросах продвижения канала, сказала, что людям легче воспринимать информацию от кого-то, кого они могут видеть хоть иногда. Энид, вопреки здравому смыслу, действительно была довольно популярным человеком в интернет-пространстве. Конечно, в их поле видимости: распространялась эта популярность исключительно на близлежащий к школе город и семьи учеников, периодически черпающих сведения о жизни отпрысков именно в её твиттере. Периодически это заканчивалось скандалами во время родительских выходных. В последний такой раз директор Уимс обещала лишить Синклер телефона, если она ещё раз посмеет сунуться во внутреннюю кухню администрации школы. — Меня также заинтересовала тема твоего последнего выпуска, — мягко ввернула на тропу психологических изысканий женщина. Иш вопросительно приподняла брови. — Тебя чаще интересовали нераскрытые преступления, серийные убийцы и неоднозначные дела, где бы ты могла предложить собственные версии. Секта «Семья» и Чарльз Мэнсон как будто бы немного не твоя тема, не думаешь? Иш не думала. После того разговора с Энид она пришла к выводу, что нужно как-то отвлечься. Сценарий для нового ролика пока был не готов, голова совершенно отказывалась думать в этом направлении, и тогда Иш решила заняться чем-то, чтобы немного сменить курс и взгляд. Пришедшая благодаря вмешательству Синклер в её мерное течение жизни мысль послужила основой для быстрого наброска нового сюжета, потом последовала ночь сбора данных и написания скрипта, а после и ещё одна ночь монтажа. В итоге ролик был готов за рекордные сроки. Неделя с того момента, как Иш выложила это в ютуб, ещё не прошла — а значит, она пока ещё не пересматривала и не заглядывала в статистику и комментарии. Нужно было выждать немного, прежде, чем изучать результаты своих трудов. В конце концов, первые поминки со дня захоронения тоже следует проводить только спустя неделю согласно католическим традициям. — Я подчерпнула для себя некоторые любопытные сведения и сочла необходимым поделиться этим со своими подписчиками, — Иш пожала плечами. — Вы знали, что Чарльз Мэнсон родился двенадцатого ноября? Уэнсдей родилась всего на день позже. Она бы определённо нашла это совпадение занимательным. — Нет, — покачала головой Кинботт. — Твоя кузина родилась тринадцатого ноября, насколько я знаю? Доктор Кинботт была хорошим психотерапевтом. Иш, спустя год работы с этой женщиной, была готова признать, что профессионалом она себя считала совершенно оправдано. Другая бы и не выжила после некоторых экземпляров из «Невермора». Впрочем, некоторого рода проницательность была невозможна без дополнительных сведений. А дополнительные сведения были невозможны без содействия некоторых членов семьи. — Откуда вы знаете? — Иш прищурилась, чувствуя, как в пятках начинают покалывать знакомые искорки в пару вольт. Она вцепилась в резиновый напульсник, не пропускающий электричество. Незамеченным это, конечно же, не осталось. — Уэнсдей приписали обязательное посещение психотерапевта в судебном порядке, — спокойно, будто это ничего не значило, ответила женщина. — Я изучаю её личное дело. Иш почувствовала, как её всю начало переполнять негодованием. Она взяла пару секунд на то, чтобы полностью разобраться, что она испытывает по этому поводу, но тут же признала, что это было глупо. Как будто бы она не знала: разумеется, она была в ярости. Похожие эмоции её распирали, когда Уэнсдей стащила её куклу-вуду и обезглавила ту своей паровой гильотиной. Да, привязать ту куклу к конкретному человеку Иш не успела. Но сам факт! Она провела чертовски большое количество времени, изучая все подробности и детали, провела целую операцию по изъятию необходимой книги с инструкциями из подвала бабушки, правдами и неправдами собрала все нужные ингредиенты… А потом на всё готовое пришла Уэнсдей и просто забрала то, что принадлежало Иш по праву. Иш закусила губу, продолжая анализировать всю гамму негатива, который она переживала на данный момент (а ведь сегодня даже не среда!). Ощущение оказалось крайне знакомым. Пара оттенков этого чувства определённо подстегнули её, когда к ней подсаживалась Энид несколько дней назад. Да, теперь Иш могла это идентифицировать: ей не