Horny test

Unholy - Sam Smith      

      Закатное солнце подсвечивает облака, окрашивая их в малиново-персиковые цвета. Зажигаются вечерние фонари. Группа студентов, весело смеясь, идет вдоль аллеи к выходу из университета. Впереди долгожданные выходные. Чимин вздыхает и, закусив колпачок ручки, переводит взгляд с окна на настенные часы. До конца пары — пятнадцать минут. Затем смотрит на уткнувшегося в тест одногруппника. Тот сидит далеко, записей его не разглядеть. И стреляет глазами в преподавателя. Профессор Чон стоит в непринужденной позе, оперевшись поясницей в стол. Руки скрещены на груди, темная рубашка натянута на крепких бицепсах. Угольные локоны небрежными волнами спадают на лицо. Взгляд черных глаз поверх очков устремлен на Чимина. Он закусывает пирсинг в губе, чтобы скрыть рвущуюся наружу гадкую ухмылку, и вздергивает бровью, безмолвно спрашивая, готов ли студент сдаться.              Чимин вздыхает, опуская глаза на тест. Перед ним последний нерешенный вопрос. Под пудровой юбкой клеш, в чулках нужная шпора, но из-за пристального внимания профессора достать ее возможности нет. Чертов корейский. Зачем Чимин вообще его выбрал! Он урожден в Америке, как и его родители. На корейском говорят только дедушки. Но папа настоял, чтобы Чимин обязательно записался на него. И вот он здесь. Застрял с последним одногруппником, который, судя по радостному виду, с минуты на минуту вскочит, сдаст тест и оставит его наедине с самым сексуальным преподавателем университета.              У Чимина с профессором Чоном… натянутые отношения.              Когда омега пришел на первое занятие, его челюсть отвалилась и разбилась вдребезги об пол. Молодой статный альфа, которому на вид было не больше тридцати, заставил сердце Чимина затрепетать загнанной птицей в груди. Он был так улыбчив и мил, представляясь студентам, что омега решил: корейский отныне его любимый предмет. Но, как и челюсть, ожидания Чимина вскоре звонко разбились о сучий нрав Чонгука. Его улыбка оказалась насмешливым оскалом. Он ненавидел студентов, которые не желали прикладывать усилия для изучения языка, которые относились к предмету по выбору, как к чему-то несерьезному, второстепенному. Чимин, увы, стал одним из «любимчиков» профессора Чона, когда прогулял его пары дважды из-за подготовки к проекту по истории.              История для Чимина — основной предмет. Он понадеялся быть понятым альфой и включил все свое обаяние, когда отмазывался перед ним при следующей встрече.              — Не стоит распинаться передо мной, мистер Пак, — ответил тогда ему Чонгук. Тон его был пропитан насмешкой. Чимин вздрогнул от непривычного обращения из уст профессора. Тот усмехнулся, заметив его растерянность, и продолжил: — и не нужно пытаться обольстить меня. Вот каким путем вы заслуживаете хорошие оценки? Это многое объясняет. Признаться, я был удивлен увидеть вас на начальных позициях в списке успеваемости. Но со мной этот номер не пройдет. Впредь, мистер Пак, можете не тратить время на подбор гардероба к моим парам и одеваться скромнее.              Глаза Чимина были похожи на два блюдца после выплюнутых слов. Чонгук самодовольно ухмыльнулся и отвернулся, записывая тему. В аудитории повисла гробовая тишина, разбавляемая лишь скрипом маркера по наполированной доске.              Все одногруппники пялились на пристыженного Чимина. У того горело все: щеки, нос, шея, уши, плечи. Но самое главное — у него зародился необъятный пожар в груди, который лавиной хлынул в низ живота. Чонгук раскрыл в нем удивительную особенность, о которой Чимин и не подозревал.              Если тебя ругает сексуальный красавчик, это заводит до покалывания промеж ног.              Надменный взгляд черных, как глубокий омут, глаз поверх оправы очков засасывает Чимина каждый раз в другое измерение. Он старается не смотреть прямо в бездну преподавателя, потому что не может вынести этой тяжести, которая давит камнем на плечи, шею и спину. Чимин любит представлять себе, как он, не разрывая зрительного контакта, оседает перед альфой на колени. Как капризный изгиб тонких губ расплывается в ядовитой усмешке. Чимин —сумасшедший, он знает это. И ему плевать. О вкусах не спорят. У каждого свои фетиши.              С другими студентами профессор Чон ведет себя более благосклонно и дружелюбно. С ребятами со старших курсов он вообще улыбчив и мил. Чимин слышал, что с некоторыми, у кого он ничего не ведет, он даже зависает в неформальной обстановке. И это неудивительно — Чонгук не так давно окончил университет. В группе Чимина есть ребята, которые так же не прикладывают усилий к изучению языка, но к ним профессор Чон относится просто пренебрежительно. Не тратит время на замечания и укоры. Не хочешь учить — не учи. Твой выбор.              Оттого Чимин чувствует себя особенным каждый раз, когда альфа отчитывает его за плохую успеваемость. Покрывается румянцем, натягивая рукава кардигана на пальцы, кусает губы и, сложив ногу на ногу, сжимает бедра. Он представляет, как профессор просит остаться после занятия, как звонко шлепает его татуированной рукой по молочным ягодицам до красных следов, как отчитывает за то, что Чимин вновь не подготовился к корейскому, что не запомнил элементарных правил. Чонгук ни разу не обзывал его, лишь завуалированно намекал о его низких умственных способностях. Но Чимину так хочется услышать от него, что он глупый, такой глупый мальчишка, кем он и является. Мозги превращаются в жидкую кашу, стоит Чонгуку оказаться в поле его зрения.              На самом деле весь семестр Чимин добросовестно учил корейский. Но так как он неизменно каждый раз устраивал спектакль перед профессором, чтобы тот отчитал его, возможности подойти, уточнить непонятные моменты, в которых Чимин путался, не было. Так что теперь он двадцать минут торчит над одним вопросом, не зная, какой суффикс поставить. Под юбкой напечатанная таблица с временами, но Чонгук следит за ним, как коршун. Даже на второго студента внимание не обращает. Чимин не смотрит в ответ, но ощущает на себе обжигающий взгляд альфы. Времени остается совсем немного. Паника растет в геометрической прогрессии. Нужно набрать максимально высокий балл на тесте, так как за семестр его оценки ужасны. Если он завалит корейский, денег Чимину никто не вернет, а папа вообще свернет шею. Последнее, кстати, пугает больше всего.              Одногруппник, облегченно выдохнув, встает с места и сдает свои записи дружелюбно улыбающемуся преподавателю. Тот мельком заглядывает в ответы и поощрительно кивает. Хлопает по плечу, хвалит за старания и прощается. Чимин сглатывает, натягивая белые рукава кардигана на пальцы. Теперь он остается один на один с ним…              — Мистер Пак, — насмешливый тон голоса заставляет омегу вздрогнуть, — думаю, пора сдаваться.                     Чимин проводит рукой по светлым волосам, бросая взгляд на настенные часы, и шелестит:              — Еще пять минут.              Альфа хмыкает, отлипая от преподавательского стола, и ленивой походкой направляется к стулу.              — Не думаю, что в вашей голове из ниоткуда появится информация, которую вы не в состоянии были запомнить за семестр. Но, право ваше. Еще пять минут.              