не знаю, не знаю, не знаю
зачем вставать с утра и выносить тебя
(нет!) не надо, не надо, не надо
водить за нос любя — легко сойти с ума.
***
Тёмное помещение, слабо освещенное пламенем факелов практически не подавало признаков какой - либо жизни. Разве что где - то вдали слышался еле уловимый человеческим ухом стук каблучков, робко ступавших по каменному полу. Значит, горничные работают и не будет смысла запугивать их. Стойкие женщины.
Темноволосая дама, на вид лет двадцати — явно не меньше, элегантно шествовала по пустым и тёмным коридорам, иногда оглядываясь назад. В её глазах читалось лишь безразличие. Безразличие ко всему происходящему вокруг. Многие люди и монстры пугались их семьи, другие же предпочитали наоборот идти на встречу. Женщина вздыхает, отчего её голос эхом разлетается по особняку. Осторожно поклонившись, она стучит по деревянной двери.
Долго ждать ответа не пришлось — юноша открывает дверь и с таким же холодом осматривает мать, ожидая от неё какой-нибудь реакции. Она же продолжала хранить молчание.
— Чего соизволите, матушка? – грубо проговорив заученную наизусть, словно молитву фразу, юноша поклоняется. Раздражали его такие традиции, но против них никак не пойти.
— Я пришла сообщить новость о том, что специально для тебя была подобрана новая еда. Конечно, доложить об этом должна была Ноэль, но судя по всему, она благополучно забыла об этом. – последние слова женщины звучали так ядовито, как будто бедная служанка совершила преступление, равное лишь с продажей наркотических веществ среди несовершеннолетних.
— Вот как. И кто же это? – Чара пытался сделать вид, что его радует эта новость, хоть в душе ему было абсолютно плевать, что и к чему идёт. Его абсолютно не интересовали эти фокусы.
— Всё по традиции, мой дорогой. Молодую девушку к тебе привели. Худенькую такую, бледненькую. Думаю, тебе подойдет на первое время.
— Серьёзно?
Человек? Я ведь говорил, что не собира—
— А кого ты хотел? Ведь ты прекрасно осознаёшь, насколько же они слабы, по сравнению с нами.
Юноша лишь недовольно вздыхает и уже хотел было что - то спросить, пока его не перебили.
— Ох, Чара, плоть тебе еще не нужна. Её отдашь м—
— Какая к чёрту плоть? Тебя не смущает факт того, что это
каннибализм! Я на большую часть являюсь
человеком! – резко и не без стеснения кричит сын. Жалеть о своих словах явно не собирался.
Удар. Щека краснеет — как же это, блять ожидаемо.
— Ты как решил с матерью поговорить! Мало того, что перебиваешь, так и продолжаешь отрицать свою вампирскую сущность. — короткий смешок. Столько яда и злобы выплеснул он в лицо. — Ну посуди сам — как ты можешь являться человеком, при этом даже не имея чёртовой тени. Ведь она всегда с ними, грязными людишками. Чего уж не могу сказать о тебе.
Юноша стиснул зубы — издевается ещё. Сама родила, теперь выражает на нём всё своё недовольство, как будто Чара был виноват во всех проблемах.
— Где ключи от комнаты, где сидит еда? – как ни в чём не бывало спрашивает он. Как будто не было этого удара. Как будто не было стычки. Как будто всё нормально.
— Как раз - таки у Ноэль. Она отдаст тебе его после обеда. — женщина коротко кивает.
— Понял. — скептически отзывается Чара.
Мать поклонилась сыну и резко развернувшись на носочках, была вынуждена уйти. Юноша облегченно вздохнул — наконец - то он сможет провести хотя бы пару часов в одиночестве, без этих родительских упрёков. Его до жути раздражали эти разговоры на вампирскую тематику —
пей кровь, над людьми издевайся, ни к кому не привязывайся! И кто придумал эти правила?
***
Обед прошел в привычной обстановке — родственники то и дело упомянули некую еду, пока Чара лишь лениво ковырялся вилкой в мясе, пропуская слова родителей мимо ушей.
— Ноэль, дорогая, будь добра. Передай ключи. – проговорил мужчина, глава семейства.
Светловолосая девушка молча кладёт их рядом с юношей, после чего кивает и покидает его поле зрения.
— Наш мальчик так вырос. – мать тихонечко всхлипнула, высморкавшись в шёлковый платок бордового цвета.
И какой смысл здесь находиться, если обедать не станет? Чара лишь морщиться от отвращения, вспоминая о том, чьё мясо лежит на фарфоровой тарелке.
