Посыпать Пудрой

Вода выжимается из тряпки, тонкими коричневатыми струйками стекая в слив. Вновь попав под поток, она темнеет и тяжелеет, после чего снова закручивается, теряя влагу. Плюхнувшись на стойку, она собирает мелкие крошки и пыль от корицы, пудры, сахара и десятка других ингредиентов. Древесина начинает поблескивать. Тряпка вновь споласкивается и вешается на стенку раковины. Выдавливается виноградное мыло, руки тщательно трутся, а затем хватаются за полотенце. Минхо разворачивается и едва сдерживается от того, чтобы не начать нетерпеливо постукивать по полу кроссовкой. Мужчина в болотном твидовом пиджаке уже почти двадцать минут кружит с подносом по залу, протягивая к чему-нибудь щипцы, а затем опуская их обратно. Вся зона стойки успела приобрести божественный вид за время ожидания, Минхо не уходит на кухню, зная, что как только он испачкает руки в чём-нибудь, то его сразу выдернут обратно, потому что по-другому закон подлости работать не может. Так что он через силу ждёт, мысленно покрывая такого нерешительного клиента всеми матерными словами, какие только знает. Он уже успел обслужить четырёх покупателей, один из которых сел за столик, съел сосиску в тесте и ушёл. А этот всё кружит. - Можно вас? Стоит только развернуться, чтобы сходить за стаканом воды, как его окликают. Не раньше и не позже, конечно же. Именно в этот момент. Давя раздражённый вздох, Минхо опирается о стойку. - Чем могу помочь? - А чесночный багет свежий? - Всё свежее, только недавно из духовки. - И багет тоже? Внутри словно лопается красный шарик. Пищевод начинает жечь от потёкшего яда, который приходится с трудом сдерживать. - Да. Всё свежее. Мужчина задумчиво смотрит на корзину с багетами, по-дурацки приоткрыв рот и шумно дыша через нос. Кажется, что ещё немного и оттуда потечёт тонкая нить слюны. Наконец, он двигается. Вот только щипцы хватают не багет, о котором он спрашивал, а кирпич чиабатты с сыром. Положив его на пергамент, мужчина направляется к кассе. Минхо мог бы сейчас сломать скалку пополам. Он торчал здесь почти полчаса, отнимая его время и раздражая мельтешением, а в итоге взял одну несчастную чиабатту. - Четыре пятьсот. - Сейчас. Почти минуту мужчина хлопает себя то по карманам пиджака, то по карманам штанов. Можно подумать, что он готовится выступить с ритуальным танцем хака. Затем где-то в недрах внутренних карманов он всё-таки находит карточку со стёртыми от времени буквами. Минхо рассчитывает его и возвращает карту обратно. - Вам нарезать? - А? - Хлеб нарезать? - Зачем нарезать? - Если хотите, я могу порезать хлеб на кусочки для вас. - А так можно? Минхо смотрит в размытые глаза, которые кажутся прилепленными к лицу кусками сушёного чернослива из-за огромных очков с толстенными линзами, и пытается понять, кто из них двоих больший идиот и не знает человеческого языка. - Можно. - Это бесплатно? - Да. - Хорошо. Нарежьте, если можно. Вы же в пакет положите? «Нет, мать твою, в рот тебе затолкаю», - думает Минхо, чувствуя, как в голове собирается пар, готовый со свистом повалить из ушей. - Да. - Ну, тогда хорошо. Беря в руки нож, он очень хочет порезать вены, только непонятно свои или этого дятла. Лезвие ударяется о деревянную доску, исполосованную белёсыми линиями, резкими движениями прорезаясь сквозь тесто и при этом не деформируя саму структуру. Нарезав чиабатту на восемь кусков, Минхо убирает её в бумажный пакет, лепит стикер и отдаёт его мужчине. - Спасибо. - Не за что. Тот забирает пакет, зачем-то потряхивает его и ковыляет к двери. Когда он поворачивает голову, вновь поглядывая на полки, Минхо молится всем богам, чтобы ему не взбрендило купить что-то ещё, иначе он точно затолкает ему чиабатту