Он достает из ящика смартфон и утыкается в него, пока Чимин чувствует себя настоящим извращенцем и течет, сжимая бедра. Какой же Чонгук… Мысли опять уплывают не туда. Вот он, шанс! Чимин кладет ногу на ногу, бросая острожный взгляд на преподавателя, и поднимает пудровый подол мини-юбки. Стреляет глазами в Чонгука и, убедившись, что тот полностью погружен в телефон, наклоняет голову, вчитываясь в нужную таблицу. Мелкий шрифт заставляет склониться ниже и прищуриться. Забывшись, он теряет бдительность и не слышит приближающиеся тихие шаги.              — Не думал, что ответы на мои вопросы находятся у вас под юбкой, — раздается голос альфы, как гром среди ясного неба, над головой Чимина.              Омега вздрагивает. Всё тело будто окатывает ледяной водой. Сердце ухает в пятки, конечности немеют, взгляд стекленеет. Чимин не может поднять даже головы, цепенея от ужаса происходящего. Перед глазами проносятся лица разъяренных родителей, взгляды, полные презрения одногруппников, отметка, как клеймо, в личном деле, отказы на всех будущих собеседованиях. Это позор для отличника. Два года каторжного труда потрачены впустую.              Тест накрывает татуированная рука, сминает и утягивает вверх. Чимин прослеживает за ней безумным взором, сравнивая клочок бумаги со своим будущим. Таким же безжалостно смятым и выброшенным на помойку. Глаза увлажняются. В носу начинает щипать. В ушах набатом звенят фантомные голоса знакомых: «Читер».              — Нет, — шепчет он.              — Вы знаете правила, Чимин-щи, — глумится преподаватель.              Кажется, что Чонгук готов злорадно рассмеяться в голос, как в фильмах ужасов, настолько он доволен исходом событий. Чимин понимает, что попался на удочку, как глупая рыбка. Альфа специально пустил пыль в глаза несмышленому студенту, сделав вид, что копается в телефоне. Он хотел, чтобы омега не просто плохо сдал тест, а завалил его.              Чимин поднимает блестящие глаза на преподавателя, поджимая дрожащую губу. Тот смотрит в ответ, гадко ухмыляясь, и мнет лист бумаги в неровный маленький шарик. В его зрачках беснуются черти, довольствуясь происходящим. Улыбка — дьявольский оскал. Милый преподаватель на глазах Чимина превращается в монстра. Попасться на списывании — самое ужасное, что может случиться со среднестатистическим американским студентом.              — Умоляю вас, профессор Чон, — он сам не знает, о чем умоляет. Альфа вздергивает проколотую бровь.              — О чем вы умоляете меня, мистер Пак? — Чонгук медленно наклоняется к Чимину. Омега робеет, задерживая дыхание. Их лица впервые так близко друг к другу, но сейчас ни о каком возбуждении не может идти и речи. Он боится так сильно, что не может унять дрожь в руках, что забывает про подол задранной юбки. — Молчите? Правильное решение. Не падайте еще ниже. Думаю, отметки о списывании в личном деле будет достаточно.              Чимин опускает глаза в пол. Крохотная слеза срывается с подрагивающих ресниц и полосует щеку. Он не может сдержать тихого всхлипа, от которого Чонгук раздраженно цокает и отстраняется.              — Не нужно расстраиваться понапрасну, Чимин-щи, — нараспев произносит он, удаляясь к столу, чтобы забрать свои вещи и покинуть аудиторию. — В конце концов, вы омега. Ваше будущее не зависит от блистательной карьеры. Найдите мужа, который будет готов исполнять все ваши хотелки и прихоти. Уверен, что у вас получится захомутать альфу при деньгах со своим обольстительным нравом. Ведь это то, с чем вы справляетесь лучше всего, добиваясь намеченных целей.              Чимин вскидывает голову, обиженно поджимая губу. Каждое ядовито выплюнутое слово прожигает в легких дыру. Дыхание сбивается. Чонгук не смотрит в его сторону, собирая бумаги со стола в портфель. Ему плевать на расстроенного студента. Черствый, гадкий ублюдок. Теперь он будет сниться Чимину не только в мокрых снах, а в самых страшных кошмарах.              Чонгук унизил его, завуалированно назвав шлюхой. Он искренне верит, что омега добился хороших отметок по другим предметам только благодаря красивой внешности и кокетливому характеру. Только Чимин не идиот. Он не просто так позволял себе эти игры на парах корейского, потому как видел заинтересованные хищные взгляды Чонгука на своих ногах, бедрах, ключицах, губах. Альфа думал, что все это время оставался незамеченным. И, возможно, он искренне презирает Чимина как студента, но это не отменяет того, что омега может нравиться ему в сексуальном плане.              Чимин, борясь с дрожью в коленях, поднимается и на негнущихся ногах подходит к преподавателю, который, усевшись на стул, ищет что-то в ящике стола. Сердце отбивает похоронный марш в глотке, низ живота болезненно сводит от волнения, пальцы леденеют, затылок покалывает. Если Чимин неверно считал все знаки, то ему конец. Еще одна позорная отметка в личном деле. Но это последний шанс не быть отчисленным. Последняя возможность заполучить то, о чем он мечтал весь семестр.              — Профессор Чон, прошу, выслушайте меня, — начинает он. Чонгук оборачивается, бросая взгляд поверх очков, и цокает, качая головой.              — Вы достаточно задержали меня, мистер Пак, — он встает со стула, но омега резко толкает его в грудь, заставляя плюхнуться обратно. Чонгук удивленно вскидывает брови.              — Простите, — шепчет Чимин, поняв, что переборщил с силой.              Альфа снимает очки, трет переносицу, прикрывая глаза, и тяжело вздыхает. Затем зарывается в волнистые волосы пальцами, зачесывая назад, и поднимает усталый взгляд на Чимина, который, сложив руки в замок перед собой и поджав плечи, кусает пухлые, измазанные блеском губы.                     — Не могу понять, почему вы себе позволяете такое поведение. Вас так воспитывали родители? Толкаете преподавателя. Лучше бы нашли своему упорству другое применение. Например, усерднее учились бы, вместо того, что уделя…              Он не успевает договорить, захлебываясь последним словом. Омега, как в замедленной съемке, оседает перед ним на пол. Глаза Чонгука в неверии распахиваются. Он гулко сглатывает, подбираясь на стуле. Чимин поднимает на него полный решимости взгляд и шепчет:              — Умоляю вас, профессор Чон. Если есть хоть какой-то шанс, чтобы вы простили мою оплошность, озвучьте мне его, — он покорно опускает глаза, складывая руки на коленях.              Виснет гробовая тишина. За окном уже темно. На улице горят желтые фонари. В коридорах университета пусто. Они остались совсем одни. Зрачки Чонгука мечутся по миниатюрной фигуре в его ногах. Мозг отказывается соображать. Сознание, как назло, подбрасывает порнушные картинки. Может быть, Чимин просто встал на колени и просит авансом хорошую оценку? Или… Внезапно до чувствительного носа долетает терпкий сладкий аромат омежьих феромонов, который разом отвечает на все чоновы вопросы.              