⋆｡˚☽˚｡⋆.
На следующий день Чимин не мог не чувствовать тревогу при мысли о том, что снова увидит Чонгука. Итак, после отчаянно необходимого позднего утреннего разговора с Тэхёном он обнаружил, что наносит дополнительный слой серебристого хайлайтера на щёки. Просто для повышения уверенности, определённо не для какой-то тёмноглазой беты. В конце концов, Чимин почувствовал себя достаточно адекватным, чтобы встретить второй день Рождества… и Чонгука. Только чтобы встретиться с пустым домом. — Хэээй? — кричит Чимин в непривычно тихом доме. Он не получает ни ответа, ни звука, кроме тиканья кухонных часов. Уже 11 утра. Желудок Беты урчит. Чимин натыкается на быстро нацарапанную записку, приколотую к дверце холодильника в поисках еды. "Чимини! Мы катаем малышку на санках! Завтрак в холодильнике, угощайся! Отдыхай и ты! Мы вернёмся к обеду. — Мама папа." Бета рад, что они позволили ему остаться дома. Он чувствует себя таким отдохнувшим после столь необходимого сна. После чашки чая и вкусных яичных рулетиков, Чимин отправляется на экскурсию по дому своего детства. Отмечая небольшие изменения и делая пару снимков когда-то общей спальни с Джином, чтобы отправить Тэхёну. Накинув своё пушистое пальто и туфли, Чимин тоже решает осмотреться снаружи. Странно чувствовать себя гостем в собственном доме. Так было до тех пор, пока он не наткнулся на гораздо меньшую версию заснеженных домов на деревьях. Первый домик. Небольшое деревянное сооружение было построено мамами Чимина и Чонгука после того, как щенки выразили желание иметь место для игр и учёбы, чтобы их не беспокоили Джин и Намджун, поскольку оба Альфы в детстве были более шумными. Чимин, не колеблясь, поднимается по небольшой веревочной лестнице, прикреплённой к вечнозелёному растению. Открыв деревянную дверь, его встречают четыре небольшие стены, исписанные пальчиковыми рисунками. Голубые рыбки, белые цветы, жёлтые звёзды; маленькая квадратная комната была полна воспоминаний, как приятных, так и неприятных. Охваченный внезапным чувством ностальгии, Чимин садится на маленький матрас, на котором они с Чонгуком играли и дремали. Бета чихает из-за облака пыли, которое он поднимает вверх своими движениями. Когда он осматривается, в его голове проносится множество картинок. Принимая во внимание крошечную изношенную мебель, одноухого кролика и мягкую плюшевую цыпочку, сидящую перед сервизом для чаепития. Первая пара роликовых коньков Чимина и самые любимые боксёрские перчатки Чонгука брошены в угол. Несколько выцветших поляроидов прикреплены к разорванной гирлянде, и Чимин наклоняется ближе, чтобы рассмотреть их в тусклом свете единственного окна. На фотографии второклассник Чонгук, у которого отсутствует большая часть зубов, который обнимается с огромной собакой, Бета воркует. Там есть фотография малыша Чимина, кормящего уток, и фотография двух мальчиков, гордо демонстрирующих свои золотые медали, которые они выиграли на конкурсе рисунков в средней школе. Картинка в самом конце строки трогает струны души взрослого Чимина. Крошечные пухлые мизинцы соединены знаком обещания. Слабые воспоминания об их последнем дне, проведённом вместе, прокручиваются перед глазами Чимина, как кинолента. Как они попрощались друг с другом, сладко поцеловавшись в губы. Их первый и последний поцелуй. — Я так и думал, что найду тебя здесь, — как раз в этот момент раздаётся голос позади Чимина. Пурпурные глаза смотрели в маленькую комнатку, которую они когда-то называли своим секретным-не очень секретным убежищем. — Ты вернулся! — Чимин здоровается с Чонгуком, освобождая место для того, чтобы тот сел. Он даже не заметил, сколько времени прошло с тех пор, как он поднялся сюда. — Температура внезапно упала, и все сбежали обратно внутрь, — хихикает Чонгук, и Чимин, к своему удивлению, протягивает руку, чтобы нежно щёлкнуть другого по подбородку. — У тебя нос весь красный, — ругает он младшего. На мгновение кажется, что они путешествовали во времени, когда взгляд Чонгука скользит между глазами и губами Чимина. Наверняка это была просто игра света? Может быть, Чимину стоит проверить зрение. — Хорошо ли спалось? — спрашивает его Чонгук, не обращая внимания на хмурый взгляд Чимина на его обветренные щёки и взлохмаченные волосы. — Я спал хорошо. Спасибо, что отнёс меня внутрь прошлой ночью. — Чимин вертит одним из своих носков, который начал скользить по его ноге. Его маленькие белые кроссовки резко контрастируют с чернильно-чёрными шлёпками Чонгука, и он чувствует, как горит его лицо, когда они стучат друг о друга, пока он извивается на месте. — Ты всё ещё много говоришь «спасибо», — бормочет Чонгук, шевеля ногами. — Ну, мне есть за что быть благодарным, не так ли? — Чимин тихо возражает, а другой Бета сладко мычит в знак согласия. Они разделяют мягкую улыбку. Посидев в комфортной тишине несколько минут, Чимин решает снова заговорить: — Помнишь, я говорил тебе, что меня здесь усыновили? — Я помню. — Чонгук отвечает через мгновение. — Я помню, как плакал вместе с тобой, хотя тогда я не знал, что означает это слово, — рассказывает младший с тихим смешком. — Если честно, ты всегда был немного плаксой, — слегка поддразнивает Чимин блондина, радуясь виду глупой надутой губы Чонгука. — Почему ты вдруг спрашиваешь? — Чонгук спрашивает. Чимин улавливает осторожность в тоне собеседника. Он не может винить его, десятилетний Чимин избегал этой темы любой ценой. — Я встретил своего биологического отца… — говорит Чимин Чонгуку после секундного колебания. — Он пришёл в студию на встречу и каким-то образом понял это по моему запаху. Я знаю, что мой запах слабый даже для беты, но это… — …свежевыпавший снег. Довольно необычный запах. Ого, — выдыхает Чонгук, беря в свои холодные руки Чимина. Успокаивающе сжимая его пальцы. — Должно быть, это было сильно… — Можно сказать, что да, — влажно усмехается Чимин. Взгляд сосредотачивается на виде татуированных рук Чонгука, поглощающих его собственные. — Ну, какой он? — спрашивает Чонгук, нахмурив брови в том, что Чимин признаёт беспокойством. — Он певец. Гастроли по миру — это всё, что он умеет. Вот почему он сразу же отдал меня на усыновление, сказав, что это была бы не жизнь для щенка. — Морщина на лбу Чонгука углубляется, и Чимин быстро добавляет: — На самом деле он тоже бета. — Да? — Чонгук недоумевает. — Да. Он такой классный и такой уверенный в себе. Я им очень восхищаюсь, — признаётся Чимин, расплывшись в ухмылке. — Мы планируем встретиться снова следующим летом. — Я рад, что у тебя всё получилось, Чимин. Тебе идёт счастье, — говорит Чонгук так тихо, что сердце Беты пропускает несколько ударов. Внезапно они оба не знают, что сказать. Пальцы переплелись и румянец появился на щеках. Им предстоит наверстать упущенное за целое десятилетие, рассказать так много историй, но сейчас это не имеет значения, поскольку они наслаждаются теплом друг друга. Знакомая мелодия из любимого мультфильма Чимина звучит из телефона младшего Беты и заставляет их рассоединиться. Чонгуку нужны обе руки, чтобы найти телефон, спрятанный под несколькими слоями одежды. — Юнги? — говорит Чонгук, отвечая. Чимин пытается отодвинуться от матраса, чтобы дать другому немного пространства, но Чонгук тянет его обратно, обхватив его за запястье большой рукой. — Могу я перезвонить тебе позже? — Всё в порядке, Чонгуки, — пытается тихо сказать Чимин младшему. Они могут поговорить