в какое-нибудь отверстие. Чёрт с ней с выручкой, лучше пусть свалит подальше со своими тупыми вопросами. К счастью, именно это мужчина и делает. За ним закрывается дверь и Минхо сгибается, падая локтями на стойку и упираясь в неё лбом. Если бог существует и действительно посылает людям испытания, то это точно было одно из них. Некоторых покупателей никак иначе, кроме как испытаниями, и не назовёшь. Вернувшись на кухню, Минхо с двойным рвением принимается за тесто. Чтобы замесить его получше, он использует кулаки. И, конечно, с мужчиной в твидовом пиджаке это никак не связано. Мука подлетает вверх, заставляя чихнуть. Вскоре смазанная оливковым маслом чаша с побитым шаром отправляется на подставку около нагретой духовки, чтобы отдохнуть в тепле. Звенит музыка ветра и поток клиентов возобновляется. По крайней мере, пар выпущен, можно возвращаться в рабочий режим. Пол оборачивается блестящей охровой вуалью, когда послеобеденное солнце начинает свой стандартный променад вниз по лазурно-абрикосовому небу. В бьющих через окна лучах мерцает медленно порхающая пыль. Обращённые к витринам булочки словно обмазали золотистым кремом. Длинные тени, скользящие по деревянному интерьеру, перемежаются с вечереющими полосами света. Синие камешки ударяются друг о друга, вплетая в тихий джаз мелодичную трель. - Привет. - Прятать? - Да, блин, это был первый и последний раз. Уже знакомое лицо освещается улыбкой. Комбинация чёрного и красного вновь появилась в пекарне спустя неделю. Запах сладких сигарет щекочет нос. - Как дела? – Джисон подходит к стойке. - Как обычно. Хлебово. Звонкий смех пролетает над стеллажами. Сделав шаг назад и наклонившись, Джисон изучает ассортимент тортов за стеклом. Нижняя губа покусывается. Глаза у него и правда круглые, взгляд пытливый. Над левым уголком рта на смуглой коже красуется родинка. - А в йогуртовом торте фрукты есть? - Есть прослойка из персиков. - О, мама любит персики, - Джисон довольно хлопает ладонями и выпрямляется. – Отрежь два кусочка, пожалуйста. - Её выписали из больницы? - Да, сегодня. Врач сказал, что всё хорошо заживает. - Будете отмечать? – вынув торт из холодильника под стойкой, Минхо разворачивается, помещая его на доску и доставая заточенный часом ранее нож. - Ага, папа поехал её забирать, я вот за тортом побежал. - Папа? Тогда три куска? – Минхо недоумённо оборачивается через плечо, думая, что ослышался. - А… нет, два нормально будет. Я… я сладкое не особо люблю всё равно, это им. Джисон машет рукой, беззаботно улыбаясь. Он смотрит куда-то в потолок и, хотя выглядит так, как будто ему всё равно, появляется ощущение того, что его реакция была намеренно безразличная. Нож прорезается через воздушный йогурт и мягкое тесто. Отложив его, Минхо подходит к стойке и наклоняется за коробкой. Достав картонный пласт, он выпрямляется и начинает его собирать. Глаза поглядывают на человека перед собой. - Ты в канаве спал, что ли? - В смысле? - Чумазый весь. На чёрной футболке Джисона коричневые пятна. Кроссовки выглядят запыленными, как будто неделю стояли у шоссе. Угольные волосы тоже кажутся чуть припорошенными пылью, нижние пряди на чёлке слиплись от пота. Ворот, похоже, влажноватый из-за него же. На правой ладони ссадина. - А, грязный, да? – Джисон начинает отряхиваться. – Да я с работы просто. - Ты работаешь? - Типа. Иногда перепадает подработка грузчиком где-нибудь, когда мужикам лень работать и они за полцены ищут себе подмену. Сегодня паллеты на складе разгружали. - Нормальной работы нет? - С универом тяжело совмещать. - Так ты ещё и учишься, - вскидывает брови Минхо. - Увы. Четвёртый курс, скоро уже отстреляюсь от этого говна. - Всё так плохо? - Международка