⋆｡˚☽˚｡⋆.
— Возвращайся домой, Чимини, тебя не было так давно, мы все скучаем по тебе здесь, — нежные слова его отца мягко плывут в голове Чимина, пока он тащится по залитым льдом улицам своего детства. Каждый его шаг дрожит от неуверенности, пока он готовится к долгожданному возвращению. Лёгкая улыбка тронула его губы, когда он прошёл мимо знакомого деревянного забора. Он вспоминает снежные дни, когда эта конструкция служила идеальной защитой от атак снежками, теперь она едва достигает его бёдер, но по-прежнему украшена тёплыми светящимися рождественскими гирляндами. Поправляя тяжёлую сумку на плече, Чимин встаёт перед маленькими воротами. Их семейный дом теперь появляется в поле зрения, хотя он в основном скрыт тенью окружающего леса. Солнце давно село, и высокие вечнозеленые деревья обнимают своими ветвями заснеженное здание. Сквозь замёрзшие стеклянные окна сияет жёлтое свечение, и если Чимин прищурится, то сможет разглядеть, что должно быть маленьким расплывчатым силуэтом его мамы, кружащимся вокруг его отца на их уютной кухне — дымящейся кружкой того, что, как он уверен, является темно-бордовым ликёром, в одной руке. Пронизывающий порыв ветра подталкивает Чимина на шаг вперёд, дёргая за длинные пряди покрытых снегом волос и почти неся с собой шерстяную шапку. В нос ударяет меланхоличное сочетание запаха сосны и морского бриза. В этот момент Чимин клянётся, что может разобрать звук волн, разбивающихся о берег вдалеке. Вид на океан и бесконечный песчаный пляж, который обычно виден из дома, скрыт ночью. — Я так и не понял, как долго меня на самом деле не было, — размышляет Чимин, и ему внезапно становится трудно сглотнуть ком, застрявший в горле. Влажность собирается в линии его ресниц, когда он занимает место, которое когда-то называл домом, охваченный волной ностальгии. Чимин внезапно пожалел о тех годах, когда он избегал его возвращения. Хотя на земном шаре было довольно много мест, которым Чимин тоже отдал своё сердце, ничто не сравнится с чувством возвращения домой. Откинув голову назад с долгим вздохом, Чимин любуется захватывающим дух видом ночного неба над головой, наполненного мерцающими звёздами и одинокой луной. Стеснение в груди немного ослабевает, когда он знает, что есть что-то неизменное, где бы он ни находился. В ледяном воздухе образовалось мимолётное туманное облачко его дыхания, исчезающее с каждым прерывистым выдохом. Вместо этого позволив большому пакету с подарками соскользнуть на сгиб его руки, Чимин стягивает одну из своих мягких рукавиц с помощью зубов. Его ледяные пальцы ищут телефон в огромных карманах его пушистого пальто. Скользя по твёрдому пластиковому футляру своего любимого тинта для губ и прохладному металлу его ключей от дома, пока они не соприкасаются со знакомым ощущением его плюшевого чехла для телефона. Закутавшись в согревающий шарф, защищающий его лицо, Чимин быстро набирает самый священный номер, сохранённый в его контактах. О чём он думал, приходя сюда без своего обычного якоря? — Чимин, — услышав в одиночестве тёплый голос друга, ему стало намного легче дышать. — Что-то не так, любимый? — Я не могу заставить себя войти внутрь, Тэ, — выпаливает Чимин. — Стою на улице на морозе, как дурак, — на заднем плане он слышит голоса родителей своей второй половинки. Должно быть, он уже приехал домой. Возможно, Чимину стоило пойти с Тэхёном, как тот предложил ранее в тот день. Его лучший друг — и родственная душа — извиняется и, по-видимому, уходит в более тихое место, чтобы поговорить. — Чего ты так боишься Чимина, а? Они твоя семья, не так ли? — Я ещё даже не внутри, а уже слышу каждое слово, которое они скажут обо мне, и я устал притворяться, что мне всё равно, — фыркает Чимин. — Я знаю, что они могут быть слишком навязчивыми, — это преуменьшение. — Но только потому, что они так заботятся о тебе, они ворчат и поднимают суету, — Тэ успокаивает его. Проблема в том, что в глубине души Чимин знает, что другой прав. Что его семья абсолютно обожает его. Но он всё равно чувствует... — Я просто устал разочаровывать семью, — выдыхает Чимин, снова находя взглядом кухонное окно. Теперь его родители качаются в объятиях друг друга. Острая нежность трогает струны его сердца. Чимин очень скучал по ним. — Пожалуйста, что угодно, только не это. В конце концов, ты успешный владелец бизнеса. — Совладелец, — Тэхён хихикает, а Чимин дуется утыкаясь носом в защиту и комфорт, который обеспечивает пудрово-синий шарф. Чимин клянётся, что на секунду он может ощутить насыщенный вкус тёмного шоколада, слабый запах, оставшийся там, где друг ранее тщательно надушил кусок ткани. Итак, у тебя есть частичка меня, объяснил Тэ. — Хорошо, ты успешный совладелец бизнеса, занятый строительством империи вместе со мной, и даже если бы ты не был им, они всё равно любили бы тебя, Чимини. Вы семья. — Ненавижу, что ты всегда прав, понимаешь? — Чимин усмехается, притворяясь раздражённым, прежде чем перейти к более мягкому тону. — Спасибо, правда. Думаю, мне нужна была эта напутственная речь больше, чем я думал. — Сегодня седьмое напутствие, если я правильно посчитал, может быть, мне стоит начать брать с тебя плату за это, — поддразнивает Тэхён. — Тогда, возможно, им чего-то не хватает, — закатывает глаза Чимин. — Не закатывай на меня глаза, молодой человек, — ругает его родственная душа, и Чимин недоверчиво хихикает. Как он вообще узнал? — Тэхёни? Твои родители сказали прийти за тобой! Еда почти готова, — неизвестный голос зовёт друга. Чимин слышит, как Тэхён вздыхает и шаркает вокруг. — Я иду, Юни, — сладко окликает его лучший друг. — Мне пора идти, и тебе лучше зайти внутрь, Чимини. Ты, должно быть, замёрз, — он прекрасно представляет, как озабоченно хмурится Тэхён. — Хорошо-хорошо. О, и счастливого Рождества, Тэ, — Чимин мычит, вздрагивая от очередного сильного порыва морского бриза. Он действительно мёрзнет, едва чувствует пальцы ног. В конце концов, тонкий материал его кроссовок не особо согревал его ноги. Когда они ступили на самолёт прошлой ночью, снега было не так много. Он определенно не одет для нынешней морозной погоды в их родной стране. К счастью, он выслушал опасения Тэхёна и, по крайней мере, надел пару красивых вязаных гетр. — С Рождеством, Чимин! Не забывай, что ты можешь позвонить мне или приехать в любое время, я всего в часе езды. Затем они прощаются, и Чимину становится заметно легче, когда он, наконец, открывает деревянную калитку и идёт к входной двери. Сняв другую варежку, Чимин насухо вытирает влажные руки о ткань синих джинсов, прежде чем достать ключ от дома. Ему кажется, что она весит тонну, когда он поднимает его, чтобы открыть дверь. Освободив свою обувь от снега с помощью слишком знакомого приветственного коврика, Чимин с любопытством заглядывает за дверь и внутрь. В освещённом коридоре и испуганной фигуре высокой женщины, которая сразу же ловит его широко раскрытые глаза. — Чимин! — её сладкий, воздушный голос ему хорошо знаком, и хотя морщин на коже вокруг глаз и изогнутом рту заметно больше, чем десять лет назад; он узнает её где угодно. — Мисс Чон! — Чимин приветствует её вежливым поклоном. Связка ключей гремит, когда он кладёт их в чашу; искусно размещенной на входном столе. Он смутно помнит, как его родители рассказывали ему, что последние два Рождества они провели вместе с Чонами. Их старые соседи вернулись в город после переезда несколько лет назад, и его родители снова принимали их на праздничный период. Чимин не понимает, почему он вообще удивился, столкнувшись с ней. Возможно, это потому, что он был ещё щенком, когда в последний раз видел женщину, сыгравшую такую огромную роль в его воспитании. — Входи, дитя! Посмотри на себя, у тебя все губы синие, — она вводит его внутрь, минуя