в другой раз. — А, я сейчас с Чимином, — говорит Чонгук человеку по имени Юнги. — Мой сосед по дому, — говорит он Чимину. — С собаками всё в порядке? О, хорошо… Значит, это опять про одного фермера, выращивающего клубнику? Сосед с милыми щенячьими глазами, верно? Чимин не может сдержать хихиканье, наблюдая, как глупо Чонгук многозначительно шевелит бровями. Внезапно лицо младшего ослабевает, и он таращится на Чимина. — Он повесил трубку без единого слова! — Шокированный голос Чонгука вызывает у Чимина новый приступ хихиканья. — Честно говоря, ты немного его дразнил. — Чимину жаль бедного соседа Чонгука по дому. Когда дело доходит до безнадёжной влюблённости в вашего соседа, он может относиться слишком хорошо. — Он не лучше. — Чонгук фыркает, открывая чат с парнем, чтобы отправить ему кучу гневных смайликов. — В любом случае... — Это твои собаки? — Чимин мычит. Наклоняется ближе, чтобы шумно изучить изображение трёх собак в окне чата. — Твоя бабушка рассказала мне всё о непослушном щенке-переростке по имени Чон Бам. Чонгук стонет и закрывает глаза, поднимая руку, чтобы помассировать переносицу. — Пожалуйста, не слушай ни слова, которые она говорит. Я клянусь, Бам невиновен! Позволь мне показать тебе… Они вдвоём проводят остаток дня, показывая друг другу видео своих глупых собак, связанные любовью к своим питомцам. Они также обмениваются номерами и аккаунтами в социальных сетях, и Чимин на седьмом небе от счастья. Таким образом, у него будет возможность связаться с Чонгуком даже после возвращения за границу. Мысль о том, чтобы снова попрощаться со своими близкими, пугает, и Чимин избегает думать об этом, насколько это возможно, видя, как с каждым днём приближается новый год. Чимин знает, что в конце концов ему придётся вернуться к своей занятой жизни. У него уже есть записи на вторую половину января. Конечно, он рад вернуться к работе. Готовить потрясающие проекты для своей студии прямо в сердце города любви. А также их мечта открыть ещё одно заведение, на этот раз в своей родной стране. Это взволновало и Тэхёна, и его больше, чем они хотели бы признать, предвкушая наступающий год. Может быть, им и не придётся долго прощаться… … Позже в тот же день, через несколько часов после захода солнца, Джин стучит в дверь домика Чимина, приглашая его присоединиться к ним в деревянном джакузи, в минуте ходьбы от окружающего леса. Джин упоминает своего друга, и Намджун тоже будет там, и Чимин думает, что это очередная попытка Джина сблизить их всех. После долгого дня, когда мёрзли конечности, Чимин решает, что стоит совершить короткую прогулку по ледяному ветру в одних плавках, едва прикрытых халатом. Он так предвкушает жар дымящейся воды, что его почти не пугает присутствие Чонгука вместе с очень голой, очень загорелой грудью. Это зрелище заставляет его едва избежать поскальзывания, когда он замечает белоснежно светлую кожу и толстую шею другого, и ему интересно, как они могут ощущаться под его губами. Бицепсы младшего выпячиваются, когда он собирает свои светлые локоны в крошечную версию конского хвоста. Чимину почти хочется, чтобы порыв зимнего ветра погасил зажжённые свечами фонари, освещающие небольшое пространство, чтобы он мог скрыть покрасневшие щёки. Сбросив халат, Чимин быстро залезает в джакузи, садится на деревянную скамью, прямо между Чонгуком и Намджуном. Горячая вода доходит ему до ключицы, и он быстро согревается. Непосредственно из-за близости полуголого Чонгука. Чимин пытается отвести взгляд от общей области груди другого Беты, что кажется ему невыполнимой задачей. Особенно после того, как Чонгук предлагает переделать для него неряшливые, небрежные космические хвостики Чимина. — Твои волосы не должны намокнуть в такую погоду, Минни, — твёрдым голосом ругает его младший Бета, подходя и вставая перед Чимином. То, как его тонкая талия и подтянутый живот выставлены напоказ благодаря низким плавкам, должно быть незаконным. Пока Чонгук возится с волосами старшего Беты, Чимин позволяет себе изучать впечатляющий боди-арт другого. Целые цветочные поля и узоры млечного пути нашли свой путь на коже рук и туловища Чонгука. На мгновение Чимин думает о том, каково было бы раскрасить их для другого или даже оставить своё собственное произведение искусства на теле младшего. Мысль заманчивая, но недолговечная, потому что Хосок внезапно заговорил из-за широкой спины Беты. — Итак, Чимини, маленькая птичка сказала мне, что ты скоро откроешь ещё одну тату-студию. Недалеко отсюда, — говорит симпатичный омега с колен мужа. Чимин знал, что не должен был ничего говорить Джину, это как-то проговорилось во время обеда, и теперь, конечно, Хосок тоже знал. Его дорогой брат не мог хранить секреты, чтобы спасти свою жизнь. Он игнорирует удивлённые лица Намджуна и Чонгука, вместо этого глядя на Альфу. — Мама и папа тоже знают? — спрашивает Чимин, хотя уже знает ответ. Он не обращал внимания на прежнюю жизнерадостность и чрезмерно нежные прикосновения своих родителей, обвиняя глинтвейн, который у них был. — Возможно, — признаёт его брат, пытаясь спрятаться за маленьким телом своего мужа. — Я убедился, что бабушки не было рядом, когда сказал им! — Тебе лучше, — фыркает Чимин и продолжает смотреть на него. Не забывая поблагодарить Чонгука, который снова садится в воду, наконец закончив с причёской Беты. — У неё, наверное, лопнули бы несколько кровеносных сосудов, если бы она когда-нибудь узнала. — Давай, Чимини… — пытается посредничать Джин. — Я не знаю, Джин. В этом я вроде как с Чимином, — говорит Чонгук, и Чимин надеется, что не заметит, как Джин закатывает глаза из-за явной предвзятости Беты. — Тебе ещё не приходилось сталкиваться с её гневом. Она может быть довольно страшной, если захочет. Чимин наблюдает, как Чонгук вздрагивает от одной только этой мысли, и он бы потянулся, чтобы утешить его, если бы не этот взгляд. Он ловит обмен взглядов Джина и Хосока. — Я думаю, вы должны сказать им то, что вы, ребята, сказали мне ранее, — говорит Намджун, обращаясь к мужьям. Теперь, когда Чимин думает об этом, Намджун весь вечер был ужасно тихим. Руки сомкнулись на тёмной стеклянной бутылке его любимого виски. Держась за алкоголь, как за спасательный круг. — Рассказать нам что? — спрашивает Чимин, переводя взгляд с трёх старших друзей. — Что происходит? Ты ведь не болен, да, Джин? Хосок? — Под поверхностью дымящейся воды рука Чонгука находит руку Чимина, оба ищут что-то, что могло бы их заземлить. — Что-то случилось с Луной? — Чонгук задаёт вопрос, который Чимин слишком боялся произнести вслух. — Да… Нет… — Джин вздрагивает, глядя на мужа в поисках помощи. Омега вздыхает. — Хорошо, тогда я просто скажу: мы решили не брать ещё одного щенка. Мы очень довольны семьёй, которую создали с Мун, и мы хотим и дальше уделять ей всю нашу любовь и внимание. — Хосок задерживает дыхание после того, как слова наконец вырываются наружу. Чимин знает, что это должно ощущаться как монументальный момент, но он, честно говоря, немного сбит с толку. Рядом с ним Чонгук наклоняет голову. Беты как бы ожидали плохих новостей. Например, неизлечимая болезнь или какая-то катастрофическая проблема в отношениях супругов с их приёмной дочерью. — Л-ладно…? — Чимин заикается, всё ещё немного озадаченный. — Я имею в виду, это здорово, вы оба и Мун так хорошо приспособились друг к другу. Мы счастливы, когда вы счастливы, верно, Чонгук-ки? — Правильно, — соглашается