эта сраная. Родители выбирали, я прогуливаю, как получается, иначе сдохну на парах от скуки. Слушай, нет влажных салфеток каких? А то я реально как свинья, мама увидит – всыплет. Минхо кидает ему лежавшую под кассой пачку и возвращается к рабочей стойке. Отрезанные куски аккуратно помещаются в коробку. Так он и правда практически его ровесник, всего на два года младше. По крайней мере, он пытается зарабатывать деньги, а не только выезжает на воровстве. Таскать грузы – это вполне себе тяжёлый труд, который не каждый потянет. Стикер закрепляет картонную крышку. Пальцы поддевают прорезанную ручку и выпрямляют её. - Тринадцать тысяч, - поставив коробку на стойку, Минхо пробивает позицию в кассе. - Ага, сейчас. Выудив из кармана штанов кошелёк, Джисон отсчитывает купюры. Кошелёк обычный тканевый, слегка потёртый по углам и начавший терять цвет. В отсеке всего три зелёных купюры по десять тысяч и парочка голубых по тысяче. По маленькому застёгнутому кармашку перекатывается мелочь. - Вот. Спасибо. - Не за что. Минхо убирает деньги в соответствующие отсеки, закрывает кассу и выбрасывает распечатанный чек. Не то чтобы он любитель заглядывать в чужие кошельки, однако факт того, что после этой покупки бюджет Джисона уменьшился почти в два раза, кажется слишком грустным. Его по-человечески жаль, потому как ситуация весьма знакомая. Тем не менее, тот всё равно улыбается. - Я пойду тогда. Хорошей смены. - Хорошего ужина. Музыка ветра мелодично бренчит. Золото скользит по углю, исчезающему за углом здания. Минхо возвращает торт на охлаждающуюся витрину, закрывает её, собирает использованные влажные салфетки и выкидывает их в мусорку вместе с прозрачными одноразовыми перчатками, которые надевает каждый раз, как нужно разрезать выпечку. Сполоснув лопатку с ножом, он убирает их на свои места. Появление Джисона было неожиданным, это он, похоже, умеет отлично. На самом деле забавно, что он пришёл за тортом именно сюда, хотя вокруг всевозможных кафе и пекарен полно, причём цены примерно одинаковые. Возможно, он просто захотел сделать ему выручку в качестве всё той же благодарности за помощь и маффины. Минхо сомневается, что он живет где-то в ближайшей округе и пекарня удобно оказалась по пути. Он бы видел его, если бы тот заходил. Запомнил бы. У Джисона слишком уникальные черты лица, чтобы их не запомнить. Округлые щёки, но лицо при этом худое, круглые глаза, длинная шея. Да и стиль одежды, напоминающий что-то улично-рокерское, вполне цепляет взгляд. Нет, он точно его раньше не видел. Тем не менее, следующая встреча наступает довольно быстро. Даже слишком. Вечером следующего дня Минхо закручивает круассаны, когда слышит стандартную трель. Вытерев руки о многострадальный фартук, он выходит из кухни и видит отличительное сочетание цветов. Джисон постукивает пальцами по стойке. - Прятать? - Да хорош, - тот посмеивается, качая головой. - От тебя всего можно ожидать. - От тебя тоже. - Понравился торт? - Очень. Он очень вкусный. Это ты сам готовишь, да? - Нет, мне помогают хлебобулочные феи. - Смешно, - Джисон фыркает и словно чуть мнётся, начиная постукивать по деревянной столешнице активнее и водя взглядом по ореховым линиям. – Спасибо. - За что? - За третий кусок. - Не понимаю о чём ты, - Минхо пожимает плечами, делая непричастный вид и рассматривая лежащие на стеллаже у окна тосты, которые снова никто не купил. - Не прикидывайся. Ты положил три куска, а взял деньги только за два. - Правда? Я случайно. Заработался. - Ну да, - Джисон пару секунд молчит, после чего лезет в карман. – Это тебе. На столешницу опускается брошка с круглым сливочно-клубничным тортом. Небольшая, размером с монету в пятьсот вон, но