***
Канкуро еще больше трех месяцев работал над разрешением тайны происхождения коллекции марионеток Чикамацу. В конечном итоге, он воспользовался еще одним из советов маленького Шинки, чтобы приблизиться к такой желанной разгадке. « — А что если Вам тоже попробовать посмотреть на эти куклы…ну… сердцем, как Ваш дедушка? — неожиданно предложил в один из дней, наблюдая за бесплодными поисками, мальчик, чем очень удивил кукловода» Канкуро тогда внутренне хмыкнул, но, подумав немного, заключил, что ведь сейчас-то ему ничего другого и не остается, кроме как поискать какие-то аналогии в мире Конохи или Суны, которые могли бы послужить прототипами для первых и самых загадочных марионеток Секретной Белой техники. В самом деле, все боевые марионетки кукловодов так или иначе были либо скопированы с животных, либо повторяли образы давно умерших шиноби. Сасори так вообще пошел еще дальше, с помощью медицинских техник сумев сохранить в своих неудачливых жертвах течение чакры, а, значит, и способности, которыми они обладали при жизни, при этом превратив их тела в автоматоны, напичканные оружием. Но, как бы то ни было, ни один из мастеров и изобретателей Суны не создал ничего такого, прототипа чего бы не существовало в этом мире. Канкуро внезапно осознал эту очевидную в общем-то вещь, когда по прошествии трех сложных месяцев поисков, не приблизивших его даже немного к разгадке, уже усыновленный Гаарой Шинки, а также его новые друзья — Йодо и Арая — заявились к нему в мастерскую, да еще и не одни. Увидев существо, которое трое замечательных друзей притащили с собой, Канкуро взвизгнул и уронил прямо себе на ногу грубо отлитый разводной ключ: он до этого подтягивал разболтавшуюся ногу своего стола-верстака, под которым валялась разбросанные и перевернутые цветные картинки… Итак, если начать с самого начала, пока Казекаге Гаара отбыл в столицу Страны Ветра по срочному вызову Даймё, Канкуро, как всегда, любезно попросили присмотреть за Шинки. Шинки, конечно же, был против того, чтобы его, как он выразился, «пасли», да и самому Канкуро это было не очень-то и надо, так что, проверив запасы еды и воды в доме, кукловод, ожидаемо, отбыл в свою мастерскую, где ну очень хотел провести время за просмотром очередного выпуска журнала «Грязные куноичи». В конце концов журнал привезли ему аж из самой Страны Воды только почти что через неделю, но до этого Канкуро успел еще пару раз еще раз изучить десятку марионеток Белой техники и даже сделать их рентгеновские снимки, задобрив ирьенина большой склянкой чистого стопроцентного, который на проверку был не таким уж и чистым, но зато собственноручно вытянутым из сахарного тростника и предназначавшимся, конечно же, для стерилизации поверхностей аппарата. По-человечески позавидовав ирьенину, который как минимум несколько раз в год видел представление, достойного любимого фривольного журнала, вживую, Канкуро, взяв полученные дагерротипы, поплелся в мастерскую, где настолько погрузился в исследование антикварных марионеток, что и думать забыл о времени. И о Шинки. Но вот теперь, когда у него в руках был долгожданный журнал, случилось очередное несчастье. Ножка старого верстака, со стороны которой приходилась основная нагрузка при работе, расшаталась, и проклятый стол чуть не рухнул на ноги уже ушедшего в мир нестесняющихся красоток Канкуро. Стол, конечно, удалось удержать с помощью нитей чакры, но настроение уже было безнадежно испорчено. Канкуро, матерясь, полез чинить свое основное рабочее место, и именно в тот момент к нему без стука ввалилась ребятня с… — Матерь вашу, — не выдержал кукловод, увидев на руках у Шинки львенка, — Вы откуда его приволокли-то?! — Это Шинки нашел лёву в саванне, — выступила вперед