***
В конце урока Итэр исправился, наверное, увидел умоляющий взгляд Моны: нашептал что-то учителю и тот отпустил всех без публичной казни за отсутствие домашней работы в тетрадях. Как хорошо быть со связями в педагогическом составе. Фишль сразу же потянула соседку по парте в уборную к зеркалу. Мона давно заметила: ничто не сближает людей сильнее, как один циркуль на двоих. И времена кризиса канцелярии, когда на парту остается лишь одна ручка. Все та же многострадальная и полумертвая, прошедшая через огонь, воду и одиннадцать лет школьной жизни, но ручка. Кажется, так с Фишль они и подружились два года назад перед первыми в их жизни экзаменами. Но у Моны эта дружба вышла из-под контроля. Она хотела видеть сонную Фишль по утрам, готовить ей завтрак, успокаивать ее нежными поглаживаниями по спине. Хотела видеть ее ненакрашенную, без привычных длинных стрелок на глазах, с домашним неаккуратным хвостиком на затылке и, самое главное и проблематичное по мнению Моны, целовать ее в такие моменты. Но сейчас Фишль просто стояла и красила губы напротив своего отражения. В клетчатой фиолетовой юбке и черной кофте, на передней стороне которой размашистыми буквами было напечатано название какой-то металл-группы. Одна прядь волос смешно торчала в сторону, Мона потянулась, чтобы поправить, но тут же одернула руку. — Что там? — Фишль повернулась к зеркалу нужной стороной, засмеялась и расчесала. — Что у нас там следующее? — Классный час. С Бэй Доу. — Кавех уже не заменяет? Она выздоровела? — Ага, бегала сегодня на втором этаже. Бэй Доу. Интересная тетя. И Моне знатно повезло, что у нее в классе учится Кадзуха, который по совместительству является не только прекрасным собеседником, но и имел Бэй Доу в качестве своего опекуна. А значит географию, что преподавает эта женщина, он знает в совершенстве. Он даже знает с какой стороны света от Парижа находится Ницца — вон как выдрессировала она бедного мальчика, но он вроде бы и не против. Мона была бы не против взять его в свое будущее путешествие по Франции, ведь надеется, что Кадзуха может заменить Интернет-карты в общих чертах. Да, у него есть побочные требования в качестве еды и воды, но зато можно будет не отваливать кучу денег на покупку сим-карты. Но это шутка конечно же. Мона не собирается покупать ему еду и будет использовать его рабский труд. За спиной Бэй Доу можно чувствовать себя как за каменной стеной. Но и злить ее не стоит. Стук ее каблуков по коридору не услышит только глухой, а не распознает только тупой. Даже сейчас она влетела в класс подобно урагану, постукивая каблуками по паркету. — Добрый день, молодежь, ну что? Скучали? Ученики довольно улыбаются и отвечают на вопрос. Женщина тем временем потрепала по волосам кого-то на первой парте и ущипнула за щеку Кадзуху. — Ну давайте, рассказывайте кто вас обижал из коллег, пока я была во внеплановом отпуске? — Нин Гуан, — кто-то подал голос с последних парт. — А-а-а? — Женщина широко раскрыла глаза. — Мы вчера ушли с последнего урока и столкнулись с ней около входа. Нин Гуан быстро сообразила и оставила наши имена у себя в журнале. А, еще написала всем замечания. В общем, это повлияет на нашу характеристику. Выпускникам такой ход директора явно не нравился. А Бэй Доу выглядела недовольной. В целом, похоже что она была недалека от того, чтобы устроить очень поучительную лекцию, которую в народе называли коротко и просто — «расстрел». Но женщина тут же расплылась в ехидной ухмылке и прикрыла губы рукой. — Я поговорю с ней. Кадзуха тихо вздохнул, роняя голову на парту.***