нравилось, когда интерес к её персоне сопровождался и зиждился на интересе к Уэнсдей. Потому что каждый раз она чувствовала себя так, словно Уэнсдей снова обезглавливала её куклу. Потрясающе. С начала сеанса прошла пара минут, а у Иш уже случился инсайт. Хотя это не отменяло того факта, что доктор Кинботт со своими расспросами касательно её кузины может сразу идти к самой Уэнсдей. Пускай с ней всё это обсуждают. Иш не подписывалась быть заменой для мисс-идеальной-Аддамс. — Разве ваш кодекс этики не запрещает вам работать с нами обеими? — нахмурившись, уточнила Иш. — Нет, в нашем кодексе нет правил, запрещающих работать с родственниками клиентов, — покачала головой Кинботт. — Тебя это волнует? Ты бы не хотела, чтобы я работала и с тобой, и с Уэнсдей? — Я не люблю, когда кто-то есть из моей тарелки, пьёт из моей кружки, спит в моей кровати и посещает моего психотерапевта, — отрезала Иш, искренне не понимая, как этого можно не понимать. Простые правила гигиены. — Уверена, в оригинале сказки было не так, — по-прежнему мягко возразила женщина. Иш скривилась, испытывая острое желание по-детски затопать ногами. — Да, в оригинале сказки, наглая глупая девочка всего лишь вломилась в дом к несчастным добропорядочным медведям, которые покинули свой дом на время в полной уверенности, что он будет защищён от вторжения всяких, — фыркнула Иш, пересказывая то, что когда-то читала в рамках дошкольной ступени образования. Правительству стоило бы пересмотреть образовательные стандарты. — Уверена, будь Уэнсдей на месте этой Златовласки, она бы и психотерапевта этих медведей себе бы забрала. А он бы им точно понадобился после такого вероломного вторжения в их личные границы. Иш точно видела, как губы доктора Кинботт едва заметно дрогнули. Просто невероятно. Ей смешно! Это вообще законно — смеяться над проблемами пациента? Её не должны лишить лицензии? — Иштар, ты же понимаешь, что никто не может просто забрать себе психотерапевта? Как и любого другого человека? — собравшись с силами, произнесла Кинботт вполне серьёзным тоном. Но Иш точно знала: её эта ситуация забавляла. Вот почему Иш терпеть не могла Уэнсдей. Она ещё приехать не успела, а её психолог уже обесценивает её проблемы из-за этого недоразумения с косичками. — На самом деле, это довольно просто: нужен только достаточно глубокий подвал с системой воздухоснабжения, — отозвалась Иш. И задумалась. — Можно воспользоваться одним из бункеров, которые в Америке попрятали в каждом лесу во время Холодной войны. Нет, всё-таки направить Уэнсдей к медведям гораздо осуществимей, чем похищать собственного психотерапевта. Кроме того, похищенные люди были склонны вредить своим похитителям. Иш бы не хотела доверять свои мозги человеку, чисто теоретически имеющему мотив ей как-либо навредить. Тем более, что, судя по местным новостям, медведь рядом с Джерико был вполне свирепый и за свою территорию рвал на мелкие кусочки. Вот к кому следовало отправлять есть кашу Уэнсдей. Неторопливый ход мыслей прервала Кинботт. — Тем не менее… — она выглядела чуть более напряжённой и серьёзной, чем минуту назад. — Ты же не думаешь, что чьё-либо общение с Уэнсдей означает, что этот человек сразу же отворачивается от тебя? Иш раздражённо дёрнула плечом, чувствуя поднимающуюся внутри волну раздражения. Горящая приглушённым тёплым светом лампа сзади заискрилась и с громким треском погасла. Как и, кажется, всё электричество в этом доме. Упс. Ей очень-очень жаль. Что даже вроде бы такая умная женщина, как доктор Кинботт, не понимает очевидных вещей: в мире Аддамсов нет других цветов, кроме чёрного и белого. Либо всё, либо ничего. И если Уэнсдей с детства доставалось всё, то кому-то приходилось довольствоваться остающимся ей ничем.1. Wednesday's Child Is Full of Woe
13 февраля 2023 г. в 11:29
Иш не любила среды — она искренне считала, что этот день недели являлся самой досадной ошибкой того, кто озаботился созданием вселенной и решил, что среди череды одинаковых дней необходимо это недоразумение где-то посередине. Лично ей бы хватило и шести дней для проектирования чего-то настолько бессмысленного и катастрофически нелогичного, что из себя представляла их планета.