девочка, волосы которой в свете ламп отливали золотом. — Где??? — Мы с Шинки…эээ…добрались вооот до сюда, — мальчик в маске, аккуратно встав на грязный дочерна дубовый табурет, стоявший рядом у разобранного в беспорядке (как всегда) спального места, важно ткнул в точку на висевшей над лежанкой картой Страны Ветра. Канкуро недоуменно поглядел на всех троих, а потом — и на довесок, к тому времени высвободившийся из рук Шинки и принявшийся обнюхивать его замызганные машинным маслом штаны, и снова удивился: — Как вы вообще туда попали? — Пешком дошли. Сначала шли по тракту, а потом — за караваном с чаем по оставленным им кучкам навоза, — важно рассказывал о своем путешествии Шинки, сатецу которого едва ли не набухло над ним от самодовольства — это ж он придумал! — Вообще-то мы хотели добраться до моря, но когда начались горы, и караван повернул от них, то мы зашли в долину. А там… — А таааам!!! — хором подхватили Йодо и Арая. — Да сколько ж вы шли-то? — не понял Канкуро. — До саванн больше двух недель хода! — Но мы видели гигантские травы и деревья, огромных львов, слонов с четырьмя бивнями, огромных носорогов без рога и… и вот этих тоже! — возбужденно рассказывающий Шинки ткнул «пальцем» из железного песка в одну из разложенных тут же кукол Чикамацу, больше похожую на странную лошадь с большими руками. — Они были воот таакие огромные и руки у них были прямо как у этой марионетки! — Правда? — недоверчиво переспросил Канкуро, и Шинки кивнул, мол, да, определенно. И вот тут-то у самого Канкуро в голове внезапно нарисовалась эта догадка. Он вдруг с невероятной ясностью вспомнил, что же ему напоминал весь этот театр Чикамацу. — У кого-нибудь из вас есть книга сказок с картинками? Ну те самые, про духов Песка, с нарисованными вручную миниатюрами руки приснопамятной Чиё-баа-сама? — У меня есть, — тихо ответил Арая. — Моя бабушка приходится младшей сестрой господина Эбизо и госпожи Чиё. После смерти великой старейшины она наследовала ей. — Ой, а можешь принести почитать?! — Йодо схватила его за руку и крепко потрясла ее. — Ну пожалуйста-пожалуйста, Арая! Вон, — показала она пальцем на тщетно пытавшегося отогнать от банки с топленым жиром для смазки шаговых механизмов голодного львенка Канкуро. — Даже господин тебя попросил! — Я-я еще плохо ч-читаю, — давясь, признался мальчик. — И я тоже, — фыркнул Шинки, подбежав, чтобы взять за шкирку львенка и оттащить его от банки к миске с водой, которую обычно оставляли для случайно забредающей в дома пустынной живности, чтоб не пряталась, норовя цапнуть за ногу, а была на виду. — Так-то я сама вам прочитаю! Я уже хорошо умею читать! С выр-ражением! — заверила их Йодо. — Тогда я завтра ее принесу, — пообещал Арая. — Господин, мы есть хотим, — нимало не стесняясь, сообщил, заканчивая этот разговор, Шинки и, указав на лёву, уже нашедшего себе отхожее место прямо на мягких глянцевых страницах и теперь вылизывавшего свою желтую шерсть под столом на куче тряпья для протирки механизмов, — а перед этим — умыться. Глянув под стол и увидев, что стало с его драгоценной эпатажной литературой, Канкуро едва не пустил слезу.***
— Значит, ты предполагаешь, что Шинки, Йодо и Арая провалились в какой-то пространственно-временной портал? — переспросил его Гаара, еще раз перечитав то, что было написано в свитке. — У меня нет иного объяснения тому, что они увидели. Да и львенок исчез. Убежал, а потом я и Шинки искали его пару дней, но даже следов не нашли. Каждый камешек в окрестностях деревни пересмотрели — но он исчез, как будто бы его и не было, — развел руками Канкуро. — Твои выводы о происхождении марионеток Чикамацу, конечно, впечатляют, — Гаара свернул свиток и поправил шляпу Казекаге, а потом, облокотившись на