другой Бета. — Нет ничего плохого в том, чтобы удовлетвориться воспитанием одного щенка! — Может быть, тебе, — говорит Джин. В его словах есть горький привкус. — Боюсь, другие не будут такими понимающими. — Хотя это их проблема, — заявляет Чонгук, и Чимин согласно кивает. Их семьи могли сколько угодно не соглашаться, в конце концов именно Джин и Хосок решали свою собственную жизнь. — Спасибо, что поддержали нас, ребята, — благодарит их Хосок, и Чимин удивлён, увидев, что Омега так заметно тронут, что расплакался. — Говоря о больших разоблачениях… — начинает Намджун, но его прерывает Чимин, выхватывающий у него виски. — Думаю, сначала мне нужно выпить. — Бета потягивает спиртное, ощущая на языке его дымный привкус. Твёрдость руки Чонгука, всё ещё сжимающей его пальцы, задевает его больше, чем что-либо ещё. — Я тоже, — скулит младший рядом с ним, тоже глотая крепкий алкоголь. Намджун может только смущённо ухмыльнуться. — Дай угадаю, твои новости в том, что ты собираешься на Луну? — Чимин смеётся, полушутя, полусерьёзно. — Нет! Хотя это было бы здорово! — Намджун качает головой. — Ты построил и запрограммировал робота, и он перехитрил тебя. Теперь грядёт апокалипсис, — теоретизирует Чонгук. Альфа с ямочками отрицает это, хотя веселье отражается в его тёмных драконьих глазах. — Ты влюблён! — Чимин делает ещё одну попытку. — Теперь ты смешон, — говорит Намджун, надувая щёки. — Ты же знаешь, меня не интересуют неплатонические отношения. — Ладно, мы сдаёмся, — вздыхает Чонгук, ещё больше погружаясь под поверхность. Чимин задерживает дыхание, когда Альфа открывает рот, чтобы заговорить. — Он бросает университет, чёрт возьми. Хватит играть с этими бедными щенками, Джуни. — Хосок читает лекции своему другу. Намджун просто пожимает плечами: — Они всё равно мне не поверят, лучше пусть они выкинут это из головы. — Теперь это ты смешной! — Джин с ухмылкой присоединяется. — Я тебе не верю, — одновременно говорит Чонгук, в то время как Чимин в шоке смотрит на друзей. — Я же говорил, — хихикает Намджун, увидев отвисший рот Чимина, забирая свой напиток у Беты. — Они думают, что я шучу с ними. — Ты издеваешься над нами! — повторяет Чонгук. И Джин фыркает. — Я знаю, что это станет большим сюрпризом для всех нас, но давайте на мгновение будем серьёзными, — прерывает Хосок, сложив руки вместе. — В конце концов, мы говорим о мечтах Намджуна. — Ты действительно бросил учебу? — спрашивает Чимин после того, как настроение у всех стало более мрачным и они немного собрались. — Да, — подтверждает Намджун. — Я не вернусь в университет в следующем году. — Почему? — одновременно спрашивают Чимин и Чонгук. — Я чувствовал себя довольно неудовлетворённым своей учёбой и понял, что учиться только через книги для меня уже недостаточно. Я хочу испытать то, о чём я читал. Мне так много ещё предстоит увидеть, художественные галереи, природа, Архитектура. Вкусов еды, которых я ещё не пробовал, а городских улиц не довелось осмотреть самостоятельно! Так что я уезжаю весной через некоторое время. Я накопил немного денег и уже забронировал себе билет на самолёт только в одну сторону. — Твои родители знают? — осмеливается спросить Чимин. — Мама знает, и у меня есть её полная поддержка. Я ещё не набрался смелости сказать папе. Вы все знаете, как он может относиться к таким вещам. — Друзья понимающе кивают, и у каждого есть минутка, чтобы собраться с мыслями. — На самом деле именно вы двое вдохновили меня принять это решение — Чимини, Чонгуки. Я всегда хотел показать вам, насколько вы храбры, потому что постоянно можете постоять за себя. — Небольшой румянец окрашивает щёки Намджуна в розовый цвет, но если бы его спросили, он бы обвинил в этом алкоголь. — Нас? — спрашивает Чонгук высоким от замешательства голосом. Жестикулируя между собой и Чимином. — Да, я всегда восхищался тем, как вы оба так беззастенчиво идёте своим путём. — Альфа с ямочками объясняет. — Мы знаем, что наши семьи не были снисходительны к вам, но вы показали нам, что мы можем взять под контроль свою собственную жизнь. Вы действительно воодушевили нас, поэтому ставьте наши собственные желания на первое место, — добавляет Джин, и слова его старшего брата наносятся успокаивающим бальзамом на открытые раны, о которых Чимин даже не подозревал. Внезапный поворот к серьёзным темам и раскрытым секретам заставляет их всех пребывать в созерцательном настроении до конца ночи. Они делят между собой виски, пока их щёки не покраснеют от жары и алкоголя. Спиртное в их крови развязывает языки, и Чимину становится заметно легче рассказать о многих вещах, которыми он жаждал поделиться. Здесь, в зимнем лесу, в поздние часы Чимина осознание того, что прошедшие выходные полностью изменили его представление о семье, поражает Чимина в полную силу. Это многое нужно понять. К счастью, он не одинок со своими мыслями. — Я никогда не думал, что они будут бороться за то, чтобы гордиться нашими семьями, — признается Чонгук после того, как старшие ребята разошлись по уютным кроватям. Услышав его тихо произнесённые слова, Чимин переводит взгляд на младшего Бету, который опирается на край деревянной ванны и смотрит в сторону леса. Его взгляд заблудился где-то между вечнозелёными растениями. Его тело расслабилось от горячей воды. — Я тоже, — говорит ему Чимин. Позволяя себе скользить глубже в ванну, пока первые снежинки падают к ним с черноты неба. — Знаешь, мне кажется, я так много узнал о себе в это Рождество… — Да? — Чонгук мычит, глядя на него через плечо. При движении серебристый пирсинг его брови блестит в свете фонаря, на мгновение отвлекая Чимина. Чимин какое-то время пытается сформулировать предложение: — Я чувствую некоторый трепет? — Бета решает сказать в конце концов. — Раньше меня так легко раздражало и ранило во время подобных собраний. Но теперь, когда я позволил себе вернуться домой и позволил себя увидеть таким, какой я есть. Я не знаю… Мое сердце так переполнено. — Я думаю, что люди могут по-настоящему любить друг друга только тогда, когда они позволяют другим увидеть своё истинное «я». Когда они не прячутся от этого, — бормочет Чонгук, и Чимину приходится отвести взгляд от пристального взгляда другого. — Когда мой Чонгук так вырос? — Чимин тихо смеётся, сладкие эмоции внезапно сжимают его горло и нарушают его способность говорить. Стена падающего снега становится толще, окрашивая их волосы в белоснежный цвет. Когда Бета, наконец, осмеливается снова взглянуть на Чонгука, его встречает та улыбка, которая способна растопить весь лёд вокруг них. Он тёплый и яркий, такой взгляд можно приписать самому солнцу. Чимин хочет запечатлеть этот момент. Чонгук так же красив, как он и помнит, если не больше. Позже той же ночью он расскажет Тэхёну по телефону каждую мельчайшую деталь того момента и упадёт в обморок, он это знает. Это просто несправедливо, что Чонгук такой крепкий и милый. У Чимина не было даже шанса. — Наверное, нам стоит идти внутрь, — говорит Чонгук, хотя его голос звучит несколько неохотно. — Похоже, будет ещё один сильный снегопад. — Хорошо, — соглашается Чимин, принимая руку Чонгука, выбираясь из медленно остывающей воды обратно на холод. Они оба кутаются в свои халаты и спешат обратно к домам на деревьях. Чонгук разрешает Чимину подняться по лестнице раньше него — на случай, если старший поскользнётся, — объясняет он, но лицо Чимина