Ему это снится, мерещится, кажется! Что угодно, но не может быть, что Чимин намекает ему на интим. Омега пахнет столь маняще, что Чонгук невольно принюхивается, маленькими порциями втягивая персиковый аромат. Это порождает цепную реакцию: феромоны Чонгука усиливаются, омега чувствует это и поднимает глаза к его ширинке. В то же мгновение языки пламени облизывают позвоночник альфы, низ живота, легкие, даже глаза. Сердце грузно бьется о ребра. Чонгуку кажется, что его грудная клетка ходит ходуном, хоть он и старается не дышать. Член наливается кровью. Он облизывает неосознанно пересохшие губы, пытаясь на языке ощутить вязкий аромат возбужденного омеги, и едва слышно осипшим голосом проговаривает:              — Хорошо. Вот ваш шанс, — Чимин медленно поднимает голову, вопросительно заглядывая в потемневшие глаза, — 내 무릎에 앉으세요              Чимин давится воздухом. Пульс учащается, в груди что-то лопается, опаляя легкие, киска начинает течь. Альфа чувствует это, сжимая челюсти. Чимин впервые смотрит в бездну черных глаз так долго. И он был прав — она засасывает. Не разрывая зрительного контакта, он встает и уверенно садится на колени мужчины. Вагина пульсирует, клитор покалывает, глаза жжет, грудь вздымается от частого дыхания. От Чонгука пахнет мятой. Чимину хочется захныкать и уткнуться ему в шею. Он впервые чувствует аромат его феромонов.              — Расстегни, — командует Чонгук, не прикасаясь к омеге. Чимин прослеживает за его взглядом и дрожащими руками расстегивает кардиган. Под ним кружевной прозрачный топ. Тканевые чашечки лифа соблазнительно обтягивают небольшую грудь с затвердевшими от возбуждения сосками. Чимину стыдно, что он такой нуждающийся перед альфой, у которого на лице ни один мускул не дрогнул, пока он обнажался. Если бы не усилившиеся феромоны, то Чимин бы засомневался, что тот вообще возбужден. Мысль, что Чонгук сдерживает себя, заводит, и он потирается киской о внушительную эрекцию. — Теперь покажи, где спрятал шпоры, — Чимин закусывает губы, опуская глаза на юбку, и задирает подол, обнажая бедра, — выше, — властный голос альфы провоцирует киску пульсировать и течь. Он приподнимает подол немного выше и вздрагивает, ощущая на талии горячее прикосновение ладони. Маленький клочок бумаги прекрасно виден через телесную капроновую ткань, но Чонгук командует твердое: — Выше, — Чимину хочется захныкать, когда он задирает юбку, открывая себя полностью.              Тихий утробный рокот разносится в тишине кабинета, отскакивая от стен. Чимина бьет озноб. Чонгук, закусив щеку изнутри, пялится на аппетитные бедра, обтянутые чулками, на подтяжки, на гладкий лобок и аккуратную щелку, которые видно через прозрачное белье. Намокшая от обильных выделений ткань липнет к крошечной киске. Ладони альфы ложатся на колени, скользят вверх, мнут пышные бедра и поднимаются выше, к трусикам. Большие пальцы надавливают на нежную кожу возле паха. Чимин прикрывает глаза, скулит, непроизвольно вскидывая бедра. Чонгук выуживает шпору, смотрит на нее, вчитывается и ухмыляется.              — Это все?              — Д-да… — шелестит Чимин, сминая подол юбки.              — Написал весь тест самостоятельно? — уточняет альфа, скатывая шпору в крохотный шарик пальцами. Чимин кивает. Чонгук вальяжно откидывается на спинку стула, упирая кулак в щеку, вздыхает и разглядывает лицо напротив. — Выходит, ты не глупый? Тогда к чему был весь этот цирк? — ответом ему служит пристыженное молчание. Руки Чимина опускаются вместе с подолом, но Чонгук строго командует: — Держи. Я не говорил опускать, — омега кивает, задирая юбку выше. — Отвечай, — от властного тона Чимину хочется потереться текущей киской о стояк, что он и делает, безмолвно отвечая на вопрос.              Альфа шумно выдыхает, силясь не прикрыть глаза от приятной стимуляции. Не заметив сопротивления, Чимин раскачивается сильнее, потираясь о грубую ткань джинсов, оставляя за собой мокрые следы. Чонгук закусывает губу и молчит, не мешая омеге получать удовольствие. Тот мычит, прикрывая глаза, виляет бедрами и запрокидывает голову.              Чонгук опускает глаза на текущую киску, на мокрое пятно на штанах и рычит. Слишком горячо. Ему хочется схватить омегу, как животное, сжать, вытащить каменный член и вогнать в течную вагину. Натягивать мальчишку, как куклу, на свою плоть, стискивая в стальных объятиях, лишая возможности пошевелить хотя бы пальцем.              Чимин отпускает подол, хватаясь за колени мужчины позади себя, и активнее потирается об эрекцию. Если он сейчас не остановится, то кончит. Но Чонгук не препятствует. Задирает сам юбку и смотрит-смотрит-смотрит на его киску. Чимин стонет, ощущая феромоны альфы, чувствуя его жадный взгляд на себе. Он подходит к черте, отпускает себя, запрокидывая голову, и трется-трется о каменный стояк, втягивая живот. Еще немного…              — Остановись, — командует Чонгук. Властный тон заставляет омегу безропотно замереть. — Приподнимись, — Чимин покорно привстает, — посмотри, что ты устроил, — кивает на свою ширинку мужчина, омега опускает глаза и скулит от увиденного. Он не помнит, чтобы когда-нибудь так сильно тек в обычные дни. Джинсы в районе паха затоплены его соками. — Доволен собой? Как я пойду домой, м? Смотри на меня, — Чимин поднимает поплывший взгляд к насмешливым глазам Чонгука. Тот пытается пристыдить, но Чимину ни капельки не стыдно. Его бедра мелко дрожат, киска болезненно пульсирует в стремлении стать, наконец, заполненной крепким членом. — Вижу, тебе не стыдно?              — Нет, — честно отвечает он.              Чонгук ухмыляется уголком губ и понимающе мычит. Тянется к промежности Чимина, у того замирает сердце, когда татуированный палец поглаживает лобок и, едва касаясь, скользит ниже.              — Такая мокрая девочка, — завороженно шепчет Чонгук. Чимин громко всхлипывает от ласкового обращения, ловя заинтересованный взгляд черных глаз. Чонгук усмехается, возвращая внимание на промежность, и мягко поглаживает мокрые складки, скользя к пульсирующей дырочке. Чимин сглатывает, присаживаясь в погоне за лаской. — Малышка так хочет, чтобы ее приласкали?              — Боже, да! — не удерживается Чимин, хватаясь за широкие плечи преподавателя.              Пальцы замирают. Чонгук чувствует, как запах омеги меняется, становясь терпким, как вино, удушающе сладким. Он прикрывает глаза, тяжело вздыхая. Кровь в венах начинает кипеть, воздух накаляется, обжигая легкие, зрачки под опущенными веками расширяются, чуть удлинившиеся клыки зудят. Чонгуку хочется покусать молочные бедра, разорвать капроновые чулки в клочья. Низ живота скручивает тугой узел возбуждения. Он приоткрывает глаза, бросая взгляд на часы. Начало девятого. В это время никого из студентов уже быть не должно.              Средний палец надавливает на клитор, мягко массируя по кругу. С пухлых губ срывается тихий нуждающийся стон. Чонгук мнет ляжку, кожа просачивается сквозь пальцы. Ладонь скользит выше, сжимает упругую ягодицу, оттягивая в сторону. Персиковый аромат дурманит рассудок. Чонгуку хочется сожрать Чимина. Тот падает на него всем телом, прижимаясь носом к запаховой железе, и оттопыривает задницу. Палец Чонгука поглаживает пульсирующее колечко ануса, дразня, и надавливает. Чимин скулит и жмется к нему всем телом. Такой нуждающийся. Еще ничего не началось, а он уже разбит. Чонгук жадно вдыхает природный аромат со светлых волос, отодвигая мокрое белье, и толкается в течную вагину двумя пальцами, ощущая, как Чимин мертвой хваткой цепляется за рубашку на его плечах.              — Такой узкий мальчик… — восторженно выдыхает он, неторопливо растягивая эластичные стенки. Чимин виляет бедрами, подставляясь ласке. Хочет большего. Скулит. Чонгук дергает его за волосы, чтобы поднять со своего плеча, и заглядывает в поплывшие от наслаждения глаза. Чимин, надышавшись его феромонами, не может даже сфокусировать взор на Чонгуке. Пухлые губы призывно распахнуты и блестят от слюны. — Блять. Ты посмотри на себя, — воркует Чонгук, стирая влагу у рта, — такой разбитый, нуждающийся и глупый… — он не успевает договорить, так как омега вздрагивает, сжимаясь на его пальцах. Чонгук удивленно вздергивает бровь, прищуривается и повторяет. — Глупый?              Чимин прикрывает глаза и кивает, насаживаясь на пальцы. Не может сдержать поскуливающих стонов. Наконец-то Чонгук называет его глупым. Тот восхищенно следит за выражением его лица, получая невообразимое удовольствие от того, что Чимина охватывает волна наслаждения. Неужели студент все это время прикидывался идиотом, чтобы Чонгук отчитывал его? Осознание этого факта так сильно заводит Чонгука, что перед глазами все смазывается от усилившегося возбуждения.              — Замри! — рычит он. Чимин покорно замирает.              Чонгук, крепко держа его за волосы, вбивается пальцами в хлюпающую киску и жадно следит за тем, как эмоции на лице напротив меняются: пухлые губы распахиваются, глаза закатываются, брови надламываются. Чимин хнычет, захлебываясь стонами. Соки стекают по татуированной кисти, капают мелкими брызгами на и без того запачканные джинсы.              — Посмотри на меня, — командует Чонгук, продолжая агрессивно толкаться в вагину. Омега приоткрывает глаза, устанавливая зрительный контакт. Веки так и норовят закрыться от быстрой, приносящей удовольствие стимуляции. Чимин думает, что ему еще ни с одним альфой не было так хорошо. И может ли быть лучше? Но Чонгук доказывает, что может. Скалится и выплевывает: — Не стыдно прикидываться тупицей на глазах у всех учащихся?              — М-м-м… — стонет Чимин, зажмуривая глаза. Это выше его сил. Всего слишком много.              — Ответь мне. Как можно быть таким испорченным? Таким грязным? Делать все ради удовлетворения своей распутной натуры. Выходит, я не ошибался в тебе? — Чонгук улыбается, когда Чимин мотает головой и всхлипывает нечленораздельное «нет». Он весь расслаблен и в то же время жутко напряжен. Если бы Чонгук не держал его за волосы, то он давно безвольно упал бы, оттопыривая лишь задницу.              Он разжимает хватку, светлая голова падает на его плечо. Чимин, как и думал Чонгук, оттопыривает попу, подставляясь грубым ласкам. Абсолютно мокрые пальцы выскальзывают из растраханной вагины. Чонгук оттряхивает их и звонко шлепает по ягодице. Чимин стонет, толкаясь назад в погоне за удовольствием.              — Ты не перестаешь удивлять меня, — усмехается Чонгук, с новой силой шлепая по заднице. Чимин хнычет, виляет, прогибается в пояснице, безмолвно прося повторить. — Еще? Хочешь еще получить по жопе? — тот не отвечает, но часто кивает, уткнувшись лицом в крепкую грудь. Чонгук думает о том, сколько впереди их ждет развлечений, если омеге по вкусу такое, и снова шлепает по попе. Ладонь скользит по гладкой ягодице, кожа горит от ударов. Чонгук чувствует это подушечками пальцев. Он прикрывает глаза, прижимаясь виском к голове Чимина, и гладит места ушибов, будто прося прощения, что отлупил его.              Чимин расслабляется в чужих руках, вдыхает феромоны, от которых не перестает кружиться голова и приподнимается, заглядывая в черные глаза напротив. Чонгук такой красивый. Самый красивый альфа, которого встречал Чимин. Ему хочется, чтобы Чонгук его наказывал, отчитывал, а затем жалел, усаживая к себе на колени, и смотрел вот так, как сейчас, с теплом, восхищением, поощрением.              — Поцелуйте меня, — требует Чимин, капризно надламывая брови.              Чонгук ухмыляется разнеженному состоянию омеги. Его пальцы с ягодиц скользят к киске и поглаживают мокрые складочки. Он уверенно накрывает пухлые губы своими, врываясь в приоткрытый рот языком. Чимин мычит в поцелуй, сжимая рубашку на крепкой груди, льнет к альфе и тает в его руках. Пальцы массируют клитор, ласкают половые губы, кружат вокруг трепещущей вагины и толкаются в нее.              Чонгук прислушивается к звукам: мокрому поцелую, чавкающей киске, тихим всхлипам и мягким стонам. Его ведет от наслаждения. Поцелуй обрывается, когда пальцы начинают активнее врываться в горячую узость. Чонгук приоткрывает потяжелевшие веки, смотрит на пунцовые щеки и нос Чимина, на распахнутые мокрые губы, заглядывает в его глаза и думает, что таким себе его и представлял, когда дрочил. Кукольное лицо, затопленное удовольствием. Чимин прекрасен. Его хрупкий стан хочется сжать до хруста костей и вдавить в себя.              — Хочу трахнуть тебя, — шепчет Чонгук в приоткрытые губы. Он сталкивается с омегой лбом, его жадный взгляд следит за подрагивающими ресницами. Веки поднимаются, и их взгляды встречаются. Губы Чонгука растягиваются в довольной ухмылке. — Хочу натянуть твою узкую киску на свой член. Хочу выпустить в нее узел. Мини, ты такой, — он укладывает руку на тонкую шею, несильно сжимая. Гладит горло, нащупывая сонную артерию. Сердце Чимина трепещет, как маленькая птичка в клетке. Чонгуку хочется сжать кроху в своих объятиях так сильно, но тогда она погибнет. Невыносимо сдерживать себя. — Я столько всего хочу сделать с твоим крохотным телом.              Губы Чимина растягиваются в хитрой улыбке, в глазах зажигается недобрый огонь. Чонгук думает, что со стороны может показаться, что омега находится в его власти. Но это совсем не так. Именно он находится во власти Чимина. Выполняет все его хотелки и прихоти. Черт. Он вспоминает свои сказанные ранее слова и прикрывает глаза. Нашел, получается.              Чимин проворно расстегивает его рубашку. Целует ключицы, грудь, шею. Трется киской о каменный стояк. Чонгук чувствует влагу членом, та впиталась в плотную ткань джинсов. Он сдается. Чимину нравится грубость, нравится быть покорным, нравится, когда на его шее смыкаются руки Чонгука. Значит, Чонгук даст ему все это. Он собирает свои мысли и силы в кучу, хмуря брови, и холодно чеканит.              — Остановись, — Чимин замирает, вопросительно вскидывая голову. В его глазах испуг, смешанный с восхищением. Он не знает, куда деть руки и складывает их на живот Чонгуку, тот по инерции напрягает пресс. Взгляд омеги падает на него и жадно облизывает. Он гладит мышцы пальчиками, щупает, надавливает. Он так сильно течет. Так безумно хочет этого альфу. Киска снова потирается о крепкий член. — Наклонись ко мне.              Чимин послушно наклоняется. Татуированная ладонь укладывается на его шею, поглаживает, Чонгук целует его в подбородок, затем под ним, лижет линию челюсти. Глаза Чимина прикрываются от наслаждения, пальцы зарываются в густые угольные локоны. Чонгук всасывает бледную кожу, оставляя на ней пятна. Целует яремную впадину, губами ощущая ритмичный пульс. Вдыхает персиковый аромат и рычит, сжимая чиминову талию в тиски. Задаёт ритм его движениям, раскачивая на напряженной эрекции.              