Bronze Beauty

      Эймонд нахмурился, наблюдая, как его брат с вожделением смотрит на ближайшую служанку, которая поспешила прочь, как только поймала взгляд старшего принца. Его старший брат не переставал пить с тех пор, как приехал в Дрифтмарк, и считал это скучным занятием.       К сожалению, тетя Диана была слишком занята утешением своего убитого горем сына и внуков, чтобы нянчиться с вечно инфантильным Эйгоном.       Закатив глаза, Эймонд повернулся, чтобы обыскать толпу, и заметил знакомую девичью фигурку с золотисто-серебристыми волосами, стоящую у края балкона и смотрящую на пляж. Юный принц направился в сторону Джослин, не думая о последствиях, если мать застукает его за общением с врагом.       Оказавшись достаточно близко, он наклонился и дважды легонько дернул ее за заплетенные в косу локоны, прежде чем направиться к палатке, где Хелейна и Далия, без сомнения, бормотали загадки и рылись в зверинце насекомых Хелейны. Его младшая кузина унаследовала терпение своей матери ко всему странному и сбивающему с толку, часто проводя время в Королевской гавани с обычно одинокой Хелейной, с благоговением прислушиваясь к шепоту своей сестры и не уклоняясь от безумных интересов Хелейны.       Тихие шаги предупредили Эймонда о преследовании Джослин, и он пробрался сквозь толпу, не оглядываясь, пока не оказался в безопасности в тени палатки, скрытый от оценивающего взгляда своей матери. Эймонд любил свою мать, но не мог провести с ней больше получаса, прежде чем она начинала разглагольствовать о долге и ответственности.       Она болтала о том, что его двоюродные братья, сестры и племянники представляют угрозу для него и Эйгона и что, несмотря на рождение пятерых чистокровных детей, Рейнира сочтет их угрозой и казнит их всех, как только она будет коронована.       Когда он был поменьше, до того, как родилась Джослин, и фамильярная поддержка Рейниры стала достаточной, чтобы противостоять влиянию его матери, Эймонд привык верить рассказам своей матери. И плакал каждую ночь от кошмаров, в которых Сиракс пожирал его или дядя Аэликс казнил его и Эйгона по приказу своей жены.       Но потом он был вынужден проводить время со своими собратьями-принцами и принцессами, и он пришел к выводу, что они не такие чудовища, какими их считала его мать, а просто дети.       Буйные и избалованные дети, но чего можно было ожидать от членов королевской семьи?       Это не означало, что временами он не ненавидел их, возмущаясь тем, что младшие мальчики следовали словам Эйгона так, словно они были написаны самими Семерыми. Особенно, когда Эйгон пытался разрушить их невинность своей жестокостью и насмешками, но каждый раз, когда Эймонд чувствовал, что падает со скалы в безумие и ревность, один из маленьких кретинов всегда делал что-нибудь раздражающе милое, чтобы стащить его с обрыва.       Не то чтобы Джослин была кретинкой, она была совершенна во всех отношениях. По крайней мере, по словам Эймонда, так оно и было. Но, если бы вы спросили его мать, Джослин Ланнистер была избалованным ребенком, который слишком сильно походил на свою мать-шлюху.       Эймонд слышал шепотки о том, что его мать и Рейнира были подругами детства, проводили время, играя с тетей Алисией и дядей Аэликсом; какая бы любовь ни была между ними когда-то, казалось, была разрушена временем и старым соперничеством.       Несмотря на свою веру в обещания Джослин о том, что Рейнира не запятнает свое правление убийством родственников, Эймонд никогда не мог сблизиться с этой женщиной, любимым ребенком своего отца. Она никогда не была груба и не отвергала ни его, ни его братьев и сестер, но их всегда разделяла пропасть. Ему было легче иметь дело с его племянницей и племянниками, потому что они были его ровесниками, но с ее совершенной красотой и властным обликом Рейнира казалась неприкасаемой. — Рука крутит ткацкий станок; катушка зеленого, катушка черного; драконы из плоти плетут драконов из ниток, — бормотала Хелейна со своего места, стоя на коленях на зеленых и золотых подушках, которые приготовила для нее их мать, вращая рукой, когда гигантский паук безуспешно пытался вырваться из ее хватки.       