Маленький свет

      Это был кромешный ад для Акари. Урокодаки гонял её и в хвост и в гриву. Даже не было и речи, чтобы лишний раз вздохнуть. Да, из-за уникального дыхания дело шло намного легче, чем у других его учеников. Но это не отменяло, что физически девушка была довольно слаба. Особенно в сравнении со стариком, который мог парой движений заставить её жевать снег. Волосы, её чудесные длинные пушистые волосы, с белыми концами — пришлось обрезать, чтобы не выдирались клоки из-за вечного летания в голые кустарники. Все ладони уже не раз стерлись, кожа на тыльной стороне потрескалась от холода в горах. Щеки и нос полностью покрыла шелуха.       Урокодаки с самого начала показался Акари человеком скупым, чутка черствым и очень серьёзным. Хоть и его лицо она увидеть не могла — наставник всегда был в маске, но он девушке нравился как человек. Был вежливым, добрым. Каждый вечер помогал ей после тренировки перевязывать раны, обрабатывать все ссадины и царапины. А ещё наставник очень вкусно готовил. Каждую трапезу девушка удивлялась его золотым рукам. А те маски, которые он вырезал… В дни, когда Акари отдыхала, ей очень нравилось наблюдать за тем, как наставник занимался своими масками. Её прямо завораживало, как из цельного куска дерева получалось что-то настолько нежное, аккуратное, будто бы хрустальное.       Урокодаки же нравилось, что Акари была настойчивой. Она успокаивалась только, когда падала от усталости на тренировке. Если Шодай не тренировалась, она уходила в горы — набрать трав, чтобы сварить из них настои для своего наставника. Тот ценил это, убирая все её заготовки в прохладные ящики на кухне. Её дыхание его удивляло. Оно было настолько странным, мягким, теплым, будто реальный свет. Не солнце, а именно свет. Такой яркий, что можно ослепнуть. Такой яркий, что очищает все на своем пути, не видя перед собой преград. Этот свет лечит и тело, и душу. Одно её присутствие помогало ему чувствовать на душе спокойствие. Ему нравилась компания дочери его старого знакомого. Она была похожа чем-то на своего отца — такая же теплая, добрая, но в то же время более яркая и нежная.       — Как же сложно! — Акари устало осела на снег. Придумка нового стиля оказалась сложнее, чем девушка могла себе представить. Ей не подходил водный стиль Урокодаки, все-таки дыхание у неё было другое. И ей приходилось чуть ли не с нуля придумывать все, каждый шаг, каждый взмах, каждый вдох. Зато именно этот стиль бы подходил ей и только ей. Никто другой бы так не смог.       — Поверь, тем, кто вообще не знает о дыхании — ещё сложнее, Акари, — серьёзно отозвался Саконджи, засунув катану в ножны. Девушка зачесала назад мокрые от снега и пота волосы. Легкие горели. Саконджи тренировал её не только физически, но и заставлял правильно дышать. Постоянно — денно и нощно, даже ночью контролировал, чтобы не сбивалась, будил и заставлял делать все правильно. Поначалу — это было сложно, к тому же её физическая подготовка оставляла желать лучшего, но после стало легче. Легкие не так драло, мышцы не ныли. Да и уставать она стала намного меньше, когда дышала. — Ты единственная, кто освобожден от экзамена.       Девушка удивленно посмотрела на своего наставника.       — Так сказал Убуяшики-сама, — Урокодаки пожал плечами, тихо усмехнувшись. — Ты должна будешь сразу после получения клинка отправиться в поместье Ояката-сама.       — Хорошо, — девушка прямо по-наставнически пожала плечами. Она подозревала, что дело пойдет именно так. К тому же, Кагая-сан отправлял ей периодически письма, в которых спрашивал о её самочувствии, рассказывал о своей жене, о том, что происходит с ним, истребителями. А ещё частенько писал ей про демонов. Про двенадцать лун, низших и высших, и о Музане. Много писем было именно про его молодую жену — Амане. То, сколько нежных и милейших слов он писал в сторону этой женщины… Акари становилось тепло на душе. Было видно, что жену Кагая любил и очень сильно. Ей уже хотелось познакомиться с ней, пообщаться. А ещё не терпелось увидеть столпов. Хоть и Убуяшики-сан сказал, что осталось их не так много — большинство погибло на миссиях или же ушло в отставку в связи с ранениями, но хотелось посмотреть на сильнейших в этой уникальной профессии людей.       — Не удивлена? — хмыкнул наставник, подавая девушке руку, чтобы она встала на ноги. Акари рассмеялась, когда Урокодаки потянул её на себя и поставил.       — Нет, Кагая-сан писал мне об этом, — девушка сложила катану в ножны, отряхнула штаны и собрала в низкий, пушистый хвостик волосы. Щеки горели от холода, но она уже не обращала на это особо внимания.       Ей не хотелось расставаться с Урокодаки, ведь за все эти несколько месяцев наставник стал ей довольно близким другом. Он помог ей многое осознать, рассказал про её отца в молодости, периодически сетовал, что тот женился на молодой, наивной иностранке, которая переехала из Европы в Японию. Дед Акари смог тогда получить Японское гражданство и поселился в небольшом городке, неподалеку от Киото. Там мама и папа таки познакомились.       Оставались каких-то полтора месяца наставничества Урокодаки.

***

      — Отдыхай сегодня, — девушка зевнула, когда уже умылась, оделась и вышла в небольшую гостиную, где Урокодаки раскладывал на столе еду. Долгожданный завтрак. Она прямо хотела наброситься на вкусную пищу. Потому что последние тренировки у Саконджи были самыми сложными за полгода проведенные у друга отца. Гонял он её настолько, что сил хватало максимум дойти до футона и упасть лицом на подушку. Не больше и не меньше.       — Почему? — Акари села на пол рядом с невысоким столиком и, прикрыв рот ладошками, широко зевнула. Глаза разлепились, только когда она вышла из дома и протерла лицо снегом. От холода застучали зубы, зато организм проснулся.       — Помнишь, как ты выбирала камень? — Акари кивнула — те три камушка, которые ей принесли сильно её удивили. Казалось — зачем оставлять выбор материала на того, кто в металле ничего не смыслит. Ведь кузнец сам может выбрать хороший материал для своего изделия. Конечно, в дань традиции — девушка выбрала руду, именно ту, которую ей подсказала взять интуиция. — Из того металла тебе сделали клинок Ничирин. Сегодня прибудет кузнец.       Акари пару раз хлопнула глазами, кивнула и взяла в руки плошку с мисо-супом. Он был горячим, согревал холодные ладони. А ещё чертовски вкусным — так ей подсказывал идущий от глубокой тарелочки запах. На золотые руки наставника в такие моменты Шодай была готова молиться.       — Ты его узнаешь по звону фуринов, — девушка заторможенно кивнула в третий раз. Остановилась и удивленно уставилась на наставника, резко повернув в его сторону голову.       Урокодаки тихо рассмеялся, посмотрев на ученицу. Его позабавила её реакция. После сна Шодай была похожа на растрепанного птенца из-за лохматых светлых волос, заспанного взгляда и сгорбившейся спины. Справившись с первым удивлением, девушка дунула на горячий суп и поднесла его к губам, отпивая аккуратно бульон.       — У него не самый приятный характер, но надеюсь — вы поладите, — девушка хмыкнула, продолжая завтракать. Остались какие-то пару дней до того времени, когда ей придется покинуть дом наставника и идти к Кагае-сан. Хотелось познакомиться со столпами, с женой Кагаи-сана… Но она не знала, что её все-таки ждет дальше. Это — немного напрягало… И в тот же момент вызывало странное ощущение — любопытство и желание посмотреть, что же все-таки будет.       