Вас приветствует Голубицкая

POV Саши – И вот кто ты после этого?! А?! – Двадцать лет мужику, а мужиком и не пахнет! Вернее, только пахнет, но ничего другого кроме запаха от мужика в тебе нет. – Мы сюда уже столько лет приезжаем, и ни разу, заметь, ни одного разу у нас не было конфликта с бомжами! А ведь они постоянно тут ошиваются. – Как может один единственный человек притягивать к себе столько дерьма сразу? – А ты морду не отворачивай! И нечего рожу корчить! Недоволен он, видите ли… Можно подумать, что это мы здесь безумно счастливы. – Да я поседею нафиг с твоими выходками! Как можно было… Бла-бла-бла… и вот так уже почти полчаса. Сижу я перед оравой озверевших, бешеных мужиков, весь такой маленький, худенький, совершенно несчастный, к тому же ещё и побитый. И вместо того, чтобы приласкать-приголубить меня, или накрайняк полечить, они орут и орут, орут и орут. Можно подумать, если они погромче и подольше поорут, то ситуация как-то изменится в лучшую сторону. Хорошо хоть покормить додумались. Ну сколько можно глотки рвать? Как с цепи сорвались, звери безжалостные. Неужели не понимают, что у меня и так голова болит? Так… пора с этим кончать. – А НУ ХВАТИТ НА МЕНЯ ОРАТЬ!!! Боже! Какое блаженство! Гробовая тишина стоила того, чтобы надрывать связки. С трудом пытаюсь скрыть гаденькую улыбочку злорадства, как раздается недовольный голос Кирилла. И откуда в этом добром дядьке столько злости взялось? – Прежде чем рот открывать и гаркать на старших, нужно о последствиях подумать. Или Валерка тебе последние мозги отбил? Вот значит как! С удивлением смотрю прямо в надменную рожу этого богатыря. Стоит, значит, руки в боки, и без зазрения совести мне нотации читает. Типа это может мою совесть разбудить. Как бы не так! Она давно в летаргическом сне. – Вот именно, прежде чем орать на меня, выяснили бы сначала, что Валерка мне еще отбил, а заодно и раны мои страшные обработали бы. Такое ощущение, что у нас в группе своего медика нет. Как командир такую халатность в работе допустил? Ой! Славочка! – тут же начинаю хлопать глазками и с невинным видом смотрю на Жукова. – Прости меня, дурака. Я ведь и забыл, что ты у нас два в одном. Жуков шумно выдыхает воздух. Зубы его плотно сжаты, ноздри раздуваются, того и гляди пар повалит. В этот момент он чертовски напоминает быка на родео. Мысленно ржу во всё горло, а в реальности – с трудом сдерживаюсь, чтобы не захихикать. – Гаджик, мне показалось или ты нарываешься? – ты только посмотри! Славочка может быть даже строгим и страшным. Ой, прям боюсь-боюсь. – Нет, ну что ты! Разумеется, я не нарываюсь, только очень хочется, чтобы меня полечили. Врач ты или не врач? – Я-то? Конечно, врач. Иди в палатку. Сейчас я следом приду и полечу тебя. О-о! Мне показалось, или у Жукова взгляд какой-то не очень добрый? Может я переборщил со своим концертом? Не, ну они ведь первые начали… Хотя может быть мне это только показалось? – Слава, – вкрадчивым голоском вклинивается в нашу беседу Сема, – ты не забыл, что Гаджик у нас на самом деле головой сильно стукнутый? Он же вполне себе может быть неадекватным из-за этого. Значит, не показалось. Вон и Семочка это заметил. Что-то я боюсь теперь в палатку с Жуковым идти. Он меня там придушит, а потом скажет, что в состоянии аффекта был. Ему поверят, у него связи. Вот почему я всегда сначала делаю, а только потом думать начинаю? – Я всё помню, только ведь ветер поднялся и всякую грязь несет. Как я его здесь осматривать буду? А в палатке спокойно это сделаю, к тому же там теплее. Гаджик, чего расселся? Ты же умирал совсем недавно! Иди в палатку и раздевайся. Буду твои боевые раны обрабатывать. Ладно, после этих слов можно смело сказать, что Жуков в адеквате и ничего плохого мне не сделает. Поэтому быстренько иду в указанном направлении. Ну, как, быстренько… только одно мое выползание из кресла со стонами, вздохами и ахами достойно Оскара, не меньше. Но на мужиков это не подействовало, и мне никто