Далия нахмурилась, сидя рядом со своей кузиной, ее темные брови нахмурились, когда она прижимала к груди гигантскую сороконожку, ее внимание было приковано к бессвязному бормотанию Хелейны. Когда Хелейна несколько раз повторила одну и ту же загадку, темноволосая девушка мягко, но твердо взяла ее за плечо, слегка подтолкнув, прежде чем отступить. Ненависть Хелейны к физическому контакту была печально известна среди тех, кто жил или проводил значительное время в Красном Замке.       Хелейна дернулась, ее остекленевшие глаза сфокусировались, когда она увернулась от контакта. Тем не менее, она промолчала, вместо этого обратив свое внимание на мягко улыбающуюся Далию, протягивающую маленькую переноску для паука. Она одобрительно кивнула, когда Хелейна посадила маленького зверька в клетку и закрыла крышку. — У нас нет ничего общего, — раздалась насмешка сзади, когда шатающийся Эйгон объявил о своем появлении, его глаза были налиты кровью от алкоголя, а губы скривились от отвращения, когда он посмотрел на Хелейну, которая внимательно слушала. В то же время Далия читала ей историю из одной из своих многочисленных объемистых книг.       Джослин прошипела проклятие, протянув руку и выдернув наполненный вином кубок из ослабевшей хватки Эйгона. — Ты даже не можешь взять себя в руки для гребаных похорон нашей тети? — рявкнула она себе под нос.       Эйгон отшатнулся на шаг от ее агрессивного тона и резких движений, но не выглядел раскаивающимся, когда с тоской уставился на кубок, все еще зажатый в руке его племянницы. — Почему меня это должно волновать? — спросил он слегка невнятным от выпитого голосом. — Не похоже, чтобы ей когда-либо было на нас наплевать. — Эйгон ясно дал понять, кого он имеет в виду, наклонив голову один раз в сторону Эймонда, а затем в сторону Хелейны. — Нет, она была слишком занята, беспокоясь о тебе и выводке Рейниры, чтобы удостоить взглядом вторых сыновей или дочь короля.       Горечь прозвучала в голосе молодого человека, когда он безуспешно попытался забрать кубок обратно, преуспев лишь в том, что чуть не упал лицом вниз, когда Джослин, пританцовывая, оказалась вне пределов досягаемости. — Это была не ее вина, идиот. Она пыталась познакомиться с тобой поближе, сотни раз приглашала тебя в Дрифтмарк, но твоя мать отвергала ее предложения, — Джослин что-то прорычала себе под нос, потеряв терпение из-за выходок Эйгона, и просто опрокинула кубок через край, позволив вину пролиться на песок внизу.       Эйгон вскрикнул так, словно испытывал агонию, когда увидел, что вино перелилось через край, но он не опроверг утверждения Джослин; все знали, что королева патологически опекала своих детей. Не позволяя никому из них, кроме бедняги Дейрона, упускать ее из виду, и даже тогда их младшего брата отправили в Страмест на воспитание к его родственникам Хайтауэрам вместе с его синим драконом Тессарион. — Не важно, наша сестра все еще простушка. Я не понимаю, почему мама настояла на нашей помолвке. — Рейнира предложила Джейса в качестве возможной пары, но твоя мать сказала нет. Если у тебя есть проблема, обсуди ее с ней, — сказала Джослин, прежде чем задрать нос и сесть рядом с Далией и Хелейной, без слов показывая, кому она предана. — Она наша сестра, — пробормотал Эймонд, раздраженный тем, что Эйгону удалось прогнать Джослин прежде, чем он смог с ней поговорить. Кроме того, несмотря на ее особенности, Хелейна была его сестрой, и он любил ее; ему не нравилось, как Эйгон отзывался о ней. — Тогда женись на ней. Единственное, что объединяет нас с Хеленой - это наша любовь к существам с очень длинными ногами, — рассеянно сказал Эйгон, ненасытная ухмылка расползлась по его лицу, когда он наблюдал за проходящими мимо служанками; его глаза были прикованы к их задам, поскольку они избегали его взгляда. — Эйгон... — Эймонд разочарованно пробормотал что-то себе под нос, когда его брат, верный своей форме, пустился в погоню на подгибающихся ногах.       