— Я пойду. – юноша поклоняется родителям и не дождавшись ответа, собирается покинуть столовую.
Что за ерунда вообще — еду находить. Причём, речь ведь о живом существе. О человеке, жизнь которого грубо оборвали. Чара и не мог представить, каково ему сейчас.
И всё же, кто она — девчонка, не по своей воле ставшая едой. Каково её имя, как звучит её голос и как она себя поведёт, увидев перед собой неизвестного. Вопросы неприятно давят на виски — он явно не сможет успокоиться, пока не узнает ответы. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Чара всё - таки решает взглянуть на неё хотя бы одним глазком. Всего на пару секундочек.
Резко повернув за угол, юноша быстро спускается по крутой лестнице, проводя глазами в поисках необходимой комнаты. Её поиски не заняли много времени — стоило пройти небольшой коридорчик, в котором жутко пахло мёртвой псиной, то на глаза попалась небольшая комнатушка, запертая на замок. Чара стучит по деревянной двери, ожидая хоть какой - то реакции.
И в ответ тишина. Неужто умерла от страха или прячется в углу, боясь лишний раз вздохнуть. Сказать честно, он больше склонялся ко второму варианту — если бы она была мертва, то о ней, вероятнее всего промолчали.
—
Значит, ты всё ещё жива.
Юноша достал из кармана недавно выданный ключ и провернув его в замочной скважине, открывает злосчастную дверь. Заходить не спешит — осматривает. Кровать у стены — рядом красуется небольшая деревянная тумба. Сундуков предостаточно. Только об их содержании Чара решает не думать — в памяти о них, увы, мало что осталось.
Медленно войдя внутрь, он слегка прикрывает дверь, положив ключ в карман брюк.
Судя по всему, здесь давно никто не прибирался — по углам тянулась тонкая паутина, буквально каждая поверхность была покрыта плотным слоем пыли, от которой неприятно щекотало в носу. Полукровка чихает, прикрыв лицо ладонями.
— Здесь кто-нибудь есть? – послышался тихий голосок.
Чара вздрагивает. Вот что, а услышать нечто незнакомое он явно не ожидал. Теперь сомнений точно нет — она явно здесь.
Недолго думая, он подбегает к самому дальнему углу, закрытому массивной шторой. Резко сорвав её в сторону, Чара замечает ту, о которой ему говорили родители.
А ведь они не наврали — девушка действительно выглядела слабой, беспомощной. Она приобнимала себя за колени и тяжело дышала, местами чихая от пыли.
— Ну и комнатку тебе подобрали. – отметив про себя, полукровка переводит взгляд на пленницу.
Она прижимается к стене, буквально хотя слиться с ней воедино. Девушка понимала, что не сбежит, даже если очень сильно захочет.
Снова чихает, прикрыв лицо руками. Дышать было проблематично, но что ж поделать — окон здесь нет, а значит о проветривании не может быть и речи.
— Ты меня
боишься? – юноша осторожно присаживается напротив.
— Ну да, после похищения я должна обнимать каждого второго и радостно напевать песенки. – с некой долей сарказма отвечает девушка.
Чара вздохнул — он понимал, что ей страшно и она просто пытается показаться смелой в его глазах.
— Ты знаешь, ради чего тебя украли?
В конце концов, лучше ей сразу всё рассказать, лишь бы избежать недопонимания. Да и контакт стоит наладить.
Разве это делается не так?
— Мне сказали, что я буду чьей - то едой. – дрожащим голосом отвечает она, сглотнув застрявший в горле комок. – Это же опасно?
— Смотря чьей ты станешь. Не все будут требовать от тебя литры крови. — пожав плечами, Чара выдаёт свой ответ.
— Вот же чёрт! – выругалась девушка, запустив пальцы в волосы.
Напугана. До чёртиков напугана — её страх чувствовался настолько сильно, что на мгновение заболела голова. Но юноша игнорирует этот факт — это просто ерунда.
— Боятся не стоит. Ты, по логике, принадлежишь мне. — вздох. Как же противно говорить об этом незнакомке. — Но, спешу тебя обрадовать. Я, в отличии от своих горе - родственников кровью не питаюсь.
Она тут же поднимает голову и смотрит прямо в глаза. Чара подмечает — её радужка такая яркая, напоминающая о чём - то горячем. Как солнце, наверное? Он просто не мог подобрать более подходящую ассоциацию с жёлтым, отчего пришлось вбросить первую попавшую в голову мысль.
