Сладкое горе

Беллатриса была крайне удивлена. Но Гермиона не увидела брезгливости на ее лице, и это сразу насторожило. Ведь всем известно, что леди Беллатриса презирает грязнокровок, готова их пытать с утра и до ночи. И Гермиона вовсе не считала хорошей идеей идти говорить с ней. Но это подсказало ей Феликс, а оно не ошибается никогда. Вообще-то изначально план заключался в том, что это Гермиона будет прятаться под мантией-невидимкой, поскольку грязнокровкам тут точно не место, а помощь Родерику может понадобиться. Они должны были перенестись туда, где находится человек, способный пролить свет на кошмарные события последнего времени. И Род должен был попробовать этого человека разговорить с помощью природного таланта и порошка правды. Друзья были удивлены безмерно, когда оказались около покоев аж самой Беллатрисы. Но еще больше – когда поняли, что они должны сделать. Когда Гермиона с деланно высокомерным выражением лица заходила в комнату, она вовсе не была уверена, что в нее мгновенно не полетит Авада Кедавра. Почему бы и нет? Беллатриса ненавидит всех грязнокровок, мечтает перебить, это все знают. И ничего ей за это не будет. Если бы не зелье удачи, Гермиона испытывала бы ужас (а, вероятнее всего, и вовсе на такое бы не решилась). Но, не смотря на роящиеся в подсознании мрачные мысли, зелье придавало уверенности и веры в то, что все обойдется. И Гермиона решительно толкнула дверь. Беллатриса сидела на кровати в одиночестве, пила огневиски. Неужели так переживает гибель сына? Родерик как-то не замечал у нее особых материнских чувств… Когда вошла Гермиона, на миг супруга министра замерла в удивлении. Гермиона успела подумать, что Авадой вряд ли отделается, будут пытки. Вместо этого Беллатриса кивнула ей и сказала: - Надо же, кто почтил меня своим присутствием. Леди Бьянка! Уж и не чаяла когда-либо увидеть. Гермиона плохо понимала, что вообще происходит. Ясно одно – ее принимают за кого-то другого. И, похоже, за чистокровную леди. Этим непременно надо воспользоваться. Она должна вытянуть из супруги министра правду, отступать нельзя. Девушка сделала реверанс и спросила, будто на светском рауте: - Уделите мне минутку, мадам Беллатриса? - С превеликим удовольствием, присаживайтесь. Гермиона имела слабое представление о том, как должна вести себя истинная леди. Грязнокровок такому не учат. Но порой она тайно подглядывала. Не из праздного любопытства – с тех пор, как на нее, как тогда казалось, положил глаз сам Малфой, девушке хотелось быть достойной его внимания. Но сейчас словно кто-то вел ее, и, скорее всего, так и было – зелье удачи подсказывало верный путь. Гермиона откуда-то точно знала, как надо вести себя и что говорить. Пригубив огневиски, она обратилась к Беллатрисе: - У меня к Вам деловое предложение. - Слушаю внимательно. - Я знаю, где находится Родерик Риддл. - Конечно, знаешь. Ты с ним сбежала. - Я считала это хорошим выходом из своего плачевного положения. Ведь Родерик сын министра. - В опале. - Я считала, что это временно. - А оказалось, постоянно. - Мы в плачевном положении. И, я знаю, меня ждет смерть в любом случае. - Но мы ведь можем это изменить? - Я надеюсь на это. Я готова сдать Родерика. Что Вы мне можете за это дать? - Больше, чем ты думаешь. Ты станешь леди, моей наперсницей и правой рукой. Поверь, об этом не смеют мечтать даже Панси и Милисента. Это большое искушение. Почему-то Гермиона верила словам Беллатрисы. Да и зелье подсказывает, что собеседница не лжет. И что Гермиона могла бы, и правда, выбраться из тьмы, в которой находилась последние годы. Достичь уважения и благополучия. Но чего это все стоит, если ради этого надо предать друга? Непомерно большая цена. Нет, надо следовать плану. Тем временем начался обыкновенный торг. Беллатриса требовала, чтобы Гермиона немедленно