его, чтобы закрыть за собой дверь. Широкая улыбка озаряет элегантное лицо мисс Чон, когда Альфа обнимает Чимина, ощупывая с головы до ног. — Ты так вырос. Я едва узнала тебя прямо там. С руками, всё ещё занятыми, Чимин вскоре пытается снять обувь, шатаясь на замёрзших ногах. Он знает, что в подростковом возрасте он не сильно вырос, возможно, потерял небольшой процент детского жира на своих всё ещё пухлых щеках. Это изменение, скорее всего, связано с сочетанием блестящих жемчужно-голубых волос, которые теперь достигают его талии, серебряного кольца, проколотого в центре его нижней губы, и лёгкого макияжа на лице. Образ сильно отличается от непослушного черноволосого Чимина из его детства, и он знает, что она изо всех сил пытается узнать его. — Осторожнее, — раздаётся сзади Чимина, когда он наконец теряет равновесие, а также заканчивается битва с ботинками и спотыкается назад, падая прямо в крепкую грудь. — Позволь мне взять это. Оно кажется довольно тяжёлым. Большие руки, которые всего несколько секунд назад удерживали его на бедре, теперь вместо этого тянутся к его сумкам, освобождая его от веса. Спустив, наконец, свои кроссовки и обернувшись, Чимин встречает вид самого уродливого рождественского свитера, который он когда-либо видел — верный победитель конкурса этого года. Шерсть – это ткань, плотно облегающая хорошо тренированную верхнюю часть тела. Наклонив голову, Чимин поднимает голову и встречается с блестящими глазами широкогрудого мужчины. Та же линия чистого пурпура, что и его собственная, окружает зрачки другого. Огромные глаза лани расширяются, когда они смотрят друг на друга, пропуская несколько ударов сердца. Оба растерянные и несколько безмолвные. — Чонгук? — Чимин пищит, челюсть отвисает, когда он видит взрослое и красивое лицо своего друга детства, пирсинг в губе и брови. Выбеленные светлые пряди искусно обрамляют сильные брови, некоторые пряди заправлены за уши, открывая множество украшающих их серёжек. — Чимин? — Чонгук бормочет, узнавание загорается в его глазах. Он наклоняет голову в чем-то вроде благоговения и замешательства. Свет сверху теперь подсвечивает маленькую белую линию крошечного шрама на левой щеке Чонгука. Детская травма, причину которой Чимин смутно помнит. Случайно, конечно! Внезапно Чимина окутывает запах свежеиспеченного ванильного печенья и палочек корицы. Аромат Рождества настолько интенсивен, что щекочет нос. Дверь в гостиную распахивается, и открывается прекрасное лицо его матери. — Мой малыш, — воркует она, как только замечает его, и Чимин может разглядеть слёзы, скапливающиеся в её голубых омега-глазах. Она обходит всё ещё застывшего Чонгука и быстро протягивает к Чимину руки. — Боже, ты ледяной, — бормочет она, прижимая его к себе невозможно ближе. — Я в порядке, мама, — пытается успокоить её Чимин, лишь наполовину успешно сдерживая собственные слёзы, когда глубоко вдыхает успокаивающий сладкий запах матери. Пряча своё лицо в её упругих кудрях, как в детстве. — Как прошёл твой полёт? Ты должно быть устал! Пойдем, в гостиной теплее. Мы разожгли камин, — бессвязно бормочет она, не давая ему возможности ответить, помогая ему избавиться от жалкого предлога для зимней одежды. Счастливо напевая, она начинает тянуть его за собой по коридору. Ближе к гостиной он улавливает легко узнаваемые голоса остальных членов семьи и слабые звуки рождественской балетной музыки, которую, как он знает, пожилые дамы просто обожают. — Не мог бы ты сейчас отнести их наверх, дорогой? — Затем мисс Чон спрашивает Чонгука, указывая на сумки Чимина, которые тот всё ещё держит. Она нежно поглаживает плечи Чимина успокаивающими движениями, пытаясь успокоить его плетясь позади. Возможно, она чувствует, насколько подавленным он себя сейчас чувствует. Мисс Чон всегда обладала талантом улавливать эмоции Чимина, независимо от того, насколько хорошо он скрывал или как сильно пытался их скрыть. Она точно знала, когда он нервничал, когда грустил или расстраивался. Легко замечал маленькие знаки, даже когда никто другой не замечал. Прежде чем переступить порог, взгляд Чимина встречается с взглядом Чонгука, когда он стоит на лестнице. Другой посылает ему ободряющую улыбку, милые кроличьи зубы выглядывают из его губ. Почти всё напряжение спадает с плеч Чимина прямо здесь и сейчас, прежде чем вернуться с жаром, когда он, наконец, оказался среди своей семьи. Он замечает своего любимого старшего брата Сокджина с видеокамерой в руке, когда он наклоняется вперёд, сидя в одном из удобных кресел, чтобы снимать своего мужа и их дочь. Они вдвоем играют перед красиво украшенной рождественской ёлкой. Он не видел ни своего брата, ни его мужа Хосока с момента их свадьбы позапрошлым летом, и должен признать, что брак их вполне устраивает. Маленькая семья из трёх человек, одетая в одинаковые шёлковые пижамные комплекты. Он ещё официально не встречался с маленькой Луной. Её усыновление произошло год назад. Так что неудивительно, что она прячется за ногой Джина, заметив прибытие Чимина. Его брат тоже движется, чтобы запечатлеть его на камеру, взволнованно махая рукой в знак приветствия. Хосок посылает ему свою обычную солнечную улыбку, руки заняты подвешиванием сверкающего украшения, которое они использовали как игрушку, обратно на ёлку. Две женщины по обе стороны от Чимина быстро подводят его к одному из больших диванов, прямо напротив камина. Секундой позже в его руках оказывается кружка только что подогретого пунша с корицей, согревая всё ещё холодные пальцы. На мгновение всё вокруг туманится, когда Чимин, наконец, возвращается домой. Я наконец вернулся. Тепло пламени и смешанные ароматы его любимой семьи и друзей вытапливают его из ошеломлённого, замороженного состояния. Он наклоняется, чтобы нежно поцеловать бабушку в щёку. Круглолицая женщина безмятежно улыбается, сидя рядом с ним. Её морщинистые руки заняты своим обычным вязанием. Он никогда не видел, чтобы она не работала над чем-то, с тех пор, как он её знает. Они разделяют нежный взгляд только между ними. — У тебя был безопасный полет, Минни? — спрашивает бабушка Чон с другой стороны, мягко заправляя свои длинные волосы за уши. Она одета в самые лучшие вещи, тонкие пальцы украшены бесчисленными кольцами, как и его собственные. Она тоже такая, какой её помнит Чимин. Ошеломлённый знакомостью всего этого, Чимин почти не замечает появления Чонгука. Его лучший друг детства присоединяется к своему двоюродному брату и бывшему наставнику Чимина Намджуну, а также к матери Намджуна — тёте Ким — на другом диване. Сияющие глаза Кимов сосредоточены на Чимине, и на их лицах появляются ямочки в улыбке. И последнее, но не менее важное: отец Чимина наконец-то нашёл секунду, чтобы выбежать из кухни, чтобы сердечно обнять своего вернувшегося сына. Сильный аромат клюквы по-прежнему следует за старым Омегой, куда бы он ни пошёл. — Я хорошо перелетел и большую часть пути проспал, — лжёт Чимин, делая осторожный глоток из горячего пунша в руках. На самом деле, он всё это время бодрствовал, сжимая одну из рук Тэхёна мертвой хваткой, беспокоясь о том, что ждёт его дома. Но его самой дорогой семье и друзьям не нужно знать об этом. — Я никогда не пойму, как ты можешь так спокойно отдыхать, находясь на высоте десяти тысяч метров в небе, — усмехается его папа позади него, взъерошив волосы Чимина. — Наш ребёнок может спать везде. — Это потому, что он проводит там половину своей жизни! — Дядя Чонгука кричит с кухни, где он готовит мясо. Мама Чимина и мисс Чон хихикают, услышав это. Они уже сидят за искусно украшенным обеденным столом, оба заняты фотографированием для соцсетей. — Он может летать? — Мун внезапно задыхается, почти соскальзывая с колен Джина от того, как сильно она наклоняется