Чимин плавно двигается, прогибаясь в пояснице, снимает рубашку с широких плеч. Мнет их, восхищаясь мышцами. Чонгук царапает резцами молочную грудь, всасывает кожу, отпускает и накрывает через прозрачную ткань кружева сосок. Чимин стонет, вжимаясь в его член, как если бы пытался насадиться на него. Внизу живота горит огонь. Чонгук всасывает горошину соска и прикусывает.              — Ах, блять… — всхлипывает Чимин. Чонгук, впервые услышав ругательство от него, ухмыляется и шлепает по попе. — Прошу еще, профессор Чон… Сделайте так еще, — скулит он, вжимая лицо преподавателя в свою грудь.              Чонгуку хочется одновременно рассмеяться и вогнать член в Чимина от формального обращения. Они занимаются такими непотребствами, а омега смеет продолжать обращаться к нему «профессор». Чонгук скоро оттрахает его, тогда Чимин тоже будет стонать «профессор Чон»? Это похоже на самый лучший сон. Чонгук ощущает себя актером порнхаба, который наказывает нерадивого студента за плохие оценки. Он лижет сосок. Пропитанное слюнями кружево липнет к молочной груди. Он усмехается, отстраняясь, и заглядывает Чимину в глаза. Тот сглатывает, с замиранием сердца ожидая дальнейших действий, но не может перестать тереться о ширинку. Чонгук читает его, сканируя тяжелым взором черных глаз.              — Мистер Пак, — вальяжно начинает он, откидываясь на спинку стула. Глаза Чимина округляются в неверии. Ему хочется заскулить от удовольствия и щемящей в груди радости. Чонгук делает все то, о чем он так долго мечтал. Неужели он настолько предсказуем? Чимин закусывает губу, отпуская чужие плечи из цепкой хватки. Приглаживает задранный подол юбки и складывает руки в замок, опуская глаза. Чонгук довольно улыбается, пальцем проводит по груди, дразнит затвердевший мокрый сосок через кружево и продолжает. — Вы запачкали все мои штаны. Не представляю, как теперь буду возвращаться домой. Взгляните сами.              Он приподнимает юбку, смотрит на все то безобразие, что Чимин учинил, и пытается скрыть рвущуюся наружу ухмылку. Ему на самом деле плевать, как он пойдет домой. Даже если кто-то ворвется сейчас в кабинет и скажет, что он будет уволен за такое поведение, он пожмет плечами и смирится с этим. Работу найти можно и не в университете, будучи носителем языка. А вот Чимина другого не найти Чонгуку. Но вряд ли кто-то решит прервать их, ведь все давно разошлись по домам.              Чимин прослеживает за насмешливым взглядом преподавателя и сглатывает. Все штаны в области паха покрыты его выделениями. Он думает, что мог бы отдать свой кардиган альфе, чтобы прикрыться, и расстегивает кофту. Чонгук вздергивает бровью, не понимая его намерений. Чимин и сам не понимает, потому что вещь летит в сторону, а сам он слезает с Чонгука и садится перед ним на колени. Тот смотрит на него потемневшими глазами, жадно впитывая каждое движение.              Чимин стреляет в него игривым взглядом из-под опущенных ресниц, приподнимается и, демонстративно высунув длинный язык, наклоняется к ширинке, чтобы в следующее мгновенье слизнуть свои соки. Чонгук шипит, напрягаясь всем телом.              — Блять. Что за… М-м-м, — он прикрывает глаза, давясь стоном, когда Чимин мягко прикусывает его стояк через джинсы.              Затем следует поцелуй и поглаживание. Чонгук стонет, вскидывая бедра вверх, гонясь за наслаждением. Чимин пошло облизывает его ширинку, уверенно расстегивает джинсы, целует член через боксеры, вдыхая резкий аромат феромонов. Ткань успела намокнуть от них обоих и прилипнуть к мощному члену. Омега достает налитый кровью орган, пялится на него, проводит ладонью по всей длине, восхищаясь всем сразу: формой, размером, цветом. Трепетно целует у основания, забывая даже о том, что за ним следят. Чонгук кусает губы, не веря своим глазам. С таким восхищением и любовью к его члену еще никто не притрагивался.              Омега оставляет поцелуи по всей длине, мягко облизывает багровую головку, смакуя солоноватый вкус на языке, вбирает в рот, дразнит уздечку, затем дырочку уретры. По кабинету разносится тихий грудной стон. Чимин вспоминает о Чонгуке, бросая на него обеспокоенно-провинившийся взгляд, но тут же расслабляется, завидев, как тому хорошо. Пирсинг закусан, брови надломлены и сведены к переносице, растрепанные волнистые волосы лезут в лицо. Грудь его часто вздымается, потемневшие черные глаза из-под полуопущенных век безотрывно следят за его манипуляциями. Чимин, не разрывая зрительного контакта, насаживается ртом до середины и, обхватив плоть губами, скользит обратно.              — Ты грех, — слетает с губ преподавателя. Он тут же забывает об их игре, но Чимин не расстраивается. Напротив, довольный заглатывает глубже, расслабляя глотку. Из-за неаккуратности давится, прикрывая глаза, вновь расслабляет горло и вбирает член на всю длину. Чонгук охает, поражаясь способностям, и зарывается в светлые волосы пальцами, убирая их со взмокшего лба. Чимин проделывает эту манипуляцию несколько раз, радуясь, что смог вызвать восхищение, и отстраняется. Облизывает член по всей длине, сглатывает предэякулят, думает, что хотел бы, чтобы Чонгук отымел его в рот. Но, кажется, тот очень щепетильно подходит к оральным ласкам, давая партнеру полную свободу. Поэтому Чимин, набравшись храбрости, стреляет в него глазами, тянется к руке, что все это время была зарыта в его волосах, и укладывает ладонь на свою щеку. Мягко потирается о нее и шепчет:              — Профессор Чон, мой рот в вашем распоряжении. Пожалуйста, возьмите меня.              Чонгук вздрагивает. Его дикий взгляд носится по румяному лицу напротив. Мозг отказывается соображать. У него не получается сопоставить то, каким мягким преданным голосом Чимин просит его отыметь в рот. Альфа в груди беснуется. Человеческое начало отступает на второй план, уступая место животному. Чонгук скалится, рывком подскакивая с места, дергает Чимина за волосы, тот упирается спиной в ножку стола, едва успевает раскрыть рот, как Чонгук заталкивает в него свой член.              — Такая распутная дрянь. Ты посмотри, просит член альфы, — в голосе Чонгука, несмотря на брань, сквозит неподдельное восхищение. Он испытывает дикий восторг от такого Чимина. Не может поверить, что все это время было перед его глазами. Чонгуку пора сменить очки, раз он не в состоянии был разглядеть мощную распутную сексуальную энергию в студенте, на которого и без того член крепко стоял весь семестр. — Мистер Пак, расслабьте глотку и спрячьте зубы. Я не люблю, когда кусаются.              Если бы у Чимина был хвост, он бы им завилял. Если бы рот не растягивался вокруг крупного члена, то он бы довольно улыбнулся. Но все, что он сейчас может — сжимать нетерпеливо ноги и расслаблять, как было велено, горло. Член скользит в глубину рта, головка проезжается по задней стенке глотки и проталкивается глубже. Чимин жмурится, смаргивая слезы. Нос то и дело ударяется о лобок, царапаясь о короткие волосы. Он хватается за крепкие бедра и отдает инициативу доминантному альфе.              