Лагерь

На утро Достоевский проснулся уже от того, что кто-то свалился с кровати, и сон как рукой сняло. Вариантов не оставалось, пришлось будить нарушителя покоя. Николая Гоголя. — Коля, твою мать, ты так и собираешься на полу теперь дрыхнуть? А ну вставай! —громко говорил брюнет в ухо спящему. Через пару секунд, поняв, что кричать бесполезно, пришлось импровизировать. — Эх, придется одному есть пирожки~ — Пирожки... — повторил спящий блондин. — Да, Коль, пирожки, которые я сейчас же съем, если ты так и будешь дрыхнуть! — уже осознав, что Гоголь давно не спит, Федя решил заманивать друга на разговор пирожками. — Встал! Не сплю, где пирожки? — Нету, а теперь быстро сел на кровать. Блондин послушно и быстро сел на кровать с мыслями о том, что будет выслушивать нотации по типу "да ты был в стельку, а так нельзя, мы несовершеннолетние! Атата!", но, к удивлению, речь до этого не дошла. А дошла она до более худшего варианта допроса. Достоевский, встав максимально близко к Коле, так, чтобы взгляд некуда было отвести, кроме глаз напротив, улыбнулся, как будто только что ограбил банк и начал задавать вопросы. — И что же это вчера было?) — Про что ты? — не зная, за что схватиться и как уже выкрутиться, беловолосый пытался хоть что-то вспомнить. Вдруг он что-то ляпнул такое, за что его бы Фукудзава не просто на корм волкам пустил, а пытал лет двести, а потом уже и на пятьсот в гроб с мечами под землю. — Если ты про то, что я знаю где вино, то это мне Чуя показал! Я честно не следил за ними! — Я про кулон, Коленька, про кулон, — твёрдо ответил Федя, в ожидании объяснений к произошедшему. — если о чем-нибудь умолчишь или соврёшь, то расскажу Дазаю про вино... — Его сразу же перебили. — Хорошо-Хорошо! Я все расскажу, только не Дазай с Фукудзавой! Они с меня шкуру снимут! — чуть успокоившись и более серьезным тоном продолжил Гоголь, — Что конкретно ты хочешь услышать? — Про перемещение с кулоном и школу. — Ладно... Так, давай с начала. Тебе известны легенды про кицунэ со способностями? — в ответ был кивок, — Так вот. В нашем лагере есть такие, я в их числе. Моя способность это "перемещение". Грубо говоря, — дотянувшись до ящика, блондин достал белый плащ и сунул внутрь руку с яблоком, как рука мгновенно появилась перед лицом Феди, — я могу переносить всё, что хочу, в разные точки, в радиусе 1 километра от меня. С кулоном я сделал почти то же самое, но надо, чтобы мысли обоих были об одном и том же месте, и чтобы человек, чья эта способность, прикасался к тому, кого надо переместить. А что насчёт школы, то там легче. С рождения у меня уже были способности, и поэтому когда был взрыв, Фукудзава нас нашёл, но Сигму спасти не удалось. Потом я уже начал жить тут и познакомился с остальными. Ты, кстати, тоже со способностью, но она у тебя ещё не появилась. Другим только не говори про то, что я рассказал, а то мне голову с плеч снимут. Поверить в такое было трудно... Да Фёдор бы и не поверил, если бы сам не увидел своими глазами. Вопроса оставалось только три. Спокойно выдохнув, Достоевский задал первый. — А сколько тут еще лисов? — М.... — пересчитав всех по пальцам, Гоголь проговорил, — восемь, но если считать ещё и меня, то девять. Это Дазай, его младший брат Ацуши, Чуя и его младший брат Рюноске, Тетте, Дзёно и Фукудзава с Мори. — блондин замолчал, но через пару секунд продолжил. — Я так понимаю, у тебя ещё вопросы? — в ответ кивок, — задавай, но учти, что на все я может быть и не отвечу. — Вы тут навсегда? Или есть способ обратно стать человеком, либо хоть в город уйти? — Мм... Способ стать человеком есть, но я не хочу тебе его рассказывать, а в город мы не можем уйти, так как есть большой риск, что у нас появятся уши или хвост, а там уже и охотники на таких, как мы, да найдутся. Ну а те, кто уже стали людьми, могут уйти, некоторые сюда приходят. К примеру Рампо. Он тут был тридцать лет, потом стал человеком и приходит навещать Фукудзаву. Это все вопросы? — ... Да. — после всех рассказов было уже непривычно видеть Колю, — Но... Откуда ты знаешь, что у меня тоже есть способность? И это получается, что я тоже стану кицунэ? — Чёрт! Я совсем про это забыл! — хлопнув себя по лбу, Коля начал думать, что же делать дальше, — Тебе же сейчас шестнадцать, верно? Значит у тебя есть два года до того, как у тебя появится способность, и ты станешь ёкаем. А про способность я знаю вот откуда, — Коля схватил руку Достоевского и поднял рукав, который скрывал шрам в виде маски лисы, —он же у тебя с рождения? — Мать говорила, что я в детстве упал на горячий отпечаток маленькой маски, и от этого остался шрам... — М-дааа... Ну, теперь ты всё знаешь, и меня все оставшиеся века будет грызть совесть за то, что рассказал того, чего не должен был! — А как мне лисом то не стать? — опомнился брюнет, когда тема была почти закрыта. — А это.... — Гоголь сразу заметно погрустнел, и от этого появились уши с хвостом. Коля сел к стене, облокотившись на неё, и обхватил колени руками, — тебе до восемнадцати надо полюбить какого-нибудь человека, и главное, чтобы это было точно взаимно, а то ты так и останешься кицунэ, если только потом тебя уже какая-нибудь девчонка в лагере не найдет. Остальным это уже не нужно, у Тетте есть Дзёно, у Дазая-Чуя даже у Фукудзавы Мори! — Не переживай ты так! Полюбят тебя обязательно, ты вон какой красивый, — неожиданно даже для себя сказал Федя. Блондин просто укутался во все свои девять хвостов и, видимо, уснул. — Коль? Коль... Ты спишь что ли? Ладно, спи, а я пойду тогда... — Федя погладил Колю по голове и ушам и вскоре пошел на улицу, а Гоголь так и не уснул, пролежал в раздумьях о том, что же станет с Федей, и приедет ли он сюда ещё...