вперёд в его объятиях. Вероятно, пытается понять, прячет ли Чимин пару крыльев за спиной, когда он откидывается на удобные подушки дивана. — Как фея или ангел? Хосок и Джин весело улыбаются, прежде чем попытаться объяснить концепцию самолётов почти четырёх летнему ребёнку. Пудра румян окрашивает переносицу и щёки Чимина, когда Мун настаивает, что он должен быть рождественским ангелом, потому что он просто слишком красив, чтобы им не быть. Даже когда все продолжают разговаривать между собой, приятные разговоры наполняют комнату, Чимин чувствует, как её круглые глазки устремлены на него. Она кажется слишком застенчивой, чтобы подойти к нему сейчас, но это нормально. У них ещё есть несколько дней, чтобы познакомиться друг с другом. Отец Чимина целует его в макушку, забирая теперь уже пустую кружку сына с собой на кухню, пока дядя Ким зовёт его на помощь с нарезкой овощей. Чимин знает, что он рад, что смог избежать бесконечных вопросов, которые бабушка Чон приготовила для его младшего сына. Она действительно спрашивает о его самочувствии, хорошо ли он ест и как идут его уроки балета, и он рад немного побаловать её, рассказывая об их общих интересах в моде и классических танцах. Где-то во время их разговора взгляд Чимина встречается с взглядом Чонгука. Лицо младшего расплывается в милой улыбке, когда он с любовью переводит взгляд с друга детства на бабушку. Как пожилая женщина сладко держит руки Чимина в своих, как она это делала, когда её Минни был ещё щенком. Бабушка Чон хвалит его хорошенькие ухоженные ногти, спрашивая точное название цвета, которое просто «голубой», но на его втором языке это звучит намного красивее, поэтому он подражает тому, как его говорит мастер по маникюру. Чимин также показывает ей довольно неуклюжее, но стильное вязаное кольцо и соответствующий браслет дружбы, которые Тэхён подарил ему на день рождения ранее в октябре. Хобби, которое его вторая половинка подхватила холодными осенними днями. — Где мой любимый великий зять и правнук? Они опаздывают? — Бабушка Чимина присоединяется к их разговору. Внезапно со стороны рождественской ёлки раздается шум, и Чимин резко поворачивает голову, чтобы посмотреть, из-за чего шум. Он наблюдает, как его старший брат резко втягивает воздух сквозь зубы, его руки закрывают уши мужа, в то время как руки Хосока тянутся к рукам Муна — их дочь в замешательстве оглядывается. — Как ты можешь говорить такое прямо здесь, у нас, бабушка?! Любимый великий зять, я думал, что это мой титул! — Хосок дуется, обе стороны внезапно устраивают импровизированное соревнование в гляделки. Джин снова задыхается — и Мун быстро копирует своего отца — поскольку старый Омега просто решает сдаться всего через несколько секунд, закатывая глаза на их драматические выходки. Хосок всхлипывает. — В любом случае, как твой альфа, Чимини? Он хорошо о тебе заботится? — Бабушкины руки ни разу не перестают двигаться со спицами, красивая белая пряжа уже принимает форму маленькой повязки на голову, которая, как предполагает Чимин, предназначена для Мун. — В тысячный раз, он не мой Альфа, — тщетно стонет Чимин, но его снова игнорируют, позволяя своей голове откинуться на спинку дивана в поражении. Его пальцы теребят оборки подушки, которую он положил себе на колени, ища утешения, пока старушки падают в обморок от его альфы, Тэхёна, который обвил их вокруг пальца. Хотя они встречались с ним всего один раз! — Вы живёте вместе, Чимин! В городе любви! — Бабушка Чон настаивает, как будто это что-то значит. Он может видеть, как Намджун хихикает в свой чай. — Балет-опера каждые выходные, лучшие художественные мастер-классы в течение недели и свежеиспеченный сладкий хлеб на завтрак — моя невестка показывала мне твои истории, милое дитя! Чимин бросает на мисс Чон преданный взгляд через всю комнату, та в свою очередь отвечает лишь застенчивой улыбкой. Когда ему удаётся на мгновение заглушить взволнованный женский лепет, он замечает Чонгука, который смотрит на свою мать с таким же предательством. — Ты следишь за Чимином в социальных сетях?! — Чонгук хихикает. — Ты мне ничего не показывала... — ноет маме младший, вполне естественно выдвигая вперед нижнюю губу. Милое выражение лица, которое всё ещё подходит ему, даже с приложенным к нему выросшим лицом взрослого человека. Вид надутых губ Чонгука невероятно восхитителен, особенно с блестящей серебряной полосой, пронизывающей его губу с одной стороны. Чимин чувствует головокружение на несколько ударов сердца, пытаясь связать невинные воспоминания о лучшем друге детства с красивым мужчиной, который сейчас сидит напротив него. Да, Чонгук по-прежнему выигрывает конкурс на самый трагический рождественский свитер, как и десять лет назад, затмевая всех. Буквально, со светящимися огнями, вплетёнными в ткань. У него заячья улыбка, глупая надутая гримаса, большие глаза и нос. Всё, что помнит Чимин, и даже больше. Но есть изменения, которые он не может игнорировать, например, металлические штанги на бровях и ушах Чонгука, а также светлые волосы, которые идут ему так же хорошо, как и его естественный тёмный цвет. На лице Чонгука больше нет детского жира, в отличие от лица Чимина. Челюсть другого сильная и очерчённая, плечи и грудь настолько широкие, что ткань натягивается при каждом движении младшего. И теперь он намного выше, намного выше Чимина. Крепкие бёдра в узких чёрных джинсах удобно раздвинуты. На его руках и костяшках пальцев вытатуированы тёмные чернила, которые исчезают под рукавами, и Чимину любопытно увидеть больше. Последняя мысль заставляет кончики ушей Чимина гореть. Ему любопытно только потому, что тату-искусство — его профессия, он пытается обмануть себя. Рядом с ним бабушка Чон дёргает его за рукав, чтобы снова привлечь его внимание, случайно обнажая одну из собственных татуировок Чимина, на которую старуха смотрит с отвращением на мгновение, прежде чем встретиться с ним взглядом. Чимин знает, что старшее поколение в их семье не любит этот вид боди-арта. Они никогда не одобряли бизнес Чимина. Когда родители Чимина впервые объявили, что их младший учится на тату-мастера, а не «настоящего художника», и готовится открыть свой собственный салон со своим лучшим другом, это вызвало огромный резонанс. Голос бабушки Чон был самым громким, ясно показывая её разочарование по поводу выбора своего вундеркинда в отношении своего будущего. Чимин задаётся вопросом, сколько она, должно быть, жаловалась и ворчала на своего драгоценного внука, решившего навсегда украсить свою кожу чернилами. Особенно на таких видных участках его тела. — А как насчет Ёнтана, хм? — спрашивает она, во второй раз отвлекая его от мыслей. — Как мой милый щенок? — На это Рождество он гостит у семьи Тэхёна, бабушка Чон, — извиняющимся тоном говорит Чимин. Он знает, что пожилая женщина по уши влюбилась в Танни, когда нянчилась с ним во время свадьбы Джина. — У тебя есть щенок!? — Шокированный голос Чонгука достигает его ушей. Чимин слишком сбит с толку словами другого, чтобы ответить, поэтому бабушка Чон вмешивается, чтобы объяснить. — Мы говорим о настоящем щенке, глупая булочка, — говорит она контуженному внуку, щёлкая Чонгука по носу. — Однажды мне доверили позаботиться о милом ангеле, так как все уехали на свадьбу Джина. Я сломала ногу за несколько месяцев до этого и не хотела присутствовать, помнишь? — Щенок? — медленно повторяет Чонгук, глядя на бабушку так, словно у неё выросли три головы. — Ты заботишься о щенке? — Чимину кажется, что ему не хватает какой-то важной информации, когда он пытается и не может следить за разговором. — О, вы бы видели её, — смеётся тетя Ким, не отрывая глаз от книги, которую читает. — Она не переставала говорить о Ёнтане в течение нескольких недель после этого. Как