Слюна скапливается во рту, течет по подбородку, капает на грудь и смятую юбку. Чимин сглатывает вокруг плоти, получая довольный стон, и делает так еще несколько раз. Чонгук гладит его по волосам, нашептывая, как он хорошо справляется. Перед закрытыми глазами мелькают картинки, как еще часом ранее Чонгук хлопнул по плечу его одногруппника и похвалил за старания. Наконец и Чимин заслужил свою похвалу.              Член выскальзывает изо рта, позволяя, наконец, отдышаться. Затем снова толкается, но не на всю глубину. Чонгук сжимает его голову, дергает за волосы, натягивая на себя, и выбирает равномерный темп. Он с наслаждением выдыхает, будто Чимин приносит ему долгожданное освобождение. Будто все это время он не мог получить нормальную разрядку без его умелого рта.              Порывистые вздохи до ужаса заводят Чимина. Он думает о том, как его альфе хорошо, и обильнее течет. Клитор покалывает, вагина пульсирует, сокращаясь вокруг пустоты. Так хочется ощутить ей долгожданную наполненность. Но главное сейчас для Чимина — чужое удовольствие. Он сжимает бедра, поднимает поплывший взгляд на Чонгука и стонет. Тот жадно наблюдает за ним.              Похоть сносит все тормоза. Чимин, не в силах больше терпеть, ныряет под юбку и ласкает себя пальцами, не разрывая зрительного контакта. Чонгук закусывает губу, снимая омегу со своего члена. Делает шаг назад и наклоняет голову, следя за манипуляциями Чимина.              — Подними подол. Хочу на это посмотреть, — ухмыляется он, надрачивая член.              Чимин поднимает юбку свободной рукой, массирует клитор и скулит, надламывая брови от дикого желания. Альфа наблюдает за ним. Это осознание пускает мурашки по бокам.              — Раскрой свою девочку для альфы, — низким голосом просит Чонгук.              Чимин покорно раздвигает половые губки, но Чонгук недовольно цокает, переводит задумчивый взгляд на стул и возвращает глаза к Чимину.              — Сядь на него. Мне плохо видно.              Чимин послушно встает. Онемевшие от неудобной позы колени не слушаются и дрожат, Чонгук наклоняется к нему и, приобняв за талию, помогает сесть на стул. Пока Чимин устраивается на нем поудобнее, он срывает мешающие джинсы и идет к двери, чтобы закрыть на ключ. Так спокойнее. Экстрима на сегодня достаточно.              Он улыбается, возвращаясь к омеге, снимает резинку с запястья, завязывая мешающие волосы в хвост на затылке, и облизывает губы. Ему хочется поцеловать Чимина, потому что тот смотрит на него глазами, полными чистого восхищения, желания, покорности. Вместо этого Чонгук кивает, давая понять, что ждет представления, и снова обхватывает член рукой, медленно надрачивая.              Чимин кусает губы, упирается пятками в край стула, разводя колени в стороны, смотрит Чонгуку в глаза и дотрагивается до себя. Скользит пальцами по набухшему клитору, мокрым губкам, окунает в вагину, собирая соки. Не удерживается и толкается в нее несколько раз. Мягкие чавкающие звуки разбавляются тихими стонами и грудным рокотом, который Чонгук пытается сдерживать. Чимин снова возвращается к клитору и массирует, опуская глаза на член альфы. Представляет, как совсем скоро он будет в нем.              — Быстрее, — требовательно командует Чонгук, отпуская стояк. Смотрит внимательно, как Чимин трет клитор, прикрывая слезящиеся глаза, тихо стонет, тяжело дышит. Он присаживается между его широко разведенных ног и смотрит-смотрит, облизывая губы. Чимин хнычет под пристальным жадным взором. Ему нестерпимо хочется дернуть Чонгука за волосы и уткнуть лицом в горячую киску. Потереться о него и, наконец, кончить.              — Альфа, — плаксиво скулит Чимин, желая предупредить, что ему осталось совсем немного.              — Убери руку, — командует он и встает. Чимину хочется разрыдаться и обиженно шлепнуть альфу по ноге, но вместо этого он выполняет указание. Чимин понимает, что Чонгук делает и зачем. Намеренное оттягивание оргазма приведет к фееричному финалу. А само его преддверие доводит до исступления, когда разум и тело изнемогают в сладостном предвкушении грядущего удовольствия. — Вытащи язык. Сильнее.              Чимин, все еще обиженно смотря на Чонгука, высовывает язык. О него шлепается головка, и обида сразу сходит на нет. Чимин довольно улыбается, видя взгляд альфы полный очарования. Тот потирается членом об язык, облегченно выдыхая, приглаживает волосы Чимина и толкается в рот. Омега обсасывает головку, плавно покачивая головой, и следит за реакцией Чонгука. У того из хвоста выбивается локон волос и непослушно падает волной на лицо, но Чонгук не обращает на него никакого внимания. Ему плевать. Он любуется Чимином. Полные губы аппетитно скользят по багровой головке, щеки втянуты, кокетливый взгляд из-под опущенных ресниц устремлен на Чонгука. Он болезненно закусывает пирсинг и зажимает член у основания, ощущая, как оргазм снова подступает.              — Поласкай себя, — бросает он и отходит на шаг в сторону.              Чимин снова задирает ноги на стул и поглаживает киску, кокетливо наклоняя голову вбок. Чонгук закусывает щеку изнутри, подходит ближе, пьяным животным взглядом следя за манипуляциями чужих пальцев. Чимин намеренно раскрывает себя, прекращая все движения. Его вагина призывно пульсирует и течет, маня Чонгука погрузиться в нее.              — Блять… Я сожру твою пизду, клянусь.              — Альфа, — хнычет Чимин, надламывая брови.              Чонгук наклоняется над Чимином, укладывая руку позади него на спинку стула и, перехватив член у основания, проводит головкой по складкам, кружит вокруг бугорка клитора. Чимин задерживает дыхание и дрожит, наблюдая за тем, что вытворяет альфа. Головка потирается о щелку, снова о клитор. Чонгук надрачивает член, этим одновременно стимулируя комок нервов.              — Пожалуйста, — скулит Чимин, раздвигая пальцами половые губы.              — Нравится быть таким нуждающимся? Не можешь себя контролировать? — усмехается Чонгук. Чимин в ответ часто кивает. — Посмотри на меня.                     Омега поднимает глаза на Чонгука, и тот целует его, погружая головку в пульсирующую вагину. Чимин охает, хватаясь за его шею. Хочет притянуть к себе, насадиться на всю длину. Их языки сплетаются в жадном поцелуе. Чонгук не дает члену проникнуть глубже и рывком отстраняется. Чимин взбрыкивает ногой и ударяет кулаком по столу, капризно хныча. Брови Чонгука удивленно взлетают вверх, он закусывает пирсинг в губе, чтобы не рассмеяться вслух, и затихает.              Чимин быстро берет себя в руки. Умывает пылающее лицо ладонями, приглаживает волосы и усаживается на стуле ровно, дожидаясь новых указаний. Чонгук горделиво улыбается, подходит ближе и гладит по голове.              — Не расстраивайся, детка. Обещаю, что оттрахаю тебя до звезд перед глазами, — шепчет он. Чимин, довольно улыбнувшись, кивает и распахивает губы, приглашая снова войти в него. — Такая умница.              Чонгук мягко толкается в рот, выбирая спокойный темп. Чимин продолжает смотреть на него расширенными зрачками полными обожания. Обсасывает член, лижет головку, втягивает щеки, создавая эффект вакуума. Чонгук хмурится и запрокидывает голову, прикрывая глаза. Его рот приоткрыт, грудь часто вздымается от тяжелого дыхания. Пальцы зарываются в волосы Чимина и задают быстрый темп. Омега старается не чавкать и расслаблять горло, когда головка бьется о заднюю стенку. Он безотрывно следит за Чонгуком, который погрузился в медитативный транс, и, пока альфа не видит, снова накрывает клитор пальцами.              