горит при мысли о лице младшего так близко к его едва прикрытому заду. Подойдя к хижине Чимина, где резкий порыв ветра теперь дергает ветви деревьев и их связанные волосы, он готовится пожелать Чонгуку спокойной ночи. Однако Чонгук не делает никаких попыток вернуться в дом. — Тебе следует поторопиться внутрь, вытереться и согреться, — вместо этого говорит Чонгук. Его оленьи глаза встречаются с удивлённым взглядом Чимина, когда он делает шаг вперёд, чтобы затянуть полурасстёгнутый халат, свалившийся на его голую грудь. Чимин не может объяснить, почему он не хочет, чтобы младший ушёл прямо сейчас. Ему ещё так много нужно сказать Чонгуку, что он должен дать ему знать, даже если это просто обнять его на ночь. Его инстинкты продолжают говорить ему продлить их прощание. Чтобы провести другого внутрь и завернуть его в одеяла, пока Чонгук не перестанет трястись и не перестанет стучать зубами. Как бы ему ни хотелось запутаться между простынями с Чонгуком в ночном комфорте, есть и другая его сторона, желающая спрятаться от взгляда Чонгука, чьи радужки кажутся полностью фиолетовыми. Он чувствует, как его внутренний бета прыгает навстречу остальным, оставляя Чимина в нерешительном беспорядке. — Тогда увидимся завтра… — Чимин наконец каким-то образом умудряется сказать, хотя его слова почти заглушаются воющим зимним ветром. Боже, он уже не может дождаться завтрашнего дня. — Увидимся завтра, Минни, — отвечает Чонгук, заключая меньшего Бету в короткое, но сладкое объятие. Чимин вдруг не может достаточно быстро сбежать в домик. Ощущение влажной кожи и твёрдых мышц Чонгука на его теле обжигает его мозг. Хотя контакт с кожей длился всего несколько секунд, Чимин взволнован до костей. Он прыгает в душ на автопилоте и вскоре проскальзывает между простынями. Пока снежная буря снаружи превращается в настоящую метель, Чимин зарывается носом в мягкие ткани. Вдыхая сладкую ноту ванили, которая цепляется за всё вокруг с момента его прибытия сюда. После попытки заставить себя поспать в течение, должно быть, не менее часа, Чимин, наконец, поддаётся своим инстинктам и просовывает руку в свои пижамные штаны, где обнаруживает, что он смущающе твёрд и течёт. Маленькие греховные звуки срываются с его губ, и он позволяет моментам с Чонгуком поглотить его. Стыд ярко горит под его кожей, когда он представляет себе, что это татуированные костяшки и сжатый кулак младшего, в которые он изливался, а не в свои собственные. … Следующее утро приносит осознание того, что следующие несколько дней будут проведены в основном внутри, снегопад и сильный ветер всё ещё дуют снаружи безопасных домиков. Тем не менее, это также дарит Чимину мир спокойного утра. После серии растяжек и нескольких гей-панических сообщений, отправленных его родственной душе, Бета одевается, чтобы присоединиться к своей семье за завтраком. Мысли Чимина всё утро вращались вокруг одного красивого Беты, это так его отвлекло, что сначала ему показалось, что он представляет другого, стоящего перед его домиком. Только после того, как младший притягивает его к себе, чтобы ещё раз обнять, и шепчет ему в волосы низкое «доброе утро», Чимин понимает, что ничего не видит. Вдобавок ко всему, хриплый сонный голос Чонгука настолько глубок, что от вибрато волосы на шее Чимина встают дыбом. — Ты пришел за мной на завтрак? Я как раз собирался туда, — приветствует его Чимин, плотнее запахивая пальто. Чимин благословил свою счастливую звезду на то, что между толстыми ветвями вечнозелёных деревьев они хоть немного защищены от суровой погоды. Однако это не мешает холодному воздуху сразу проникать под его зимнюю одежду. — Что ты имеешь в виду, Чимин? — в замешательстве спрашивает Чонгук, руки в варежках тянут его в сторону уже освещённого дома. — Я только что сам встал с постели. — Чонгук указывает на домик номер 5, и Чимин почти спрыгивает с площадки, желая быстрой смерти. — О, — шепчет Чимин в шарф. — Я не знал, что ты тоже остаёшься здесь. — Его охватывает волна унижения при мысли о постыдных поступках прошлой ночи. У другого человека, оставшегося так близко, когда он совершал такой греховный поступок, кипит кровь. Чимин молится, чтобы он не производил слишком много шума. — Я отдал свою старую комнату тёте и дяде Ким, — объясняет Чонгук, когда они наконец достигают безопасности главного дома и ступают в тепло. Конечно. Как он мог не подумать об этом? К счастью, Мун уносит Чимина, как только они ступают в гостиную, где ей поручают нарезать зеленый лук для вкусных овощных оладий для неё и Джина. Его семья развлекает его весь день, поэтому уже снова темно, когда ему наконец удаётся выйти из дома. Возвращается в свою комнату на столь необходимый сеанс психологии со своим лучшим другом. Но, как оказалось, Тэхён тоже не особо помогает. У сладкого Альфы есть собственная любовь, с которой нужно справиться. В промежутках между прогулками своего лучшего друга он улавливает что-то об очаровательной липкой улыбке и самой восхитительной смеси пряных ароматов. Они смеются над своей нелепой тоской, в то время как Чимин следит за предательским столбом дыма, выходящим из трубы Чонгуковой хижины. Он не может рисковать тем, что младший придёт без предупреждения и подслушает его. Он рассказывает Тэ о впечатляющих бицепсах Беты и милом смехе. «Когда он действительно счастлив, его нос так мило морщится, Тэ, и это делает со мной что-то.» В конце концов, Чонгук действительно стучит в его дверь. Он только что повесил трубку с Тэхёном, когда младший Бета пригласил его в свою комнату, чтобы присоединиться к нему для видеозвонка с его собаками. Взяв тёплый свитер и чашку чая, Чимин соглашается. Он никогда не откажет щенкам… Или Чонгуку. Представьте себе его удивление, когда рядом с очаровательными собаками Чонгука и странно знакомым лицом соседа по дому Омеги Тэхён и Ёнтан появляются на экране ноутбука Беты. Возникает шквал волнения и серия представлений, Чимин и Тэ обмениваются многозначительными взглядами, когда их тайные возлюбленные, оказывается, живут вместе. Кроме того, ферма семьи Юнги граничит с фермой Тэхёна. Какой маленький мир. Когда они смотрят на экране, как щенки обнимаются, Чимин не может не увидеть крошечного Омегу рядом со своим лучшим другом. Миниатюрный мужчина с самыми красивыми кошачьими глазами. Немного поболтав с ним, Чимин быстро начинает понимать, почему Тэхён по уши влюбился в Юнги. У старшего такая милая и тёплая личность. Он видит, как спокойное поведение симпатичной Омеги идеально дополняет непринуждённый характер его лучшего друга. Что-то глубоко внутри него задаётся вопросом, может ли это понравиться Бете рядом с ним. Однако он быстро отбрасывает эти мысли. Ему нечего сетовать на идеального друга Чонгука. Чай Чимина уже давно исчез в его животе, когда они наконец повесили трубку. Альфа обещает позвонить Чимину позже той же ночью. Если честно, ему не терпелось услышать, что Тэхён думает о Чонгуке. Он смотрит в глубины горящего камина, погружённый в свои мысли, когда Чонгук говорит: — Так это твой Альфа, да? — Бета дразнит его, изо всех сил имитируя голоса их бабушек. — Кажется, он действительно хороший парень. — Хм. То же самое касается и твоего Омеги, — поддразнивает Чимин в ответ, хотя с сожалением замечает, что слова оставляют после себя горький привкус на языке. Чонгук просто фыркает и встаёт, чтобы подбросить в огонь ещё несколько дров. Треск горящего дерева