он вёл себя так хорошо, всегда оставался рядом с ней, смотрел с ней не телесериалы. — Н-но ты ненавидишь собак, бабушка! — Чонгук заикается, и глаза Чимина расширяются. Она что?! — Ёнтан особенный, дитя. Я имею в виду, посмотри на него! — Старуха рассказывает Чонгуку. — Покажи Чонгуки фото, дорогой, — говорит она Чимину, призывая его достать телефон. — Ты заставила меня отослать моих собак с моим соседом по дому, чтобы они не беспокоили тебя, пока я буду здесь! А теперь ты говоришь мне… — Чонгук закрывает рот, когда его бабушка слегка трясущимися пальцами пихает телефон Чимина ему в лицо. Есть снимок, на котором Тэхён и Ёнтан обнимаются в какой-то гостиничной кровати, которая действует как текущий экран блокировки Чимина. Крошечный щенок взволнованно смотрел в камеру, высунув язык. — Он действительно милый… — бормочет Чонгук с глубоким вздохом, как будто ему физически больно это признавать. Он откидывается на пушистые подушки, бормоча что-то себе под нос. Что-то вроде «мои собаки тоже милые». Чимин помнит, как его мама позвонила посреди ночи, чуть меньше двух лет назад, чтобы сказать ему, что Чонгук и его мать возвращаются в город. Что у младшего теперь есть ветеринарная степень, и его попросили принять единственную ветеринарную клинику в их родном городе от бывшего владельца. Старик, который научил Чонгука всему, что он знал об их общей страсти, ещё в детстве. Он вспоминает, как каждый день забирал Чонгука после того, как младший заканчивал помогать в уходе за городскими животными. Летом всегда сидел и ждал своего друга на каменных ступенях старой клиники, томясь в тени деревьев, защищавших его от пульсирующей жары. Больше времени, чем он мог сосчитать, Чимин проводил во второй половине дня, гладя дюжину собак старого ветеринара, которые бездельничали и вполне наслаждались его неуклюжими ласками. Иногда они оставались там вместе, Чонгук и он, и вместе делали домашнее задание, отдыхая в траве. Поскольку младший пропустил два класса, у них тоже были те же задачи. Помимо хороших новостей о том, что Чонгук исполнил свою мечту и снова присоединился к их сообществу, мама Чимина также сообщила ему о том, насколько неприятной была бабушка Чонгука с его возвращением. Рада, что её невестка снова живёт с ней, конечно, и счастлива, что её милая внучка рядом. Но, в конце концов, она, бабушка Ким и, видимо, тоже никогда не одобряли профессию Чонгука, как никогда не одобряли профессию Чимина. — Они считают, что он растратил свои таланты, когда мог бы стать настоящим врачом. Особенно после того, как он и его мама уехали, чтобы он мог пойти в лучшую школу, — объяснила ему мать, и Чимин фыркнул. О нём говорили что-то подобное. Хотя их семьи были довольно терпимы по сравнению с другими, поскольку родители Чимина оба были омегами, а мама Чонгука решила больше никогда не вступать в повторный брак после потери мужа-омеги, когда их сын был ещё младенцем, было ясно, кого предпочитало старшее поколение. Несмотря на то, что именно госпожа Чон помогала матери своего покойного мужа с визитами к врачу, ведением домашнего хозяйства и обществом, избалованным и хвастливым стал склонный к учебе Альфа-сын бабушки Чон. Вместе со своей податливой женой-омегой и внуком-альфой с ямочками на щеках. Намджуна, который в настоящее время учится в лучшем университете страны, судя по всему, водили по всему городу с тех пор, как он вернулся домой неделю назад. Бабушка Чон была так занята восхвалением его, куда бы она ни пошла, что почти на мгновение потеряла голос в процессе. Рассказывая своим соседям и её друзьям, что Намджун свободно говорил на пяти языках и был лучшим в своём классе с тех пор, как начал своё образование. Ни слова о Чонгуке. Который так невероятно добр к каждому человеку и домашнему животному, которого встречает, владея и управляя собственной ветеринарной клиникой в столь юном возрасте. Однако поколение их бабушек со своим старым взглядом на мир и невероятно высокими стандартами быстро осудило. Чимин слишком хорошо это знал. Какими несправедливыми они могут быть. Поскольку его брат Джин был потрясающим альфой и нашёл свою идеальную омегу, когда вместе пел в хоре, у Чимина не было шанса доказать, что он достоин этого. Его брат и приятель быстро купили небольшой участок земли прямо на берегу. Теперь, живя достаточно близко, чтобы помогать родителям Чимина в их бизнесе, как можно было конкурировать с этим. Свадьба Хосока и Джина была долгожданным событием, и когда они решили усыновить милую Мун, все были в восторге. Самая горячая тема в настоящее время — когда мужья усыновят сестру или брата для четырёхлетнего ребёнка. Тем временем Чимин, представившийся Бетой и решивший зарабатывать на жизнь такой табуированной профессией, просто не мог за ним угнаться. Так что он был на седьмом небе от счастья, когда несколько лет назад Тэхён попросил вместе открыть тату-салон за границей. Далеко-далеко от осуждения членов семьи и суженных взглядов на их родную страну. Облегчение, которое он почувствовал, наконец-то избавившись от вечно разочарованного взгляда бабушки и постоянного сравнения братьев и сестёр со стороны родственников и горожан, освободило его. Освобождение, правда. Конечно, он всё ещё является частью семьи, но и не захвачен бесконечной драмой. Единственные обновления, которые он получал, были по телефону, который, он всё равно слишком занят, чтобы проверять большую часть времени. Удивительно, но никто не сказал Чимину, что Чонгук тоже представился как бета. Хотя в детстве они были связаны, они быстро потеряли контакт после того, как дуэт матери и сына на некоторое время переехал в столицу. И Чимин, и Чонгук были слишком заняты погоней за своими мечтами, чтобы воссоединиться. Вот почему, когда Чимин, наконец, представился как Бета всем и своему горю, он не видел Чонгука и не разговаривал с ним годами. Все, включая членов их семей, школьных учителей и даже соседей, всегда думали, что Чонгук будет выступать в роли Альфы. Вся его семья была альфой, и как сильно он обожал и следовал за своим двоюродным братом-альфой Намджуном. Что касается Чимина, они предполагали, что он станет омегой, поскольку это казалось естественным с его заботливой личностью. В тот день, когда он представился, Чимин не пролил ни слезинки из-за того, что он не омега, он знал, что из него тоже вышел бы прекрасный альфа, вопреки тому, во что верили другие. Вместо этого Чонгук и Чимин стали паршивой овцой в своих семьях. Они представились как Беты, что, казалось бы, решило их судьбу. Знакомая вспышка гнева всплывает на поверхность, когда Чимин погружается в свои мрачные мысли, отключая болтовню вокруг себя, тёплое сияние огней, освещающих комнату, и весёлые рождественские мелодии. Их предки потеряли способность превращаться в волков несколько поколений назад, так какая разница, есть ли у них с Чонгуком узлы, они производят слики или нет. В наши дни эти черты больше не должны определять ценность человека. Чимин был рад, что после долгой внутренней борьбы он наконец принял свой второстепенный пол. Он мог просто надеяться, что Чонгук сможет сделать то же самое. Волна защиты проносится через Чимина при мысли о том, что кто-то заставляет другого чувствовать себя менее достойным. В конце концов, общество, в котором они жили сегодня, не было добрым к Бетам. ... Когда Чимин, наконец, возвращается к реальности, все встают, чтобы перейти к обеденному столу. Аппетитный запах овощей и вкуснейшего мяса достигает его носа, а желудок гневно урчит. Из-за беспокойства по поводу воссоединения с семьей в канун Рождества ему не удалось съесть ни кусочка за последние двадцать четыре часа, и теперь его желудок справедливо жаловался. Когда Чимин встаёт, чтобы присоединиться ко всем, приступ головокружения заставляет его двигаться медленно и осторожно. Какое-то время он остаётся на месте. По крайней мере, пока его глаза не сфокусируются на чем-то. Что на самом деле оказалось широкой спиной Чонгука. Другой сейчас стоит на коленях у костра, чтобы запастись дровами. Ноги Чонгука одеты в эти смехотворно очаровательные носочки, которые младший носил с тех пор, как он был малышом. Чимин улыбается про себя, некоторые вещи никогда не меняются. Должно быть, он потерялся в воспоминаниях, когда шёл к столу, потому что Чонгук вдруг оказался рядом с ним. Большая рука на пояснице Чимина, мягко направляя его к обеденной зоне. Там Чонгук выдвигает для него стул, а Чимин сидит между своим отцом и самим Бетой. Так же, как когда они были детьми. Отец Чимина занят жаркой мяса для его матери, так что именно Чонгук тянется вперёд, чтобы наполнить тарелку Чимина его любимыми гарнирами, ни разу не колеблясь в выборе. Он также жарит мясо и овощи для них обоих. В конце концов, куча еды больше, чем всё, что Чимин мог съесть за один присест, и это то, что он говорит Чонгуку, который смеётся и обещает помочь ему всё закончить. К счастью, у молодого человека всегда был отличный аппетит. — Спасибо, Чонгуки, — говорит ему Чимин, когда его кружка наполняется пуншем с корицей. Он тронут тем, как мило младшие заботятся о нём, как он помнит их динамику. В конце концов, похоже, мало что изменилось. По крайней мере, не между ними. — Конечно, — говорит другой Бета, сморщив нос и ухмыляясь Чимину. Глаза Бэмби мерцают, отражая бесчисленные рождественские огоньки. Среди всех сильных ароматов Альф и Омег нос Чимина улавливает слабый запах ванильного печенья, теперь смешивающийся с запахом корицы из всех напитков. Он осматривает стол над раскалёнными грилями, пока не находит тарелку с ними, стоящую прямо перед Намджуном. Красные глаза Альфы сосредоточились на сладком угощении, которое он кладёт себе на тарелку. Прежде чем Чимин успевает открыть рот, чтобы что-то сказать, татуированная рука снова протягивается, кладя вместо этого одно из печенья в форме звезды на салфетку Беты. Затем Чонгук стонет и хмурит брови, вдыхая и пережевывая еду, игнорируя угрожающее рычание своего кузена, когда тот крадёт у него драгоценные сладости. Чимин даже не знает, почему ему так внезапно захотелось ванильного печенья. Они всегда были фаворитами Намджуна, а Чимин предпочитал имбирные пряники. В этот момент он бесконечно благодарен за то, что кто-то такой внимательный, как Чонгук, сидит рядом с ним во время еды. Он тоже испытал облегчение, так как всегда стеснялся просить то, что ему нужно, особенно еду, особенно в такой грандиозной обстановке, как эта. Факт, который Чонгук, кажется, до сих пор помнит. Чимин изо всех сил старается игнорировать то, как это знание наполняет его теплом и вызывает головокружение внутри. Возможно, это из-за того, что Чонгук легко поджаривает различные виды мяса и кладёт лучшие куски на тарелку Чимина, а не на свою. Как младший отбирает несколько ломтиков овощей, которые Чимин не любит для себя. Бета остро осознает всё, что делает другой, а милые манеры и довольные стоны Чонгука быстро превращают его в красную кашу. Дело либо в этом, либо в том, насколько теплый и широкий другой сидит рядом с ним, положив руку на спинку стула Чимина, и тихо разговаривает с Мун через стол. Она стоит на коленях на огромном обеденном стуле, и Чимин вспоминает, как его собственные ноги раскачивались взад-вперёд, не касаясь земли, когда он сидел на том же самом месте десять лет назад. Нога Чонгука подталкивает его под столом, и Чимин чуть не задыхается от свеженалитого фруктового пунша. Бета быстро оглядывается и подмигивает ему, прежде чем взять обе ноги Чимина между своими, защищая их от падения на довольно холодный пол. В конце ужина Чимин буквально светится. Всё его лицо было красным, как нос северного оленя Рудольфа. Он винит в этом алкоголь, поскольку Джин указывает, насколько он покраснел. Если то, как Чонгук ухмыляется ему после этого, заставляет его сердце учащённо биться, никто, кроме него, не должен об этом знать. Вскоре после 8 вечера усталость дня поражает Чимина в полную силу. Отойдя от обеденного стола, Чимин и маленькая Мун по очереди зевают, положив головы на удобные и просторные плечи Джина. Маленькая трёт глаза, её веки тяжелеют. Если бы Чимин сделал это, он везде накрасился, поэтому он воздерживается, хотя желание есть. К счастью, все решают лечь спать пораньше, взволнованные открытием подарков утром. — Чимин, подожди минутку, — раздаётся за его спиной голос его мамы, когда все выходят из комнаты, желая друг другу спокойной ночи. — Чуть не забыла тебе сказать! Мы дали бабушке старую комнату, твою и твоего брата, чтобы она осталась в ней. Ты же знаешь, как ей тяжело ходить в такую погоду, верно? Видя, как желтоватые огни освещают совместную площадку, ведущую наружу и соединяющую шесть одинаковых деревянных домиков на деревьях, Чимин рад, что его бабушка осталась внутри. На досках нет снега, но они покрыты тонким слоем влаги и небольшими пятнами скользкого льда. — Мы приготовили для тебя самую последнюю хижину у озера, Чимини. Держу пари, тебе понравится вид! — сказал его отец. И комфорт тишины. — размышляет Чимин, собираясь. Он рад, что они так хорошо его знают. Чимин немного борется со своими тяжёлыми сумками и балансирует на скользкой поверхности. Желая Джину, Хосоку и Муну спокойной ночи в первой комнате, а затем Намджуну, который чуть не поскользнулся трижды, по дороге во вторую. С тех пор звуки заснеженного леса - единственное, что его сопровождает. Со своей последней позиции в самом конце лестничной площадки всё, что он может разглядеть из дома, — это дым, поднимающийся из трубы. И свет других комнат освещал вдалеке. Озеро лежит перед ним тёмным и безмолвным в этот час, и Чимин спешит зажечь камин, войдя внутрь. Тепло пламени быстро прогоняет холодный зимний воздух, который он принёс с собой. Чимин ставит свои сумки в изножье большой кровати. Включив лампу для чтения на боковом столике, он оборачивается раз, другой, осматривая интерьер, который до сих пор видел только на картинках. Его родители начали строить и сдавать в аренду дома на деревьях вскоре после того, как Чимин уехал с Тэхёном за границу, и с тех пор бизнес процветал. На праздники они оставляли спальни доступными только для семьи, как сказала ему мама ранее. Помимо кровати и камина, уютная комната обставлена парой деревянных кресел-качалок и симпатичным винтажным шкафом. Старые поэтические книги и свечи без запаха разбросаны по всем доступным поверхностям. Несколько шерстяных пледов, готовых к использованию, хранятся в корзине. Там есть дверь, ведущая в соседнюю ванную комнату, в которую Чимин входит целенаправленно. Он отложит распаковку до завтрашнего утра, но душ он отчаянно жаждет после целого дня пути. Шагнув под струю горячей воды, он чувствует, как его напряжённые мышцы медленно расслабляются. С закрытыми глазами и откинутой назад головой Чимину легко представить, как вода смывает все его тревоги. Как они уходят на дно. После продолжительного душа ему всегда становилось легче, а мысли яснее. Ему легче избавиться от сожалений, печали и гнева, когда он концентрируется на ощущении горячей воды на своей коже. Когда Чимин выходит из душа и быстро вытирается насухо пушистым полотенцем, перед его глазами мелькают образы Чонгука. Каждый взгляд или малейшее прикосновение, которым они делились в последние часы, проигрываются в его голове, пока он осматривает тускло освещённую комнату в поисках халата. — Почему он вообще стал таким красивым, — ворчит Чимин, быстро удаляя остатки макияжа и выполняя ночной уход за кожей. Чонгук всегда был ангелом, и теперь, со светлыми