* * *
Всё началось ещё в Хогвартс-экспрессе. Перед тем как Малфой дразнил спрятанного под мантией-невидимкой Гарри своим «спецзаданием», полученным догадайтесь-от-кого. Дежурный обмен «любезностями» в пустом тамбуре между двумя старостами, и вдруг Малфой, разозлённый очередной язвительной репликой гриффиндорки, с силой толкнул Грейнджер к стене. Вспоминая этот случай теперь, девушка поражалась своей наивности. Когда он вжался в неё всем телом, Гермиона почувствовала, как что-то упирается ей в живот… Смешно, но она подумала, что Драко наставил на неё палочку и сейчас заколдует. Гриффиндорка тогда решительно подалась ему навстречу, всем своим видом показывая, что принимает вызов. Судя по восхищенному взгляду слизеринца, Малфой так и понял. А вот Гермиона сообразила, что к чему, только три дня спустя, когда столкнулась с Драко в тёмном закоулке Хогвартса. Тогда она была действительно потрясена. Этот аспект взаимоотношений ей не был знаком. Целомудренный поцелуй со стеснительным Виктором на четвёртом курсе — не в счёт. Она уже успела благополучно забыть о странном поведении Малфоя в Хогвартс-экспрессе. Не до того было. Начались уроки, такие вдохновляюще-новые темы — и Гермионе, как всегда, не терпелось перейти от теории к практике. Практика случилась раньше, чем ожидалась. У Гарри началось осеннее обострение его извечного противостояния с Волдемортом, а у Рона — пожизненное тотальное нежелание учиться — беда всей её жизни. Первому она помогла, ласково обозвав друга параноиком, и нежно пожурила за подозрительность по отношению к сокурснику (нет, ну кто в здравом уме доверит что-либо серьёзное шестнадцатилетнему?). А второй лучший друг получил профилактический шлепок по рыжеволосой голове за попытки списывать. Обязанности префекта также никто не отменял. Вот с этими-то обязанностями как раз и вышла заминка. Она согласовала график дежурств с префектами всех факультетов кроме Слизерина, и теперь искала Малфоя, чтобы получить его подпись. О, Мерлина ради!.. Грейнджер уже готова была в сердцах заколдовать перо и пергамент, чтобы они преследовали неуловимого слизеринского старосту, и не отставали от него даже в туалете, пока он не подпишет документ. К сожалению — и она это совершенно четко осознавала — такое преследование вышеозначенной персоны могло закончиться двойным аутодафе пергамента и пера. А потом ходи, Гермиона, и заново собирай подписи! Так что, она предпочла проконтролировать лично, подсмотрев у Гарри в карте Мародёров, где сейчас находился Малфой. Точка, помеченная его именем, лениво перемещалась в слизеринских подземельях. Туда-то и направлялась префект Гриффиндора быстрым шагом. Только бы успеть перехватить слизеринца до того, как он опять куда-нибудь исчезнет. Гарри часто жаловался, что не может найти старого врага на карте. Так что, кто этого мерзавца знает — нырнёт в озеро к Гигантскому Кальмару и вылавливай его… Гермиона невольно усмехнулась, представив весь процесс. С этой-то радостной гримасой она и наткнулась на искомого мерзавца в закоулке подземелий. Слизеринский префект сидел в нише и читал при свете люмоса. Увидев, кто пришел, он плавным движением отложил книгу и, поднявшись, навис над Гермионой, автоматически продублировав её улыбку. Задание Тёмного Лорда слегка, ну, просто, самую малость, мешало учёбе. Поэтому Драко не успел дочитать новую монографию по Чарам. А о своих обязанностях префекта даже не вспоминал, ровно до того момента, пока не увидел лохматую гриффиндорку прямо перед собой. Он ей даже обрадовался. Лучший отдых — это смена деятельности. — Кто пожаловал, - проурчал он, непростительно-довольным тоном. — Чем обязан? — ещё и расстояние между ними сократил, вынуждая её задрать голову. Сообразив, что улыбка, эта не та эмоция, которую она ожидала бы от невыносимца-Малфоя, и, в то же время, признавая право Драко на хмурую гримасу по отношению к ней, Грейнджер вернула на собственное лицо выражение деловитой сосредоточенности, с достоинством отступила на шаг и пихнула в открывшееся между ними пространство пачку документов на подпись. Защитным жестом. — Только твою подпись ждём, — отчеканила она обвинительным тоном. И нахмурилась, сама не понимая, от кого ей здесь защищаться. От Малфоя? Пф!.. — Мф!.. — пергаменты вырвались из её рук, и были подброшены к потолку, а сама она оказалась притиснутой к груди юноши, как любимый плюшевый мишка (или что там чистокровные во сне к себе прижимают? Засушенные трупики фестралов?). Драко выбив занудные бумажки из рук гриффиндорской старосты, облапил её, подсознательно желая повторения случившегося в поезде. Малфой был человеком тактильного склада — тем, для кого физические прикосновения при общении с людьми важнее остальных видов коммуникации. Ему постоянно были нужны прикосновения, причем даже касания чужих людей его не напрягали. Ну, при условии, что это были «правильные» люди. Тактильные индивидуумы