Остальная часть обеда продолжалась, пока зрители таращились на семью в трауре, перешептываясь, прикрываясь руками. Эймонд чувствовал себя брошенным на произвол судьбы, наблюдая за тем, как легко Рейнира и ее фракция проявляют привязанность. Объятия и поцелуи раздавались свободно, поскольку самые близкие леди Лейне люди оплакивали ее кончину.       Удивительно, но Эйгона быстро подхватила их тетя Диана, которая втянула его в свой круг и запихнула ему в глотку еду, чтобы протрезветь. После этого Эйгон уже не выглядел таким несчастным, когда угрюмо стоял в объятиях их тети, позволяя ей рассеянно играть с его серебристыми локонами, пока она разговаривала со своим мужем и детьми.       Мать выглядела разъяренной, когда увидела, где прячется ее первенец, но еще не нашла в себе мужества противостоять единственной оставшейся в живых женщине, которая успешно вышла замуж за представителя династии Таргариенов. Эймонд знал, что его мать обижалась на тетю Диану и не одобряла ее обращение к валирийскому образу жизни и религии.       Ройсы всегда были древним домом, который, несмотря на свою южную внешность, следовал Старым Богам, венчаясь под Чардревами, пока Верховный септон не выдал Диану замуж за Деймона в Драконьей яме. Принцесса привыкла к религии своего мужа и научила своих детей, его двоюродных братьев, поступать так же. В результате они не последовали за Семью или Старыми Богами; вместо этого они склонили свои головы перед Четырнадцатью Языками Пламени Древней Валирии.       Отдаленный рев и хлопанье массивных крыльев заставили сердце Эймонда учащенно забиться, когда он завертел головой в поисках источника звука. Огромная тень проплыла сквозь облака наверху, скрытая темнеющим небом.       Толпа посетителей похорон медленно редела по мере того, как солнце садилось за горизонт, и многие гости предпочли укрыться от холодного соленого воздуха внутри. Его мать быстро подхватила медленно протрезвевшего Эйгона и уставшую Хелейну и потащила их внутрь, как только это стало социально приемлемым; к счастью, Эймонд спрятался от ее проницательного взгляда, и его не утащили.       Однажды ты заявишь права на дракона, и мы полетим вместе.       Слова Джослин эхом отдавались в его ушах, пока он медленно крался к каменной лестнице, ведущей вниз, на пляж. Это был его шанс заполучить не только дракона, но и самого большого дракона в мире. Тогда он был бы достоин имени Таргариен и Джослин.

***

      Деймон зарычал, страстно раскачиваясь между дрожащих ног своей жены, потерявшись в блаженстве пребывания внутри нее. Диана ахнула, вцепившись острыми ногтями в его спину, когда они вместе сорвались с обрыва наслаждения. Даже спустя почти тридцать лет и множество приглашенных в их постель третьих лиц, никто не мог сравниться с ее мужем, когда дело касалось постельного спорта.       С последним глубоким толчком обе стороны застонали от облегчения, когда Деймон глубоко вошел в нее, Диана уже достигла пика несколько раз до этого. Медленно, с тем, что казалось бескостными руками, Деймон отклонился в сторону, чтобы не раздавить ее миниатюрное тело своим, когда он хватал ртом воздух и рассеянно ласкал ее все еще вздымающиеся груди и мягкий живот. — Что ты думаешь? — он пробормотал, глядя на ее живот, где тонкие белые линии пересекались там, где когда-то росли их дети. — Я только что залил еще одного принца или принцессу в твое плодородное лоно?       Деймон рассмеялся, поймав раздраженную пощечину, которую она послала в его сторону, сжимая ее руку в своей. Он поцеловал ее ладонь, когда она прошипела проклятие на высоком валирийском и послала ему взгляд, который убил бы его, если бы мог. Нет, в утробе Дианы больше не будет детей; чай, который она пила каждый день, гарантировал это.       И Деймон был доволен тем, что у него уже были дети и внуки, он сказал ей об этом, наблюдая, как она пытается оправиться после рождения Далии. Диана хорошо выполнила свой долг и заслужила немного отдыха после того ада, через который ее заставило пройти их рождение. Он знал, что его жена мечтала поселиться либо в Рунном Камне, либо в Драконьем Камне, в окружении своих внуков, вести мирную жизнь.       