***
Идея казалась идиотской — но Фриск говорила её с таким азартом, что отказать в исполнении невозможно.
— Не боишься?
— Если совсем чуть - чуть.
Но даже несмотря на страх она не успокоиться. Начала — закончит.
— Да ладно тебе, всё будет хорошо. – уверила она, повернув голову на бок. – Как будто ты не мечтал это сделать?
Чара и не знал, стоит ли отвечать. На самом деле он никогда не думал о звёздах — они были лишь блёклыми точками в тёмном небе.
— Сказать честно — нет. И чего ж тебя к ним так тянет?
Фриск не спешит отвечать — лишь с детской наивностью хлопает глазами. Полукровка ж донимать с расспросами не стал — а какой в них смысл?
— Ладно уж, идём. – он влечёт её за собой, как бы боясь, что девушку накажут за ночные гулянки.
А ведь этот страх реален.
На языке крутится тысяча вопросов. Фриск отбрасывает их — в конце концов, она не одна.
—
А почему ты так стремишься к звёздам?
Они близко — сердце так чувствует. Оно не станет обманывать.
Резкий поворот — хватка становится ещё сильнее. И пока по телу пробегает непривычное ощущение, сравнимое с лёгким электрическим током, то где - то в глубине души моментально защемило.
Звёзды ещё ближе — медленно шагая по каменной лестнице и, стараясь не споткнуться об ступени, Фриск мечтательно вздыхает. Этот тон непривычный.
Ещё один шаг — они ещё ближе. Причём, буквально. Распахнув скрипучую дверь, которую давно пора бы смазать, Чара
нехотя отпускает чужую руку и, склонившись в глупом поклоне, пропускает девушку вперёд.
— Ведь эти формальности необязательны. — тихо проговорила Фриск.
— Привычка. Идиотская, но что ж поделать.
Она больше не задаёт лишних вопросов. Так лишь покажет свою глупость.
И снова извиняется.
И Чара никак не мог понять, за что Фриск просит прощения. Казалось, будто бы в её лексиконе переизбыток подобных фраз — быть может, по её мнению, они пригодятся в жизни.
Но и спорить нет смысла — совсем не хотелось портить атмосферу. Тем более, такую приятную.
Фриск коротко вздыхает и, пересилив себя, медленно двигается вперёд. Её страх, естественно, прекрасно ощущался.
Полукровка же следует за ней — оглянувшись, он убеждает себя в полном уединении с человеком, прежде чем закрыть за собой дверь.
Проход уж больно странный — сразу же перенесёт на крышу со старой черепицей. Осторожно занимая сидящее положение, Чара коротко вздыхает.
А ведь никогда таким не занимался.
— Здесь не так удобно, конечно. — пробормотал он себе под нос, краем глаза поглядывая на фигуру, сидящую в паре метров от него.
Её тело дрожит — даже жарким летом бывают прохладные ночи с сильным ветром, пробирающим до самых костей.
Не совсем ясно — она игнорирует или попросту терпит эту боль.
— Уверена, что хочешь здесь остаться?
Фриск вздрагивает — моментально переводит взгляд, моргнув. Ничего не говорит — слышится лишь
облегчённый вздох.
Видно невооруженным глазом — несмотря на приятное общество мелких звёзд, телу всё равно некомфортно. А когда оно выглядит нездоровым — тем более.
—
Фриск?
Пришлось снова звать по имени, возвращая в сознание. Она вздыхает, прежде чем снова отвести взгляд.
К самим звёздам.
— И ради них ты готова дрожать от холода?
Она пожимает плечами.
— А что здесь такого?
Говорит тихо, нечётко, выдавливая из себя слова. Конечности дрожат ещё сильнее — ветер поднимается.
Чара же ничего не отвечает — он приближается, сокращая расстояние.
Это смущает.
Лицо предательски краснеет — впрочем, а какая разница, если в лунном свете это не покажется столь заметным.
Рука осторожно ложится на чужое плечо. По - настоящему хрупкое, словно бы кукольное.
— И чего ты в них нашла, что замёрзнуть готова?