Этот Яхве (или как его там зовут? Иш считала, что обращаться к нему по тому прозвищу, данному ему толпой его фанатиков, — слишком много чести), кажется, был крайне безалаберен и небрежен, когда продумывал мироустройство. Пару баллов можно было бы накинуть за графику, если бы не строение женского тела: он определённо ненавидел женщин и точно был первым сексистом в переделах этой вселенной. Так что никаких ему дополнительных очков со стороны Иш.
Жаль, что христиане при переписывании библии не оставили страниц для жалоб.
Иш бы определённо начала со сред. Потому что среда — совершенно бесполезный, никому не нужный, полностью лишённый смысла день, без которого всем людям жилось бы гораздо легче.
Без некоторых личностей, названных в честь этого дня недели, всем тоже жилось бы легче — ну так, к слову.
— Иш, привет! — её чуть дёрнули за плечи, что вкупе с нечеловеческой силой хватавшего почти заставило её слететь со скамьи. Впрочем, умнику, решившему, что такое появление — хорошая идея, тоже досталось: Иш моментально подобралась, пропуская сквозь тело небольшой электрический разряд. — Ай! Больно!
Энит была в своём репертуаре. Феноменальная непосредственность помноженная на безобразное игнорирование чужих личных границ. Иш была уверена, что Уэнсдей поселят именно к ней, учитывая, что свободное место в Офелии-холл было только в одном помещении с Синклер. И с ней самой. Но тогда она, вероятно, уйдёт жить к разбушевавшемуся в лесу гризли, в последнее время дерущему туристов по близлежащей округе. Соседство куда более приятное.
Однако, если случится чудо и Уэнсдей подселят к Синклер… О, что за чудная пытка ждёт целых двух человек в этом здании.
Только этот факт и спасал Иш от воплощения в жизнь внутреннего бурлящего порыва разнести в этой школе абсолютно всё. Уэнсдей будет страдать, определённо не в хорошем смысле, — это не окупало планомерное уничтожение душевного равновесия Иш, но хоть как-то компенсировало ей затраченные на не увенчавшиеся успехом попытки проклясть кузину силы.
— Есть некоторая вероятность, что я догадываюсь о первопричине твоего неуместного и выраженного крайне неподобающим образом интереса в мою сторону, и мне это не нравится, — психолог, который работал с Иш, советовала выражать своё недовольство миром через «Я» высказывания. — Развей мои сомнения.
Энит, довольно быстрая оправившаяся от небольшого и не вредящего удара током (некоторые были склонны считать, что подобные разряды электричества способствовали улучшению умственной деятельности; судя по экспериментам, проводимым над Паксли, Иш была склонна с ними не соглашаться), выдавила из себя вполне милую улыбку — Иш видела: так эта особа улыбалась всем, кто попадал в поле её зрения.
— Я слышала, что к нам переводят новую ученицу, — быстро затараторила Синклер, пользуясь редкой возможностью вовлечь Иштар Аддамс в более-менее смыслосодержательный диалог. — Уэнсдей Аддамс. Ты знала?
Неподдельное любопытство в чужих глазах заставляло Иш чувствовать себя крайне неоднозначно: она точно могла определить эту эмоцию как негативную, но более подробно сказать было сложно. Разговоры про Уэнсдей отбивали аппетит и пробуждали неприятное чувство тошноты. Но возможность насолить кузине, скажем, сказав Энид, что та обожает объятья и будет рада, если её новая соседка оформит всё к её приезду в тошнотворно-розовых тонах, должны были улучшить настроение Иш.
Несомненно, за этим было бы крайне приятно понаблюдать. Но конкретно в данный момент Иш точно не могла определить своё состояние как удовлетворительное, несмотря на приземлившуюся прямо ей в руки возможность сделать гадость ближнему.
— Сири, напомни мне обсудить возникшую во время разговор с Энид Синклер, дуальность в эмоциональном фоне, — поднеся смартфон к лицу, проговорила Иш. Из девайса послышалось механическое согласие. Иш удовлетворённо кивнула, возвращаясь к напрягшейся девушке. От её яркости начинали немного болеть в глазах — Уэнсдей определённо будет рада. — Я узнала об этом только что.
Все самые плохие новости в их семье имели тенденцию сообщать по средам. Иш не была уверена, специально это делалось или в её голове таким неприятнейшим образом проявлялся эффект Розенталя. Так или иначе, дядя Гомес сказал ей, что отец не приедет к её дню рождения в среду; Иш узнала, кем была её мать и что она сделала их семье, в среду; бабушка заявила ей, что у неё совершенно не было способностей к ведьмовскому ремеслу в среду; куча других вещей случилось в среду.
Сегодня была среда и именно сегодня Уэнсдей приспичило натравить на каких-то не обременённых наличием интеллекта школьных спортсменов их семейных пираний. Сразу две неприятные новости.
Первое: Вещь написал, что из школы Уэнсдей исключили. А Мортиша и Гомес, за неимением в окрестностях других общеобразовательных школ, куда после судебного процесса согласились бы взять кузину, решили отправить единственную дочурку в свою альма-матер.
Второе: парень, на которого Уэнсдей натравила пираний, даже не был съеден, а всего-то лишился одного яичка (Иш могла представить недовольство кузины). Тем не менее, как бы разочарована ни была Уэнсдей, сама Иш также испытывала искреннее негодование. В детстве дядя Гомес задавал им задачку, рассчитать, сколько времени понадобится их милым питомцам на то, чтобы съесть человека, весом восемьдесят килограмм, если на обгладывание до костей мыши, весом тридцать грамм, им требуется две минуты.
Учитывая произошедшее и пытку математикой в детстве, в пору было чувствовать себя по-настоящему обманутой в лучших чувствах.
— Это твоя сестра? — Энид, тем временем, как и обычно была озабочена собиранием сплетен. Упорство и настойчивость, достойные лучшего применения. Она могла бы стать неплохим шпионом.
— Кузина, — Иш сама поморщилась от того, насколько неприятно проскрипело это слово на зубах. Впрочем, словом «сестра» она бы вообще подавилась — только этого счастья не хватило. — Впрочем, мы росли вместе, так что не уверена, что дальность родства имеет значение в данном случае. Степень моего желания по-родственному задушить её едва ли слабеет из-за осознания того факта, что мы были рождены разными женщинами от разных мужчин.
Скорее наоборот. Возможно, если бы у них был один отец, то причина Иш искренне не переносить Уэнсдей растворилась бы сама собой, как плоть растворяется в ванне с серной кислотой. Хотя, вполне вероятно, тогда бы они боролись за внимание уже двух родителей.
Как говорила Уэнсдей: вся жизнь — это борьба и сражение. Так что едва ли это что-то изменило.
— У вас не очень хорошие отношения, да?