выдала местонахождение ее пасынка, Гермиона настаивала на гарантиях. Желательно, Непреложном обете. Но тут, конечно, некому его скрепить. В конце концов, сошлись на том, что Беллатриса даст магическую клятву. Нарушивший ее карается не смертью, как при Непреложном обете. Но на протяжении ста последующих лет его преследуют сплошные несчастья, а это круче, чем зеркало разбить. И главное – не нужно участие еще кого-то, помимо двух договаривающихся сторон. Гермиона сделала вид, что сомневается и боится, как бы Беллатрисе не удалось обойти клятву. На самом деле, ей было все равно. Ведь она не собиралась доводить до этого дело. Да и договариваться Беллатриса собирается с какой-то Бьянкой, а Гермиона даже не знает, кто это такая. И это не важно сейчас. Гермиона взяла стаканы, налила в них огневиски и предложила выпить за успешное и плодотворное сотрудничество. Зелье сделало свое дело – как раз в тот момент, когда Гермиона подсыпала в ее стакан правдивый порошок, Беллатриса отвернулась. Потом они вместе выпили, закусили стоящими на столе фруктами. И Гермиона ощутила – пора. Настало время задать тот самый вопрос, ради которого они с Родериком пошли на такой немыслимый риск: - Леди Беллатриса, кто убил вашего сына? Лицо собеседницы исказилось от ярости – она поняла, как ее обманули. И, если бы это было обыкновенное зелье правды, она убила бы Гермиону раньше, чем хоть слово сорвалось с ее уст. Но это усовершенствованный вариант – он не только заставляет говорить правду, но и лишает объект воли, пусть на недолгое время, Беллатриса не могла даже дотянуться до своей волшебной палочки. Смотря на Гермиону с ненавистью, смешанной с уважением, она отчетливо произнесла: - Это сделала я. Гермиона могла ожидать чего угодно, даже того, что родного сына убил сам министр Риддл, а потом устроил под это дело травлю оставшегося сына. В конце концов, он на многое способен, и это все знают. Беллатриса тоже способна на всякое. Кое-кто даже говорил, шепотом, конечно, что она жестче и агрессивнее самого мистера Риддла. Она с удовольствием пытала и убивала людей, слушала крики и стоны и смеялась. Но все равно в голове Гермионы просто не укладывалось, что мать может убить собственного ребенка. Гермиона понимала, что, по сути, уже все кончено. Что Родерика, конечно, оправдают. Он может вернуться домой. Ее же участь довольно печальна. Выбор невелик – либо ее казнят в повстанческом лагере, либо уже здесь. Там она предательница, тут – грязнокровка, посмевшая пойти против устоявшихся порядков. И то, что она спасала опального сына министра, ничего не меняет. Единственное, что нужно попытаться сделать – спасти Родерика, чтобы его не посмертно оправдали. Но на данный момент, когда начало стремительно рушиться все, что она доселе считала незыблемым, Гермиону волновал только один вопрос: - Но почему? Как это вышло? - Чисто случайно. - Нет, нет, этого не может быть. Нельзя случайно убить родного ребенка. - Ты пока еще чиста и невинна, Бьянка, тебе этого не понять. Гермиона вполуха слушала объяснения Беллатрисы, не переставая удивляться, что перед ней отчитываются. Ведь действие зелья уже закончилось. Видимо, Беллатрисе просто требовалось высказаться. Оказалось, у супруги министра часто случаются припадки ярости, когда она крушит все и всех, попадающихся под горячую руку. Обычно не везет домовым эльфам, но они живучи и не болтливы, так что тайна остается тайной, все сходит с рук. Но младенцу повезло меньше. Беллатриса старалась проводить с ним как можно меньше времени, но однажды все равно ее жгучая ярость уничтожила его. И тогда, раз уж все равно так вышло, Беллатриса решила избавиться заодно от пасынка. Не то, чтобы Родерик так уж сильно мешал… Но все равно он раздражал Беллатрису. Она решила свалить убийство на пасынка, заодно сняв в