Скарамучче с Итэром пришлось задержаться в школе, но вдвоем документы разбирать быстрее, поэтому, быстро разделавшись с накапливающимися бумажками, они быстро поехали домой и с блаженным стоном плюхнулись на диван в гостиной. Скарамучча находил интересную иронию в отличии простого конфетно-букетного периода от настоящего и продолжительного сожительства с любимым человеком. Раньше Итэр казался робким и милым парнем, нежным и хрупким. Сейчас он такой же, просто Скарамучча открыл для себя большинство других качеств. Ну, а еще он не такой уж и хрупкий: порой так взглянет на Скарамуччу, который курит в окно, что внутри все перевернется. Да так, что без лишних слов будешь выходить вниз и стоять возле подъезда. Итэр не курил и не терпел запах сигарет в своем доме и, будучи чистюлей и перфекционистом, не любил не идеальное пахнущее дымом пятно на фоне вылизанной квартиры в лице Скарамуччи. Неофициальная, но семейная жизнь — время, когда если обречен один, то страдают оба и не жалуются. Разделяют обязанности, мирятся и находятся рядом в любой момент, а еще и делят минуты жизни на двоих, проводя их в радости. Попав в ловушку семейной жизни уже не можешь себя представить в гордом одиночестве в большой квартире. Да, раньше Итэр казался стеснительным и до жути правильным. Зато сейчас достает банку пива в честь окончания тяжелого дня и знает, что до ночи будет сидеть вместе с Скарамуччей и смотреть низкосортные сериалы по местному телевидению, обсуждать их и осуждать. Проще говоря, они стали одним целым и ни в коем случае неделимым. Итэр Целует Скара в уголок губ и идет за закуской. Итэр не сражался за свое счастье как многие люди нетрадиционной ориентации: не ссорился с семьей и ничего не скрывал. В один день просто пришел к отцу и в непринужденной обстановке рассказал. Тот лишь покачал головой: — У меня в твои годы тоже было много экспериментов. Знаешь, что я тебе скажу? Попробуй все что интересно, а потом остановишься на своем. Как тогда, когда я увидел твою маму. Не экспериментировал, но уже остановился. Ему надо было пройти через одного ужасного бывшего перед тем, как все время хотеть смотреть на вечно недовольного с первого взгляда и строгого мужчину. Позже отец все же выразил свое негодование между строк в разговоре: — Знаешь, два парня живут вместе… Ну, как-то некрасиво, что-ли… Тогда Итэр был взбешен от того, что не понял противоречия родителя. Но затем, и коротко хихикнув, буквально оскалился. — Мой одногруппник каждую неделю меняет девушек, используя их в целях самоудовлетворения, а потом и хвастается всем остальным. А девушки на него ведутся за красивую мордашку и думают, что они наконец-то станут единственными. Не думаешь, что на фоне этого сожительство с парнем меркнет и становится красивым? Больше отец не говорил ничего против, а стал нейтральным по отношению ко всему. А потом и вовсе сдружился с избранником Итэра. Жаль, что теперь он с сыном видится от силы раз в год. А того одногруппника отчислили за прогулы. Скарамучча вздыхает и оборачивается, улыбаясь, когда Итэр плюхнулся рядом на диван и включил телевизор. Снова на этом канале крутят дешевые ситкомы. Они синхронно сделали глоток все еще холодной жидкости. Итэр критикует ужасную работу сценариста и тихо смеется с удачных шуток, Скар сонно поддакивает, убаюканный комфортной атмосферой и жаром тела под боком. C43H66N12O12S2 — окситоцин? Именно из-за него сердце Скарамуччи так часто бьется и не даёт ему уснуть. Но он и не против такого расклада событий. Телефон, до этого момента лежащий в расслабленной хватке руки брюнета, завибрировал и через несколько секунд упал на пол. Нефиг так пугать хозяина. На дисплее вспыхнуло уведомление