часто выражают свои эмоции через рукопожатия, похлопывания по плечу, объятия, поцелуи. А «правильность» познаётся в сравнении. Так что, попробовав Грейнджер однажды, Драко не мог себе отказать в удовольствии опять её потискать. Гермиону в жизни никто никогда не тискал. Её родители, интеллигентные стоматологи, и между собой, и по отношении к дочери проявляли по-английски сдержанную любовь, предполагающую не пылкие объятия, а совместное времяпровождение: чтение, чаепитие или неспешные прогулки. В Хогвартсе мисс Грейнджер продолжала знакомую линию поведения, никогда не претендуя на большее. Она ещё могла дружески пообниматься с Гарри или Джинни, но вот чтобы схватить за задницу Рональда — даже и помыслить не могла. Посему упомянутая задница, также как и всё-роново-остальное досталось ушлой француженке (Рон влюбился летом в одну из кузин Флер, когда вся семья Уизли ездила на помолвку Билла во Францию.). От влюбленности Рона не в неё, Гермионе всё ещё было больно, и живой интерес к ней другого слегка утешил её уязвленное самолюбие. К тому же, в подземельях прохладно, и быть прижатой к горячему юношескому телу ей даже понра… О чём это она?.. Настороженно посмотрев на Драко, Грейнджер судорожно выдохнула, не в силах отрывать взгляда от продолжающейся улыбки Малфоя. Эта-то улыбка и приворожила мисс Недотрогу. Ну, не должен был Малфой так улыбаться. Не ей. И так крепко прижимать к себе — её — грязнокровку. Когда Гермиона от удивления приоткрыла ротик, Драко игриво счел это приглашением и, не успела она пикнуть, как его губы обхватили её рот. Не «прильнул губами», как пишется в дамских романах, а именно захватил, словно норманнский завоеватель саксонскую принцессу (ассоциативный ряд мисс Грейнджер формировала не развлекательная литература, а научная и историческая). Так, в детстве маленькая Гермиона как-то погналась за уплывающим ведёрком на пляже, и её слизнуло набежавшей волной. Ощущение от поцелуя было таким же. Влажным, переворачивающим с ног на голову и, в этот раз, никакой мамы рядом, чтобы вытащить её из пучины. Она нехотя открыла глаза. Вокруг лежали рассыпанные пергаменты. И Малфой — как, с неким удовлетворением отметила Гермиона — теперь сам судорожно задыхался (смена деятельности помогла — Драко тут же забыл про Лорда, высокое служение и печаль в собственных штанах). Он сильнее стиснул Грейнджер, прижав её к своему телу, так что она, как и в Хогвартс-экспрессе, вновь почувствовала сквозь одежду его палочку… Постойте… Разве палочка слизеринца, светя люмосом, не осталась в нише вместе с книгой? Стрельнув взглядом в сторону источника света, Гермиона, нервно сглотнула, и посмотрела Драко в глаза. Именно его ответное волнение в этот момент позволило ей осознать — ЧТО на самом деле, упирается сейчас в её бедро... Приглушенный писк, вырвавшийся и горла гриффиндорской отличницы, утонул в шелесте бумаг — слизеринец уже успел отстраниться и собирал документы. — Ещё что-то нужно или хватит? — услышала она как сквозь вату. Оказалось, Малфой уже промаркировал бланки, где нужно, и теперь протягивал ей всю пачку. — О, с тебя, пожалуй, хватит? — хмыкнул Драко, когда Грейнджер не ответила. Сердито сцапав мятые пергаменты, Гермиона бросилась вон из подземелий. Придурок!* * *
С тех пор пошло две недели. Малфой при каждом удобном случае набрасывался на Гермиону. Зажимал в углах и тискал. Гермиона сама себя не понимала: почему она не прекратит это? Почему не пожалуется Гарри или Рону? Возможно, причиной была обида. Гарри вовсю крутил с Джинни. А Рон до сих пор писал своей новой знакомой нежные послания. На жуткой смеси французского и английского. Гермиона не без ехидства понадеялась, что не без взаимности. К рыжему она всегда была неравнодушна. Так что нельзя исключать и маленькое чувство мести, от того, что она теперь утаивала от друзей свои более чем странные отношения с Драко. Малфой же ей никогда не нравился, успев с ходу настроить гриффиндорку против себя своим отвратительным поведением с её друзьями. О, и как же можно забыть, что он первым обозвал Гермиону «грязнокровкой». Хотя тогда, на втором курсе, она и понятия не имела, что это такое. Благо, добрый Рон разъяснил. Так что мисс Грейнджер совершенно не могла понять, почему она никак не выбросит ТУ колдографию Драко? К тому же — себе врать бесполезно — столь пристальное внимание самого симпатичного юноши школы ей даже льстило. Но временами пугало. Попробовала сосредоточиться на арифмантике: «Две кривые называются изоморфными, если они переходят друг в друга при допустимой замене координат». Ну вот, даже арифмантика про ЭТО… Гермиона искоса бросила взгляд на Малфоя. Тот словно только этого и ждал: пристально глядя ей в глаза, высунул язык и медленно провёл по губам, слегка усмехаясь. Гермиона поспешно отвернулась.……………………... Дозорные знаки и тайные числа, Для девочек — звуки, для мальчиков — смыслы… ……………………...