чудесным образом успокаивает Чимина. Бета использует те несколько секунд, когда Чонгук отвлекается, чтобы осмотреть чужую комнату. Он замечает аккуратно сложенную стопку одежды на деревянном столе у окна, дополнительные подушки, разложенные у изголовья кровати, и одинокую обёртку от любимой конфеты Чонгука на полу. Чимину хотелось бы, чтобы его камера была с ним, чтобы запечатлеть комнату, которая просто кричит «Чонгук». От огромного свитера младшего, забытого на спинке кресла-качалки Чимина, до его небольшой коллекции использованных стаканов на деревянном прикроватном столике. — Знаешь, я, наверное, не должен тебе этого говорить, — заявляет Чонгук, садясь в своё кресло, натягивая одеяло на колени и предлагая Чимину другое. — Но всё, о чём Юнги говорил с начала месяца, — это его возвращающийся сосед из родного города, он же Тэхён. — Как его лучший друг, я не могу ни опровергнуть, ни подтвердить, что Тэ был так же взволнован присутствием Юнги, я уверен, ты понимаешь, — говорит Чимин. Изо всех сил пытается сдержать головокружительный смешок. — Понятно, — отвечает Чонгук с озорным блеском в больших глазах. — Как ты думаешь, у них действительно может что-то получиться? — спрашивает Чимин другого, который теперь мягко раскачивается взад-вперёд на стуле. — О, пожалуйста, Чимини! Ты лучше всех должен знать, какой я безнадёжный романтик. — Комментарии Беты напоминают Чимину об одержимости Чонгука любовными романами и фильмами. — Верно, потому что ты создан из любви, — Чимин повторяет слова Чонгука десятилетней давности. Воспоминания о щенке со слезами на глазах, наблюдающем, как наконец-то воссоединившаяся пара целуется на экране старого телевизора, медленно возвращаются к нему. — И звёздный свет! — Чонгук хихикает, а Чимин издаёт смущённый звук в горле. — Ты забыл, что всегда говорил мне, когда я был маленьким? — Чонгук задыхается, схватившись одной рукой за грудь. — Боюсь, что да, — лжёт Чимин, встречаясь с мечтательными глазами Чонгука. Тёмные сферы, содержащие в себе целые галактики. — Ты настаивал, что я сделан из звёздного света, — дуется младший. Чимин не может винить себя в прошлом за такой вывод. — Должно быть, потому что ты везде такой блестящий, — поддразнивает Чимин, протягивая руку, чтобы щёлкнуть Бету по подбородку. — Ну, пожалуйста, извини меня, не всем дано идеальное состояние кожи, — фыркает Чонгук, отбрасывая руку Чимина. — Кроме того, звёзды не светят, они горят. — Да? — спрашивает Чимин, полностью осознавая, что его ждёт одна из очень конкретных и высоконаучных речей Чонгука. Однако он не возражает, с удовольствием слушая чужой голос, сладкий, как леденцы и имбирные пряники. Они часами разговаривали у камина, и Чимин мог счастливо заснуть в комнате другого Беты. Зачем ему вообще возвращаться в свою комнату, когда прямо здесь он видит мягкие губы и милый нос Чонгука. Слова другого звучат как что-то среднее между мелодией фей сахарной сливы, танцующей в голове Чимина, и самой прекрасной колыбельной его детских дней. — Эй, Чонгук, — мягко прерывает Чимин разглагольствования Чонгука о его любимом бренде собачьего корма, чувствуя, как сон уже утягивает его. — Давай вместе посмотрим на океан, как только закончится эта метель? — Конечно, Минни. Мне бы это понравилось, — это то, что Чимин ловит на словах Чонгука, прежде чем тот отключается как свет. … Метель длится ещё два дня. Они словно сливаются в калейдоскопе мерцающих огней и вихре сверкающих снежинок, и вдруг уже 30 декабря. Одинокий весёлый снеговик и довольно свежий воздух приветствуют двух Бет, когда они прибывают на пустой пляж в нескольких минутах от района их детства. Выдающийся запах солёного воздуха смешивается с тонами ванили, исходящими от печенья в форме звезды, которое Чимин и Чонгук делят друг с другом во время прогулки. — Мое новое место находится прямо на пляже! — Чонгук взволнованно указывает на скопление зданий на другом конце залива, стоя на вершине песчаных дюн. Чимин запечатлел прекрасный пейзаж моря, сверкающего в золотом солнечном свете, на последние слоты одноразовой камеры. Раздумывая, проявить ли свои драгоценные фотографии перед предстоящим полётом или вернуться в шумный город. Поправил одолженные солнцезащитные очки повыше, чтобы защититься от ослепляющих мерцающих кристаллов льда, покрывающих песчаный пляж. Наблюдая за восходом солнца после всех этих темных и ненастных дней, Чимин почувствовал своего рода перерождение. Буквально сегодня утром он сказал то же самое Тэхёну по телефону. Напоминая своему лучшему другу, что новый год — идеальное время, чтобы отпустить то, что больше не служит ему, и мечтать обо всём, что ещё впереди. — Пришло время быть смелым, — вспоминает Чимин свои собственные слова, глядя на линию воды, где смеющийся Чонгук гоняется за ледяной водой волн, разбивающихся о берег. Тэ и Чимин пообещали друг другу вернуться в город без сожалений. Чимин провёл последние несколько дней, заполняя свой блокнот бесчисленными каракулями со звёздами, размышляя о том, стоило ли того горе, что Чонгук отвергнет его, если он признается младшему в своих растущих чувствах. В конце концов, была маленькая надежда, что Чонгук ответит взаимностью на его привязанность. Желание Чонгука быть его сжигало Чимина изнутри. Он чувствовал себя, как одна из тех падающих звёзд, запечатлевших чернила на коже младшего. Он чувствовал, что может показать Чонгуку ту сторону себя, которую не раскрывал никому другому, потому что знал, что Бета не осудит его, а попытается понять, несмотря ни на что. Помимо очевидных попыток Чимина собраться с духом, был, конечно же, вопрос, как выразить словами свою беспорядочную кучу чувств. Как можно сказать кому-то, что ты чувствуешь себя с ним более дома, чем где-либо ещё ты когда-либо был? В эту ночь он мечтает с величием признаться в своих чувствах, одетый только в красивое винтажное шифоновое платье. Всё окрашено в мечтательный фиолетовый цвет. Сладко-сладкие губы Чонгука — это то, о чём он мечтает больше всего, а также о том, как он притягивает младшего на покрытый ковром пол своей комнаты, чтобы заняться любовью перед ревущим огнём. Реальность, как оказалось, сильно отличается. Вместо этого стоит Чимин в пижаме с плюшевыми мишками, и трепещущим от нервов животом. Это канун Нового года, и едва наступает полночь, он слышит, как вдалеке взрывается фейерверк. Их семьи аплодируют и трепещут перед прекрасным световым шоу снаружи. В то время как все остальные сосредоточились на красных, синих и пурпурных цветах, сверкающих на фоне чёрного покрова ночного неба, Чимин и Чонгук смотрели только друг на друга. Небесный аромат ванили и корицы дразнит нос Чимина, когда Бета притягивает его в тёплые объятия. Он как можно лучше оглядывается в поисках печенья в форме звезды с того места, где он прижат к груди Чонгука, и в этот момент его озаряет озарение. — Это ты! Ты пахнешь Рождеством! — выпаливает Чимин, глядя на Чонгука, который вопросительно поднимает брови. — Я продолжаю чувствовать запах ванили повсюду, я думал… — Ты действительно можешь уловить мой запах?.. — мягко спрашивает Чонгук, и Чимин сглатывает, не в силах удержать зрительный контакт. Он знает, насколько это редкость для Беты. — Наверное, да, — признаётся он с застенчивой улыбкой, делая вид, что ведёт себя небрежно, поправляя воротник свитера Чонгука. — Большую часть времени он действительно слабый, но он есть. Взгляд