Он прикрывает глаза от наслаждения, мнет его, погружает два пальца в мокрую дырочку и несдержанно стонет, привлекая внимание Чонгука. Тот цокает, снимая рот со своего члена.              — Язык, — командует он, Чимин выполняет, не прекращая трахать свою нуждающуюся киску пальцами. Головка потирается о язык, затем мажет огненную румяную щеку, скользит по челюсти. — Можешь убирать, — Чимин убирает язык, и Чонгук обводит кончиком члена контур пухлых губ. — Убери оттуда руки, — влажные глаза полные желания и нужды жалобно смотрят на альфу, но тот ухмыляется, качая головой, и с нажимом проговаривает: — будь хорошим мальчиком, Чимин.                     Чимин достает пальцы из мокрой киски и обхватывает член ладонью, размазывая предэякулят, слюну и свои соки по всей длине. Целует в основание, облизывает яйца, смотрит исподлобья на Чонгука, закусившего губу. У него начинает кружиться голова от властного взгляда, от члена на своём лице, от феромонов, которые душат, обжигая дыхательные пути, сковывая горло изнутри. Чимин жмурится, утыкаясь носом в стык бедра и паха, вдыхает с запаховой железы насыщенный аромат альфы и, не в силах больше сдерживать себя, запускает руку под юбку.              Он не успевает дотронуться до себя, как его резко хватают, поднимая со стула, и, развернув, толкают на стол грудью. Чонгук задирает его мятую юбку и звонко шлепает по заднице, срывая с пухлых губ стон удовольствия. Горячая ладонь поглаживает место ушиба и сминает, оттягивая ягодицу в сторону.              — Как тебя наказывать, если ты получаешь удовольствие от порки, м? — Чонгук усмехается и еще раз шлепает омегу по попе. Тот вздрагивает, прогибаясь в пояснице, и разводит ноги шире. Ладонь любовно оглаживает молочные ягодицы, сминает кожу, скользит к промежности и, едва касаясь, проводит по киске. Чимин хнычет, приподнимаясь со стола, но на его шею тут же надавливают, укладывая обратно. — Ты куда? Мы же еще не закончили.              — Пожалуйста, Чонгук, — хнычет он. Альфа усмехается, заслышав свое имя из уст Чимина.              — Что «пожалуйста»? Хочешь член?              — Да!              — Хорошо, — хмыкает тот.              Чимин чувствует, как между горящих от ударов ягодиц потирается каменный стояк. Его начинает трясти. Конечности не слушаются, и если бы не рука на шее, прижимающая его к столу, он не смог бы унять себя.              — Расслабься. Ты так дрожишь… — шепчет Чонгук. Горячие дыхание опаляет плечо, пуская стаю мурашек по коже.              — Я н-не могу… Хочу кончить очень сильно, — хнычет Чимин.              Чонгук понимающе мычит, нависая над хрупкой фигурой. Успокаивающе гладит по спине и талии. Мнет бока, толкаясь между ягодиц. Чимин не перестает дрожать, напрягаясь всем телом, чем заставляет альфу волноваться.              — Тш-ш-ш, Мини. Успокойся. Ты понимаешь, что все это делается для твоего удовольствия? Что мне сделать, чтобы ты расслабился?              — Умоляю войди в меня. Хотя бы на чуть-чуть. Можешь не двигаться, только войди.              Чонгук улыбается с капризного голоса. Его альфе хочется беспрекословно выполнить все пожелания Чимина. Он оставляет мягкий поцелуй на плече, всасывает мочку уха и направляет член в пульсирующую киску, медленно погружаясь на всю длину. Чимин открывает рот, но не может издать и звука от приятного, распирающего, долгожданного чувства внутри. Его глаза смотрят в пустоту, нос втягивает феромоны Чонгука, и на мгновенье Чимину кажется, что он проваливается в темноту.              Узкая вагина плотно обхватывает стояк, сжимается на нем, принося невероятное удовольствие. Чонгук замирает и, как просил Чимин, не двигается. Желание туманит рассудок. Безумно хочется оттрахать течную киску здесь и сейчас, но у Чонгука другие планы. Он греет член внутри омеги и утыкается лицом между его лопаток, шумно вдыхая персиковый аромат. Сдавшись, он слабо толкается, срывая с губ Чимина тихий всхлип. Затем, выбрав медленный темп, целует его в шею, мнет бедра, ягодицы, лижет плечо, наклоняется к уху и шепчет:              — Так хочу выпустить узел в твою киску.              Чимин прикрывает глаза, проглатывая стон, и, резко толкнувшись назад, насаживается на член. Его дыхание учащается. Зрачки под прикрытыми веками закатываются от наслаждения. Он сам безумно этого хочет и больше не намерен ждать!              Но не имеет значения, что решил Чимин, потому что его снова прижимают за шею к столу и покидают тело. Чонгук слабо шлепает его по заднице за провинность и, подцепив трусы, потирается эрекцией о ягодицу, натягивая прозрачную ткань, чтобы сильнее прижать член к коже. Омега стонет, понимая, что вытворяет Чонгук, и прогибается в пояснице.              — Тебе и такое нравится? — смеется Чонгук, нависая над его телом.              — Очень, — честно выдыхает Чимин.              Чонгук довольно мычит, целуя его спину, и вдыхает полной грудью сладкий, пленительный аромат персиков. Он болезненно хмурится, прикрывая глаза. Чимина так сильно хочется съесть. Чонгук не понимает, как с его губ слетает откровенное признание:              — Хочу покусать тебя.              — Пожалуйста, альфа. Покусай, — хнычет Чимин. Такое чувство, что он сейчас расплачется.              Чонгук трется носом о плечо, снова вдыхая сладкие феромоны. Он не может надышаться омегой. Если бы он раньше знал, как Чимин пахнет… Резцы царапают запаховую железу, пуская мурашки вдоль позвоночника. Чимин наклоняет голову, неосознанно открывая доступ к шее. Чонгук отстраняется, сжимая челюсти, и пытается успокоить разбушевавшегося внутри зверя. Лижет плечо, мягко прикусывает. Тело под ним мелко дрожит. Чонгук сжимает его. Ладони с талии скользят к ребрам, оглаживают спину, переходят на бока и мнут мягкую кожу. Он наклоняется к правому боку и кусает, протыкая кожу увеличившимися клыками.              В вечерней тишине кабинета разносится громкий стон. Потемневшие глаза Чонгука не перестают сканировать хрупкий омежий стан. Внутри груди зарождается пожар. Он кусает Чимина в поясницу над ямочкой. Сминает пышную ягодицу и снова кусает. За ней следует левый бок, плечо, снова ягодица и, наконец, бедра. Чонгука ведет. Он отпускает себя и прокусывает каждый соблазнительный участок бархатной кожи.              Чимина трясет. Каждое место укуса вспыхивает огнем, затем покалывает и отпускает. Их феромоны смешиваются, отчего у омеги темнеет в глазах. Тело расслабляется, погружаясь в негу удовольствия и желания. Чонгук намеренно обходит места, где ближе всего располагаются запаховые железы, оставляя по всему его телу временные метки. Чимин улыбается, думая, что еще месяц точно будет пахнуть, как омега Чонгука. Впитает в себя его мятный аромат. Его коленки трясутся, разъезжаясь в стороны, киска не перестает течь и пульсировать. Чимин из-за обилия укусов чувствует себя принадлежащим альфе. Ему становится так хорошо и спокойно на душе, будто его место в мире наконец-то нашлось.              