себя возможные подозрения. Ждала казни Родерика… Но все оказалось не так просто. То, что у Беллатрисы было время все это высказать, значило только одно – сей сюжет интересен не одной Гермионе. Действительно, как только в повествовании была поставлена точка, ворвались люди министра с ним самим во главе, а также Драко с Блейзом в первых рядах. Как они тут появились и почему все слышали? А вот в этом как раз и состояла задача Родерика. Он выбежал в коридор без мантии, позволив магии себя засечь. Естественно, за ним кинулись в погоню. Прежде всего, отец, а еще Драко с Блейзом, не оставившие желания помешать его казни на месте. По дороге, на бегу, Род накинул на себя мантию невидимку и проник в комнату, остановившись рядом с Гемионой. Так что он присутствовал во время разговора… А остальные остановились за углом, повинуясь жесту министра. Мистера Риддла очень заинтересовала фраза Беллатрисы: «Это сделала я». Он выслушал речь супруги до конца, все острее ощущая себя практически вдовцом. И только потом подал знак схватить преступницу. Но Беллатриса не собиралась сдаваться. Она стремительно подскочила к Гермионе, приставив палочку к ее горлу. Родерик не успел сделать ничего – сперва растерялся, а потом было уже поздно. Он сбросил мантию, но на него обращали мало внимания – все взоры оказались прикованы в Беллатрисе. Драко был напуган. Он даже не может вспомнить, когда еще испытывал такой страх. За Гермиону, конечно же. Потому что он понимал – любимая обречена. Беллатриса, правда, тоже, но это уже не сможет его удовлетворить. Потому что министр, конечно, не пойдет на переговоры с женой, убившей их общего ребенка, ради грязнокровки. А что может сделать он? Драко было все равно, что он себя выдаст. Если бы был хоть мизерный шанс помочь Гермионе, он без колебаний сделал бы все возможное. Но в том-то и дело, что он абсолютно бессилен в создавшейся ситуации. Тем временем министр Риддл, словно подтверждая тревожные мысли Драко, презрительно бросил: - Белла, да ты спятила, окончательно и бесповоротно. Ты что же, и правда, думаешь, что я прикажу тебя отпустить в обмен на жизнь грязнокровки? - Такое я и предположить не смогла бы… Только ты, дорогой супруг, очевидно, все же не лучший из волшебников, раз не можешь почувствовать. - Почувствовать что? - В этой комнате грязнокровок нет. Все замерли. Они ожидали чего угодно, только не этого. Беллатриса рассчитывает продать свою жизнь подороже? Но зачем такая наглая ложь? Неужели она не понимает, что такой вариант действий заранее обречен на провал? Министр произнес заклинание, известное большинству волшебников. Оно безошибочно определяет происхождение человека. Им редко пользуются, так как оно болезненно для того, на ком его применяют, и требует больших затрат магической силы. Но причинить боль грязнокровке министр уж точно не боялся, энергии у него тоже хоть отбавляй. Такого, помимо Беллатрисы, не ожидал ни один человек в комнате. Магия все показала точно, и ошибки быть не может. Та, которая всю жизнь считала себя Гермионой Грейнджер, и которую все ей считали, оказалась… Бьянкой Забини, дочерью Эрика и Элоизы Забини и родной сестрой Блейза Забини. Все были потрясены, а Беллатриса рассмеялась, как-то отчаянно и демонически. Министр спросил: - Не понимаю, как такое вообще могло произойти? - Очень просто! Я ей всегда завидовала. Ах, какая Элоиза умница, какая красавица… Все-то у нее было! Только вот дочери не стало! Это я украла ее обожаемую Бьянку. И хотела убить, но это было бы слишком просто. Нет, я хотела, чтобы дочурка мисс Идеал мучилась. Потому и отдала ее магглам. А для мамаши инсценировала смерть любимого чада. - Ты чудовище… - И это мне говорит Вольдеморт? Или уже забыл, как тебя звали и какие ты дела творил? - Я ничего не забыл. И, возможно, когда-то за это отвечу. Но