Если бы только это было возможно. — В пекло мое плодородное лоно, и в пекло тебя, — пробормотала Диана, закатывая глаза, но тем не менее кладя голову ему на грудь и расслабляясь в его объятиях, в то время как он продолжал целовать ее руку и подниматься вверх по предплечью. — У меня не было ребенка десять лет. В данный момент мое плодородное лоно - это пустыня. — Ты хочешь завести р..? — поддразнивание Деймона было прервано громким стуком в дверь их комнаты, прежде чем вошла измотанная на вид горничная, за ней по пятам с суровым видом следовал веларионский стражник. — Прошу прощения, мой принц, принцесса, но произошел серьезный инцидент с участием детей. Его светлость требует вашего присутствия в Большом зале.       Через секунду спокойная, жизнерадостная атмосфера исчезла и сменилась ужасом, когда пара бросилась одеваться и к выходу. Деймон даже не потрудился завязать вырез белой майки, которую он накинул поверх коричневых хлопчатобумажных брюк, его босые ноги были обуты в пару кожаных сапог. Выходя, он обмотал ножны Темной Сестры себе на пояс.       Диана выглядела ничуть не лучше со спутанными после секса волосами и обнаженным телом, одетым в белую, почти прозрачную ночную рубашку, прикрытую красно-черным шелковым халатом, который она подобрала с пола.       Их шаги эхом разносились по пустым коридорам, когда они последовали за горничной, которая вела их в холл, откуда доносились громкие голоса, многие из которых были пронзительными.       Дети… Она сказала, что с детьми что-то случилось.       Диана почувствовала, что ее сердце вот-вот выскочит из груди, когда она сжала руку мужа и последовала за ним, когда он, не предпринимая никаких попыток скрыться, с грохотом распахнул двери большого зала, его рука покоилась на рукояти меча Темной Сестры.       Широко раскрытыми глазами лани принцесса-консорт Ройс оглядела толпу, мысленно пересчитывая головы и с пренебрежением глядя на многочисленные травмы, которые она увидела. К счастью, младшие - Бейлон, Бейлор, Визерис и Корлис - все еще были заперты в детской, в безопасности.       Когда остальные родители, спотыкаясь, вошли, выглядя заспанными и перепуганными, Диана почувствовала, что ее сердцебиение лишь слегка замедлилось; она была не одна. Они позаботятся о безопасности детей, чего бы это им ни стоило. — Бейла? Рейна! Что случилось? — Эйдан! Алисса! Где ваши братья?! — Далия! — Тайсон! Джослин, отойди от него!       Рейнира, казалось, была близка к слезам, когда опустилась на колени перед рыдающей Алиссой, что отчаянно зажимала свой окровавленный нос. Она протянула руку и погладила дочь по щеке. — Алисса? Моя сладкая девочка, покажи мне, — пробормотала она. — Кто это сделал? — прошипел Аэликс с того места, где он стоял, держа под мышкой хмурого черноглазого Эйдана.       Все родители бросились на помощь своим детям, включая перепуганную Диану, которая молча хлопотала над хнычущей Далией, которая выглядела невредимой. В отличие от своих племянниц, юная принцесса была чистенькой, ее волосы были аккуратно причесаны, как будто она готовилась ко сну. — Я была в постели, я услышала крики, — захныкала Далия. — Мы с Хелейной пошли проверить, как там остальные, и всех не было. — Он украл Вхагар! — Рейна плакала в грудь Демиона, обвиняюще указывая пальцем на угрюмого и выглядящего побежденным Эймонда. Рядом с ним на коленях стояла взволнованная Джослин, которая сжимала его руку в своей, пока мейстер тыкал пальцем в недавно зашитую кожу над его глазом.       Ярость озарила теперь уже Одноглазого принца. — Они напали на меня! — прорычал он.       И с этими словами комната взорвалась криками и обвинениями, поскольку все дети признавали свою невиновность и выдвигали свои собственные обвинения друг против друга. — Дракона нельзя украсть! — Джослин плакала, выпрямившись перед лицом почти всей ярости своих товарищей по играм. Эймонд выглядел благодарным, продолжая сжимать обе ее руки и заплаканную руку Алисенту в своих. — Он улизнул на похороны нашей матери! Вхагар должна была принадлежать Кордину! Точно так же, как она принадлежала нашей матери! — Бейла вскрикнула, из кровавой раны над ее глазом на серебристые волосы потекла кровь. — Хватит! Тишина! — все замолчали, когда его брат поднялся на ноги, тяжело опираясь одной рукой на трость, в то время как Визерис, прихрамывая, встал посреди комнаты, между двумя явными группами по обе стороны.       