— Ты что, шутишь? Как это — не питаешься?
Звонкий голос выдаёт по - детски глупые вопросы. Юношу они смущают — чем она вообще слушала?
— Не питаюсь, говорю же. С чего бы мне устраивать клоунаду и врать?
— Мне сказали, что ты просто обожаешь мучать людей. — неуверенно выдаёт девушка, прикусывая нижнюю губу.
Чара закатывает глаза — ожидаемо. Очевидно, что родители навешали ей лапши на уши, надеясь напугать до потери сознания.
Но она всё ещё жива.
— И ты действительно повелась на этот бред? Я в жизни крови не пил.
— Кто тебя знает. Может быть, ты врёшь, чтобы втереться в доверие? — она слегка склоняет голову в сторону, чуть не ударившись затылком об стенку шкафа.
Полукровка томно закатывает глаза к потолку, громко вздыхая. Он знает её всего пару минут, но уже раздражает.
— Скажи честно, все люди такие странные?
— Большинство. – честно отвечает девушка, постепенно приобретая какую - никакую смелость — если юноша до сих пор не убил её, значит есть шанс на спокойный разговор.
— Заметно.
Он потёр пальцами переносицу. И на кой чёрт пришла идея спуститься сюда? Наблюдать за какой - то девчонкой, словно животинкой из местного зверинца, в котором родители часто приобретали закуски для себя любимых?
А что ему остается делать? Его не интересует вкус её крови или громкость истошного вопля. Единственная польза — общение, которого так не хватало в последние годы.
— Проехали. — Чара махнул рукой. — Раз уж встретились, то, думаю, нам стоит познакомиться чуть поближе. Так что, давай — поведай немного о себе.
— Сначала ты.
— Всё еще не доверяешь мне?
— Мне будет спокойнее, если узнаю о своём собеседнике. – девушка подозрительно прищурилась.
— Как скажешь. Меня зовут Чара. – лишь фыркнул юноша, протянув кисть для рукопожатия, но, замечая реакцию собеседницы, решает отказаться от этой идеи.
— Фриск. – кратко отвечает она.
Он прокручивает это имя в голове, повторяет по буквам, пытаясь не забыть. В конце концов, оно ему пригодится при обращении — не хотелось придумывать девушке идиотскую кличку.
—
Что ж, тогда добро пожаловать, Фриск.
Чара усмехается — что за глупости он вообще творит. Разговаривает с человеком, как будто выдаёт ему ключик от номера в отвратительном хостеле с такими же хреновыми условиями для жизни.
— Ага. Добро пожаловать. – вздохнув, отмечает девушка, опуская взгляд. Она устала смотреть в глаза — особенно, такие яркие, чем - то напоминающие о
гранате. Мысли о еде тут же уходят на второй план — Фриск грубо отбрасывает их в дальний угол.
Говорить с ней не так легко — всё ещё напуганная девушка навряд ли сможет выдать что - то стоящее.
Чара обводит её взглядом — ест мало, видно невооруженным глазом. Её руки длинные и бледные, а запястья обвязаны толстым слоем медицинских бинтов. В какой - то момент Чара уже хотел завести речь о них, как вовремя одумался — ну какой человек в здравом уме будет отвечать на столь личные вопросы. По крайней мере, без причины бы она так не выглядела. Люди хоть и странные, но не настолько.
— Выходит, что я обязана выполнять всё, что ты скажешь? — Фриск первой разрывает неловкое молчание, повисшее в пыльном воздухе. Дышать явно нечем, но, кажется, ей приходится давиться этим.
— От тебя мне ничего не нужно. Расслабься.
Девушка невесело усмехается, потерев затылок. Всё - таки больно ударяется — но, впрочем, дело привычное.
Чара вздыхает — глубоко, причём. Девчонка попалась до ужаса странная, но что поделать? В конце концов, выбор уже сделан за него и единственное, что он может сделать —
смириться.
С противоположной стороны слышаться тихий стук каблучков. Значит, кто - то приближается, возможно с проверкой. Юноша вздрогнул — если это мать, то стоит поторопиться, иначе скандала не избежать.
— Дай руку, скорее! – приблизившись, осторожно хватает её за запястье и, обнаружив свободное от бинта место, осторожно касается его губами.
Внутри затаились сомнения — какого вообще чёрта он делает это так просто, словно практиковался каждый день. Лёгкое прикосновение — неприятный привкус железа во рту. Перед глазами плывёт — чертовщина какая - то. Полный, мать его, бред. Это же просто отвратительно — использовать беззащитное тело ради собственных целей.