Беты снова поднимается вверх, когда Чонгук внезапно наклоняется к нему. — Я тоже чую тебя, всегда чую, — говорит ему Чонгук шепотом. — Ты уверен, что не путаешь мой запах со снегом? Не знаю, заметил ли ты, но его довольно много, — не может не дразнить Чимин, слыша, как его собственная кровь течёт по венам с интимностью момента. — Минни… — Он не может не вздрогнуть от того, как ласково произносит это, словно лаская каждый слог своими красивыми розовыми губами. — Я уверен, как можно быть нет. — О да? Как это? — спрашивает Чимин, скользя взглядом по белому пуху, покрывающему всё за окнами гостиной. Чонгук ждёт, пока их взгляды вновь сойдутся, прежде чем снова заговорить: — Потому что ты пахнешь ещё хрустче, чем лёд. Ещё слаще. Мягкая улыбка украшает черты лица Чимина, когда он впитывает слова другого. Наблюдая за тем, как Чонгук сосёт нижнюю губу зубами, кусая пухлую плоть. Вокруг них весь мир словно замирает. — Думаю, от меня приятно пахнет, — тихо размышляет он. Они снова встречаются взглядами, улыбка Чимина всё ещё застывшая на его лице. Должно быть, это очень заразно, потому что уголки розового рта Чонгука тоже приподнимаются. — Ты действительно знаешь, — вздыхает младший. Чимин удовлетворённо мычит и слегка смеётся, прежде чем повернуть лицо и посмотреть на ярко освещённое небо. Мир снова вращается. — Вообще-то… — начинает Чонгук, но его быстро прерывают. Крошечная ручка взволнованного щенка дёргает подол свитера старшего Беты. — Можешь подержать бенгальский огонь со мной, дядя Минни? — Четырёхлетняя девочка указывает на дверь, ведущую в коридор, таща за собой Чимина, не дожидаясь подтверждения. — Озеро! — Чонгук зовёт его вдогонку, и Чимин поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. — Вот где я буду. — Увидимся там! — обещает Чимин с трепещущим сердцем. Благодарен за отсрочку, позволившую ему на мгновение собраться с мыслями. После того, как Мун засыпает, держа в руках свой второй маленький бенгальский огонь, Чимин несёт маленького щенка внутрь, чтобы мирно дремать на коленях у отца, где тепло и уютно. Его брат пьёт самодельный традиционный алкоголь на диване со своим мужем. Взяв на всякий случай один из светодиодных фонарей, Чимин позволяет свету звёздного неба и полной луны вести себя. Выдыхая туманные облачка воздуха, леденящая песня скрипящего льда зовёт его к озеру. В детстве пение замёрзшей воды пугало его, теперь же он слушает его с трепетом. То же самое должно быть и с Чонгуком. Когда он находит другого Бету, прислонившегося к крепкому стволу дерева, окаймляющего озеро. Его глаза были закрыты, а на губах, готовых целоваться, появилась широкая улыбка. — Это волшебно, не так ли? — спрашивает Чимин, включая фонарь и показывая своё присутствие. Огромное озеро простирается перед ними на мили. Толстые слои битого льда покрывают поверхность, и Чимин может видеть пятно обсидиановой воды, проглядывающее сквозь сверкающую белизну недалеко от залива. — Интересно, как это может звучать из-под поверхности… — размышляет Чонгук, подходя и вставая рядом с ним, толкая его в плечо. — Почему бы нам не узнать? — предлагает Чимин по прихоти, из-за чего Чонгук смотрит на него, как на сумасшедшего. — Это такая глупая идея, — отвечает Чонгук, нахмурив брови, прежде чем его лицо расплывается в кривой ухмылке. — Первый в воде побеждает! Прежде чем Чимин успевает среагировать, и его соревновательный дух берёт верх, его отбрасывает назад, и он приземляется на снег с небольшим грохотом. Вверху звёзды озорно подмигивают ему, словно забавляясь. Он садится обратно только для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с полуголым Чонгуком. — Лучше поторопись, щенок, — младший Бета насмехается, прежде чем толкнуть Чимина назад во второй раз. — Кого ты здесь называешь щенком, — рычит Чимин, вскакивая обратно. Он никогда в жизни так быстро не раздевался. Однако это бесполезно, учитывая, что Чонгук уже по колено в небольшом пятне незамерзающей воды. — О, да ладно, у него тоже должна быть милая попка? — Чимин внутренне кричит. Теперь, остро осознавая их общую наготу, он спешит спрятать то, что может, за своими довольно маленькими руками и шагает в озеро. Чимин помнит каждую секунду своего первого купания в ледяной воде более десяти зим назад. Это было не похоже ни на что, что он когда-либо чувствовал раньше. Холод, перехватывающий дыхание из его лёгких, и его кожа, обожжённая, как тысяча иголок, прежде чем наступило чувство полного онемения. Теперь это мало чем отличалось, и Чимину пришлось напомнить себе, что нужно проходить весь процесс медленно и без спешки, чтобы его тело постепенно акклиматизировалось к холоду. Делая глубокие, успокаивающие вдохи, он наблюдает, как Чонгук исчезает под плоской поверхностью озера на несколько секунд, прежде чем присоединиться к нему. Под водой песня льда звучит ещё более эфирно и интенсивно. Самый красивый звук, который он когда-либо слышал, отвлекает его от боли. Они недолго остаются под водой, поскольку оба знают пределы своих тел. Тем не менее, Чимин хотел бы послушать ещё немного. Они молча возвращаются на берег, оба ошеломлёны волшебством момента. С дрожащими пальцами и ярко-красной кожей они подбирают свою одежду, прежде чем поспешить обратно в домики на деревьях. Беты знают, что им нужно как можно скорее согреть свои конечности. Когда они, наконец, поднимаются на деревянное крыльцо, инстинкты Чимина берут верх. На этот раз он, не колеблясь, втягивает Чонгука в свою комнату, включая лампу для чтения. Они оба по очереди встают под тёплую струю чиминового душа, прежде чем надеть удобные штаны и шерстяные свитера. К счастью, Чонгуку удаётся разжечь огонь, хотя его руки сильно трясутся. После этого младший быстро присоединяется к Чимину под плотным одеялом. Оба недоверчиво смеются, натягивая общее одеяло на голову. — М-мы не должны спать с м-мокрыми волосами, — умудряется сказать Чимин дрожащими губами. Рад, что он схватил полотенце, чтобы взъерошить мокрые светлые пряди младшего. Когда он закончил, Чонгук любезно возвращает услугу. Проводит мягкой тканью по лицу и шее Чимина. В какой-то момент их ноги, должно быть, переплелись, потому что, возвращаясь к своим конечностям, Бета начинает ощущать мягкую кожу, прижатую к его. Прямо там, где штанины задрались от их движения. — Чонгуки… — Чимин дрожащим голосом выдыхает имя младшего в голое горло, где его голова покоится на плече другого. Он даже не уверен, что хочет сказать. Как выразить тепло, пронизывающее его от такой близости. — Спи, Минни, — бормочет Чонгук, а затем лёгким прикасается к волосам Чимина. Это что было…? Чимин хочет возразить — он совсем не чувствует усталости. Он чувствует себя бодрствующим. Однако он проглатывает свои жалобы, поскольку вскоре его встречает очаровательный храп Чонгука. Прежде чем он это осознаёт, он тоже засыпает. Он мечтает о мягком сливочном тесте под руками, о звёздочках для печенья, о коричневом сахаре и ванильно-коричной пудре. Тепло раскалённой печи. Чимин медленно пробуждается ото сна, клянясь, что он действительно чувствует сладкий вкус на языке, и у него текут слюнки. Сначала он мало что может разглядеть, всё ещё скрытый под толстыми одеялами, лишь тусклый свет лампы для чтения освещает маленькую комнату. Звук воющего ветра, проносящегося сквозь верхушки деревьев, приглушается слоями ткани. Кажется, ещё глубокая ночь. Огонь превратился в