волосами и милыми чертами лица, он вырос, чтобы выглядеть соответствующе. Через несколько минут Чимин останавливается, чтобы намазать своё тело лосьоном. Он вспоминает, какой тёплой и большой ощущалась рука другого Беты на пояснице Чимина. От приятной дрожи его кожа покрывается мурашками. Что, в свою очередь, вызывает у него панику. — Я не могу быть серьёзным, — бормочет себе под нос Чимин, натягивая свою мягкую праздничную пижаму. — Мы только что воссоединились! Десять лет внезапно кажутся несуществующими, когда Чимин вспоминает, каково это — влюбиться в единственного и неповторимого, Чон Чонгука. Мальчик с большим сердцем и нежным голосом, которым он всегда тайно восхищался. Даже после того, как они расстались на десять лет. Хотя свет сейчас выключен, потрескивающий огонь — не что иное, как тлеющие угли, а измученная до костей Бета спряталась под горой толстых одеял, сон не находит его так легко, как он думал. Осознание своих чувств заставило его проснуться. Десять лет назад, после того, как Чоны почти собрали свои вещи и уехали, Чимин поклялся себе избавиться от своей глупой маленькой влюблённости в младшего. Помимо некоторых меланхоличных ночных мыслей о том, что могло бы быть, и мечтаний о прошлых воспоминаниях вместе, Чимин добился успеха. По крайней мере, он так думал. Возможно, всё, в чём он преуспел, — это избегать Чонгука, как он избегал возвращаться домой. Если ты никогда не позволяешь себе исцелиться от этих фрагментов своего прошлого, Чимин вспоминает слова своего терапевта, произнесённые несколько сеансов назад, вспоминая не только других Бет, но и членов своей семьи и близких. Тогда как ты можешь быть с ними в настоящем? … Чимин просыпается, когда первые солнечные лучи падают на замерзшее озеро, посылая золотые лучи в его хижину и освещая окружающий лес мерцающим сиянием. Игра света надолго приковывает его к виду за окном. Там, где он укутался в постели, тепло и безопасно. Хотя вчерашние размышления оставили у него горький привкус во рту, он чувствует себя готовым встретить новый день. Возможно, моё сердце действительно принадлежит зиме, размышляет Чимин, скользя взглядом по покрытым снегом ветвям вечнозелёных растений и паре белых лебедей. Пернатые плавают кругами в том немногом количестве незамерзшей озерной воды, которое им осталось. Возможно, тёплая погода больше всего заставляет нас чувствовать себя живыми, но холод декабря и января позволяет отдохнуть. Чтобы зажечь новый огонь внутри себя. Высоко в своём доме на дереве Чимину разрешено встречать раннее утро. Все звуки снаружи приглушены толстым слоем белого пуха, и кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как Бета в последний раз видел восход солнца. Тэхён и Чимин засыпали поздней ночью и вставали поздним утром. Оба чувствовали себя довольно чувствительными в первые часы дня. Хотя странно иметь всё это пространство для себя, это не является нежелательным, и Чимину нравится проводить время со своей обычной утренней рутиной. Он разводит новый костер за считанные минуты с помощью нескольких деревянных стогов. Тепло, исходящее от него, приятно согревает его спину, когда он вытягивает конечности перед окном. Утро священно для Чимина, всегда им было. Нет ничего лучше, чем медленное и спокойное начало нового дня. Сидя за чашкой имбирного чая, подслащенного каплями мёда, и благословляя себя и своих близких. Только после того, как он собрал волосы в небрежный пучок и накинул толстый армейский свитер, на него накатывает немного паники, оставшейся от прошлой ночи. посмотря в зеркало до пола, Чимин выходит наружу. Свежий слой снега теперь покрывает деревянные доски под его ногами, и дорожка кружится с каждым медленным шагом, который он делает к дому. В ледяном утреннем воздухе его зубы стучат, а глаза прикованы к ногам, он не хочет рисковать поскользнуться здесь, на верхушках деревьев. Из дымохода первого домика ещё не идёт дым, и он никого не встречает, когда входит в дом своего детства и направляется в гостиную. Чимин рад, что смог без спешки разложить свои подарки рядом с другими — уже разложенными под рождественской ёлкой. Кажется, он один проснулся. Удовлетворившись, он отступает назад и разжигает ещё один костер, прежде чем устроиться поудобнее на диване, как и вчера. Бета укрывается одним из стёганых одеял, всё ещё ощущая холод от свежего утреннего воздуха. Там Чимин не торопится, изучая несколько фотографий, которые были добавлены к постоянно растущей стене семейных фотографий, прежде чем его взгляд находит знакомую фотографию двух черноволосых мальчиков с широко раскрытыми глазами в школьной форме. Воспоминание о том дне всё ещё свежо в его памяти, как будто это было вчера, и Чимин мягко улыбается про себя, доставая из сумки альбом для рисования. Он не осмеливается разбудить кого-нибудь, включив по телевизору рождественский фильм или включив музыку. Его телефон забыт на прикроватной тумбочке в его домике. Поэтому, когда растрёпанный Чонгук, спотыкаясь, вваливается в дверь с опухшими от сна глазами, всё ещё в пижаме, Чимин нарисовал целую страницу, полную рождественских украшений. Ежедневные занятия рисованием помогают ему оставаться спокойным, но он не может отрицать, что его сердце почти выпрыгивает из груди, когда другой Бета позволяет себе упасть на диван рядом с ним. — Доброе утро, Минни, — бормочет Чонгук в подушку, закрыв глаза. Слепо хватая одеяло для себя. — Привет, Чонгукки. — Его собственный голос слишком громкий для такого раннего времени, думает Чимин, но это, похоже, ничуть не беспокоит младшего. Поскольку он только сильнее прижимается к укромному уголку между Чимином и подлокотником дивана. Чимин знает, другой тоже предпочитает не будить себя в этот безбожный час, но это особый случай. Рождественское утро. Он с любовью вспоминает, как они вдвоём пробрались вниз по лестнице еще в 4 часа утра, когда были щенками. Исподтишка поглядывая на пол, усеянный красиво завёрнутыми пакетами, и угадывая, что скрывается за сверкающей обёрточной бумагой. Когда он возвращается в настоящее, Чонгук снова спит с открытым ртом и громко храпит. Чимин не осмеливается пошевелиться, боясь разбудить друга от его мирного сна. Судя по тёмным кругам под глазами, похоже, другому Бете нужно как можно больше сна. Чимин знает, что у Чонгука, должно быть, был напряжённый рабочий график в дни, предшествовавшие празднованию. Владельцы домашних животных нуждаются в сопровождении и назначении встреч в последнюю минуту перед тем, как взять своих кошек или собак в поездку или передать их в местную гостиницу для животных для ухода. Несмотря на то, что чудеса и ожидание украшают рождественские праздники, это также и самое загруженное время года. Вернувшись в свою тату-студию, Тэхён и Чимин выписали столько подарочных купонов для своих постоянных клиентов, что у них свело пальцы. Они бормотали бесконечные проклятия, когда они неохотно украшали витрину своего магазина сияющими рождественскими звёздами, видя, что их сотрудники как-то пропустили это перед уходом в отпуск. Они также татуировали своих клиентов до последней возможной минуты перед посадкой в самолёт домой. Почти пропустили свой полёт в этом хаосе; шум и суета предрождественского аэропорта. Такси до аэропорта ехало так долго, что Чимин почувствовал, как первые снежинки этого года целуют его лицо, когда он сидел на своём чемодане на обочине. Теперь, когда он смотрит за высокий стеклянный фасад и в лес, повсюду видны кучи белого. Крупные хлопья падают на землю, как крошечные метеоры, молчаливые и красивые. Горящие дрова в камине потрескивают, когда взгляд Чимина возвращается к неподвижному Чонгуку. Желание расчесать светлые пряди, обрамляющие ангельское лицо другого, распутать маленькие узелки