Деймон выглядел готовым убить, когда он отпустил руку Дианы и заставил свое лицо принять холодную, собранную маску безразличия, когда шагнул вперед. — Могу я, ваша светлость? — Что ты вообще можешь сказать? Моего ребенка искалечили! — прошипела Алисента, ее лицо исказилось от ярости, когда она в отчаянии прижала руку сына к груди. — Я вижу это, королева Алисента. Я просто хочу докопаться до сути этой чепухи без дальнейших катастроф. — Деймон ответил, к облегчению Дианы, что, несмотря на его неприязнь к детям-полукровкам своего брата - по его словам - сейчас не время для мстительной ярости. Принц был искалечен, и за этим последуют последствия. — Возможно, каждому из детей следует по очереди рассказать свою историю? — сказала Диана, ее лицо было бледным, но спокойным, когда она оставила Далию с братьями и сестрами и подошла, чтобы встать рядом с ним. Она не могла позволить очевидному горю Алисенты завладеть этой процессией, нужно было найти правду, и у нее было чувство, что в этой истории было нечто большее, чем то, что ее внуки набросились на своего беззащитного кузена. — Очевидно, что произошло! Ваши внуки пытались убить моего сына за то, что он заявил о своих правах по рождению! Мой король, Визерис, это не может остаться безнаказанным! — воскликнула Алисента, ее карие глаза наполнились слезами и праведным гневом, когда она метнула в Диану яростный взгляд. — Замолчи, Алисента. Мой брат прав. Сейчас не время позволять своему темпераменту затуманивать наши суждения, — сказал Визерис и его лицо было усталым, когда он посмотрел на Эймонда с чувством вины и ужаса в глазах. — Эймонд, расскажи мне, что случилось.       Эймонд выглядел отчаявшимся, когда наклонился вперед, его голос дрогнул от эмоций и боли, когда он потрогал все еще болезненную рану над глазом. — Я заявил права на Вхагар, отец. Они напали на меня, когда я вернулся внутрь.       Визерис покачал головой, но выступил вперед, устремив свой свирепый взгляд на окровавленного Эйдана, старшего из детей Рейниры. — Эйдан! Говори!       Эйдан немного съежился под пристальными взглядами всего зала, но ответил. — Бейла и Рейна разбудили нас. Она сказала, что кто-то украл Вхагар. Мы пошли посмотреть и обнаружили Эймонда, возвращающегося внутрь. Рейна сказала ему, что Вхагар был драконом тети Лейны, а он плюнул ей под ноги и сказал, что тетя Лейна умерла, а Вхагар теперь его дракон. Потом... потом Рейна толкнула его, и он ударил ее по лицу. Все произошло так быстро! У него был камень, и он сказал, что собирается сжечь нас всех заживо! Мне очень жаль.       Извинение прозвучало сдавленным плачем, когда мальчик, которому было всего девять лет, начал рыдать на груди своего отца. Когда стало ясно, что мальчик не в состоянии продолжать разговор, Визерис перевел взгляд на рыдающую Алиссу, и его взгляд смягчился, когда он увидел ее все еще кровоточащий нос и красные глаза. — Алисса, что произошло дальше? — Мы все ссорились. Джослин попыталась остановить нас и ушла за помощью. Эймонд подобрал камень и начал душить меня, поэтому Эйдан вытащил свой клинок. Он сказал, что сожжет нас всех заживо и скормит Вхагар! Тогда Эйдан замахнулся на него. Это был несчастный случай, дедушка! Эйдан просто пытался заставить его отпустить меня! Это не его вина! — Именно тогда я нашла лорда-командующего и привела его обратно к остальным, — сказала Джослин, ее глаза метали кинжалы во все еще всхлипывающего Эйдана. — Эймонд истекал кровью.       Взрослые стояли в ошеломленном ужасе, слушая эту историю, слишком потрясенные ночными событиями, чтобы говорить, когда они осознали ущерб, нанесенный детям младше двенадцати лет.       