Энид размышления Иш явно не принесли должного удовлетворения от полученных сведений. Она наверняка пришла за чем-то более существенным. Иш полуобернулась к сидящей рядом девушке, заставляя себя принять то выражение лица, которое обычно рисовала на себе доктор Кинботт.
— Знаешь, ты права — ты такая проницательная, Энид, — она задумчиво прислонила свои пальцы к щеке, в поддельной неуверенности отводя взгляд. Синклер легко и с охотой повелась на свежую сплетню, заглотив вместе с не самой искушённой лестью. Она подалась вперёд и даже задышала чаще, словно хотела полученную информацию как следует обнюхать. Племенные привычки, не иначе. — Я — это я, знаешь… Мрачность и нелюдимость. А Уэнсдей совсем другая. Мы друг друга не понимаем. Это делает нас такими далёкими… — испустить грустный вздох получилось крайне легко. Иш ощущала себя достаточно грустно ото всех этих новостей, чтобы не утруждаться чересчур тщательным погружением в образ. — Она любит все эти девчачьи штучки, вроде этой странной пародии на одежду, которая сейчас на тебе, слушает эту размягчающую мозги какофонию, которую исполняет Майли Сайрус, каждую среду пересматривает «Дрянных девчонок» и «Дневник Бриджет Джонс», а ещё она очень, понимаешь? очень любит обниматься. Удивительно кошмарное сочетание качеств.
Заблестевшие глаза Синклер заставили Иш впиться ногтями в ладони, чтобы физически неприятные ощущения перебили желание расплыться в удовлетворённой от чувства идеально проделанной пакости улыбке.
— О Господи, тогда понятно, почему вы не ладите! — Энид была в секунде от того, чтобы захлопать в ладоши. — Её же могут подселить к тебе в комнату, да? Хочешь, я попрошу директрису Уимс о том, чтобы её определили ко мне? Мы, я уверена, поладим, раз твоя кузина так отличается от тебя…
Иш в деланной неуверенности опустила глаза, пряча вспыхнувшее там торжество. В чём-то Уэнсдей была права: жизнь — это борьба. Конкретно сейчас Иш боролась за свою территорию и за то, чтобы очередная среда не пополнила километровый список причин (у неё правда был такой; вордовский файл, заполненный одиннадцатым шрифтом, с узкими полями и с одинарным межстрочным интервалом, уже насчитывал двадцать девять страниц), почему этот день недели должен быть вычеркнут и предан забвению.
— И ты добровольно откажешься от возможности иметь в собственном распоряжении отдельную комнату?.. — Иш бы перегрызла горло собственными не особенно острыми, как у тех же оборотней, зубами у каждого, кто бы покусился на её территорию. Но Синклер была из другой породы. Было бы совсем неудивительно узнать, что они вообще живут коммуной, как в секте «Семья» Чарльза Мэнсона — вот, кто знал толк в пытках.
Это бы объяснило полное игнорирование чужих личных границ.
— Ой, да я бы наоборот была рада соседке, — беззаботно улыбнулась Энид, окончательно погружаясь в собственноручно созданную иллюзию дружеской беседы. — Знаешь, в моей комнате немного жутко. Я, конечно же, украсила её и придала уюта, но иногда у меня всё равно мурашки от атмосферы в башне.
— Ты уверена, что это не из-за клопов из матраца? — с подлинным интересом задала вопрос Иш. У неё были подозрения, что администрация школы не слишком часто озабочивалась заменой мебели в общежитиях.
Энид скривилась, что явно намекало, что клопы тут были ни при чём. В таком случае бедной девочке оставалось только сочувствовать: с появлением Уэнсдей жуткая атмосфера явно только увеличит свою концентрацию.
Иш отвернулась. Она уже предчувствовала небольшой устроенной собственноручно хаос и была собой слишком довольна, чтобы скрывать лезущую на губы улыбку.
Она же не Уэнсдей, в самом деле.