Посыпать Пудрой

Нож делает последний разрез и откладывается в сторону. Ладонь захватывает кусочки багета, удерживая их в чуть скривившейся линии, и отправляет в хрустящий бумажный пакет. Сложив горлышко, пальцы срывают круглый стикер с луной на фоне неба цвета индиго и подписью «LIMBO», после чего залепляют им коричневую бумагу, чтобы не разворачивалась. Нарезанный хлеб помещается в прозрачный пластиковый пакет, а рядом с ним оказывается упаковка сливочного сыра. - Пожалуйста, хорошего вечера. - Спасибо, вам тоже. Женщина с большой сумкой, заполненной продуктами, проходит мимо стоящего посреди зала стола с выпечкой, не поместившейся на основные стеллажи, и выходит на улицу, толкая стеклянную дверь плечом. Звенит музыка ветра из голубых камешков. Скомкав чек, который она не взяла, Минхо выбрасывает его в мусорку и разворачивается обратно к рабочей стойке. Ладонь с шелестом смахивает с доски крошки, летящие в раковину. Запах теста привычно щекочет нос. Он стал настолько родным, что постоянно мерещится даже дома. Горящие янтарём окна постепенно гаснут вместе с исчезающим за небоскрёбами солнцем. Красные и фиолетовые петуньи покачиваются в длинных прямоугольных кадках, выставленных по другой стороне тротуара напротив пекарни. Минхо проходит в дверь служебного помещения слева от витрины при кассе, на пару секунд исчезая в полутьме закутка, и оказывается на небольшой кухне, заставленной противнями и алюминиевыми тазами. Он ставит пластмассовый ковш на весы, сыплет туда муку и, проверив число, с удовлетворением отмечает, что уже может на глаз прикидывать вес практически идеально. Мука летит в тестомес, где своего часа ждали жидкие ингредиенты, которые он подготовил до того, как его оторвали, кнопка запускает механизм. С щелчком открыв упаковку давленого чеснока, Минхо ложкой вываливает всё в контейнер. Выбросив мусор, он достаёт из холодильника свежую зелень, промывает её под холодной водой, встряхивает и начинает мелко шинковать петрушку. Когда следом за ней измельчается укроп, запах которого щекочет нос, заполняя кухню, бренчит музыка ветра. Минхо наклоняется и выглядывает в прямоугольный разрез, через который видно зал. В пекарню вошла молодая пара, берущая в руки по подносу с щипцами. Сполоснув руки, Минхо вытирает их о фартук, выключает тестомес и возвращается обратно за кассу. Так он и мотается весь день. От кассы к кухне, от кухни к кассе. Впрочем, обычно это начинается после четырёх, когда он приступает к заготовкам на следующий день, чтобы не торчать на работе до ночи. Также иногда приходится выходить в зал, чтобы протереть два пристроенных в углу столика, за которыми посетители могут поесть на месте. Рассчитав пару, набравшую два полных пакета, он уже собирается уходить, как в дверях появляется сначала одна женщина в возрасте, медленно ковыляющая от стеллажа к стеллажу, а затем мужчина с первой проседью, буквально сметающий на поднос все оставшиеся рогалики с шоколадом, заварным кремом и пастой из красных бобов. Он спешно достаёт из бумажника деньги, швыряет их на стойку и чуть ли не вырывает пакет из рук Минхо, затем спешно вылетая на улицу без сдачи. Вздохнув, Минхо собирает купюры. Что он с этим поделает? Ничего. Главное, что деньги дали. В промежуток между шестью и восемью часами вечера народу приходит больше всего. Идущие с работы люди заглядывают по пути в пекарню, чтобы взять себе быстрый ужин, либо угощения для ждущей дома семьи. Выключив тестомес, Минхо снимает чашу и вываливает загустевшую массу на припорошенную мукой доску. Он принимается месить тесто вручную, чтобы затем раскатать и посыпать смесью из тростникового сахара, имбиря, корицы и какао. Однако брать в руки скалку и кидать её обратно приходится пять раз, чередуя это с обслуживанием клиентов. Вскоре плотный поток дверной трели затихает и Минхо удаётся разобраться с булочками на завтра, которые