Да, Фриск ведёт себя странно. Но понять её можно — в конце концов, оторвали от внешного мира и заперли здесь, в грязи и пыли, даже не додумавшись обеспечить хотя бы какие - нибудь условия для проживания.
Девушка боялась пошевелиться — и всё - таки страшно. Она хотела уж оторваться от него, закричать или вовсе ударить. Но страх оказался сильнее желания спастись.
— Я и не думала, что ты действительно решишься прийти сюда.
Фриск резко переводит взгляд в сторону — неизвестная девушка в классическом костюме, слегка напоминающем школьную форму, осторожно кивает в знак приветствия.
— Какая же
мерзость. И как они это пьют? – лишь выругался Чара, как будто не обращая внимания на чужое присутствие. – Ноэль, какого чёрта ты так пугаешь! — добавляет он, осторожно выпустив чужую руку.
Пришлось сплевать остатки крови — она до жути солёная, неприятная. Действительно, как вообще можно испытывать чувство удовлетворения от этого ужасного вкуса?
Фриск сглатывает. По телу пробегает острая волна мурашек — почему это происходит на самом деле? Она до последнего надеялась, что это просто правдоподобное шоу, где каждый человек перед ней —
актёр, играющий свою роль.
— Вижу, ты уже познакомился со своей едой. — Ноэль склоняет голову в сторону и, проморгав несколько раз, делает пару уверенных шагов вперёд.
Фриск нервно сглатывает слюну, боясь совершить лишнее движение. Паника охватывает с головой — хотелось вскочить с места и бежать. Бежать, бежать и бежать, пока лёгкие не откажут.
Они слишком слабы.
Девушка осознавала — полностью доверять им нельзя. Кто знает, что у них в головах. Подозрительно. Очень и очень подозрительно.
— Ты ведь Фриск, верно? — Ноэль осторожно приближается, но не спешит касаться. В конце концов, не нужно лишней навязчивости. Особенно после того, что произошло всего пару минут назад.
Юноша громко вздыхает, кончиками пальцев дотронувшись до плеча служанки. Она оборачивается в его сторону, задавая немой вопрос.
— Давай я сам с ней поговорю. Как мне кажется, ей сейчас не до новых знакомств.
— Если понадобится помощь – зови. Уж с девушкой я найду общий язык. – проговаривает блондинка, кивая.
— Не думаю, что это будет нужным. — отрезает Чара, отведя взгляд в сторону.
Ноэль задерживаться не стала. Пробормотав тихое прощание, покидает комнату. О её недавнем присутствии напоминает лишь стук каблуков.
На грани — ему хотелось поскорее уйти от этих блядских воспоминаний и просто забыть о своём идиотском поступке.
Он испытывал неприязнь к подобным вещам — не нравилось ему наблюдать за мучениями невинных людей, в частности бедных девушек, иногда и не достигших совершеннолетия. Как Фриск, к примеру — она молода, судя по всему либо оканчивает школу, либо близка к поступлению в колледж. Юноша понимал, что ей просто некуда деваться — если она сбежит, то это ничем хорошим не окончиться.
— Итак, что будем делать? – резко спрашивает полукровка.
— О чём ты? – не поняла девушка.
Он осторожно берёт её чужое запястье, слегка массируя кончиками пальцев. Фриск тут же отдёрнулась, показывая своё отношение к подобным действиям.
Девушка кашляет, чуть ли не задыхается от пыли. Ей нужен свежий воздух и как можно скорее. Юноша осторожно встаёт и отряхнувшись, обращается к ней.
— Вставай. Выйдём лучше, пока совсем плохо не стало.
— Выгуливаешь собственную еду? Забавно.
Чара лишь громко вздохнул, протягивая той руку — Фриск не торопится её принимать, но взвесив все за и против, решается на отчаянный шаг. Будь что будет — действует по этому принципу. Терять ей, если честно, уже нечего. Уж пусть лучше подышит, хоть и находясь в компании странного парня.
Его поведение напрягает — не совсем понятно, какие цели преследуют, о чём вообще думает и что будет делать дальше. Вопросов слишком много. Чего нельзя сказать об ответах.
Она слегка сжимает его пальцы — холодные. Здесь что, совсем нет отопления? Хотя, чёрт возьми, о каком отоплении может идти речь, если попадаешь в странный особняк с такими же странными жителями. И Чара был одним из них.