выполненная аккуратно. Цвета яркие, поверхность гладкая и блестящая. - Опять стащил. - Да мелочь же, там их куча была, никто и не заметит. - Допрыгаешься ты так скоро. Нельзя же брать всё, что не привинчено, - цыкает Минхо. – Кто-то старался, делал, а ты тащишь. - Ой, да там тётка такая противная, ворчит на всех, кошек ногами гоняет, так ей и надо, при мне же иностранцев накрутила тысяч на десять, - Джисон отмахивается, пренебрежительно морщась. – Я бы не стал обкрадывать какую-нибудь милую бабульку или студентов, которые сами крафтят что-то. А эта заслужила. - Ты Робин Гуд, что ли? - Я Джисон. - Ага, супер. - Возьми, это подарок. - Я не просил подарки. - Я так не могу. Ты же мне целый кусок торта дал, а он дорогой. - То есть красть ты можешь, а тут ты не можешь? – хмыкает Минхо. - Это другое совсем. Я хочу тебя отблагодарить. Для меня никто столько не делал, сколько ты. Джисон произносит эту фразу достаточно легко и особо не переживает о её смысле. Однако её смысл всё же заставляет Минхо застыть на мгновение. Что-то под рёбрами вздрагивает, возможно, от искреннего светлого взгляда. Неужели никто ему не помогает? Это ведь такие мелочи. - Кончал бы ты с воровством. Ничем хорошим это не закончится, - Минхо убирает брошь в карман. - Я осторожно. - Так осторожно, что за тобой гнались по улице. - Ну, не поймали же. - Потому что я тебя спрятал. В следующий раз тебе может не повезти. - Я знаю, - Джисон устало вздыхает. – Поэтому я тебе благодарен. Так что пиши или звони, если надо будет с чем-то помочь. Я твой должник. Он протягивает ему лист бумаги с номером. Насмешливо выдохнув через нос, Минхо принимает его. Звенит трель у двери. В пекарню входит женщина в длинном коричневом платье, держащая за руку дочь лет пяти, которая сразу же подбегает к цветным пирожным на столе посреди зала. - Ладно, не буду отвлекать, - Джисон делает шаг назад. – У тебя классная причёска, кстати. Чутка отросшие волосы? Очень круто, тебе идёт. Хорошего вечера. Помахав и улыбнувшись, он уходит до того, как Минхо находится с ответом. Это было слишком внезапно. Пальцы проходятся по волосам. У него всё вылетало из головы то, что нужно сходить постричься, поэтому волосы стали почти прикрывать уши, когда он укладывал их в стороны, чтобы не лезли в глаза. Уголки губ дёргаются. Этот парнишка как обычно выдаёт что-то, что застаёт врасплох. Непредсказуемый. Точнее, предсказуемый в том, что он начал, как ворона, таскать ему краденое, но при этом непредсказуемый во всём остальном. - А есть хлеб без глютена? – чуть скрипучий женский голос вытаскивает из мыслей. - К сожалению, нет. - Мой муж сидит на безглютеновой диете, ему нужен хлеб без глютена. - Мне жаль, но такой мы не готовим. - Вообще ничего без глютена нет? Появляется очень острое желание предложить её мужу пососать один из деревянных подносов, раз обычная выпечка его не устраивает, а ей, кажется, приспичило купить что-то именно здесь. - Нет. - Кошмар, - она разочарованно качает головой, осматривая полку с двумя оставшимися кукурузными булками. – А вы не знаете, где готовят хлеб без глютена? - Нет. - Мама, я хочу кекс, - девочка начинает нетерпеливо подпрыгивать на месте. – Розовый, мама, купи. - Нет, Сора, ты уже ела сладкое сегодня. - Ну, мам, ну, пожалуйста. Я откушу и всё! Честно-честно! - Завтра он уже засохнет, и ты его есть не будешь. Пошли, поищем другое место, здесь папе ничего нет. Под недовольное нытьё они покидают пекарню. Минхо тяжело вздыхает и возвращается обратно на кухню к ожидающим его круассанам. Каких только посетителей тут не бывает. И старики, которые ищут хлеб помягче для своих отсутствующих зубов, и аллергики, грозящиеся всех по судам затаскать, если в