стол и положив голову на сложенные вместе ладони, смолвил: — Но другие Каге и их уважаемые аналитики сочтут наши доводы бездоказательными. Особенно, — и тут Гаара выдержал паузу, как он делал всегда на Совете, когда стремился что-то подчеркнуть, — Особенно Конохагуре и наследники Узумаки. — Ой, да Наруто вообще по барабану! — махнул рукой Канкуро, скривив раскрашенное лицо. Он недавно поменял рисунок, и пока еще не мог привыкнуть к нему. — Сдались ему эти куклы! — Речь сейчас не о Наруто, а о других, чистокровных Узумаки. — Гаара закрыл глаза и лицо его сделалось серьезным. — Как я уже говорил, они тоже намерены подключиться к этому расследованию. По прошению Отокаге Орочимару, конечно же. — Песок ему в рот, это ж убийца нашего отца! — вознегодовал Канкуро, в сердцах стукнув кулаком по столу собраний. — Да как вообще можно… — Не шуми, — тихий голос Гаары приказал ему остановиться и выслушать. — Во-первых, ты должен был уже давно понять, что нашего отца убил, в первую очередь, вовсе не Орочимару. Я как-то уже рассказывал, почему смог простить Четвертого. Отца, — и тут Гаара резко открыл свои бездонные, прозрачно-бирюзовые из-за побочного эффекта при подселении Шукаку и плохо видящие в связи с развившейся во время преждевременных родов ретинопатии глаза. — Убили его зависимость и его страх. Сначала зависимость от разношерстного мнения Совета старейшин, потом — страх потерять власть, и, в конце концов, опиум и алкоголь. Но не мне судить его. А с Орочимару предстоит сотрудничать, хотим мы этого или нет. У Отокагуре большие возможности, и если Орочимару согласится на взаимовыгодный обмен технологиями, то нам это только на руку. — Естественно, никогда не следует упускать хорошую возможность… — ввернул любимую базарную присказку Канкуро. — Но значит ли это, что ты, Гаара, собрался снова пойти по тому же самому пути, что и предыдущие Казекаге? Глаза Канкуро сузились, и он испытующе посмотрел на Гаару, а потом спросил: — Значит ли это, что и ты, брат, тоже захотел плодородных земель соседних Великих стран? Страна Ветра все еще зависима от внешних поставок продовольствия. Так же, как и Сунакагуре. — Если ты о том, хочу ли я заключить сделку с Орочимару, то отвечу — да, хочу. Но и со всеми другими Великими Странами и их Каге тоже, — кивнул головой, а потом развел руками Гаара. — Разве есть что-то запретное в том, чтобы люди заключали торговые договоры между собой? И тут Канкуро расхохотался. Он, нимало не стесняясь, хохотал так сильно, что, казалось, стекла в небольших круглых окнах пустующего сейчас Большого зала Собраний в резиденции Казекаге лопнут от этого хлопающего звука. — Так ведь Сунакагуре-то и не может предложить другим Великим деревням ничего равноценного? Разве только песок продавать! Даже дерево для наших кукол и то приходится закупать у Конохи. — Я продам Корпус кукловодов, — совершенно серьезно и определенно ответил Гаара и, подумав немного, повернулся к переставшему смеяться и удивленно застывшему от удивления и внезапно схватившего его за горло страха Канкуро. — Точнее, его мозги. Бедный марионеточник, на самом деле, совершенно не знал, как воспринимать подобные заявления, в особенности из уст бывшего джинчуурики Песка, и поэтому отреагировал так, как на его месте поступил бы любой другой житель Суны. — Великий Казе… — Канкуро, ну хватит, я же фигурально выразился, — Гаара едва удержал стащившего с себя головной убор и бросившегося вставать перед ним на одно колено брата. Он повернул к себе Канкуро и, посмотрев ему прямо в глаза, пообещал: — С Корпусом все будет в порядке. Никто ничего не потеряет и все от этого только выиграют. Но сначала, — тут Гаара важно поднял вверх указательный палец, — Сначала нам надо еще попытаться доказать, что кугетсу является дзюдцу, созданном в Скрытом Песке!***