Фриск ойкает — не успела она и сделать пары шагов к выходу из комнаты, как застывает на месте. Вздох — уже устала. Ступням слишком больно. Каждое движение доставляло ей неописуемую боль. Кожа словно бы изорвалась об острые камни, истекая кровью. И эта мысль по - настоящему
пугала.
— И чего ж мы не выходим? Хочешь здесь остаться?
Она отвечает не сразу — слова застряли в горле неприятным комком. Перед глазами всё плывёт. Разум затуманен — Фриск до последнего игнорирует этот факт. Крепко сжимая чужую руку, она невнятно мычит.
—
Больно. Даже слишком.
Отвечать было стыдно — в конце концов, показывать свою слабость ей не хотелось. Она и без того занимает низшее место в их цепи. И, к сожалению,
пищевой.
— У вас слишком холодно. — поясняет Фриск чуть позднее.
Чара вздыхает. А что ему стоит сделать — ведь он может заставить девушку остаться в своей пыльной комнате без еды и питья или силой потащить через весь особняк, наплевав на её состояние. Но разве это будет правильным решением? Она ничего плохого не сделала, чтобы получать такое гнилое отношение к себе.
— Идти вообще не можешь? — с языка срывается идиотский вопрос. По крайней мере, он таким казался.
В ответ кивок — Фриск чувствует себя слишком слабой. Но этого нельзя показывать — зачем и для чего всё это? Не для того ведь, чтобы над ней вновь поглумились.
— Понял. Думаю, поднять тебя смогу.
Она хмурится. Недоумение берёт вверх — это что, такая шутка? Хотя, какие могут быть шутки в такой ситуации — явно не до них.
— Что, прости?
— Не можешь пойти — донесу. В конце концов, я несу за тебя ответственность. — Чара коротко кивает, осторожно потянувшись до плеча.
Мурашки — они стали лучшими друзьями. Полукровка вздрагивает. Ощущались совсем иначе. Наверное, это с непривычки — ведь это
первые прикосновения к человеку.
Фриск вздрагивает — этот настрой напрягал. Даже находясь в не самом лучшем положении она замечает, насколько же юноша тактильный. Сейчас и не думает упускать возможности прикоснуться — и это было очевидно. Судя по всему он впервые видит живого человека перед собой.
— А тяжело не будет? — она опускает голову, лишь бы не пялиться.
Вздохнув, Чара, осторожно приподнимает её, придерживая за талию. Причём, достаточно тонкую, если судить по его ощущениям.
Догадка подтверджена — с питанием всё туго. Но и говорить об этом нет смысла — вероятнее всего в ожидании она проголодалась, а значит, напоминать в лишний раз точно не стоит.
— Всё нормально. Погнали.
— Но куда? — она решается задать столь глупый вопрос, когда юноша медленно направился в путь. Едкий запах гнили тут же прилетает в нос. Фриск жмурится, прикрывая лицо ладонью.
Полукровка отвечать не спешит — размышлял над тем, как стоит приподнести. В конце концов, девчонка попалась не из лёгких. За несколько минут общения он прекрасно это осознал — неужто чувствительность пробудилась.
— Переждёшь у меня. В той пыли тебе делать нечего. — наконец - то слышится тихий ответ. Хватка слегка крепчает, да и сама Фриск невольно прижимается к чужому телу, вцепившись пальцами в белоснежную рубашку.
Напряжение растёт — впереди лестница. Причём, вымытая. Есть глупая возможность заработать новых ран. Чара останавливается. Фриск же переводит взгляд вниз — блестящая поверхность камня её взволновала.
— Действуем осторожно. Здесь не так много, как кажется на первый взгляд.
Убеждать незнакомую девушку в безопасности, при этом боясь самому споткнуться — верх идиотизма. Но другого выхода нет. Возвращаться обратно не то что бы бессмысленно — опасно.
Первый шаг — за ним второй. Всё нормально. Движения медленные. Аккуратные. Пройдена половина — можно выдохнуть. Осталось совсем немного. Пришлось себя успокоить мыслью о том, что потом они смогут отдохнуть.
Фриск дышит часто, глубоко. Глотает воздух жадно — в конце концов, здесь он ощущается иначе. Еле уловимый аромат лилий щекотал нос, но, кажется, ей на него плевать. Главное, что есть чем дышать.
Путь пройден — ступени позади. До заветной комнаты осталось совсем чуть - чуть. И, слава богу, без подобных происшествий. Теперь Чара может выдохнуть, ослабляя хватку. Уж больно напрягают её странные хрипы.