о звонке от Моны. — Да еб твою мать, а, — прохрипел Скарамучча и перезвонил, обмениваясь раздраженным взглядом с удивленным Итэром. Мона звонила редко. — Да? — Фишль в беде, — послышался взволнованный голос по ту сторону. Скарамучча молчал, дав понять девушке, что требует объяснений. — Я тебе скину геолокацию, срочно забери меня и мы вместе едем на адрес или будешь забирать ее из ментуры. — Всмысле «буду»? У нее своих родителей нет? — Ты хочешь, чтобы она стояла на учете? Имеет же Мона хитрую привычку внушать людям чувство ответственности за что-то, что их напрочь не касается в таких ситуациях. — Это ее дело. — Выезжай сейчас же, прошу, — ее голос заставлял насторожиться. Будто услышит еще один отказ от друга и расплачется прям в трубку. Черт ее побери, опять срывает Скарамучче планы. Это ее хобби? — Я выпил полбанки пива. — Какого? — заинтересованно протянула Мона, но тут же опомнилась. — Меня не ебет, Скар. Я стою около твоей машины в твоем дворе и молю тебя о помощи, твое пиво плакало в сторонке от такого расклада событий. Скарамучча вздохнул: — Ее связала и взяла в заложники итальянская мафия? — Почти. Я объясню по дороге. Скарамучча не верит, что собирается рисковать. Да, он выпил немного, да и пьянеет совсем не быстро в отличие от Итэра, да и процент алкоголя на банке низкий. Черт дери Мону. Он быстро снял куртку с вешалки, объяснил Итэру, что скоро вернется, схватил связку ключей и через тридцать секунд уже открыл дверь подъезда, около которого был припаркован Фольксваген Гольф. Его Фольксваген Гольф. И рядом с ним действительно стояла Мона, нервно постукивала пальцем по экрану телефона. Еще через тридцать секунд они сели внутрь и завели двигатель, сразу выехали. — И зачем ради твоей подруги я должен по пробкам лететь на другой конец города к станции метро? — Мы приедем через минут двадцать. Уже все пробки рассосались, — невозмутимо возразила девушка. — Не имеет значения, — рыкнул мужчина, резко вывернув руль на повороте. Уже заметно стемнело, февраль как никак. Бесконечные спальные районы освещают фонари, под светом которых мелькали люди и снова уходили в темноту парков и дворов. — Она играла на гитаре в подземном переходе метро, кто ж знал, что подойдет полицейский и сорвет штраф с бедной школьницы. Да еще и потребует, чтобы оплатил именно родитель. Скарамучча открыл рот от такого заявления. — Я ей отец что-ли?! Мона, где голова? Я похож на ее отца в двадцать пять лет?! Тебе повезло, что у меня кредитка с собой. — Ну, подумаешь, сохранился хорошо. Или опекун, — она вяло усмехнулась. Мону сейчас хотелось ударить. Но ее понять тоже можно: Скарамучча был наслышан о строгости семьи Фишль. С ней бы сделали невесть что. — И где она сейчас? — Ну, с места преступления она точно уйти не может. Святые архонты, лучше бы сбежала. — Тогда бы точно в ментовке оказалась. Мона пожала плечами и прислонилась виском к окну, покручивая свое кольцо в руках. Кинув машину у черта на куличках и пробежав еще пару сотен метров до входа в метро, удивительно, но почти около выхода они вправду увидели Фишль с чехлом от гитары, да еще и о чем-то спорящую с госслужащим. Но явно испуганную. Скарамучча наклонился к уху Моны: — Подыгрывай и молись за подругу. Скарамучча не любил риски даже подростковом возрасте. За Мону он сейчас и не волновался. Она несомненно вывернется, только вот их прекрасной импровизации могли легко не поверить и содрать еще больший штраф. По лицу полицейского можно было прочитать, что он будет играть в эту рулетку до последнего. Или нет. Кто вообще умеет читать людей по лицам?! Скарамучча ускорил шаг, спустился по