Рейнира воспользовалась затишьем и выпрямилась во весь рост. — Ваша светлость, у нас есть несколько свидетелей, рассказывающих одну и ту же историю. Именно Эймонд, старший, затеял драку, может быть, не с кулаками, а с бесчестными словами, и именно он с полдюжины раз угрожал стать братоубийцей. — Это твое оправдание? Оскорбление? Мой сын потерял глаз! — воскликнула Алисента, ее голос был полон отвращения, когда она скривила губы, глядя на Рейниру, ее ненависть была очевидна. — Он угрожал жизни четверых детей, все младше его! Обеим парам близнецов по девять лет, и он угрожал сжечь их заживо после того, как проявил неуважение к наследию своей собственной тети, заявив права на ее дракона во время ее похорон, — сказала Рейнира, выпрямляясь во весь рост и вызывающе вздернув подбородок. — Хватит! Эта бесконечная междоусобица должна прекратиться! — взревел Визерис, со стуком опустив свою трость и заставив всех встать по стойке смирно, когда на его глазах выступили слезы. — Все вы! Мы - одна семья. А теперь принесите свои извинения и проявите доброжелательность друг к другу.       С этими словами король сокрушенно опустил голову и начал уходить, его дыхание было прерывистым от усталости. Алисента выглядела потрясенной, наблюдая, как ее слабак-муж отступает, не вынося наказания. — Этого недостаточно, — прерывисто произнесла она, заливаясь слезами. — Эймонд был безвозвратно поврежден, мой король. ”Добрая воля" не может сделать его цельным. — Я знаю, Алисента. Но я не могу вернуть ему глаз. — Нет, потому что он был отобран. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?! — спросил Визерис, снова повысив голос от разочарования.       Алисента упрямо подняла голову и повернулась, чтобы пристально посмотреть на Рейниру. — Есть долг, который нужно заплатить. Взамен я получу один глаз ее детей. — Моя дорогая жена... — Это твой сын Визерис. Твоя кровь. — воскликнула Алисента, обрывая его прежде, чем король успел утешить ее, обратив к здравому смыслу.       Диана была в ярости, когда шагнула вперед в паре с Деймоном, их дети двинулись вместе с ними, чтобы окружить внуков молчаливой угрозой. Если Алисенте нужен был глаз, ей пришлось бы противостоять объединенной мощи шести взрослых всадников на драконах и всех гвардейцев лорда Корлиса, которые быстро встали на защиту своего сира и его семьи. — Не позволяй своему темпераменту руководить твоими суждениями, — Визерис зашипел, от гнева его лицо покраснело. — Если король не будет добиваться справедливости, то это сделает королева. Сир Кристон, принесите мне глаз Эйдана Таргариена.       Звук обнажаемых мечей наполнил воздух, когда Деймон шагнул вперед с Темной Сестрой в руке. — Если кто-нибудь попытается тронуть хоть волосок на голове моего внука, я разрежу его пополам и скормлю его труп Караксес. — Спокойствие, Деймон! Алисента, хватит! — воскликнул Визерис, его взгляд метнулся к нервничающему сиру Кристону, который не сделал ни малейшего движения, чтобы выполнить приказ своей королевы. — Нет! Вы присягнули мне, сир Кристон!       Кристон выглядел встревоженным, когда оглядел вооруженных стражников, стоящих по стойке смирно, не говоря уже о Деймоне, Аэликсе, Демионе и Корлисе, которые все пришли, чтобы встать на защиту своей крови. После минутного колебания он отступил назад, склонив голову в извинении. — Как ваш защитник, ваша светлость. — Алисента, с этим делом покончено, — прорычал Визерис, прежде чем отвернуться и начать отступление обратно в свои комнаты. — Спасибо вам, ваша светлость, — сказала Рейнира тихим и подавленным голосом, когда начала отворачиваться, чтобы заняться своими детьми.       При ее словах глаза Алисенты потемнели от злого умысла. Крики шока и возмущения наполнили воздух, когда она потянулась вперед и со свирепым выражением в глазах выхватила кинжал из валирийской стали с пояса своего мужа и бросилась на другую фракцию, ее кровожадный взгляд остановился на съежившемся Эйдане. — Алисента! — Оставайтесь с королем! — Не приближайтесь! — Не надо, сир Кристон!       