—
Боишься? Советую расслабиться. — прошептал он, оглядываясь по сторонам. Служанки могут неправильно понять. А если наткнётся на родителей, так и вовсе влетит. Причём, обоим. — Раз ты уж попала сюда —
сохраняй осторожность.
Фриск не отвечает — просто лениво сжимает чужую рубашку. Прекрасно чувствует прохладу. Казалось, словно она была на руках у самой смерти — такой ледяной, говорящей странные вещи, при этом ведя в неизвестном направлении.
— Слушай, а можно кое - что спросить?
— Ты уже спросила. — отзывается Чара, пожимая плечами.
Он сворачивает — вот она, родимая комнатушка. И мерзкий запах лилий, который так надоел. Ничего — откроет окно и вовсе позабудет об этом ужасе. Уж больно полукровка не любил цветы. А лилии — тем более.
— Минутку простоять сможешь?
Фриск неопределённо пожимает плечами, мол, сама не знаю. Болтать не было смысла — осторожно спустив девушку, Чара проговаривает что - то из разряда “ потерпи “, прежде чем пошарить по карманам в поисках заветного ключа.
Комнату он запирал постоянно — в конце концов, с каких это пор посторонние должны залезать в его зону комфорта, где он мог спокойно провести время, совсем позабыв о надоедливых высказываниях родителей.
Фриск лишь лениво придерживается спиной об стену. При малой активности не так больно, к счастью. Но неприятные ощущения никуда не делись.
Взгляду и зацепиться не за что — сплошной мрак. Единственное, что прекрасно смог уловить взгляд — слабый свет от настенных факелов. Мелкие огоньки, конечно, успокаивали.
В глубине души разрастается росток сомнений. Чара не казался столь жестоким, каким его описывали накануне, но и полного доверия к себе пока не получил. Безусловно, Фриск просто верила, что тот действительно не станет вытворять глупостей.
От дальнейших размышлений её отвлекает короткое прикосновение к плечу. Девушка вздрагивает — Чара же убирает руку и кивает в сторону распахнутой двери, как бы намекая зайти внутрь. Фриск потупилась.
— Ты, кажется, не слушала? Проходи, говорю. Там уж и поговорим о том, что тебя беспокоит.
Она вздыхает — и всё - таки в этом есть нечто разумное. Ведь какой смысл трепаться о личном в грязном коридоре.
Длинные пальцы цепко подловили чужую одежду — сопротивляться опасно. Полукровка должного внимания на её действие не обратил — лишь взяв за руку, завлекает за собой, после чего прикрывает дверь. Уж больно не хотелось увидеть, как пара посторонних глаз следят за ними и, шушукаясь, докладывают об этом родителям.
Чара вздыхает, усаживая гостью на постель. Она же глубоко вздыхает — чувства смешанные. Комната выглядела не так идеально, но какой - никакой уют подметить можно. По крайней мере, здесь не такой едкий запах крови и лилий — только мужской парфюм и крепкий кофе.
— Ты снова в облаках витаешь. — ему явно надоело возвращать девушку к теме их разговора. Причём, достаточно серьёзного. — Скажи честно, хоть что - то услышала?
Фриск отрицательно кивает — нет, правда не слышала. Его слова словно бы проходили через мясорубку, превращаясь в сырой, непригодный для питания фарш.
Чара лениво потирает переносицу — уже устал, но отступать точно не стоит. Какой идиот будет так легко сдаваться?
— Окей, повторюсь — что ты хотела спросить?
Она кивает. Несколько раз. Но выговориться стоит — не просто ж так просила разрешения, не просто так вообще открыла рот.
— Это глупости, конечно, но что поводу питания? А водных процедур? Свободного времени? — поняв, что позволяет слишком много, девушка лишь прикрывает рот ладонью.
Полукровка вновь осматривает её —
еду.
Его еду. По крайней мере, так бы сказал абсолютно любое чудовище, проживающее с ним под одной крышей. Убрав пару прядей непослушных волос, он неспешно начинает.
— Разогналась ты, конечно, но всё же, отвечу. Это явно не ко мне. Все твои нужды держатся на плечах Ноэль — той девушки, которая..появилась так внезапно. Единственное, что скажу тебе сразу — даже не думай убегать. Как бы грозно это не звучало, но, пожалуйста, послушай.
Чара приближается — осторожно присев перед ней на колени, слегка приподнимает подбородок, как бы держа зрительный контакт. Чтобы уж точно услышала и поняла всю важность его слов.