отправляются в морозильник в форме упакованного в плёнку рулета. Проверив полки, он ставит в тетрадке галочки, чтобы отметить, что ещё ему нужно сделать. Запястье утирает со лба пот. На улице уже стемнело, небо превратилось в спелую смородину. Закончив с тестом для шоколадного печенья, Минхо собирает разлетевшийся по столешницам мусор. Пластиковые упаковки скрипят, обтираясь друг о друга. Умывшись и осушив стакан холодной воды, он возвращается в зал. Приподняв подвижную часть кассовой стойки, он хватает стопку помытых подносов и относит её к специальной станции самообслуживания у входа. Древесина стучит, опускаясь на три подноса, что остались. Минхо поправляет завёрнутые прямоугольники пергаментной бумаги, наполовину убранные в похожий на трубу отсек, а затем вешает на штангу несколько щипцов. Он возвращается за кассу, берёт использованные подносы, стоящие у раковины, и опускает их на стойку справа от кассового аппарата. Вооружившись влажной тряпкой, он начинает протирать их, чтобы выставить обратно на станцию. Медленный негромкий джаз прерывается перезвоном музыки ветра. Очередной покупатель. Минхо едва ли успевает поднять голову, как к его кассе подлетает взволнованный парень с растрёпанными волосами цвета рассыпчатого угля. Глаза бешеные, щёки чуть покраснели. - Спрячь меня, пожалуйста! - Что? - Спрячь меня, - незнакомец лихорадочно оборачивается на окно. – Пожалуйста, просто помоги мне. Не выдавай меня. - Я не… - Если меня поймают, мне конец! Парень пристально смотрит на него с отчаянной просьбой в больших круглых глазах. Он весь словно на пружинах, от него тянет сладковатым никотином. - Залетай. Минхо поднимает стойку, впуская его к себе. Незнакомец шустро забегает, однако, видимо, не зная была ли открыта служебная дверь, рывком падает на пол, забиваясь в угол у витрины с тёмной задней панелью слева от Минхо. Колени поджимаются к груди. Времени задать вопросы не оказывается – дверь рывком распахивается и в пекарню впрыгивает крупный мужчина с плотной щетиной и похожими на щётки бровями, сурово нависающими над практически незаметными глазами. Ремни на тёмно-коричневой кожаной куртке, значительно потрёпанной в районе рукавов и ворота, хлещут его по чуть выпирающему под грязно-серой футболкой животу. - Где он? – гремит гнусавый голос. - Кто? – Минхо делает озадаченное лицо. - Пацан же сюда забежал, да? - Какой пацан? Простите, я не понимаю, о чём вы говорите. Мужчина грузно шагает по залу, вертя головой и шумно пыхтя после бега. Минхо краем глаза замечает, как его неожиданный гость словно пытается сжаться и превратиться в песчинку, притаившись. - Куда он мог деться? - Кто? Объясните, я ничего не понимаю. Здесь никого нет, кроме меня. Заглянув под столики, мужчина выпрямляется и направляется к кассе. Услышав приближающиеся шаги, парень подаётся вперёд и хватает Минхо за ногу ниже колена, сжимая пальцы. Он просит не выдавать его. - Извините, я не могу вам ничем помочь и мне уже нужно закрываться, - Минхо добавляет в голос твёрдости, передвигая стопку подносов влево, чтобы прикрыть зону за стойкой. - Если сюда забежит пацан в чёрно-красной куртке, или толстовке, или хрен знает, во что он там вырядился, то хватай его и звони ментам, - мужчина разочарованно цокает языком и отходит спиной назад, выглядывая в окно. - А что он сделал? - Стащил мой товар, маленький ублюдок. Поймаю гадёныша – жопу надеру так, что с него шкура слезет. Минхо косит взгляд. Парень у его ноги складывает ладони в молящем жесте. Глаза виноватые и грустные. В груди тянет жалость. - Хорошо, так и сделаю. Но, по-моему, кто-то пробегал мимо до того, как вы зашли, я слышал топот. Здесь переулок за углом, он по всему району идёт. - Вот же блоха вертлявая. Ладно, смотри не прощёлкай его. Мужчина толкает дверь и срывается на бег, направляясь в указанную сторону. Услышав трель, незнакомец опадает