составе окажется что-то, что им нельзя, но при этом они хотя взять именно эту позицию, и полуночники, которые за десять минут до закрытия возмущаются, что ассортимента почти никакого нет, и школьники, постоянно роняющие выбитые из автоматов в округе монеты. Каждую смену обязательно бывает пара людей, выводящих едва ли не до трясучки. Самым сложным оказывается не отхлестать их багетом и не утопить в заварном креме. Через три дня, когда Минхо убирает трясущийся желейный торт в самый дальний угол холодильника, молясь, чтобы завтра он не растёкся в ту же секунду, как поднимется форма, становится понятно, что в каталоге типичных клиентов появляется новый пункт. Закрыв дверцу, он утирает лоб полотенцем, которое швыряет куда-то на сушащиеся кастрюли, и толкает служебную дверь, выходя к кассе. - Нет, прятать не надо. Стоит ему лишь появиться в проходе, как звучит знакомый голос, пропитанный весельем. Джисон уже заранее был готов к его вопросу. - Удивительно. Взгляд выцепляет стандартное сочетание чёрного и красного. Правда сегодня за спиной Джисона ещё и рюкзак с перешитыми лямками, которые явно отваливались хотя бы один раз. В его руке прозрачный целлофановый пакет. - Опять спёр что-то? - Да почему сразу спёр? – тот закатывает глаза. - Сам догадаешься или напомнить? - Не надо. Но это я реально не спёр. Помог дедульке какому-то сумку по лестнице протащить, так он мне дал двух сушёных кальмаров. Одного я съел, вкусный. Бери. - Ты припёр сюда, чтобы мне кальмара отдать? – вскидывает брови Минхо. - Ну, не только. Я вообще хотел где-нибудь посидеть позаниматься, мне надо главу из учебника переписать. Вот я и заскочил, - в этот момент раздаётся громкое перекатистое урчание, и он хватается за живот. – Тихо, ты чего? - Голодный, что ли? - Да нет, я… - Джисон задумчиво хмурится, копаясь в памяти. – Я вроде утром ел? Да, перед работой, ходил фрукты разгружать. Рамён пожрал и пошёл. - И всё? Сейчас три часа дня. - Нормально, хватит. Отойдя на метр, он поднимает голову и изучает простенькое меню напитков, мелом написанное на чёрной доске. Губы выпячиваются вперёд, пальцы скребут затылок. Угольная чёлка падает на лицо, сегодня волосы кажутся немного пышными, скорее всего потому что были помыты утром. За запахом сладкого табака всё равно шампунь не учуять. - Можно мне холодный американо? - Любишь пить окурковую воду? - А мне нравится. - Как скажешь, - Минхо неопределённо ведёт плечом. – Ещё что? - Всё. - Тебе надо пообедать. - Перебьюсь, вечером дома поем, мама суп собиралась варить. На голодный желудок учиться проще. Открыв кошелёк, Джисон достаёт две купюры по тысяче вон и кладёт их на стойку. Затем он садится за столик у окна, кидая рюкзак на чёрный кожаный диванчик. Убрав деньги в кассу, Минхо поглядывает на то, как он достаёт тетрадку на крупных кольцах, и отворачивается, подходя к кофе-машине. Он не профессиональный бариста, но самые простые вещи готовить научился, когда был здесь обычным стажёром. В высокий стакан с грохотом летят кубики льда, заливающиеся почти до самого верха холодной водой. Когда жужжащая машина смолкает, Минхо выливает в воду эспрессо, перемешивает всё трубочкой, которую там же и оставляет, и переставляет стакан на поднос. Глаза вновь переходят на угольную макушку. Джисон пальцем продавливает разворот учебника. Левая часть его смуглого лица золотится тёплым весенним солнцем, льющимся из окна. Покусав щёку изнутри, Минхо забирает со стойки кальмара, относит его в кухню и открывает холодильник. На полке лежит партия из десятка пицц-корзинок, подготовленных для обновления прилавка, потому как их очень быстро разбирают. Ноготь неуверенно скребёт по пятну засохшего теста на дверце. Вот