бетонной лестнице и раздраженно посмотрел на свою ученицу: — Ты из-за этого всю семью сорвала с праздника? — затем повернулся к мужчине в форме и смягчил взгляд. — Что она натворила? Мона подбежала к подруге и обняла ее за плечи рукой, игриво щелкнув ту по носу пальцем, сразу что-то зашептала на ухо. Мужчина усмехнулся, обведя химика взглядом: — Вы —отец? — Почти. Старший брат. Это не страшно? — Скарамучча достал из кармана банковскую карту и протянул ее к терминалу в руках госслужащего. — Да так, незаконная предпринимательская деятельность и мелкое хулиганство. Отлично, он не имеет ничего против отсутствия родителей. В любом случае, увидел, что Скарамучча совершеннолетний. — Ох… Мы поговорим с ней. Просто у нас там день рождения, не хотелось бы задерживаться, — улыбнулся химик, кидая неодобрительные взгляды на Фишль. — Все хорошо. Мои поздравления имениннику, — мужчина уже дал чек с ручкой Фишль и попросил расписаться. — Конечно, — Скарамучча произнес это чуть ли не скрепя зубами. Фишль, переминаясь с ноги на ногу, наконец подняла голову: — Это будет занесено в личное дело?.. Мужчина развернулся чтобы уйти и напоследок коротко засмеялся. — На первый раз я тебе оставлю только чек на память. Развлекайтесь, не буду задерживать. Скарамучча судорожно выдохнул, когда мужчины скрылся за поворотом, повернулся к блондинке и пошел к выходу на поверхность, две девушки посеменили следом. — Ты хотела еще один штраф за оскорбления госслужащего, я не пойму? — Не поверишь, он стал такой душкой, когда ты пришел, — фыркнула Фишль. — Он у меня даже заработок забрал.***
Когда машина Скарамуччи остановилась около автобусной остановки рядом с домами девушек, что в свою очередь находились рядом, Мона и Фишль моментально выскочили из нее. Только Мона склонилась и, оперевшись на дверь, прошептала: — Спасибо огромное… Я скажу это за нас двоих. Мы в огромном долгу и не только денежном. Скарамучча усмехнулся, сверля взглядом пустую дорогу. — Еще бы ты не была в долгу. Это был первый и последний случай такого рода, поняла? Мона может быть послушной, но везде вбрасывает свои негласные правила. Скарамучча пошел на это отчасти ради продвижения их отношений. Очищает свою карму, так сказать. Мона помахала вслед и взяла Фишль за руку, ведя за собой в сторону дома, но передумав и остановившись, заключила блондинку в крепкие объятия. — Я переживала за тебя. — Спасибо, — единственное, что смогла выдавить Фишль. Она и вправду чувствовала себя виноватой. Сейчас Моне хотелось положить руки на щеки подруги и прислониться лбом к ее лбу. Но сначала вытереть слезы. Почему любви Фишль заслуживает Беннет, который с ней общается меньше и не бежит к ней по первому зову? Да, он хороший парень, но… Возможно Мона эгоистична, но он не достоин Фишль. — Идем по домам? Фишль молча кивнула и поплелась рядом. Мона будет рядом независимо от ситуации. Мона всегда поможет в обмен на улыбку Фишль. Мона всегда успокоит. Мона готова быть салфеткой подруги, чтобы не видеть слезы на ее глазах. Мона с радостью попробует забрать Фишль подальше от ее родственников, чтобы не слышать рассказы про новую перепалку с отцом. «Подруга». Какое отвратительное слово в данной ситуации. Окситоцин является одной из самых отвратительных вещей в списке Мегистус. Знать бы еще формулу этой дряни. — Миллионы людей не заменят тебя. Никогда, — прошептала девушка, когда они проходили между домов. Ветер подхватил эти слова и унес с собой, откликаясь противным свистом в ушах. — Ты что-то сказала? Мона обернулась и натянула на лицо усталую улыбку, крикнув: — Говорю, выпей горячий чай дома, чтобы не простудиться!