В этом году Совет Пяти Каге и Совет Даймё Пяти Великих стран проводились совместно. Совпадение это было не случайным, ведь в истории мира шиноби впервые поднялся вопрос о том, какое искусство ниндзя являлось исконным для той или иной скрытой деревни. Приватно посовещавшись, Даймё вынесли общий вердикт — навести уже порядок в учете и наследовании додзюцу и не разбазаривать их направо и налево. Вводилась система верительных грамот или, по-научному, патентов, которые позволяли использовать ниндзюцу только членам создавшего их клана той или иной Какурезато… Гаара, как всегда, последним вошел в щедро инкрустированный позолотой, шелком и украшенный медными скульптурами зал Изречения Истины в резиденции Даймё Страны Земли, куда было проще приехать всем остальным представителям, нежели чем переться на какую-нибудь окраину типа Страны Воды или Молнии. Про Страну Ветра и речи не было — на последней встрече ее Даймё, накручивая на палец свои длинные тонкие усы, пожаловался, что ножки его стола в комнате приемов погрызли озверевшие от голода мыши. В первую очередь правила приличия, распространенные в Стране Ветра, требовали от молодого Казекаге — самого молодого из Каге — поздороваться со всеми своими коллегами, крепко пожимая их протянутые руки обеими руками в знак уважения. Сначала Гаара подошел к хозяевам. Ооноки отстраненно подал увешанную перстнями руку и даже не удостоил Гаару приветственным взглядом. Далее шел Райкаге Эй, который крепко и по-дружески хлопнул миниатюрного Казекаге по мальчишеской спине, но Гаара удержался от комментариев, видимо, по мнению наблюдавшего за всем в лице телохранителя Канкуро, сочтя это жестом «своего сёркла» от Каге Кумо. Заменявший на заседании лечившуюся от хандры Мизукаге Мей Теруми Чоуджиро лишь улыбнулся и, повернувшись к сидевшему рядом Хокаге Какаши Хатаке, лишь пожал плечами, мол, не знаю, что и ответить, как у них там принято, а?! Какаши же легко улыбнулся в ответ, покачал головой, мол, ничего страшного, а потом сам, предвосхитив рукопожатие, крепко сжал в своих руках холодные и сухие, немного дрожащие от волнения руки Гаары и, тепло улыбнувшись, кивнул на свободное место, со словами: «добро пожаловать, мы тебе рады!» Но даже несмотря на это, начать Собрание все еще не представлялось возможным. Еще не прибыла делегация от Отокагуре во главе с непризнанным Отокаге Орочимару. Его, конечно, не приглашали официально, но любезно разрешили поприсутствовать и высказать свое «непредвзятое и компетентное» мнение, по большей части потому, что никто так не разбирался в происхождении всех и каждой техник мира шиноби так, как этот изрядно отравлявший всем некогда существование, но внезапно «раскаявшийся и осознавший всю тяжесть содеянного» товарищ. — Где горные духи носят этого змея?! Давно бы уже пора начинать! — недовольно пробурчал Ооноки, скривившись и по привычке схватившись за спину. — Я встречу его, — на самом деле Канкуро просто очень не хотелось стоять здесь, потому что сдерживать себя, чтобы не плюнуть в лицо кому-то, развалившемуся на мягких креслах и требующему к себе бесконечного уважения, становилось все сложнее. И, не дожидаясь разрешения, кукловод направился к двери, чтобы открыть ее и… внезапно раскрашенное лицо Канкуро утонуло в облаке пушистых, ярко-красных волос, пахнущих лавандой и весенним влажным ветром! Молодая девушка с копной немного растрепанных волос цвета спелого граната в следующую секунду повернулась к нему, поправила очки и от неожиданности зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Канкуро же, сам очень сильно удивившись и смутившись, лишь поднял руки в защитном жесте и попытался было