какое ему дело? Этот чужой человек вообще его никак не касается. То, что он голоден, но не может позволить себе потратиться на какую-нибудь булку – это его проблемы. В Сеуле полно тех, кому не хватает на что-то, что не является самой дешёвой первой необходимостью. Не раздавать же им всем еду. Хлопает дверца микроволновки. Минхо грызёт сушёного кальмара, думая, что стал слишком мягкотелым. Либо просто идиотом. Недавно приходила толпа школьников, которые скидывались на один луковый багет, так им же он не наложил сверху булок, преисполнившись сочувствием. Неужели его так легко купить симпатичной мордашкой и глупой простодушной улыбкой? Короткий звонок выключает в микроволновке свет. Взяв тарелку, Минхо выходит обратно в зал и ставит её на поднос к кофе. Подняв стойку, он относит его к единственному занятому столику. - Э? А это тут откуда? – Джисон удивлённо хлопает круглыми глазами, переставая вертеть зажатую меж пальцев ручку. - Излишек остался. Ешь, а то придётся выкинуть. - Капец, вы что, еду выкидываете? - Приказ начальства, это не от меня зависит. Бренчит музыка ветра. В зал заходят двое мужчин в костюмах и с деловыми дипломатами в руках. Минхо возвращается на рабочее место, на ходу отряхивая фартук от налипшей муки. Тряпка утирает капли, оставшиеся после льда. В зоне кассы теперь пахнет крепким кофе, рассыпчатый аромат словно оплетает стенки носа изнутри. Проскакивает дурацкая мысль о том, что этот запах подходит Джисону. Сочетается с его сладкими сигаретами. - Можете с собой упаковать? – мужской голос заставляет обернуться. - Да, конечно. Минхо пересчитывает яблочные слойки и малиновые тарталетки на подносе. Палец летает по экрану, вбивая позиции и оформляя заказ. - Торт вишнёвый может возьмём? - Начальника Хвана не знаешь? Опять разорётся, что что-то не так, кусочки или ещё чего. - А какой тогда? - Может карамельный? Вон тот. Он же вроде вечно Чонина отправляет ему карамельный капучино покупать. - Можно, в принципе. Он вроде сладкое любит. - Дайте карамельный торт ещё. - Целый? - Да. - Свечки нужны? - Нет, просто упакуйте в коробку, пожалуйста. - Хорошо. Пятьдесят восемь тысяч вон. Вставив кредитную карту в разъём и проведя операцию, Минхо отдаёт её обратно вместе с чеком. Сначала он складывает слойки в пакет, выкладывая из них что-то вроде фундамента. Затем сверху он аккуратно раскладывает тарталетки, чтобы те не налетали друг на друга и не переворачивались, иначе весь крем может растечься по индивидуальной упаковке. Отдав пакет расплатившемуся мужчине, он достаёт коробку и аккуратно помещает туда идеально гладкий торт с витрины. Крышка залепляется фирменным стикером, ручка выпрямляется, коробка перекочёвывает в руки второго покупателя. - Пожалуйста, приятного аппетита. - Спасибо, до свидания. Плоская тарелка из-под торта отправляется в раковину. Звенит закрывшаяся за мужчинами дверь. Наклонившись, Минхо убирает табличку из витринного холодильника и закрывает его. Взгляд невольно переходит на сидящего за столом гостя. Джисон с аппетитом жуёт последний кусок пиццы, набив щёки, и параллельно пишет в тетради, поглядывая на учебник. Ладонь смахивает упавшую на страницу крошку. Угольные волосы поблескивают на солнце. Хотя бы поел, бестолочь. Минхо прекрасно знает, как тяжело совмещать учёбу с подработкой, поэтому и сочувствует ему. Это никак не связано с тем, что он то и дело поднимает на него взгляд, рассматривая плавные черты, падающую на глаза чёлку, ярко-красные рукава бомбера и мерцающую цепь на бедре. Сполоснув тарелку, Минхо убирает её сушиться и ретируется на кухню, чтобы приступить к следующему торту. Если у них толстые коржи, то нужно оставлять их на ночь, чтобы хорошенько пропитались