заставляет его сжимать в кулаке ручку и бумагу, чтобы заземлиться. Чон Чонгук спит рядом с ним. Его лучший друг детства Слэш, бывшая любовь, так близко, что Чимин чувствует тепло, исходящее от другого на его коже. Сказать, что ситуация кажется сюрреалистичной, — ничего не сказать. Помимо зуда прикоснуться к Чонгуку, чтобы убедиться, что он действительно там, пальцы Чимина дергаются от желания запечатлеть спящее лицо на пустых страницах его драгоценного альбома для рисования. К счастью, ему удаётся сдержаться, потому что через минуту его родители открывают дверь, радостно желая им счастливого Рождества и разбудив Чонгука. У Чимина даже нет времени грустить из-за того, что их маленький мирный момент закончился так внезапно, когда всё больше членов семьи плетутся внутрь, обмениваясь приветствиями и объятиями. Кто-то включает музыку к своему любимому рождественскому фильму, который быстро заглушается болтовней и смехом. Рядом с Чимином Чонгук вяло садится, но остаётся сидеть рядом с ним, твёрдый как скала, в то время как Чимин уносится весёлой атмосферой. — Ты откроешь мой подарок сейчас, бабушка? — Голос Луны звучит возле ёлки; крошечный, но могучий, и взрослые начинают действовать. Каждому вручают подарок, и вскоре повсюду красочные сладости и блестящая обёрточная бумага. Воздух наполняется аплодисментами и облаком смешанных запахов, которые быстро переполняют Чимина и его чувствительный Бета-нос. К счастью, ему удаётся переключить своё внимание на приятный запах ванили и тонкие оттенки корицы, которые он так обожает. Желудок Чимина урчит при мысли о сладких ванильных печеньях, ожидающих, чтобы их съели, но пока он сосредотачивается на распаковке своего подарка, завтрак может немного подождать. Ему любопытно посмотреть, что скрыто под всеми этими оленьими принтами и золотыми лентами. Вид самой красивой пары балеток заставляет его задохнуться от удивления и искать бабушку Чон среди толпы лиц. Старуха сидит ближе к огню и уже смотрит на него с милой улыбкой на лице. Чимин надеется, что сможет выразить свою благодарность своим взглядом. Позже ему придётся отблагодарить её должным образом, должно быть, они были очень дорогими. Рядом с ним Чонгук сначала разворачивает связку чёрных вязаных носков, а затем коробку, до краёв наполненную бомбочками для ванн и милым мылом. Последний из них младший осторожно нюхает, прежде чем удовлетворённо кивнуть, что напоминает Чимину, что он не единственный, кто предпочитает довольно нежные ароматы. Они обмениваются счастливыми взглядами, когда слабый запах какао, исходящий из открытой коробки, мягко окутывает их. Счастливый визг Муны — это то, что наконец заставило Чимина отвернуться от чар, наложенных на него взглядом Чонгука. Маленькая девочка демонстрирует свои недавно приобретённые коньки родителям, которые воркуют с ней, а Намджун призывает её примерить их. Альфа становится на колени, чтобы поддержать её, и всовывает её маленькие ножки в коньки. К счастью, они идеально подходят ей. — Это от тебя, не так ли? — Чонгук тихо говорит рядом с ним, любопытство сияет в его круглых детских глазах. — Я думал, что смогу научить её, пока я здесь, — застенчиво признаётся Чимин, принимая ещё один подарок от своего отца. — Я подумал, что это может быть весело, и, возможно, я узнаю её лучше, я уже многое упустил. — Я уверен, что ей понравится проводить с тобой время. Я слышал, что у тебя ещё не было возможности по-настоящему пообщаться, но я открою тебе секрет… — Голос Чонгука становится тише, когда он наклоняется, поднимая татуированную руку вверх, чтобы прикрыть рот. — ...по-видимому, это всё, о чём она могла говорить вчера, ложась спать. Ты, должно быть, произвёл на неё сильное впечатление. — Действительно? — Чимин не может не недоверчиво спросить, когда тепло разливается по нему. Чонгук уверенно кивает в подтверждение. — Кстати, это от меня, — говорит другой Бета, теребя пальцы, прежде чем указать на уже открытую коробку на коленях Чимина. — Твоя мама сказала, что ты приедешь домой на Рождество, и я подумал, что это может быть что-то приятное и полезное. Чимин осторожно вынимает одноразовую камеру из пластиковой упаковки, его сердце бешено колотится, когда он даже не колеблясь поднимает объектив и делает снимок раскрасневшегося лица Чонгука. Удивлённое выражение лица другого заставляет Чимина хихикать ему в ладонь. — Спасибо, что подумал об этом, Чонгуки. Собирать такие воспоминания действительно особеннее, чем просто фотографировать на мой телефон, — говорит Чимин младшему, делая ещё один снимок. На этот раз запечатлели тетю и дядю Кима, оба уже погрузились в свои недавно подаренные первые издания рождественских сказок. — Ах, на самом деле ничего страшного. Я просто рад, что ты вернулся, — говорит Чонгук, случайно натыкаясь на колени Чимина, когда тот спешит добраться до стола, когда мисс Чон зовёт завтракать. — Я тоже, — бормочет Чимин, нежно прижимая пастельно-голубой пластик к груди. … Оказывается, обучение четырёхлетнего ребёнка катанию на коньках звучит весело и забавно, но в конце концов они оба замерзают и получают синяки от всех падений. Тем не менее, он чувствует себя ближе к маленькой девочке, чем когда-либо, чувствуя, как будто на замёрзшем озере образовалась прочная связь. Мун настаивает на том, чтобы держать Чимина за руку, а не отца, пока все трое возвращаются домой. — Мне как-то не по себе, что я не принёс подарки для всех, — говорит Чимин своему брату, когда они обходят дерево. Снег хрустит под сапогами Джина, когда он замедляет шаг, чтобы идти рядом с ним. По крайней мере, его ближайшая семья была вполне довольна красивыми блокнотами, которые он им подарил. Он разработал их сам. — Твоё присутствие здесь — это больше, чем подарок, — отвечает Джин, и Чимин понимает, что Альфа настроен серьёзно, по небольшой морщинке на его бровях. — Так что не беспокойся об этом, ладно, братишка? — Ты видел меня? — Чимин насмехается, наблюдая, как Мун машет их сцепленными руками туда-сюда, и с благоговением смотрит на снег, который сверкает, как кристаллы, в предвечернем солнце. — Если тебе от этого станет лучше, почему бы тебе не сделать свой печально известный горячий шоколад для всех? — С оттенком перца чили для остроты, — сообщают они в унисон, Джин хихикает, а Мун смотрит на них в замешательстве. — Твой отец странный, не так ли? — говорит Чимин, наклоняясь к ней, чтобы поправить маленький шерстяной берет своей племянницы. — Да, — просто заявляет маленькая девочка. Джин какое-то время смотрит на неё с открытым ртом, прежде чем схватить её за другую руку. — Ты должна быть на моей стороне! — Он говорит своей дочери в полной обиде, которая только пожимает плечами. — Врать плохо, папа. — Ты умница, маленькая ледяная принцесса, — успевает сказать Чимин между смехом, притягивая её ближе. Джин притягивает её к себе, и вскоре они начинают драться из-за четырёхлетнего ребёнка. Мун с поднятыми обеими руками, теперь наполовину подвешенная в воздухе между двумя братьями, когда с её губ слетает приторно-сладкое хихиканье. — Я не сдамся. Никогда! — заявляет Чимин, решительно глядя на Джина. Луна радостно визжит. — Тогда есть только одно решение! — Альфа поворачивается, чтобы поймать свою дочь, прежде чем опрокинуть их всех назад, заставив их потерять с трудом удерживаемое равновесие. — Снежные ангелы! — Луна визжит там, где она приземлилась, смягченная отцом и снегом. Расставила свои крошечные ножки и ручки, чтобы целенаправленно двигать ими вверх и вниз. Чимин стонет, прежде чем подчиниться своей судьбе, противный свежий синяк на бедре пульсирует при каждом малейшем движении, а его одежда медленно пропитывается влагой белой слякоти. Тем не менее, он не может чувствовать ничего, кроме радости, когда он