извиниться, как вдруг заметил за ее спиной двух странных шиноби, а рядом с ними и самого еще более молодого, чем он ему в последний раз запомнился, Орочимару, тоже нахлобучившему шляпу Отокаге для порядка. Эмоции нахлынули на Канкуро бурным потоком весенних дождевых вод, и он, глухо зарычав и гримасничая, пугая тем самым девушку до едва сдерживаемого визга, направился к убийце Четвертого Казекаге. Когда до стоявшего неподвижно и внимательно, даже с каким-то нескрываемым любопытством наблюдавшего за развитием событий Орочимару, осталось сделать всего несколько шагов, приступ адской боли в подреберье скрутил кукловода так, что его согнуло пополам. — Проклятое жареное мясо, — едва сдерживаясь, прошипел Канкуро, у которого из глаз посыпались искры от боли. — В Стране Земли его вечно сжигают до угольков! Поначалу он даже не понял, что к нему подбежали и попытались помочь подняться. Канкуро на тот момент уже немного отпустило, но желудок все равно болел. — Вот я дурак, — прошептал он, словно издалека наблюдая за вытянувшимся от изумления лицом Орочимару, который как будто бы, и правда, не знал, что и думать. И вдруг пальцы Канкуро прикоснулись к чьей-то прохладной коже. Он отдернул свою руку, но чувствительные подушечки большого пальца и мизинца отчетливо почувствовали, как по этой нежной коже чуть повыше локтя побежали мелкие мурашки. А дальше он услышал то, от чего такие же мурашки побежали уже по его сердцу. — Если Вам плохо, то можете укусить мою руку. Это вольет в Вас мою чакру, чтобы исцелить и придать жизненных сил. Сказать, что Канкуро охренел от услышанного, значило бы ничего не сказать! Забыв про боль, он самостоятельно встал и тупо уставился на куноичи, которая, закатав рукав своей кипенно-белой блузки, протягивала ему свою оголенную руку. Красные глаза ее, на мгновение открывшиеся, чтобы потом закрыться снова или, скорее, зажмуриться в преддверии боли, были печальны и полны невыплаканных слез. Они напомнили Канкуро драгоценные рубиновые серьги, которые он однажды видел у проходившей мимо бабки Чиё как некое напоминание того, что и она некогда была молода и прекрасна, а не похожа на высушенный на крыше любого дома Суны абрикос. Но в данной конкретной ситуации было все совсем-совсем не так! — Разве эти глаза, рубинам подобные, Созданы, чтобы блестеть от недоплаканных слез? Разве кожа эта, с жемчугами сравниться способная, Создана, чтобы ее кто-то кусал как пес? — Канкуро поначалу лишь будто бы показалось, что руки девушки были словно искусаны, но он продолжил: — Нет, эти глаза созданы чтобы сиять, а не плакать, Нет, эта душа создана, чтобы смеяться и петь. И эта кожа… Канкуро задохнулся от гнева, с ужасом разглядев на тепло-молочной коже девушки темные отметины шрамов от тысяч человеческих зубов, но нашел в себе силы посмотреть ей прямо в круглые от непонимания ситуации и совершенно нового к ней отношения глаза. И эта кожа создана, чтоб не носить этих знаков, А чтобы пламенем от поцелуев любви в мурашках гореть! В довершение Канкуро посмотрел на всхлипнувшую от нахлынувших чувств Карин Узумаки и наклонившись, взял ее все еще протянутую руку и… нежно поцеловал тыльную сторону ладони, едва касаясь покрытыми сине-фиолетовой краской губами выступающей перед костяшкой пальца тоненькой синей венки. Подняв глаза, он увидел, как щеки девушки пылают, а сама она часто и беспокойно дышит, вздымая полную грудь, видимо, одетую в бежевое кружево, судя по крошечному цветочку на бретельке, кокетливо выглядывающему из-за расстегнутой белой блузы. И тут до Канкуро дошло, что сейчас вместе со своим отвратным гримом и темной бесформенной одеждой разведчика Суны он должен был выглядеть просто чудовищем. Однако та самая Карин Узумаки, эксперт по