— Я прекрасно понимаю, что любой человек в твоём положении искал бы выход. Но ты не должна делать этого. Ты не в фильме, где всё будет легко. Ты не в книге, где каждое твоё действие останется безнаказанным. — он вздыхает, медленно отпуская. — Это
реальность, Фриск.
Девушка хранит молчание. Его слова, в конце концов, действительны — каким образом она найдёт выход там, где его может и не быть. Тем более, её кричит явно не об этом. Сейчас неважно, где она и с кем приходится делить одну крышу.
Душу пожирает нечеловеческий голод. По телу пробегает дрожь. Такая острая, что Фриск вскрикивает от боли. Сил скрываться попросту не осталось.
— Понятно. — полукровка вздыхает, прежде чем встать. — Потерпи. Скоро вернусь.
Не дожидаясь ответа, он молча направляется к выходу и, бросив мимолётный взгляд в сторону худощавой фигуры, покидает комнату.
Ухо улавливает характерный щелчок — заперли, значит. Фриск пытается игнорировать этот факт. Ей не нужно забивать голову дурными мыслями. Не нужно биться в истерике, привлекая лишнее внимание к своей персоне. Ни к чему ей всё это — проблем и без того хватало.
— Хорошо. Хорошо. Не убегать, значит. — чужие слова застряли навязчивым эхо. Возможно, юноша просто хочет предостеречь от более жуткого кошмара, оставляя ей какой - никакой комфорт. В конце концов, он не убил её. Разве что, отпил совсем немного крови — об этом лучше не вспоминать. Голова сильнее закружится.
Окно, к счастью, было открытым. Неужто ему самому неприятно находится в духоте. Тогда будет не так сложно — в конце концов, даже воздух ощущался иначе. Он словно бы чужой, совсем неизвестный для лёгких. И единственное, что остаётся делать — привыкать. Привыкать, привыкать и ещё раз привыкать. Но ждать тоже потребуется — размышлениями чувство голода не утолить, к сожалению.
***
Её будят осторожные прикосновения — плечо слегка дёргается. Фриск медленно приоткрывает глаза — ничего чёткого не замечает. Лишь расплывчатый силуэт, который, к счастью, оказался знакомым.
— И как ты могла уснуть? Тем более на голодный желудок. — Чара вопросительно оглядывает её. Уж смотря на взлохмаченные волосы и тусклые синяки под глазами возможно и понять каким был этот короткий сон. Ответ на ладони — ясно нездоровым.
Фриск приподнимается на локтях. Смотреть в глаза — странная привычка у большинства людей. Да и она сама от них ничем не отличалась — грешила подобным не меньше.
— Извини. Я просто—
Не успела девушка и договорить, как перед её лицом проскальзывает нечёткий силуэт чего - то съестного, внешне напоминающего булочку из ближайших киосков. От этой мысли она невольно усмехается. Никогда бы не подумала, что станет смеяться в такой ситуации. Лишь осторожно принимая угощение, Фриск коротко кивает в знак благодарности.
— Это, конечно, окончательно от голода не спасает, но на время собьёт. Уже неплохо, согласись.
Но Фриск его и не слушала — раз за разом откусывая мягкое тесто, она погружалась в свои мысли всё глубже и глубже. Ей просто ничего другого и не оставалось. Только есть и думать.
Полукровке, впрочем, не до этого. Дело ясное, что за сутки её организму приходилось отводить внимание хозяйки на посторонние факты, чтобы та окончательно не свихнулась от голода. И, как было заметно, держалась она отлично. Чара много слышал историй о том, какую чертовщину творили оголодавшие люди. Даже дети. Та ещё жуть, конечно — питаться абсолютно любой дрянью, чтобы выжить. И речь ведь шла о мирном времени.
Девушка, судя по всему, и без того страдает по этому поводу. Худощавое телосложение и потрёпанная одежда чуть ли не кричали о наличии проблем в её жизни. Ещё такая юная, но уже попадает в самое пекло — не повезло. И это сказано как можно мягче.
— Возможно, мой вопрос будет идиотским. Но всё же интересно — сколько тебе лет?
Отвечает не сразу. Неужто слова ввели в ступор? В конце концов, это прозвучало не совсем уместно, учитывая их натянутые отношения. Слишком много недопониманий. И это очевидно — они разные. Ничем не похожие.
Она —
человек. Самый настоящий. Не вышедший со страниц потрёпанных книг из библиотеки, которую пришлось время от время приводить в порядок. Даже несмотря на какую - никакую древность, выглядела она шикарно. А запах какой — невозможно им надышаться. Слишком прекрасный.