первой будешь ты! - Не получится, муженек. Мое условие однозначно – я ухожу, вы меня не преследуете, Бьянка остается жить. - Ты убила моего сына, тварь! Да я тебя в порошок сотру! - Ну тогда приготовься объяснять миссис и мистеру Забини, почему не спас их дочь, хотя мог бы. Возможно, Драко должен был бы почувствовать удовлетворение. Ведь оказалось, что он не ненормальный, и его чувства имеют будущее, что он может жениться на любимой. Ведь его избранница не грязнокровка, а абсолютно чистокровная леди с красивым именем Бьянка… Но в тот момент ему было совершенно все равно. Не имело значения, Бьянке угрожает смертельная опасность, или же Гермионе. Важно только то, что умереть может та, в которую он влюблен. Драко был готов встать на колени и умолять министра спасти Бьянку. Его опередил Блейз. Сложно даже представить, что чувствовал юный лорд. Оказалось, что его сестра жива. Та, которую оплакивали столько лет. И ей оказалась та самая грязнокровка, которую он унижал столько лет. Он-то все не мог понять, откуда в Гермионе такой шарм, откуда гордость и уверенность в себе. Сейчас стало ясно – это наследственное. Ясно и то, что Блейз никак не может потерять сестру, только не сейчас. Только бы Бьянка была жива, они во всем разберутся. Встав на колени перед министром, Блейз срывающимся голосом попросил: - Господин министр, я Вас умоляю, спасите Бьянку. Я только-только обрел сестру, я не могу ее потерять. И министр Риддл оказался перед тяжелым выбором. Он не мог отпустить убийцу сына. Но и не мог допустить, чтобы умерла Бьянка. Она же абсолютно чистокровна, а это министр ценил более всего. Кровью такой чистоты нельзя разбрасываться, это большая редкость. Что же делать? Не известно, какое решение принял бы министр – Гермиона неожиданно рассмеялась, не как Беллатриса, а весело и звонко. Супруга министра, грубо встряхнув заложницу, прошипела: - Что смеешься, выкрутиться думаешь? - Я не думаю, а знаю, что ничего у Вас не выйдет, - уверенно ответила Гермиона. - И что так? Полагаешь, у меня не хватит духу тебя убить. - Не сомневаюсь, что хватит. Вот только мне и моему другу пора, спасибо за гостеприимство. Гермиона еще не успела договорить фразу, как растворилась в воздухе вместе с Родериком. Ненадолго возникла пауза – никто толком не понимал, что произошло. Но министр сориентировался быстро – не зря эту должность занимает. Беллатриса вышла из ступора второй, но аппарировать не успела, пав замертво от Авада Кедавра супруга. Потом был почти что военный совет. Конечно, сразу вызвали лордов Забини. Они были совершенно ошарашены тем, что их родная дочь столько лет училась в Хогвартсе, рядом с их сыном. Да еще и в качестве всеми презираемой грязнокровки! Забини были готовы принять Бьянку в семью и дать ей все, чего она заслуживает по праву рождения. Конечно, их смущало, что девушка до недавнего времени считала себя грязнокровкой и не обладает ни воспитанием, ни манерами. Но главное у нее есть – их кровь. А с остальным разберутся, научат и подскажут. Министр же испытывал угрызения совести оттого, что не поверил сыну. Обрек его на смертную казнь. И страшно представить, что было бы, если бы не сам Родерик, Бьянка и Блейз. Лорду Забини-младшему министр в связи с этим даже орден вручил, за особые заслуги. Но Блейз не очень-то и обрадовался, было заметно, что его волнует только судьба сестры. Надо найти детей, обязательно понять, где они и не угрожает ли им опасность. Потом можно будет воспитывать, долго разговаривать по душам, что-то доказывать. Можно будет попытаться стать настоящей опорой для ребенка, как и должно было бы быть изначально. Это все будет иметь смысл только в том случае, если удастся найти детей. Обсуждение велось долго. Предлагались разные варианты и, в конце концов, решение нашел, конечно же, министр.