техникам Узушио, о которой говорил Гаара, как будто бы теперь всего этого не замечала. Почувствовав на себе чей-то любопытный взгляд, главный кукловод Сунакагуре поспешил отпустить руку уже сомлевшей девушки и ретироваться в зал, где началось выступление Гаары. Но он был готов поклясться, что услышал вслед себе змеиное шипение: — Позсснакомься, Карин. Этот обладатель невероятного поэтичесссского ссслога не кто иной, как сссын Четвертого и брат Пятого Казекаге. Но Карин Узумаки всего этого не слышала. Ей только что недвусмысленно намекнули на приятное знакомство. И Карин, как умная девочка, намек поняла сразу и восприняла близко к сердцу. Канкуро вошел в зал, когда Гаара, которому первым из Каге дали высказаться, уже закончил свое вступительное слово с благодарностями в адрес организаторов и пожеланием долгих лет существования Альянсу шиноби, и теперь начал о главном. — Здесь вы видите, — Гаара кивнул на полотнище, на котором с помощью проектора транслировался микрофильм, снятый Канкуро, — Десять уникальных марионеток, составляющих призыв Секретной белой техники, используемой в бою старейшиной Чиё из Скрытого Песка. Помнится, на последнем заседании встал вопрос о том, кому же все-таки принадлежит честь считаться создателем этой уникальной техники? После проведенных по запросу Конохагуре всесторонних исследований с нашей стороны было достоверно установлено, что все эти марионетки были действительно созданы рукой Мастера Монзаэмона Чикамацу, родоначальника всех кукловодов Сунакагуре. Доказательством является вот эта детская книга. Тут Гаара продемонстрировал всем небольшую потрепанную книжечку, иллюстрированную миниатюрами. — Эта книга была написана и проиллюстрирована старейшиной Чиё на основе древнейших представлений народов Страны Ветра о том, как устроен окружающий их мир. Обратите внимание на синих человекоподобных чудовищ, в точности повторяющих образы марионеток 1 и 5; циклопов и кукол со съемными частями тела, как у марионеток 10 и 3; марионеток с боевым раскрасом и характерным разрезом подведенных глаз, как у марионеток 6, 7 и 8. Все они являются частью традиционных поверий и отображают коллективное мышление человека Страны Ветра. Но и это еще не все. Марионетка номер 2 представляет собой образ некогда обитавшего в пределах страны Ветра древнего животного. Что же касается марионеток 4 и 9, то… И тут Гаара осекся и посмотрел на Канкуро. Все было просто — Канкуро нашел обоснование не для всех марионеток и теперь, когда собравшиеся ждали полного ответа по всем десяти куклам, Гаара просто не знал, что сказать. — То они, несомненно, определяют наши чаяния воплотить в вечность образы наших недругов и… тех, кем мы бесконечно восхищаемся, — громко подхвативший восторженную речь брата-Казекаге Канкуро посмотрел на сидевшую на противоположной стороне стола Карин Узумаки, лицо которой снова вспыхнуло от смущения. — Но это ничего не доказывает! — возмущенно перебил Канкуро Даймё Страны Огня. — Схожесть образов в книге с настоящими марионетками еще не означает того, что они были созданы в Сунакагуре. — Но это все же не мешает нам разрешить проблему, — продолжил Шестой Хокаге. — Я объясню, почему. Скажите, Даймё-сама, сколько, по-вашему, мастеров нужно Конохе, чтобы наиболее эффективно в короткие сроки сделать работающую в связке десятку боевых кукол? — Что за странный вопрос, Хокаге, — удивился Даймё Страны Огня. — Конечно же на каждую марионетку я бы выделил по одному деревянных дел мастеру, чтобы дело пошло быстрее, и это не считая иного обслуживающего персонала! — То есть, по-Вашему, и эскизы, и чертежи, и изготовление частей марионеток должны будут выполнять разные люди? Это так? — Да-да, — кивнул Даймё. — То есть, получается, что