помогать не стал. Ладно, припомню я им это. Бубня себе под нос нецензурщину в их адрес, поплелся к палатке. Зайдя вовнутрь, с трудом стаскиваю с себя напрочь испорченную футболку. Не скажу, что она самая любимая, но всё равно жалко. Кстати, и джинсы тоже жалко. Ухватившись за пряжку ремня, стал их рассматривать. Так меня Слава и застал стоящим посреди тамбура и размышляющим снимать джинсы или нет. – Чего застыл? – как-то грубо гаркнул Жуков. – Снимай всё и усаживайся сюда. Говоря это, он вытащил из своего отделения палатки матрац и бросил его посреди тамбура. Усаживаюсь на него и с музыкальным сопровождением в виде охов и ахов стягиваю с себя джинсы. Только вот на Славочку мой концерт по-прежнему не действует. Он, с полным безразличием на лице, копается в своем чемоданчике, достает какие-то тюбики, баночки и пакетики. И всё это в абсолютной тишине. Хотя бы одно слово сочувствия! – Ну что ж, – наконец изрек Слава, усаживаясь рядом со мной на матрац с ворохом своего медицинского добра. – Начну исполнять свои непосредственные обязанности по порядку. Сначала сделаю это как медик. Давай сюда свою мордаху. Меня дважды уговаривать не надо, и я с готовностью подставляю ему лицо. Черт-черт-черт! До чего же болючие все эти дезинфицирующие препараты. Причем, Славочка ведь морда дотошная, ни одной царапинки не пропустил, каждую этой гадостью смазал, чтобы все они пощипали. Честно, я терпел как мог, но удержать в себе шипение, ойканье и чертыхания не получалось. После этой экзекуции наступил более приятный момент, и Славочка достал заживляющий крем. Это было потрясающе! Не крем, конечно, а сам процесс его нанесения. Слава выдавливал себе на пальцы субстанцию молочного цвета, а затем не спеша, чуть касаясь подушечками пальцев, размазывал её по моей коже. При первых прикосновениях крем сразу холодил кожу, но с каждым движением кисти Славины пальцы всё сильнее и сильнее втирали субстанцию в мое тело, и ледяное покалывание замещалось легким теплом. Со следующим кругом пальцев тепло усиливалось, потом приходил жар, растекаясь от места втирания приятной истомой по всему телу. И когда я уже был готов стонать от наслаждения, всё заканчивалось. Потом Слава опять выдавливал из тюбика крем и переходил к другому участку кожи, начиная эту сладкую пытку вновь. Я просто таял от процесса и так вошел во вкус, что мне до одури захотелось более жаркого и страстного продолжения. Тесно прижавшись к мускулистому бедру Жукова, я стал тереться об него, но никакой ответной реакции не последовало. Тогда пришлось опереться об его ногу рукой, немного надавить и ласково погладить. Опять ноль! Он что, решил в железного человека поиграть? Ну ладно! Уже не таясь начинаю нагло оглаживать его ногу и только тогда Жуков соизволил заметить мои поползновения, но совсем не так, как я рассчитывал: – Гаджик, ерундой не страдай. Лучше спиной ко мне повернись, а то там тоже синяков много и их обработать надо. Вот теперь сижу надувшись и демонстративно соплю. Пусть видит мою обиду. Хотя кого я обманываю? Ведь Жукову совершенно пофиг на мои переживания, страдания и обиды. Чурбан бесчувственный! Погруженный в свои мысли, я не заметил, как процесс моего лечения завершился, и Жуков с невозмутимым видом принялся укладывать свои хабари назад в чемоданчик. Причем делает всё это подозрительно молча, игнорируя меня. Ну и ладно! Пусть валит, а я завалюсь к себе спать. Отворачиваюсь от копошащегося Славы и начинаю рассматривать плотно застегнутый вход в палатку. Интересно, а зачем Жуков вход так задраил? Комаров еще нет, да и на улице тепло… Сильная ручища бесцеремонно обхватила меня за шею и притащила к Жуковской тушке. От неожиданности и такой наглости я даже дар речи потерял. – Ну что, Гаджик? Продолжим исполнять мои обязанности? – пробасил он под ухом. – Эмм, Славочка, ты вообще о чем? – проблеял я в ответ, пытаясь вывернуться из захвата, только вот это оказалось сделать невозможно. Сразу же под ложечкой неприятно