Когда двое сближались…

Выйдя из гриффиндорской гостиной, Гермиона повернулась к Драко: — Ты можешь вести себя нормально?! — воскликнула она, вызывая у Малфоя язвительные ассоциации с разъярённой фурией. Что Драко нашел, разумеется, очень сексуальным. Слизеринец отклонился назад, и скосил глаза по сторонам в поисках экстренного выхода. Куда бы он мог утянуть мисс Грейнджер, для занятий экстренным сексом. — Как я понимаю, слово «нет» не будет принято в качестве ответа? — Какой догадливый! — притворно «восхитилась» Гермиона. — Значит, ты хочешь получить в качестве ответа какое-нибудь другое слово? — Малфой нашел, что ближайший подоконник — вполне сносное место для интимных занятий и теперь подталкивал гриффиндорку в том направлении. — Совершенно определённое слово, Малфой, — подсказала мисс Грейнджер, однако, не подвинулась в желаемом направлении. — Не буду лгать тебе, — он мог бы сказать: "твоё «да», в обмен на моё «да»", но не сказал. — Извини, — склонив белобрысую голову, посетовал слизеринец. Он действительно не любил ложь. — Хорошо, — согласилась Гермиона. — Тогда скажи: почему ты не можешь вести себя нормально? Малфой картинно пожал плечами. — Моя кузина рассказала мне… — начал он: — Мне было около двух лет. Родители отправились на какой-то министерский приём. Со мной. И в разгар торжественной речи министра Магии я начал весьма громко выражать своё нетерпение или, может, несогласие с официальной точкой зрения. Так что родителям срочно понадобилось от меня избавиться. Тётка Андромеда согласилась посидеть со мной, но её тоже срочно вызвали. И так я впервые оказался с моей кузиной один на один. — К чему эта история? — нахмурилась мисс Грейнджер. — Объясняю свою парадигму, — с притворно-возмущенным видом сказал Драко. — Сама же просила. Не перебивай, — велел юноша, и вновь сосредоточился на рассказе: — Я захотел в туалет. Кузина меня отвела. А когда заглянула туда, чтобы выяснить, почему я так долго. Увидела как я… — Малфой изобразил рукой неопределённо-вращательное движение, — живописую на стене туалета… м… концепцию бытия: а-ля «жизнь — дерьмо». При помощи, гм, подручного материала. — О, Боже… — Гермиона была вынуждена прикрыть усмешку ладошкой. — Да, — в глазах слизеринца отразилась её усмешка. — Кузина не нашла ничего лучше, как взять белое махровое банное полотенце и стереть мои художества со стены. Ну, что ты хочешь, она ведь была тоже всего лишь ребёнком, — встал на защиту родственницы Малфой. — Это ещё не конец, — предупредил Драко, хотя гриффиндорка уже держалась за стену, чтобы не упасть от смеха. — Пришёл её маггловский папаша, ужаснулся нам обоим, и запихнул испачканное полотенце в тазик с водой. — И чем всё закончилось? — сквозь смех спросила Гермиона. — Пришла тётка Андромеда, всех отругала и постирала полотенце. И только один в этой истории был художником, все остальные просто убирали мусор, — вздохнул Малфой. — Это что? Сказка про дерьмо? — насмешливо прокомментировал Рон, высунувшись из-за закрывающего вход портрета. — Сказка свободного восприятия, — оглянувшись на торчащую рыжеволосую голову, напыщенно заявил Драко. — А дерьмо — в горшке, — намекая на фамилию лучшего друга Рона, издевательски пропел слизеринец. — Ой, извини, Поттер, я тебя не заметил, — «любезно» сообщил он возникшей рядом с Уизли черноволосой голове. Поттер сделал неубедительную попытку заавадить слизеринца взглядом. Гермиона захлопнула портрет-дверь, к неудовольствию изображенной на картине Полной Дамы, подслушивающей беседу, а также, вынуждая гриффиндорцев убрать головы из дверного проёма. — Пойдём, — сказала она Драко. — Секс будет? — с надеждой осведомился он. — Нет, — отрезала суровая гриффиндорка, опять напомнив юноше МакГонагалл, но уже без прошлого умиления. Плетясь за Грейнджер к их обиталищу, Малфой усиленно дулся. Ну, чтоб заметила и пожалела. Но жестокосердная гриффиндорка гордо топала вперёд, и не оборачивалась. Каштановые локоны прыгали при каждом шаге, бередя либидо юноши и вызывая у слизеринца воспоминания обстоятельств, при которых упомянутые локоны подпрыгивали куда резвее. Первые пятьдесят метров Драко пытался предпринять неприличные поползновения в сторону девушки, получив, однако твёрдым гриффиндорским кулачком в нос, несколько поостыл и поотстал. К их удивлению, на полпути к своей комнате они встретили директора. Дамблдор прохаживался с довольным видом, а на плече у него сидел Фоукс. Причём, судя по подозрительным подтёкам на спине профессора, сидел там довольно давно. — Гермиона, Драко, — радушно заулыбался Дамблдор. — Рад встрече. Чудесный вечер! Драко, вы не оставите нас? — попросил он. Малфой неохотно отодвинулся на «подслушивательное» расстояние и принялся усердно разглядывать висящие на стенах