спиной на стену и шумно выдыхает, прикрывая глаза. Минхо, наконец, может его рассмотреть. На вид ровесник, явно не старше, может даже чуть младше. Одет не в куртку, а распахнутый чёрный бомбер с красными рукавами. На бедре чёрных облегающих джинсов находится серебряная цепь. На ногах потрёпанные чёрные кроссовки. - Он ушёл, - оповещает Минхо, подождав пару секунд и понаблюдав за улицей. - Спасибо, - парень встаёт и благодарно кланяется. – Жопу мне спас, прям от души, честно. Извиняюсь за это всё, не буду больше мешать. Он делает шаг, собираясь выйти, однако Минхо такой расклад не устраивает. Он вытягивает руку, перекрывая дорогу. - Что ты стащил? - Да так, мелочь. - За мелочью за тобой бы не погнались. - Да реально безделушка, не бери в голову, мне надо идти, - незнакомец беспечно улыбается, отмахиваясь и пытаясь пройти, но Минхо так и не опускает руку. - У нас здесь камеры. Один звонок и тебе крышка. Показывай. Мне не нужны неприятности, если это какая-то наркота или дорогая мобила. Парень явно мнётся, после чего смотрит ему в непоколебимые глаза и вздыхает, понимая, что просто так его не отпустят. Он лезет во внутренний карман бомбера и достаёт серебряный браслет на тонкой цепочке, соединяющей не очень детальные, но элегантные цветы. - Вот. Он правда не очень дорогой, тысяч двадцать вон всего. - И нахрен ты его стащил тогда, раз он не дорогой? – хмурится Минхо. - Ну, денег-то нет. На эти деньги несколько дней жрать можно, я их не могу на безделушки тратить. - Вопрос «нахрена» всё ещё стоит. Не можешь купить – не покупаешь, не красть же всё, что приглянулось. - Я знаю. Знаю, что это неправильно, просто… - он вновь вздыхает, только уже тяжелее, и переминается с ноги на ногу. – Это маме. У неё день рождения сегодня, а она в больнице, ей камни из почек удаляли в понедельник, появились какие-то осложнения и её ещё на неделю оставили на всякий случай. Денег нет, но я очень хочу её порадовать, она такая грустная, что пришлось столько денег на больницу потратить, так хоть улыбнётся. Минхо смотрит на браслет, а затем на его виноватое лицо с опущенными глазами. Не похоже, что врёт. Голос слишком распирает от неловкости. Пальцы другой руки теребят боковой шов на джинсах. Воровать, конечно, плохо, но это действительно не настолько дорогая вещь, чтобы влипать в неприятности с законом и получать тумаки от сурового продавца. По крайней мере, его мотив можно понять. - Как тебя зовут? - Хан Джисон. - Вали отсюда, Хан Джисон. Стойка приподнимается. Джисон поднимает голову и, увидев, что его отпускают, благодарно улыбается. - Спасибо, - выйдя в зал, он направляется к двери. - Эй. - А? – он оборачивается, нервно поджимая руки к груди. - Слева от тебя коробка с маффинами стоит, видишь? - Э… да. - Бери. - А? В смысле? - Покушаете с мамой. Всё равно их скорее всего уже никто не возьмёт и придётся списывать. Джисон смотрит на него так озадаченно, словно его попросили запустить ядерный реактор. Немного погодя, он берёт пластиковую коробку, пахнущую черникой, и вопросительно тыкает в крышку пальцем. - Это? - Да. - Бесплатно? - Будешь капать мне на мозги и станет платно. Он проводит ладонью по пластику и широко улыбается, рывком кланяясь. - Спасибо большое. Я… я верну, как деньги появятся, обещаю. - Не надо. Шуруй давай, пока тот мужик не вернулся. - Да. Да-да, понял, спасибо, Минхо. Помахав, Джисон открывает дверь, осторожно выглядывает и срывается с места, убегая в противоположную от переулков сторону. В пекарне наступает тишина, так внезапно прерванная десятью минутами ранее. Взгляд опускается на прямоугольный бейджик с именем, висящий на фартуке. Смена закончилась маленьким торнадо, влетевшим с отчаянными глазами цвета миндаля. Минхо шумно выдыхает, протирает последние два подноса и с грохотом ставит их на небольшую башню, готовую к завтрашнему утру. Надеясь, что никто больше сюда не