вместе с двумя другими открывает рты, чтобы попытаться поймать снежинку языком. Вернувшись домой, Чимин спешит добровольно бросить их потную и промокшую одежду в стиральную машину. Это задание даёт ему повод хотя бы ненадолго сбежать от всей суматохи и шума, творящихся внизу. Сев на стиральную машину, одетый в пижаму, которую Джин протянул ему. Одежда должна принадлежать его брату, так как она слишком велика для его маленького роста. Раньше он пытался уловить в них специфический запах, но они пахли совершенно нейтрально, что Чимин принял, пожав плечами, прижимаясь к пуховой ткани, пытаясь восстановить чувство в своих замёрзших конечностях. Приглушённые голоса его семьи и звук стиральной машины, объединённые вместе, создают чудесный белый шум, который успокаивает его перегруженный мозг и помогает ему на мгновение успокоиться. Год назад Чимин в такой ситуации закурил бы сигарету, просто чтобы было чем занять руки. Но ему, наконец, удалось бросить эту неприятную привычку, и он не планировал рецидива в ближайшее время. Поэтому вместо этого он напевает себе под нос, глядя в окно, отмечая, как отсутствие солнца и густые снежные облака окрашивают весь пейзаж в размыто-серый цвет. Его мысли уплывают, пытаясь сообразить, сколько зефира ему понадобится, чтобы позже украсить все чашки горячего шоколада. Я часто забываю, что у меня есть все те люди, которых я люблю и которые любят меня, но когда я вспоминаю, я чувствую это всем своим телом, — размышляет Чимин, наблюдая, как Хосок и Джин крадутся через заднюю дверь, погружённые в свои поцелуи. Солнечный Омега держит над головой омелу. Классический завершающий звуковой сигнал из стиральной машины под ним заставил Чимина встать, чтобы возобновить свою работу. Бета вытаскивает влажную одежду, чтобы положить её в сушилку. Таким образом, они будут тёплыми и мягкими на коже. Запах свежего белья заполняет маленькое пространство и заставляет Чимина вспомнить дни своего детства. Он и Чонгук обычно сидели перед стеклянной дверцей автомата, пока их вещи стирали и чистили. Как будто он показал присутствие другого, Бета внезапно раздаётся из-за двери, выкрикивая имя Чимина: — Луна ищет тебя, что-то насчёт горячего шоколада? — объявляет Чонгук, втискиваясь своим большим телом в крошечную комнату, неся с собой обычный сладкий аромат дома наверху. — А, я обещал всех угостить, — объясняет Чимин, накручивая на палец свободную голубую прядь. Уже нагретая комната теперь кажется ещё более душной и невероятно маленькой из-за присутствия более высокого Беты. — Если хочешь, я могу вытащить вещи из сушилки для тебя, как только всё будет сделано, — предлагает Чонгук с милой заячьей улыбкой. Отходит в сторону, чтобы Чимин мог добраться до двери. — Это очень мило с твоей стороны, Чонгукки. — Чимин скорее чувствует смешок другого, чем слышит его. Грудь Чонгука вибрирует, когда он протискивается мимо младшего. — Ты знаешь, стирать бельё — моя страсть, — мычит Чонгук, большие руки берут Чимина за талию, пока он помогает ему доковылять до дверного проёма. — П-правильно, — отвечает Чимин, не понимая, что только что сказал другой. Он слишком занят попытками сбежать, прежде чем Чонгук заметит его покрасневшие щёки. — Ещё раз спасибо! — Хорошая пижама, кстати! — Младший Бета окликает его, как только он достигает вершины лестницы. — Хм? — Чимин издаёт растерянный звук, оборачиваясь и наблюдая, как Чонгук высовывается из двери. — Моя пижама. Она тебе идет. — Чонгук ухмыляется, взгляд падает туда, где ему приходилось дважды подгибать край штанин, чтобы не натыкаться на них при каждом шаге. — Я... — Чимин таращит глаза, сжимая пальцы там, где он держит длинные рукава клетчатой футболки. — Джин дал её мне! — Он заикается. Желая уточнить, он не знал, что она принадлежит Чонгуку, хотя от этого знания он чувствовал себя нечётким и тёплым внутри. — Угу. Конечно, он это сделал. — Чонгук подмигивает ему, исчезая в прачечной и махая рукой на прощание. Рот Чимина открывается, и ему приходится на мгновение держаться за перила лестницы, его колени подгибаются. Чонгук сейчас флиртовал с ним? Он только что превратился в заикающегося, краснеющего месива из-за того, что его дразнил младший? Длинноволосый Бета так взволнован, что почти добавляет слишком много специй в горячий шоколад, и он чувствует облегчение, когда Намджун приходит, чтобы помочь ему разделить зефир с Луной. Мысленно он всё ещё вернулся в ту прачечную, прижавшись к широкому телу Чонгука. К счастью, сытный ужин и последующий ежегодный рождественский марафон фильмов усыпили его меньше чем за час. В своих снах Чимин крутится вокруг замёрзшего озера на своих коньках, прежде чем какой-то грубый Бета растопит весь лёд своей обычной тёплой улыбкой. Удивительно, но вода под ним проявляет к нему милосердие и оказывается такой же тёплой, тело Чимина тает в ней. Маленькие волны поют ему колыбельную, медленно покачивая его взад-вперёд. На мягких губах Чонгука до сих пор нарисована та же милая улыбка. Чимин вяло задаётся вопросом, как они будут на вкус по сравнению с его собственными. Если это тот самый вкус, который он помнит… — Ваниль, — издаёт Чимин сонное бормотание. Звук приглушён тканью, в которую он туманно уткнулся лицом. Любимый бальзам для губ Чонгука со вкусом ванили. — Иди спать, Минни. — Его уши улавливают слабый шёпот. Но волны снова затягивают его, даже сильнее, чем прежде. На секунду он чувствует лёгкое головокружение и большую дезориентацию, когда моргает, прижимаясь к сильной линии подбородка. Татуировка или две. Звёздное ночное небо. Чимин быстро закрывает глаза, пытаясь понять ситуацию. Умерщвление зажигает кровь в его венах огнём. Что, чёрт возьми…? Оказывается, его качают не волны, а тело Чонгука двигается с каждым шагом, когда он несёт Чимина в свою комнату — стиль невесты. — Бедный щенок, должно быть, всё ещё уставший от своего путешествия. — Откуда-то из тёмноты доносится голос госпожи Чон, за которым следует какой-то более громкий звук, который он не может определить. Чимин хочет раствориться в земле. — Он тоже встал очень рано, — добавляет Чонгук, его грудь двигается вверх и вниз, когда он вдыхает ледяной ночной воздух. Чимин едва сдерживает смущающий визг, когда его немного толкает в надежной хватке младшего. — Не смотри на меня так, мама, — слышит он ворчание Чонгука, когда Чимин укладывается на то, что он принимает за матрас своей кровати. Он едва успевает вздрогнуть от прохлады в комнате, прежде чем ложится спать. — Я просто наслаждаюсь тем, что вы снова вместе. Это разбило мне сердце, когда вам двоим пришлось расстаться. В конце концов, вы всегда были соединены бедром, плечом и коленом. — Наступает краткая тишина, и Чимин мечтает поднять тяжёлые веки, чтобы увидеть, как они обмениваются взглядами. В конце концов, госпожа Чон вздыхает, а Чонгук молчит, а Чимин притворяется спящим, пока дуэт мать-сын не покидает его комнату. Услышав щелчок двери, его глаза медленно распахнулись, и им требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, и пока он не сможет различить очертания интерьера домика номер шесть. Он всё ещё чувствует себя немного потерянным, помнит только волшебство своего любимого праздничного фильма и то, как он чувствовал себя уставшим, но уютным. Должно быть, он задремал, сам того не заметив. Слабые нотки пунша с корицей, который Чимин ранее цеплялся за него и пижаму Чонгука, до сих пор украшают его маленькое тело. Алкоголь согревает его живот и заставляет вяло передвигаться по кровати. Он слабо тянет одну из подушек к груди. Он никогда не любил спать в одиночестве. Снаружи зимняя ночь безмятежна, но Чимин всё ещё горит, вспоминая ощущение тяжести тёмных глаз Чонгука на нём, пока он снова не попадает в страну грёз.⋆｡˚☽˚｡⋆.