Чувствовалось, что будет дальше все только интересней и интересней.       Но не хотелось покидать уже полюбившегося Урокодаки.       Звон фуринов настиг девушку, когда она сидела и растирала травы, чтобы выжать из них экстракт, а Урокодаки — доделывал маску в виде узкой мордочки лисы. Этот навязчивый, высокий звук, летом дарящий ощущение прохлады, порвал весь рабочий транс Акари, в который она научилась входить, занимаясь нужными делами. Она резко вскинула голову, отложила со стуком в сторону тяжелый пестик и встала на ноги. Подошла к двери и посмотрела на улицу. Там шел не очень высокий, чуть худощавый мужчина в огромной шляпе с прикрепленными к ней фуринами. Она удивленно распахнула глаза.       — Проходите, не стойте на пороге, — она вежливо улыбнулась, пропуская кузнеца в дом. Но тот подошел к ней впритык, осматривая её с ног до головы. Акари пару раз хлопнула глазами.       — Меня зовут Хотару Хаганезука, я один из тех, кто ковал клинок ничирин для Шодай Акари, — голос него был низкий, грубоватый, хриплый. Девушка удивленно наклонила голову на бок, посмотрев на кузнеца перед собой. Одет он был просто, но это не умаляло того, что ткань его одежды была качественной и явно не дешевой. На лице у него была одета маска, от взгляда на которую девушка еле удержала смех.       — Я и есть Акари, — она улыбнулась ещё шире, сложив руки на груди. Кузнец уже собрался положить на землю деревянную сумку, но она суетливо помахала руками. — Может пройдем в дом? Я налью вам чаю. Мне здесь довольно холодно стоять, — чуть надавила на совесть Хотару Акари, наклонив голову вправо.       Кузнец удивленно вскинул голову, заторможенно кивнул и зашел в небольшой домик Урокодаки. Девушка суетливо поставили на стол несколько чашек и заварила крепкий зеленый чай, пока пришедший кузнец располагался там же, где сидел Урокодаки. Акари поставила чашки рядом со всеми, кто был в доме и аккуратно села на колени. Кузнец положил перед ней меч и начал медленно рассказывать про то, что он сделан из специального металла, к которому у демонов слабость. Что металл этот находится на горе Ёко и там нет облаков, только солнце.       — Возьмите его и вытащите из ножен.       Девушка кивнула, взяла в руки свое теперь оружие и резко вытащила его. Катана была на удивление не такая тяжелая, какой она её представляла.       — Клинки Ничирин ещё называют клинками меняющими цвет, — Акари удивленно уставилась на блеснувшее в свете солнца лезвие. Оно было искусно сделано с витиеватой цубой, похожей на солнце. — Даже интересно, какой цвет будет у тебя. Твой цвет волос не даёт мне никаких намёков.       Шодай удивленно выдохнула, когда лезвие стало приобретать чисто-белый, идеальный цвет. Урокодаки задумчиво прислонил к подбородку руку, а Хаганезука шокированно что-то промычал себе под нос.       — И что это значит? — Акари подняла одну бровь, посмотрев на двух мужчин в комнате.       — А черт его знает, — развёл руки в стороны Хаганезука. — У тебя какое-то своё дыхание значит, а не одно из стандартных. Я уж думал он позеленеет или покраснеет, — как-то сердито-расстроенно отозвался кузнец, беря в руки чашку с чаем. — Редко встречаю людей с дыханием ветра. Или же пламени.       — И как ты вообще своё дыхание решила назвать? — спросил Урокодаки, резко меняя тему. Акари поначалу глупо похлопала глазами, а потом, положив меч в ножны, призадумалась. Слова отца, подтолкнули её назвать эти техники именно так. Но поначалу она долго не решалась, ведь считала, что выглядеть это будет довольно глупо. Но сейчас, видя в руках кристально белый меч все же решилась.       — Пусть будет Свет, — она легко улыбнулась. А Хаганезука тихо фыркнул, подняв маску, но так, чтобы все равно не было видно лицо. Урокодаки довольно кивнул головой.