никто в стране Огня, по-Вашему, не поспорил бы с тем, что для изготовления десяти совершеннейших боевых марионеток нужна целая команда опытнейших конструкторов, столяров, механиков и рабочих? — продолжал Какаши. — А еще нужны испытатели и, в конце концов, руководитель всего этого масштабного проекта? — Конечно же, конечно же, — Даймё довольно закивал головой. — А как же иначе? Без команды в вопросе изготовления сложных изделий нельзя. Это Вам, мой дорогой Какаши, даже служанки, убирающие мой личный сад, скажут! — А что думают по этому поводу представители Скрытого Песка? — Какаши Хатаке снял свою шляпу и кивнул стоявшим рядом с ним Канкуро и Гааре. Братья сначала удивленно переглянулись, а потом почти одновременно произнесли так, как будто бы у них спрашивали нечто совершенно очевидное: — Что за вопрос?! У всех этих десяти марионеток должен быть один вдохновенный создатель! — Коли так, — поднимаясь со своего места и поднимая руку, чтобы обратить внимание на свои слова, ответил Шестой Хокаге: — То я думаю, что будет правильнее отдать патент на создание машин и механизмов в Сунакагуре, потому как ни я, ни мой дражайший помощник Шикамару Нара не имеем ни ясного понимания как сделать процесс быстрее, ни малейшего желания тратить столь огромные человеческие ресурсы на создание какой-то куклы, эффективность которой, по сравнению с любым другим традиционным для кланов Конохи додзюцу, будет сомнительной. Думаю, что Скрытый Песок, — тут Какаши кивнул Гааре, — лучше распорядится людьми и ресурсами именно в этом конкретном случае. — А можно вопрос? — и тут рука Карин взметнулась с просьбой обратить внимание именно на нее. Ей предоставили слово, и она, смутившись, попросила предоставить ей возможность еще раз лично исследовать марионетки Чикамацу. — Совместно с компетентными в этом представителями из Скрытого Песка, конечно же, — тут девушка посмотрела прямо на Канкуро, который теперь уже был рад, что за обильным количеством грима не было видно уже его смущенного лица. Главный кукловод Сунакагуре хмыкнул и вопросительно посмотрел на Гаару, который одобрительно кивнул в ответ, вдобавок почти неслышно прошептав «ну хоть кашки поешь домашней».***
Получив регистрацию того, что деревня Скрытого Песка обладает уникальным правом изготавливать марионетки и другие боевые механизмы, управляемые с помощью чакры, Пятый Казекаге всерьез задумался о том, как наиболее эффективно применить это право для создания чего-то нового. Уникального, аналогов которому в мире шиноби еще не было. И первым серьезным прорывом за современную историю Суны стало создание беспроводной радиосети, покрывшей теперь всю страну Ветра. Сам Казекаге, наблюдая как-то за преломлением закатного солнца в облаках, предложил проверить, а не могут ли еще какие-либо радиоволны отражаться от атмосферы. И, после недолгих исследований, такой тип электромагнитных волн был найден. Это и позволило создать уникальную в своем роде дальнюю радиосвязь. Работая над решением этой и других технических задач Корпус Кукловодов постепенно превращался в куда более мощное и комплексное объединение. Вдохновленные к свершениям Пятым Казекаге и увлеченные идеями его брата, Главного кукловода деревни, многие из мастеров марионеток стали более формально относится к проектированию и разработке своих новых механизмов, ввели особую систему законов и знаков. И именно они, в конечном счете, стали родоначальниками того наследия, что стало единственным, но проникшим во все сферы социума и оставшимся в память о Деревне, Скрытой в Песке, когда эпоха шиноби канула в небытие. Уникального и неожиданного наследия. Доказательной формальной математики, без которой не началась бы новая эпоха куда более совершенных дзюдцу.