засосало. – Как «о чем»? О своих обязанностях. Как медик я обслужил тебя по полной, выполнив все пункты инструкции об оказании первой медицинской помощи сотрудникам рабочей группы. Но ведь я еще и командир группы. Теперь пришло время и эти обязанности исполнять. Так как я отвечаю за твою безопасность, то я должен её обеспечить и сделать так, чтобы ты никуда не влипал. Но раз ты меня не слушаешь и вечно куда-нибудь лезешь, то я должен сделать так, чтобы ты сначала сто раз подумал, а уж потом делал. Как там обычно Кирилл говорит? Если не доходит через голову, то… – Достучимся через почки, – на автомате заканчиваю любимую присказку Киры. Стоп! Это что такое он имеет в виду? – Славочка, ты же не собираешься?.. – Собираюсь-собираюсь… Вот же урод! Начинаю дергаться, но где там! Разве можно вырваться из такого захвата? Он скорее мне голову оторвет, чем свою ручищу разожмет. – Жуков! Это же незаконно! Произвол и самодурство! Начинаю вопить во всю глотку. Ну и пусть я похож в этот момент на истеричную девицу, самое главное избежать экзекуции. При этом усиленно пытаюсь колотить его наглую тушу, но конечно, когда твоя голова прижата к этой самой тушке, то это немного проблематично. И судя по наглому ржанию у меня над макушкой, так ещё и смешно. Ну ничего, я ж упертый! – Что, Гаджик, выдохся уже? – ехидно замечает эта скотина, после того как я отбил об него все свои руки и они устало опустились. Шея затекла просто ужас как, но отпускать меня явно не собираются. Так, с кулаками не получилось, попробуем надавить на жалость. – Сла-а-ав, а может не надо? Почки жалко… им же больно будет. – Надо, Саша, надо. К тому же не буду я тебя калечить. Раз ты ведешь себя, как дитё, то и наказание у тебя будет детское. – В смысле? – чё-то я торможу. – По попе получишь. – А-а-а, по попе… как по попе?! Жуков, ты чё, охренел?! – Надо, Саша, надо. Опять начинаю активно дергаться, но где уж мне там, болезному, с таким шкафом справиться. Легким движением руки моя бренная тушка перемещается на жуковские коленки в горизонтальное положение. От такой резкой смены состояния у меня аж дыхание сбилось и я на мгновение даже замолчал. Но ничего, набираем в грудь воздуха побольше и… – Гаджик, – вкрадчивый шепот над ухом заставляет подавиться воздухом, – не перестанешь орать – заткну рот кляпом. Понял? Угукни, если понял. – Угу, – вот же урод! – Ой! Молниеносное движение Жукова, и я остался без последней защиты – своих трусов. Не успел даже дернуться, как его мощная лапища легла мне на спину между лопаток и придавила к матрасу. Вторая же опустилась на мои обнаженные ягодицы. Я попытался сдвинуться, но это только привело к тому, что его ладонь заскользила по ним, слегка прикасаясь к коже, и вызывая волну мурашек. В продолжение к этому он приступил к активным действиям: начал поглаживать попеременно то одну, то другую половинку, то совсем невесомо, как бы дразня, то усиливая напор, а то и вовсе резко сжимая до легкой боли, заставляя меня ойкать от неожиданности. Я и сам не заметил, как меня полностью поглотил процесс этой странной ласки. Все ощущения сосредоточились на полупопиях. Хотя нет, не все. Постепенно заинтересованность проявила еще одна часть моего тела и попыталась поднять свою голову вверх, но увы, уперлась в жесткую ткань жуковской штанины. Пытаюсь отодвинуться немного назад, чтоб дать другу простор, но вместо этого моя попа приподнимается вверх и толкается в Славкину ладонь. Сразу же над головой раздается смешок. – Неужели так не терпится? Тогда приступим. – Эй, к чему приступим?! Тепло ладони исчезает с моей попы ровно на пару секунд и возвращается звонким шлепком. Затем сразу же и на вторую половину шлепается ладонь. Погладив места ударов, Жуков вновь шлепает меня. От такой «порки» меня пробивает на хихиканье. Жуков именно шлепает меня, а никак не бьет. К сожалению, у меня есть с чем сравнивать, и слишком свежи воспоминания о тяжелой руке Долвака. – Смотрю, задница у тебя уже