и осели. Миксер перемешивает шоколадную массу, пахнет ванилином, от которого так и тянет чихнуть. Пару раз приходится отвлечься на покупателей. Через час в прогретую духовку отправляются сразу четыре формы с разным тестом. Минхо протирает стойку тряпкой, собирая сухие смеси, после чего начинает мыть венчики, лопатки и ложки, припоминая обещание начальника купить посудомойку, которое он твердит уже год. Ядерно-жёлтые резиновые перчатки с хлюпаньем летят в боковой отсек опустевшей раковины. Поначалу он безразлично мыл всё голыми руками, но когда кожа начала напоминать песочное печенье, он решил, что разумнее будет перейти на перчатки, защитив себя от химикатов, и пользоваться увлажняющим кремом. С хрустом разминая затёкшую шею, он выходит в зал с противнем. Круассаны раскладываются на опустевшую полку. Их всегда активно разбирают, это один из самых ходовых товаров, потому что с ним никогда не прогадаешь. Мало кто не любит круассаны. Поправив их, чтобы лежали ровно, Минхо возвращается обратно за стойку и высыпает крошки в раковину, постукивая по противню. Он относит его на кухню и собирается проверить запасы на складе, как слышит шаги. Толкнув дверь, он выходит к кассе. - Закончил? - Да, рука отваливается, - Джисон морщится, потряхивая ладонью, и подталкивает поставленный поднос. – Спасибо, было очень вкусно. И окурковая вода тоже. - На здоровье, - насмешливо фыркает Минхо, переставляя поднос в раковину. - Ты долго учился готовить? - Всю жизнь? Мне всегда нравилось готовить. - Круто. О, - Джисон распахивает глаза и улыбается, показывая на него худым указательным пальцем. – Ты нацепил брошку. Только заметил. На груди фартука Минхо красуется сливочно-клубничный торт. - Больше мне её деть некуда. - Понравилась? - Это не значит, что нужно тащить ещё. Я тебе её затолкаю туда, куда не понравится. - Ладно-ладно, - Джисон посмеивается, какое-то время молчит, после чего как бы невзначай интересуется. – А ты каждый день работаешь? - Кроме выходных. Там смены подрабатывающего студента. - Понятно. - Чего это ты вдруг спрашиваешь? – чуть щурится Минхо. - Ну… Я подумал, может, ты захочешь сходить со мной в парк? Я знаю одно классное место, там красиво и можно типа как пикник разложить. Покажу тебе кое-что. - Что? - Не скажу. Увидишь. Если, конечно, ты пойдёшь, я не заставляю, если не хочешь, я просто… - Джисон улыбается, потирая шею. – Маленькая благодарность. Вот. Что скажешь? Круглые глаза выжидательно смотрят на него. Джисон не кажется смущённым, скорее, в нём больше любопытства и надежды, даже лёгкая настойчивость. Густая угольная чёлка немного взъерошена. Вновь тянет сладким табаком. Минхо не совсем понимает, в каком плане можно рассматривать подобное предложение, однако что-то в этих настойчивых глазах и открытой улыбке оказывается слишком обезоруживающим. Становится интересно, что же такого взбрело в эту рисковую взбалмошную голову. - Если ты притащишь мне коробку своих клептоманских трофеев, то я пойду домой. - Что? Нет, конечно, да не таскаю я всё подряд, - Джисон воет с отчаянием, при этом издавая смешок и улыбаясь. – Правда, мы просто погуляем. - Окей. Я тебе напишу. - Есть, - Джисон победоносно взмахивает кулаками, даже не скрывая то, что обрадовался полученному согласию. – Тогда буду ждать. Всё тогда, давай, хорошего дня. - Шуруй. Минхо указывает подбородком на дверь. Отсалютовав ему, довольный Джисон покидает пекарню, на ходу доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Он улыбается, исчезая за углом здания. Палец поглаживает брошь. Минхо не знает, что заставило его согласиться. Что его так заинтересовало. Но что-то забавное в этом воришке явно есть. Внимание он ворует отлично.