— Понимаешь ли, я вижу их иначе.
Вопросов стало ещё больше.
— Иначе? – не понял полукровка.
Иногда слова человеческой девчонки казались чересчур странными и запутанными.
Фриск коротко усмехается.
— Пока ты видишь обычные точки в небе, то я вижу то, что не видно обычному человеческому глазу. — она вздыхает, давая себе небольшую передышку. — Я не вижу пустые светила. Я вижу несбывшиеся мечты, планы людей, их неудачные попытки самоубийства и признаний в любви. Буквально
чувствую их жизни.
—
Звучит как речь местной сумасшедшей.
Чара лишь пожимает плечами — удивительно, что
человеческий спектр эмоций настолько повышен.
Или же Фриск такая особенная?
— Пойдём отсюда. Замёрзнешь же. – неожиданно выпалил юноша.
— Сам - то не простыл?
И кто только отвечает вопросом на вопрос?
— Мне совсем не холодно. Это ты вся дрожишь.
Фриск ничего не отвечает, медленно опуская голову. Спорить явно не хотелось — ещё из - за такой глупости.
— Только вот, почему?
— Не понимаю.
— Почему ты не мёрзнешь?
— Такова моя природа. — лишь проговорил он, осторожно взяв за руку.
По коже пробегают мелкие мурашки, которые максимально игнорируются.
Хватка усиливается — полукровка помогает приподняться с холодной черепицы. Она же попросту хранит молчание, не смея и лишнего слова сказать.
— Идём, пока не поздно. — вздохнув, Чара ведёт её по знакомому пути. Фриск коротко кивает — в конце концов, ей ничего не остаётся, как следовать за ним.
***
В голове полнейший хаос — обычная усталость так сильно давит? Ответ не ясен.
День проходил как обычно — всё те же разговоры и взгляды. Да и еда ничем не отличалась — неприятный вкус мяса и мерзкие овощи.
Лишь ночь вышла совсем другой — показалось, что даже небо казалось совсем другим, не похожим на себя.
Мелкие звёзды. Заинтересованый взгляд — безусловно, чужой.
И даже дрожь острее обычного.
И он снова здесь — холодный ветер моментально ударяет в лицо, растрепав каштановые волосы.
Только сидеть в одиночестве было не так уютно — хоть человеческое тепло согревало. Даже горячий кофе казался ледышкой, по сравнению с этим чувством.
Что ж поделать, если в течении всей жизни не сможет ощутить ничего, кроме холода?
В конце концов, Маргарет быстро приняла на себя новую маску, забыв о своей истинной сущности – любящей
человеческой женщине, попавшей в этот глубокий омут, состоящий из крови, насилия и истошных воплей.
Сердце больно сжалось лишь от одной мысли о подобном ужасе. Насилие — отвратительное явление. Оно лишь портит душу, окуная его в грязь.
Чара облегчённо вздыхает — к счастью, не всё бывает таким противным.
Как ни странно, Фриск была права.
Звёзды действительно прекрасны, как не крути. Это ж как интересно составлен мир — вроде бы ничем не примечательные точки, будто бы разбросанные неумелыми руками по небу, а так притягиваются к душе, сердцу и глазам.
Холодный ветер вновь ударяет по лицу, заставляя каштановые волосы разлетаться в разные стороны, изредка закрывая взор. Полукровка же, уставший от вечно мешающих прядей, собирает всё в низкий хвост.
По коже пробежали мурашки. Колючие уж больно. Он не боялся замёрзнуть, не боялся заболеть. Неописуемая красота не могла отпустить его ни на минуту. Странно, почему же одно и то же место способно вызвать настолько разные эмоции.
Быть может, виной человек, сумевший это показать?
Нет, навряд ли. Фриск не может на это повлиять. Она живёт своей жизнью, он – своей. По крайней мере, так размышляет сам Чара, не желая так рано впускать девушку в свой внутренний мир. Грязный, убитый и истоптанными материнскими каблуками — действительно отвратительный.
Он просто не хочет её напугать. Хочет сблизиться. Ведь для
друзей это нормально?