раскраснелась, разогрелась, – ворвался в мои размышления Жуков, – пора основную часть начинать. Я говорил, что у Жукова в отличие от Долвака рука легкая? Забудьте! Он начал лупцевать мою многострадальную попку просто нещадно. Конечно, дури же у него дохренища, а умишка совсем нет! Боже, как я орал, как орал! Мне Оскара нужно было дать за озвучку этого процесса. Но Жуков, сволочь бесчувственная, размеренно опускал свою лапищу на мой тощий зад, превращая его в кровавое месиво. Ну, не совсем кровавое, наверное, но по ощущениям именно такое! Когда, как мне показалось, прошла уже целая вечность, и крики я сменил на хрипы, заодно умывшись слезами, Жуков наконец-то остановился и, как ни странно, аккуратно сгрузил мое истерзанное тельце со своих коленок на матрас. Вот тут-то меня и ошарашило: моя тушка не смогла спокойно улечься в горизонтальное положение – стояку было неудобно. Представляете?! Задница в хлам, а член – колом! Во я извращуга! Пипец… Подумать над этой проблемой мне не дал всё тот же вездесущий Жуков. Хотя было бы странно, если бы он меня порол, а другие смотрели. В общем, он схватил меня за бедра и загнул в коленно-локтевую позу, вынуждая оттопырить избитую задницу. И чего козлу неймётся? Неужели недостаточно поиздевался надо мною? Но сил сопротивляться уже нет и я покорно замираю, уткнув заплаканное лицо в сгиб руки. Я говорил, что у меня уже нет сил? Забудьте! Как только шершавый язык Жукова мокро и горячо прошелся по моей самой пострадавшей части тела, меня будто током прошибло и выгнуло от наслаждения. Но, не дав опомниться и перевести дыхание, он крепко вцепился в мои бедра, иначе я не устоял бы и растекся лужицей, и принялся активно вылизывать мои пылающие половинки. Боже, как я стонал! Как я орал! И откуда только голос взялся? Под конец этой сладкой пытки я весь взмок, и пылала не только моя отшлепанная задница, но и мордаха, и шея, и… дальше я даже думать не могу, чего у меня там еще покраснело. Кроме того член изнывал так, что готов был просто лопнуть, но как только я тянул к нему свою ручку, то сразу же получал по ней Жуковской лапищей. Во садюга! Жуков при этом ни на секунду не затыкался, а всё говорил и говорил, комментируя каждое свое действие, только мой мозг совсем не хотел воспринимать его слова. Сначала я получал шлепок по кисти, а только потом доходило, что Слава до этого сказал: – Ай-яй-яй-яй! Куда лапку тянешь? А ну убери сейчас же, иначе получишь. И я получал опять и опять, но все равно тянулся к своему члену, ведь кончить же хочется. Всё же Слава гадина – взял бы и сам мне помог, так нет же! В общем, не выдержали мои нервишки и я взмолился: – Славочка! Миленький! Ну пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста! – Чего «пожалуйста»? Неужели разговаривать разучился? Скажи нормально. – Я хочу… хочу… Аааа! – горячий язык Жукова прошелся по моей дырочке. Я весь сосредоточился только на этих ощущениях, окончательно теряя нить своих мыслей. Тем временем Славочка продолжил вылизывать меня, а потом кончик его языка проник вовнутрь, заставляя опять перейти на крик, но уже членораздельный. – Да трахни ты уже меня! После этого его язык еще пару раз толкнулся в меня, и Жуков отстранился, зашуршав чем-то. Черт, если он меня сейчас растягивать начнет, то я либо помру, либо его придушу. Пара мгновений, и разгоряченного входа коснулись явно не пальцы. Облегченно выдыхаю и прогибаюсь как можно больше, полностью перед ним раскрываясь. Жуков обхватывает меня за талию, фиксируя, и одним мощным толчком преодолевает сопротивление сфинктера. Резкая боль приносит невероятное наслаждение. Однако Жуков на этом не останавливается и сразу срывается в бешеный темп. Через пару мощных толчков он входит на всю длину своего члена, с силой впечатываясь в мои пылающие ягодицы. Новая вспышка боли усиливает ощущения и я окончательно теряю контроль над своим телом. Мощный толчок… ещё и ещё… как же здорово!.. Да!.. Именно так!.. Ещё!.. И КАЙФ!!!