С диким воплем Алисента взмахнула клинком, но поперхнулась, когда все, что она встретила - это воздух, когда чья-то рука взмахнула и остановила ее в воздухе. Ее глаза расширились от шока, когда она увидела прищуренные глаза Рейниры, которая удержала ее, едва заметно вздрогнув. — Как ты смеешь? — Рейнира зашипела и, используя прием, которому ее научил Деймон в детстве, обезоружила Алисенту и отправила королеву растянуться на спине, в то время как Деймон пошел и встретил рычащего сира Кристона на полпути. С помощью Аэликса Деймон крепко схватил опозоренного рыцаря, поставив его на колени. — Ты зашла слишком далеко. — Как я смею? — взвизгнула Алисента со своего места на земле, ее ноги запутались в длинных зеленых юбках, когда она попыталась снова встать с достоинством, но безуспешно. — Я делала лишь то, что от меня ожидали! Вечно отстаивающая королевство, семью, закон. На благо королевства, в то время как ты и твои отродья делаете все, что вам заблагорассудится?! Где же долг? Где жертвенность? — Достаточно, Алисента! — Визерис взревел, в его глазах вспыхнула паника от физического столкновения. — С кем именно ты разговариваешь? Конечно, не со мной и, конечно же, не с наследником его светлости, — Диана с трудом сдержала свой гнев, сломленный самодовольными словами королевы; даже со своими растрепанными волосами и мятой одеждой, она шагнула вперед, чтобы свирепо посмотреть сверху вниз на королеву Хайтауэр, которая никогда еще так не походила на потерянную маленькую девочку, как в тот момент. — Принцесса Рейнира пять раз выполняла свой долг и была маяком света последние десять лет, в то время как Вы и Ваша фракция безуспешно пытаетесь свергнуть ее. И ради чего? Потому что ей удалось найти свою любовь? Счастье? Ревность вам не к лицу, ваша светлость, сколько бы зеленого вы ни носили.       Ободренная поддержкой своей тети, Рейнира двинулась вперед, возвышаясь над все еще кипящей от злости Алисентой. — А теперь ты нападаешь на моего сына, принца, третьего в очереди на Железный трон, и считаешь себя жертвой. Эймонд пострадал, да, и я всегда буду чувствовать вину за то, что меня не было рядом, чтобы остановить это, но это не я научила его быть жестоким к тем, кого он считает ниже себя. Возможно, он и не крал Вхагар, но он проявил бесчестие в своих действиях, улизнув ночью, пока все спали, вместо того, чтобы попытаться заявить на нее права, где мы могли бы отпраздновать его достижения.       В конце своей речи Рейнира перевела взгляд на смущенного Эймонда, чья насмешка давно исчезла перед лицом неодобрения его сестры. Даже Джослин, его самая верная сторонница, выглядела смущенной, когда гладила его по волосам и с мольбой смотрела себе под ноги.       Через мгновение юный принц встал и подошел к съежившейся Алисенте, которой хмурый сир Харрольд помог подняться на ноги. — Не оплакивай меня, мама. Может, я и потерял глаз, но зато обрел дракона. Нет никакого долга, который нужно было бы выплачивать, — взяв ее за руку, сказал он. — В покои, все вы! — взревел Визерис, его лицо побледнело от смеси ужаса и облегчения, что его дочь избежала нападения его жены невредимой.       Толпа молча разошлась, и только шарканье ног и шелест ткани были единственными звуками в большом зале. Наконец, единственными, кто остался, были тяжело дышащий Визерис, который с большим трудом занял место на соляном троне и склонил голову в печали, а также торжественные Деймон и Диана. Сир Харрольд стоял в безмолвном бдении рядом с троном, его лицо выражало напряжение, когда он выпрямился в своих белых доспехах.       Спустя несколько долгих мгновений Деймон, казалось, потерял терпение и, бросив последний полный отвращения взгляд на своего брата, развернулся на каблуках и вышел из комнаты, его шаги были практически бесшумными, несмотря на каменный пол, оставив Диану одну критически осматривать своего доброго брата. — Почему это произошло, сестра? Неужели я действительно был так слеп? — спросил Визерис, его голос дрогнул от эмоций, когда он поднял на Диану умоляющие глаза.       Диана испытывала только жалость, глядя на сломленного и немощного короля, хотя темная часть ее шептала, что его внешность теперь соответствует тому, каким слабым Визерис всегда был внутри. На ум пришли прошлые обиды, а также боль от потери Эйммы.       