потрескивающие угли на последнем издыхании. Чимину требуется мгновение, чтобы понять, что он сбросил свитер во сне, и его сильно лихорадит. Если бы он был омегой, он бы подумал, что вошёл в предтечку. Но, кажется, Чимин не единственный, кто чувствует жар, потому что кожа Чонгука обжигает его кожу. Чонгук… Как только Чимин начинает осознавать присутствие младшего в своих руках, голая спина Чонгука прижимается к его груди, пока он ласкает его, Бета стонет, позволяя своей голове откинуться на плечо Чимина. Знойный звук заставляет Чимина замирать, глаза расширяются, останавливая все движения, о которых он даже не подозревал. — Пожалуйста, не останавливайся… — вздыхает Чонгук, звуча более бодрым, чем когда-либо, и таким грешным. Восхитительный припев «а-а-ах» срывается с его губ, когда он извивается, толкая Чимина и руку, которая всё ещё сжимает одну из пухлых грудных мышц Чонгука. Словно в ответ на сладкие звуки младшего, Чимин сжимает мышцы под пальцами. От маленьких звуков и всхлипов, издаваемых Чонгуком, по коже Чимина пробегают мурашки. Уровень отчаяния другого вызывал у него постыдное возбуждение. — Твой запах сводит меня с ума, Минни, — стонет Чонгук, дико тряся бёдрами воздух и раскачиваясь под сильным давлением пульсирующей длины Чимина. — Я почти чувствую, как сильно ты хочешь меня… — Чонгуки… — вздыхает Чимин, наконец обретая свой голос, хотя он и пропитан сном и возбуждением. Он пытается этого не делать, но не может не наслаждаться тем, как Чонгук снова прижимается к его члену, правильно двигая бёдрами. Как это позволяет ему устроить свою дёргающуюся длину прямо между бёдрами младшего. Чимин чувствует головокружение от желания, его инстинкты подсказывают ему, что он готов рискнуть всем, поскольку он окутан дымкой сладкого запаха другого, теперь окрашенного солёным привкусом чистой похоти. Вздутие груди Чонгука кажется мягким и тёплым под его ладонью. Он не может не мять разгорячённую плоть. Чимину нравится, как его лицо умещается на шее Чонгука. Жадный стон срывается с его губ, когда младший внезапно выпутывается из него и одеял, становясь на колени над Чимином. Вес Чонгука на нём приветствуется и согревает. — Чимин… — Чонгук задыхается, и Чимин рассматривает его расширенные зрачки, почти светящиеся в тусклом свете. Пульсирующее пурпурное кольцо в радужке глаза другого Беты, несомненно, отражало его собственное желание. Никто никогда не смотрел на Чимина вот так, и его инстинкты разыгрывались, он пытался исчезнуть в постели. Однако Чонгук не позволяет ему скрыть свой румянец, татуированная рука мягко направляет его подбородок к нему. Чимин тает от прикосновения, его собственные пальцы цепляются за изгиб бицепса Чонгука, словно спасательный круг. Заикаясь, Чимин осмеливается выдержать горячий взгляд младшего. Он не может не позволить своему взгляду скользнуть вниз, к милой родинке прямо под соблазнительной нижней губой Чонгука. Язык Чонгука начинает играть с серебром пирсинга, выглядя неуверенно и нервно. Их губы на несколько секунд сближаются, прежде чем они оба наклоняются друг к другу, мягкие губы касаются друг друга. Едва прикасаясь. Мягкое нажатие, которое заставляет их обоих чувствовать себя выше эйфории. Грудь Чимина вздымается, когда Чонгук углубляет поцелуй. Металл их соприкасающихся пирсингов зазвенел. Влажное скольжение их языков вместе заставляет кровь Чимина нагреваться, как расплавленная лава, мчащаяся по его венам, и его сердце кажется таким полным, что оно грозит взорваться. Это всё, что он когда-либо хотел, и даже больше. Когда Чонгук отстраняется, тяжело дыша, Чимину требуется вся сила воли, чтобы не последовать его примеру. — Всё в порядке, Минни? — спрашивает Чонгук, небрежно целуя Чимина в подбородок. Бета может только кивнуть, извиваясь от жёсткого давления татуированной груди младшего. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — шепчет Чонгук ему в кожу. Их губы встречаются в другом поцелуе. Мокро и грязно. Языки двигаются синхронно, пока не выдерживают. Они разрываются с задыхаясь, глаза остекленели. — Могу я? — бормочет Чонгук. Он снова наклоняется, на этот раз поцелуй медленный и сладкий. — Я не омега… — бормочет Чимин в распухшие от поцелуев губы младшего. Вспышка неуверенности в себе мелькает в его сердце. Смысл невыразим. — Я не стану мокрым для тебя, ты всё ещё хочешь меня? — И я не Альфа… — дуется Чонгук. Как будто Чимин когда-либо заботился о том, что у него нет узла. — Нет, ты — Чонгуки, — улыбается Чимин, а младший Бета на мгновение исчезает, когда его щёки сплющиваются и заслоняют обзор. Когда к нему возвращается зрение, Чонгук выглядит таким драгоценным, что Чимин не думает, что это возможно. Его пальцы скользят по обнажённым плечам младшего, и он целует открытую кожу. — А ты мой Минни, — заявляет Чонгук. Его руки поднимаются, чтобы нежно обхватить лицо Чимина. Старший удовлетворённо обнюхивает запястье Беты, вдыхая дуновение божественного аромата. Голова Чимина падает обратно на подушки, чувствуя себя пьяным от ванили и корицы. Пьяный от осознания того, что Чонгук хочет его так же сильно. Он с радостью позволяет младшему раздеть их. Позволяет раздеть догола, позволяет Чонгуку провести руками по каждому дюйму его татуированной кожи. Чонгук устраивается между ног Чимина. — Посмотри на себя, весь голый и красивый. Готов доставить тебе удовольствие. — Это всё слова, но в устах младшего звучит как эротическая мелодия. Его большие руки хватали и гладили бёдра Чимина, кожа красиво краснела и покрывалась синяками от его чрезмерно нетерпеливой хватки. — Нетерпеливый щенок, все хотят прикоснуться ко мне, — Чимин не может не дразнить его. Взгляд прикован к твёрдому участку между ног Чонгука и всего в сантиметрах от его собственного дёргающегося члена. Он облизывает губы при виде их вместе. У них обоих есть одинаковые пирсинги, и они почти одинаковой длины, но Чонгук ещё толще, и Чимину не терпится узнать, что он будет чувствовать глубоко внутри себя. Он говорит об этом Чонгуку, когда спрашивает Чимина, что ему нужно. К счастью, ему не нужно долго ждать, прежде чем он узнаёт, насколько хорошо младший может заставить его чувствовать себя. Чонгук, кажется, сначала хочет не торопиться, готовя его, но быстро отказывается от этой мысли, поскольку его инстинкты подталкивают его сесть и забрать Чимина. Матрас под ними скрипит, и тело Чимина подпрыгивает. Звук прикосновения кожи к коже, когда их тела переплетаются, и три пальца Чонгука сгибаются глубоко внутри него. Младший наблюдает за каждой маленькой реакцией, вставляя свои длинные пальцы в сжимающую дырку старшего. Мокрая от слюны и смазки. Наблюдая за тем, как руки Чимина сжимают подушку, каждый раз его пальцы касаются чувствительных нервов. — Минни, — слышит Чимин знойный голос Чонгука. Видит, как младший дьявольски ухмыляется, стонет от раскалённого удовольствия. — Я спросил, можешь ли ты подержать свои ноги. Ты можешь сделать это для меня, Чимини? Или я заставляю тебя чувствовать себя так хорошо, что ты даже не можешь понять, что я говорю прямо сейчас? — Бля, — выдыхает Чимин, чувствуя, как пальцы ускоряют темп. Он кусает губу, когда Чонгук начинает двигать ими быстрее. Чимин ничего не может сделать, кроме как принимать их, младший держит его за бедро. Он не может не стонать имя другого, пока корчится под ним. Как только Чонгук, наконец, засовывает свой член внутрь него, уткнувшись носом