гобелены. Предложив мисс Грейнджер устроиться на трансфигурированой из салфетки скамье — Гермиона со знанием дела отметила движение палочки при транфигурации — директор согнал со своего плеча Фоукса, тут же усевшегося на голову Малфоя, к возмущению последнего. — Леденец? — протягивая девочке кулёк, предложил профессор Дамблдор. И улыбнулся, когда из разноцветных конфеток мисс Грейнджер придирчиво выбрала зелёную. — Что? — смутилась гриффиндорка. — Просто я люблю мятные… — За это извиняться не нужно, — мягко сказал Дамблдор, и Гермиона, посмотрев ему в глаза, кивнула. Некоторое время они сидели молча, посасывая леденцы и задумчиво таращась сначала на отбивавшегося от феникса слизеринца, вопившего: «отстань от меня, рыжая курица», а затем, когда Малфой смирился со свое ролью насеста для птицы, в пространство. — Для некоторых людей, Гермиона, — благожелательно изрёк директор, — личностный прогресс вовсе не суровое моральное восхождение, а путь к счастью. И основным двигателем здесь является не мораль, а искусство. Именно искусство, приобщая человека к прекрасному, делает его добрым и общественным. Роман более способствует прогрессу, чем проповедь. Но если моралисту приписывается суровое и героическое поведение, равно как и почётный возраст, — тут Дамблдор, лукаво блестя глазами, погладил свою длинную белоснежную бороду, — то художник видится в облике беспечного ребёнка. — Взгляд в сторону Драко. — Увлекающегося, легко переходящего от энтузиазма к унынию, доступного ошибкам и заблуждениям, порой суетного, но всегда — вдохновенного. Разве можно его не любить такого? Две головы, белокурая и огненная, повернулись в строну говорящего. Вернее, это малфоева голова повернулась вместе с сидящей на ней птицей. Директор кивнул Гермионе, встал и удалился. Фоукс сорвался с головы слизеринца, движением крыл растрепав всегда такую аккуратную причёску Малфоя, и полетел следом за своим другом. Осторожно подойдя к мисс Грейнджер, Драко счёл улыбку девушки обнадёживающим знаком. — Слыхала? Я — потрясающий. Будешь уделять мне мало внимания — уйду к Дамблдору, — шутливо пригрозил он. Грейнджер только фыркнула, но, кажется, больше для проформы. Почуяв увеличившиеся шансы, Драко подсел поближе, приблизив свои увеличившиеся доводы к источнику… шансов. Источник насмешливо хмыкнул, когда малфоевы руки поползли вокруг объёмной источниковой талии. Слизеринец отметил, что по рукам ему шлёпнуто не было. Ободрённый сим фактом, Драко полез под гриффиндорскую юбку. Оценив степень влажно… то бишь, готовности, Малфой опрокинул Гермиону на скамейку, заняв позицию напротив и приступил к осуществлению своих непомерных амбиций. Что оказалось не очень удобным. Скамейка была узкая и низкая. Мисс Грейнджер лежала на ней спиной, обхватив слизеринца ногами за талию, а руками за плечи юноши, и не чувствовала неудобства. А вот нависающему над нею Драко было неудобно. Гермиона кончила, сжав своими ногами бёдра Малфоя, выгнулась и выпустила его плечи. Руки девушки безвольно скользнули на пол по обе стороны скамейки. Драко едва успел поймать её, чтобы она не ушиблась. Самому ему оргазма достичь не удалось. Сказалась неудобная поза. Что ж… их личная комната не так далеко. Взяв на руки медленно приходящую в себя мисс Грейнджер, слизеринец, пошатываясь под увеличившимся весом Гермионы, потащил её в стороны их обиталища. Где намеривался продолжить начатое. Однако дойти до места Малфою так и не удалось. — Гермиона! — окликнул Рон, появившись из неоткуда. Следом выглянула голова Поттера, всё остальное пряталось за мантией невидимкой, оставляя неприятное впечатление повисшей в воздухе головы. — Мы тебя искали! К сожалению, у Драко были заняты руки, а то б напустил на гриффиндорцев какое-нибудь неприятное заклятие. — Не отдам, — заявил он, прижимая к себе начавшую слабо шевелиться гриффиндорку. — Получишь в глаз, Малфой, — угрожающе начал Рон. — Погоди, Рон, — встрял Поттер. — Мы можем просто заколдовать его. Как насчёт Левикорпус? — ехидно спросил Гарри. — Хочешь, чтоб я уронил её, придурок! — рявкнул Малфой. — Просто отдай её нам, — осторожно подступая ближе, велел Рон, протягивая руки к Гермионе. Но Драко увернулся, не позволив Уизли прикоснуться к девушке. Неизвестно, чем бы закончилось дело, не приди в себя Гермиона. Зевнув и сладко потянувшись, она соскользнула с рук Драко. Оглядев смущенные лица друзей, мисс Грейнджер, повернулась к Малфою. — Я не надолго, — гладя бархатистую щёку раздраженного не на шутку юноши, пообещала Гермиона. И Драко неохотно выпустил её из объятий. Гарри и Рон, уводя свою подругу, весело оглядывались на Малфоя, оставшегося стоять посреди коридора с искаженным гримасой ненависти лицом.

……………………... …и... Шепоток вдоль стен: Что' бы ему взамен? ……………………...