сунется, он переворачивает табличку на двери и идёт за корзиной, чтобы собрать оставшийся товар. Его было немного, почти всё раскупили, никому не приглянулся разве что тост с сыром и ветчиной, что не является сюрпризом, булка со сладкой картошкой и печенье без начинки на витрине. Минхо давно собирается сказать начальнику, что тосты постоянно остаются из-за цены, потому как мало кто в своём уме будет столько отдавать за худосочный унылый тост из обычной пекарни, но тот его не слушает. На стеллажах лежат упаковки с сухарями, которые могут лежать ещё неделю. Включается кран, Минхо приступает к уборке кухни. Он сам от себя не ожидал, что вдруг разрешит бесплатно забрать, фактически стащить коробку маффинов. В последний момент в нём словно вспыхнул проблеск сочувствия. Он вспомнил, как во времена до появления стабильной работы сам, бывало, стоял в магазине, кафе или булочной и смотрел на цены, сжимая в карманах кулаки и чувствуя горькую беспомощность. Хотелось взять кусок торта, но за те же деньги он мог три раза купить упаковку нарезанного хлеба, чтобы дома пожарить его с яйцом и растянуть буханку на неделю. О вещах дороже куска торта и думать было нельзя. В конце концов, с него не убудет. Этому парнишке явно нужнее, хотя бы порадует свою мать. Он наверняка переживает из-за того, что она находится в больнице. Пусть и улыбается ярко, так, что Минхо пару раз вспоминает его лицо, закрывая пекарню и тащась домой. На работе случается разное, но пока что это был самый близкий к криминалу опыт. Он фактически укрыл преступника и от этой мысли становится забавно. Не очень законопослушный пекарь, сделавший выбор в пользу сочувствия, а не справедливости. Просто мужик, от которого разило потом и который был готов махать кулаками из-за одной безделушки, вызвал больше презрения, чем какой-то человеческой солидарности. От одного несчастного браслета не обеднеет и будет лучше следить за товаром. Этот случай затирается в памяти достаточно быстро. Он заваливается мукой, раскатывается скалкой, размывается каплями ванильного экстракта, запекается в прогретых духовках. Руки выполняют привычные действия, ложка отправляет в рот заварной крем для тарталеток, чтобы проверить баланс сладости, нож обрезает кривые уголки теста, миксер превращает фрукты в пюре для начинки пирогов. От разрыхлителя в носу щекочет, мука забивается под ногти, лимонная цедра каким-то образом обнаруживается даже в носках, в волосах застревает сушёная гвоздика. Сотни людей приходят и уходят, наполняя пекарню трелью синих осколков. Минхо кондитерским мешком делает лепестки из крема на клубничном торте, который за ночь должен как раз пропитаться к новой смене, когда слышит очередное открытие двери. Он как раз собирается готовить всё к закрытию, копчик привычно ноет. Вытерев руки о фартук, он выходит из кухни, чтобы обслужить одного из последних, как он надеется, покупателей. - Привет. Глаза натыкаются на угольные волосы, широкую улыбку и уже знакомый чёрно-красный бомбер. Тянет сладкими сигаретами. - Опять прятать? - Нет, в этот раз всё нормально, - Джисон посмеивается. - За хлебом пришёл? - Не совсем. Вот. Он достаёт из кармана металлическую коробочку и кладёт её на стойку. Взяв её в руки, Минхо понимает, что это упаковка каких-то иностранных мятных леденцов, звонко перекатывающихся внутри. - Это что? - За то, что ты помог тогда. Не вау, конечно, но пока только такое есть. - Стащил? – Минхо щурится. - Ну… забыл расплатиться, - Джисон потирает шею, шипя и смотря куда-то в угол под потолком. - У тебя клептомания, что ли? - Да просто хотел что-то тебе подарить за то, что ты меня прикрыл и маффины дал. Очень вкусные, кстати, маме понравилось. Деньги-то из воздуха не появились, ну я и быстренько стянул. Только это, правда, больше ничего не взял. - Это ничего не меняет. Когда-нибудь тебя так поймают и навешают так, что в больнице