и целуя горло, они как будто щёлкнули выключателем. Внезапно именно младший оказывается в отчаянии и нужде. Чимин воркует на ухо Чонгуку, когда он входит глубже. Светлые пряди его волос щекочут шею и плечи, где Чонгук сжимает их в кулак. — Да, пожалуйста, трахни меня вот так. О да, о, н-х-х, а-а… продолжай, пожалуйста, — выдыхает Чимин, зажмурив глаза. Он уже почти. Благодарен Чонгуку, который осторожно поддерживает ему голову и чуть не соскальзывает с кровати из-за того, что младший в него врезается. Подтянутый живот Чонгука изгибается, когда кончики пальцев Чимина, облизанные слюной, играют с его сосками. Слегка пощипывая и дёргая, пока они не станут красными и чувствительными. Толчки Чонгука дёргаются и останавливаются, когда его челюсть отвисает от дразнящего прикосновения Чимина. Они оба задыхаются, когда Чонгук внезапно изливается внутрь Чимина, дырка Беты сжимается вокруг него и высасывает из него всё до последней капли. Он никогда не видел, чтобы Чонгук выглядел таким блаженным. Всё мягкое, радостное и розовое. То, как младший смущается из-за своего преждевременного оргазма, может быть любимой частью Чимина. Чимин почти забыл о собственном удовольствии, пока Чонгук внезапно не схватил его за бёдра. Спутывая их вокруг его бедренных костей и перебрасывая на плечи, пальцы погружаются в плюшевую кожу. Чёрные костяшки пальцев в чернилах так резко контрастируют с молочно-белой кожей ног Чимина, что выглядят постыдно греховно. Старший Бета не может не скулить, когда Чонгук вытаскивает свой член. Он хнычет, сжимаясь от пустоты и ощущения, что его дырка течёт. Это длится всего мгновение, а затем младший начинает немедленно втрахивать сперму обратно в Чимина своими умелыми пальцами. Чимин радуется их грязным поцелуям, когда он тоже достигает своего оргазма. Чимин парит, наслаждаясь тем, как Чонгук на вкус похож на него, и яблочным пирогом, которым они делились ранее. Их аромат, их вкус - они совершенны, как никогда раньше, они похожи на сон. Ни один из них не хочет просыпаться. Однако они просыпаются, всё ещё переплетённые вместе, и их тела согреваются от послесвечения. Это кажется почти глупым говорить после того, как они только что занимались сексом, но у Чимина внезапно возникло желание сдержать данное себе обещание, и он собрал всю свою храбрость. Он признаётся. — У меня никогда не будет достаточно слов, чтобы выразить любовь и восхищение, которые я испытываю к тебе, — дышит Чимин в кожу шеи Чонгука, теперь отмечённую фиолетовыми цветущими любовными укусами. Его грудь наполняется счастьем, когда Чонгук заявляет, что он был «отчаянно сражён целую вечность» самой очаровательной улыбкой. Когда младший переплетает свой мизинец с его, они обещают попытаться сделать это. … Чимин не может не наклониться и не рассмеяться Чонгуку на коленях позже в доме. Рука Чонгука обнимает его там, где они сидят на диване. Весёлый вид его дорогого похмельного брата, половина его лица скрыта массивными чёрными солнцезащитными очками, как у его дочери. Однако Джин мягко улыбается, замечая их близость. У Чимина кружится голова от такой радости и счастья, чего он всегда чувствовал несколько недостойным. Храбрость заставила его забыть о стыде быть «слишком чувствительным», быть «недостаточно хорошим». Он позволяет себе по-настоящему чувствовать и искать прекрасные моменты, которые жизнь может подарить ему. Когда Тэхён и Чимин открывают свою тату-студию — как раз в день рождения Юнги — Чонгук — последний клиент Чимина на их торжественном открытии. Январь и февраль были тяжёлыми месяцами. Наполненный стрессом переезда в другую страну и принятием важных бизнес-решений. Март, однако, приносит чистую радость и сладкие благословения в виде очень красивого парня Чимина, который является им уже два месяца. На заднем плане Тэхён и Юнги обсуждают выбор алкоголя для ужина в честь дня рождения Омеги в следующие выходные. Чимин изо всех сил старается отвлечься от пререканий и слащавого флирта пары, видя, что сейчас он держит в руках тату-пистолет. Тем временем Чонгук пытается расслабиться в чёрной кожаной одежде и с любовью слушает, как они спорят о виски и клубничной водке. Всё это время Альфа и Омега пассивно-агрессивно держатся за руки. Чимин уже жалеет, что сказал, что заплатит за напитки, если они возьмут на себя задачу выбора. — Соджу и пиво? — спрашивает Чонгук Чимина, глядя вниз, чтобы увидеть, как его парень рисует последние линии орнамента из снежинок на его коже. — Как хочешь, щенок, — отвечает Чимин, на мгновение прервав свою работу, чтобы одарить Чонгука своей обычной улыбкой полумесяца. Жужжание тату-пистолета, и голоса другой пары заглушаются, когда они теряются во взглядах друг друга. — М-м-м, — мычит Чонгук, выгибая бровь, и Чимин уже знает, что его парень собирается сказать что-то, над чем Тэхён и Юнги наверняка будут дразнить их весь вечер. К счастью, их прерывают. Из-за громкого возбуждённого лая и щенячьих носов огромный стеклянный фасад, который Чимин недавно отполировал до совершенства, проведя несколько часов. Он даже не может злиться из-за этого, потому что так удивлён, увидев, кто держит поводки. Чонгук тоже в шоке, даже Тэхён и Юнги перестают спорить, когда в студию входит знакомая Альфа, за которой следуют две старухи. Колокольчик над дверью звякнул. Лапы стучат по тёмному переработанному деревянному дизайну недавно уложенного пола. — С вернисажем, дорогие! — Мисс Чон приветствует. — Твои бабушки хотели пойти со мной, чтобы забрать тебя на праздничный ужин! — Мы привезли подарки! — объявляет дорогая бабушка Чимина, перенимая у подруги поводки Бама и Ёнтанни и с любопытством оглядываясь по сторонам. — Мне кажется, теперь я вижу кое-что, Минни, — запинается Чонгук, наблюдая, как его мать помогает бабушке Чон поставить стильную вазу на новенькую стойку обслуживания. Прямо рядом с цветами, которые прислали им родители Тэхёна. Вычурный фарфор наполнен прекрасным букетом лилий. Лилии — лучшие цветы, если вы не знаете, как извиниться перед тем, кого обидели! Он вспоминает, как бабушка рассказывала ему, когда бродила по местным цветочным магазинам. Как и Тэхён ранее, когда он получил свой букет, Чимину пришлось на мгновение извиниться, чтобы собраться. Чтобы вытереть слёзы и высморкаться в маленьком туалете для сотрудников. Когда он вскоре вернулся, его бабушка уже украсила половину студии вязанными вручную звёздными гирляндами. Глядя на сцену перед собой, Чимин внезапно чувствует себя глупо из-за того, что вообще беспокоится о возвращении домой. Две пожилые дамы падают в ступор, когда Чонгук наклоняется и целует Чимина в щёку, воркуя о том, как прекрасно они были вместе. Чимину кажется, что дыра в его сердце была заполнена. Они празднуют остаток вечера, болтая и объясняя все тонкости своего бизнеса своим бабушкам. Когда приходит время уходить, две женщины сжимают руки Чимина и Чонгука в своих и, не обмениваясь словами, обмениваются понимающими взглядами. То, что Чимин никогда не мог представить возможным в своих самых смелых мечтах. Спустя долгое время после того, как они ушли, Чимин до сих пор не может поверить, что они пришли в их салон. Возможно, небольшой, но очень значимый жест снова заставляет его чуть не расплакаться, и Чонгук не чувствует себя лучше, застыв на кожаном татуировочном кресле. Их руки бессознательно находят друг друга, и они обмениваются любящими взглядами.⋆｡˚☽˚｡⋆.