Чимин приходит более-менее в сознание, когда Чонгук стягивает с него трусы. Целует под ягодицей в место свежего укуса и вдыхает аромат киски Чимина. Кончиком носа ведет от клитора через мокрые складки к пульсирующей вагине. Веки опускаются и, схватив за мясистые бедра, он толкается языком в трепещущую узость, собирая омежьи соки языком. Чимин взвизгивает, выгибаясь, жмурится и хватается за волосы Чонгука, чтобы вжать его лицо сильнее. Тот, как пес, жадно лакает сладкую киску, будто перед ним вкуснейший десерт на свете. Вот бы Чимин сел на его лицо и не слезал до конца жизни, мелькает сумасшедшая мысль в голове Чонгука.                     Его щеки, губы, нос, подбородок быстро становятся мокрыми от обильных выделений. Чимин так хочет его, так течет, что Чонгук не может сдержать довольного рыка. Его язык скользит по складкам, кружив вокруг клитора. Чонгук забывает о своей эрекции, вслушиваясь в повизгивания и всхлипы. Он всасывает набухший бугорок, теребит кончиком языка, проталкивает палец в хлюпающую киску и прикрывает глаза. Резинка слетает с волос. Чимин больно сжимает их в кулак, виляя задницей, трется о его лицо и вскрикивает:              — Я сейчас!              Чонгук, как по команде, отстраняется. Чимин падает плашмя на стол, загнанно дышит, жмурится, когда его переворачивает на бок. Чонгук хватает его под коленкой, закидывает голень на плечо и резко вгоняет член в вагину.              — Боже, да! Да-да-да!              Губы Чонгука искажаются в оскале, он с яростью вдалбливается в податливое тело, крепко сжимая бедро Чимина. Киска громко хлюпает, Чимин хватается за край стола, распахивая глаза, из которых срываются слезы наслаждения. Член так распирает его изнутри, так глубоко скользит, ударяясь головкой о матку. Он поднимает взгляд полного обожания на Чонгука и стонет от вида. Тот зарывается свободной рукой в непослушные волосы, зачесывая их назад, порыкивает, не сводя черных глаз с Чимина. Кажется, что он получает невероятное удовольствие, любуясь его разбитым видом.              Член не прекращает таранить влагалище в неистовом темпе. Низ живота прожигает огнем, Чимин жмурится, закусывая губу, и вскрикивает, ощущая укус на голени. Чонгук, понимая, что тот приближается к концу, ускоряется, укладывает палец на клитор. Хватает лишь одного мелкого движения, как тело Чимина содрогается в оргазме. Яркая огненная вспышка взрывается внизу живота, бьет мелкими разрядами тока в каждую клетку. Чонгук не перестает трахать его ни во время оргазма, ни после, когда Чимин обмякает, раскидывая руки в стороны.              Вагина обильнее течет и хлюпает. Чонгук ухмыляется, целует в голень и аккуратно переворачивает на спину для удобства сцепки. Затем, подхватив под коленями, разводит ноги в стороны и вбивается в киску с новым напором. Чимин сжимает его так, будто не хочет выпускать из своего тела никогда. Он оживает, ослабшей рукой дотягивается до покалывающего клитора и интенсивно трет, гонясь за вторым оргазмом. Головка члена проезжается по передней стенке в бешеном ритме, подводя к концу.              — М-м-м, Господи! Черт! — взвизгивает Чимин, не переставая ласкать себя.              — Такой жадный, — восхищенно выдыхает Чонгук, чувствуя, как у основания члена набухает узел. — Давай, котенок, кончай.              У Чимина подгибаются пальцы на ногах, озноб прошибает все тело, это практически болезненно, но все еще до одури приятно. Он встречает второй оргазм, зажмуривая глаза до звездочек, не вовремя вспоминая обещание Чонгука довести его до такого. Слезы срываются с подрагивающих ресниц, и в следующее мгновение в него проталкивается узел.              Чонгук сжимает его бедра до белых пятен и рывком насаживает на член, кончая. Он рычит, скалясь, и прикрывает глаза, не прекращая мелко толкаться в узкую киску. Стенки плотно обхватывают его узел. Горячая сперма обильными потоками стреляет в матку, и Чимин стонет, снова раскидывая руки в стороны. Он ощущает горячее семя внутри себя и непроизвольно сжимается от удовольствия. Альфа шипит, надламывая брови, и замирает.              Чонгук разлепляет потяжелевшие веки, опуская глаза на обмякшее тело. У Чимина закрыты глаза, приоткрыт рот, грудь часто вздымается, на губах легкая улыбка. Чонгук целует его в коленку, прижимается к ней щекой и опускает ладонь на низ живота. Чимин вздрагивает и всхлипывает, когда Чонгук надавливает на него и мягко толкается, пробуждая от забвения.              — Ты как? — Чимин распахивает глаза, не веря ушам. Голос Чонгука пропитан заботой и лаской. Он фокусирует затуманенный взгляд на его лице и непонимающе моргает. Чонгук тепло улыбается ему, потираясь щекой о его ногу, и морщит нос, как если бы хотел рассмеяться, но сдерживается. Впервые эта добрая улыбка обращена к Чимину. От осознания этого факта нижняя губа начинает подрагивать. Он слишком чувствителен после оргазма. Чонгук удивленно вскидывает брови. — Эй, ты чего?              — Н-ничег-го… — Чимин всхлипывает, прикрывая лицо предплечьем.              — Тебе больно? Нужно расслабиться. Он скоро спадет, — успокаивает Чонгук, поглаживая его по животу. Чимин мотает головой.              — Не больно. Это просто… Я… — он пытается сказать, что это все из-за мощного оргазма и многочисленных укусов, оставленных на его теле, но Чонгук прерывает бессвязный поток речи, поднимая его на руки.              Он усаживается с Чимином на стул, укладывая на свою широкую грудь, и гладит по волосам.              — Все в порядке. Такое бывает. Мы слишком долго оттягивали, ты был перевозбужден. Главное, тебе сейчас хорошо? — Чимин кивает, упираясь щекой во вздымающуюся грудь, и вслушивается в ритм чужого сердца. Сильные руки крепко обнимают его, прижимая ближе. Чимину хочется раствориться и слиться с Чонгуком в одно целое. Тот гладит его по спине, зарываясь носом в волосы, вдыхает персиковый аромат, смешанный с его — мятным, и улыбается. — Прости меня, — лицо Чимина удивленно вытягивается. Он пытается приподняться с Чонгука, но тот мягко надавливает на его голову, прижимая к груди. — Я не договорил. Прости, что бесился и намеренно задевал тебя. Даже если ты специально не готовился, чтобы привлечь мое внимание. Я злился… Сложно объяснить, почему. Ты прогулял первую пару. Мне стало обидно, потому что я сразу увидел тебя. Это не оправдывает моего поведения, но…              — Прекрати, — прерывает поток объяснений Чимин. Его губы растягиваются в счастливой улыбке от осознания, что на этом все точно не закончится. Он поднимается с груди и целует Чонгука в губы. Тот улыбается, отвечая на ласку, и выдыхает. — Ты поставишь мне хорошую оценку?              Чонгук прыскает и качает головой. Чимин смотрит в его темные, как ночное небо, глаза, в которых отражаются тусклые блики фонарей с улицы, подобно звездам, улыбается и вздергивает бровь. У Чонгука, оказывается, очень милое и доброе лицо.              — Авансом. При условии, что ты сдашь мне лично все непонятые темы.              — А ты позанимаешься со мной? — строит глазки Чимин. Чонгук смеется, целуя его в лоб, и кивает.              Конечно, он позанимается. Чимин вообще вскоре заговорит с ним на корейском.