уже мать тебя будет навещать. - Да ничего не будет, - тот отмахивается. – Я же не обношу магазины, а так, мелочёвка из дешмана, так никто не заметит даже. И такое редко бывает, ты разве в детстве никогда ничего не таскал? - В детстве – да. А сейчас уже немного не детство, - фыркает Минхо. - Я вечно молодой, - Джисон издаёт смешок. Покачав головой, Минхо убирает леденцы в карман. Принёс же, выкидывать теперь, что ли? Он испытующе смотрит на парня по ту сторону стойки, ожидая, что будет дальше. Тот, кажется, не торопится уходить. - Так и? Что-то ещё? - Тебе надо с чем-нибудь помочь? - В плане? - Ну, леденцы леденцами, но это так, херня. Может я помогу тебе с чем-нибудь? За прошлый раз. А то мне неловко. - Вау, воришка с совестью, - усмехается Минхо. - Не воришка я, эй, - Джисон уязвлённо морщится. – Не пойман – не вор. - Не пуля – не убийца, ага. - Слушай. Есть мне работа или нет? Какое-то время Минхо изучает упрямые миндальные глаза. Он вдыхает запах сигарет и разворачивается. - Протирай. Взяв стопку подносов, он опускает их на стойку и кладёт рядом влажную тряпку. Джисон берёт поднос с верхушки в руки. - Просто протереть и всё? - Поставишь вон туда. И только попробуй что-то с полок стащить, уж я тебя догоню и ложкой отхлестаю, я только товар пересчитывал. - Да за кого ты меня принимаешь? Я ведь сам предложил! - Ты браслет стащил? - Ну… - Стащил или нет? – Минхо потряхивает в его сторону ложкой. - Стащил. - Леденцы стащил? - Стащил. - Ещё что-то стаскивал когда-нибудь? - Так это… - Да или нет? - Да, - повержено выдыхает Джисон, закатывая глаза. - В чём претензия тогда? - Ни в чём, шеф. Справедливо. - Вот и всё. Толкнув дверь, Минхо исчезает на кухне. Разминая кондитерский мешок с кремом, он выглядывает через прямоугольное окошко в зал. Джисон послушно протирает поднос тряпкой и ногтем отдирает прилипшую крошку. Уже второй раз удивляет его своим появлением. Минхо не думал, что он правда вернётся, чтобы отплатить за услугу. Рука достаёт из кармана звякающую коробочку. Ещё и стащил ему леденцы. Явно играется с огнём, хоть и утверждает обратное. Странный парень. Хотя забавный. По крайней мере, моральные принципы у него действительно есть, раз он вдруг решил отработать оказанную услугу. Пластиковая упаковка шелестит в руках, пока Минхо выдавливает из неё крем. Через минуту торт оказывается готов и отправляется в холодильник. Выжав остатки крема в ведро с пищевыми отходами, Минхо протирает насадку и отправляет её в ящик к остальным. Из зала слышится стук древесины. Заглянув в окошко, он видит, что Джисон выравнивает башню из подносов, а затем, чуть подумав, поправляет пергаментную бумагу, которая после покупателей криво торчала в разные стороны. Руки по привычке вытираются о заляпанный мукой фартук. - Хорошо протёр? – Минхо выходит к кассе. - Да. Всё чисто. - Окей, на твоей совести. - Дальше что? - Ничего. Свободен. - Прям вообще ничего? – Джисон удивлённо вскидывает брови. - Ага. - Ну, может ещё что-то есть? Мало же. - Хочешь я джем на пол вылью и швабру дам? - Ясно, - Джисон закатывает глаза, вскидывая руки. – Больше не капаю на мозги. - Хорошая смекалка. - Моё дело предложить. Ну, ладно тогда. Я пойду. - Шуруй. - Спасибо ещё раз. Хорошего вечера. Отсалютовав двумя пальцами, Джисон уходит, бренча цепью на бедре и оставляя после себя тонкий запах сладкого табака. Проводив его взглядом за окнами, Минхо дёргает уголком губ и возвращается на кухню, чтобы закончить с оставшимися заготовками. Интересный экземпляр. Занимается сомнительными вещами, но, кажется, простой по характеру. Иногда простота – это хорошо. Минхо может приготовить самую разную выпечку, от хлеба до воздушных тортов. Однако сам для себя он предпочитает печь какой-нибудь обычный пирог с яблоками или круглый пончик без ничего. Достаточно лишь посыпать всё сахарной пудрой и вкус уже будет умеренно идеальный.