Казалось, что плохие решения Визериса стали достоянием гласности, и ее семья оказалась на пути разрушения. — Да, — сказала она, ее голос был тихим, но твердым в пустом зале, Визерис выглядел пораженным, когда она продолжала говорить, ее голос становился громче по мере того, как росла ее уверенность. — Вы позволили своим чувствам встать на пути политики и при этом позволили своей жене слишком много свободы действий строить заговоры по своему желанию.       Визерис мог только таращиться на резкие слова Дианы, шок лишил его дара речи. Диана, возможно, всегда была смелой женщиной, и поддержка мужа сделала ее еще смелее, но она никогда не была настолько разгневана, чтобы открыто оскорблять членов королевской семьи, особенно в лицо королю.       Сердце Дианы бешено заколотилось в груди; она знала, что своими словами рискует быть изгнанной, возможно, даже казненной, но продолжала, выпрямив спину и не поднимая глаз. — Алисента играла на понижение, в то время как ваша дочь, которую я нежно люблю, но не была должным образом подготовлена к правлению, играет в шашки. И поскольку ваша дочь любит и уважает вас, она отказывается опускаться до распускания сплетен, чтобы защитить себя.       Визерис быстро заморгал, было слышно, как он сглотнул. — Я слышал шепот, но я всегда защищал Рейниру! А Алисента, она бы никогда не опустилась так низко, — пробормотал он. — Ты слеп, Визерис, так же слеп, как и тогда, когда ты изгнал Деймона много лет назад за то, что он сказал тебе правду, — огрызнулась Диана, ее самообладание слегка пошатнулось от разочарования. Что нужно было сделать Визерису, чтобы увидеть то, что было прямо перед ним? — И что же это за правда? — сказал Визерис, и в его тоне появились опасные нотки. Сир Харрольд отреагировал на это, положив руку на рукоять своего меча в молчаливом предупреждении Диане тщательно подбирать свои следующие слова.       Тем не менее, она продолжала, слишком зайдя далеко от гнева и разочарования, чтобы больше держать язык за зубами. — Что ты слаб, и из-за этого Дом Таргариенов тоже становится слабее. Когда ты умрешь, фракция твоей дочери и жены разорвет это королевство на части в борьбе за трон. Ты должен все исправить, пока не стало слишком поздно. — И как бы ты посоветовала мне это сделать? — гнев все еще звучал в голосе Визериса, но он просто выглядел усталым, когда откинулся на спинку своего позаимствованного трона и посмотрел на нее измученными полуприкрытыми глазами. — У короля Джейхериса, как и у тебя, было много детей, и, чтобы сохранить мир и укрепить союзы, он заключил помолвки и отдал своих детей на воспитание Великим домам. Старшие дети уже достаточно взрослые, чтобы делать то же самое, — сказала Диана, заставляя свой голос оставаться ровным, несмотря на то, насколько хриплым он казался при мысли о возможности кражи ее внуков у родителей ради политической выгоды.       Подавшись вперед, она воспользовалась потрясением короля, чтобы продолжить свое предложение. — Эйгон и Эймонд отчаянно пытаются проявить себя, но твоя жена душит их своей заботой. Она забивает им голову вестеросскими ценностями вместо ценностей их валирийских предков. Я предлагаю приютить Эйгона или Эймонда на Дрифтмарке, чтобы укрепить связи и восстановить разрушенное доверие между нашими домами. Что касается детей Рейниры, Эйдан и Алисса также являются подходящими кандидатами для встречи и укрепления союзов со своими сородичами в Долине или даже в Западных землях. — Алисента и Рейнира никогда бы не согласились... — Визерис вздохнул, потирая лоб и пытаясь встать, желая закончить разговор. — При всем моем уважении, ваша светлость, но они не король и не глава дома Таргариенов. Это Вы, — закричала Диана, от отчаяния ее голос слегка дрогнул в попытке остановить отступление Визериса.       Визерис замер, повернувшись к ней спиной, но напряжение в его плечах было очевидным. — Я обдумаю все, что ты открыла мне, сестра. Спокойной ночи, — проговорил он после долгой паузы.       И вот так просто он ушел, оставив Диану в одиночестве обдумывать свои слова. Что она натворила?