Он же — чёртово слияние,
полукровка. И жизнь по определённым правилам — не для него. Хочется больше общения, свободы и желания жить. В этом грязном особняке невозможно выжить. Особенно в одиночку.
Щёки предательски краснеют — и всё - таки неловкость взяла контроль на себя. Чара терпеть не мог это ощущение — почему из - за каких - то странностей приходится выглядеть дураком. Ещё и при незнакомых лицах.
— Шестнадцать. — сглотнув, наконец - то проговорила девушка, прежде чем справиться с последним кусочком лакомства. — А тебе?
Либо она проигнорировала его всплеск, либо действительно не заметила. Впрочем, это не так сильно поволновало — даже хорошо, что Фриск не станет заваливать его новой порцией вопросов. Вздохнув, он выдаёт :
— Почти семнадцать. Выходит, одногодки. — Чара, если честно, не хотел откровенно рассказывать о себе нечто личное, но понимал — интерес придётся поддержать, иначе никакого смысла в их взаимоотношениях попросту не будет. Конечно, он мог пойти по лёгкому пути — просто делать то, как и ему и наказывали. А что от этого будет — насыщения, а уж тем более удовольствия точно не получит.
В ответ Фриск кивает, прежде чем плюхнуться на кровать. Её рука выставляется вперёд. Пальцы подвигалась, словно бы играя на неком музыкальном инструменте. Скорее всего, старом фортепиано.
В грязной одежде на чистой постели. Будь Чара идиотом — тут же бы грубо скинул девушку на пол, говоря об её некультурности. Но сейчас её действительно можно понять. У неё практически ничего не осталось.
Диалог толком не получался. Ожидаемо — Фриск навряд ли захочет с ним о чём - то поговорить. Выглядит она уставшей. Всё ещё странной, но до боли уставшей.
Тишина неприятно давит массивным грузом — Чара вздыхает. На его плечи свалилась ответственность не только за собственную жизнь. И от этого на душе не спокойно. Слабый ветерок мягко обдувает лицо — бледоноватое, безусловно. Да и какая к чёрту разница, когда его приступ смущения исчез.
Фриск медленно поджимает ногу к себе. Коленная чашечка хрустит — да так громко, будто сломалась. Но, кажется, саму девушку этот факт не так сильно волновал. Значит, для неё подобное является нормой.
Пугающей нормой.
Возможно, для него это дикость. Но отрицать нет смысла — эти странности начинают интересовать. Ведь первое впечатление всегда обманчивое. Чара до последнего надеялся, что человек, находящийся в метре от него не станет таким же, как родители. Что не будет никаких беспричинных стычек и других побочек. Что Фриск окажется адекватной девушкой, с который не будет так тоскливо.
Что за двуликость — полукровка и сам не знал, по какому пути ему идти и стоит ли вообще что - то менять в своей жизни. Вздох — это необходимо. В конце концов, он сам решает, как будет лучше.
— Не думаешь, что стоит отдохнуть? За меня можешь не беспокоиться — я спокойно обойдусь без сна.
Но, кажется, Фриск действительно не беспокоилась — мгновенно укрывшись одеялом, она прикрывает глаза, медленно засыпая.
Усталость оказалась сильнее совести.
Чара лишь пожимает плечами и, встав с кровати, осторожно подтягивается. Носить этот убогий наряд сейчас нет смысла, но и не снимать он не спешил. Сейчас нельзя. Стоит подождать, когда к нему привыкнут. По крайней мере, такой вариант полукровка считал самым разумным.
Люди — существа странные. Но это только добавляет интереса. И даже если придётся пойти на общение с одним из них, то юноша будет не против.
Судьба сама подаёт ему шанс — теперь он узнаёт всё, что от него скрывалось на протяжении всей жизни. Спустя столько лет получит ответ на главный вопрос — какого же это, быть живой личностью со своими взглядами. Какого быть творцом, чьи руки способы покорять чужие сердца. Какого быть тем, кто имеет собственную тень. Тем, кто спокойно видит себя в зеркалах. Тем, кому не нужно выпивать литры крови и мучать невинных.
Чара осторожно приближается к окну и, слегка склоняясь вперёд, высовывает голову. Ещё светло и жарко — чем напоминает о его пульсирующем сердце.
В голове туман — на душе невыносимая жара. И лишь с языка срывается тихий вопрос.
— Какого это — быть человеком?
