Больше всего на свете!

      Идя по пустому коридору на пару с Итэром, Скарамучча заметил двух девчонок, щебечущих о чем-то своем. Они совсем забыли про окружающий мир, перебивая друг друга с новой порцией жалоб:       — Так бы и придушила Скарамуччу с Дилюком. Из кожи вон лезу, они мне ставят одни тройки. Бля… Родители прибьют, что ж в году-то у меня выйдет, — безустанно лепетала одна. — Может сделать научно-практическую работу по химии? Пятерку может быть поставит.       — Да-да! Пробирка ходит а-ля депрессивный, орет на всех. Я боюсь ему даже в глаза смотреть, — вторая же откровенно гиперболизировала — Скару никогда не нужно было повышать голос на учеников, ведь приему «Страшный Зырк» он научился у Райден еще в детстве. Пробирка… Интересную кличку ему придумали дети, можно было и постараться над оригинальностью.       Скарамучча прокашлялся, привлекая к себе внимание подруг. Те резко обернулись.       — Почему не на дискотеке?       — А… — первая девочка изменилась в лице — явно вспомнила все, что говорила до этого. — Мы решили прогуляться и уже возвращаемся.       Скарамучча сделал шаг вперед и раздраженно выдохнул:       — Найди мой номер и напиши, — он заметно понизил голос. Девочка поправила челку и покраснела, затем задумчиво кивнула и быстро смылась со своей подружкой за угол. Скарамучча лишь пожал плечами, наблюдая, как Итэр провожает их взглядом, — И что я не так сделал?       — Ты всего лишь выставил себя педофилом, а так… Ничего.       — Она хотела взять у меня научную работу. Я ей все распишу сообщениями.       — Боюсь, что это не так сработало, — рассмеялся лаборант и через секунду обернулся на звенящий звук из женской уборной, затем послышался тихий ропот.       Стеклянная бутылка.        Скарамучча тихо подкрался к двери, потащив за локоть Итэра, который, судя по его реакции, все понял: кивнул и послушно пошел следом. Ему даже не надо было прилагать усилий, ведь не раз до смерти пугал Скарамуччу тем, что сам по себе слишком тихо ходит. Наверное, в детстве хотел стать ниндзя.       Скар у него не уточнял.       Шаг за шагом они приближались к раскрытию загадки о вечерних обитателях уборной. Скар сделал рывок и одним ловким движением открыл деревянную дверь.       Миниатюра занимательная: две старшеклассницы пытались слиться со стеной, вжимаясь в плитку, на заднем плане замерла Мона, что стояла одной ногой на подоконнике и яростно пыталась запихать что-то за трубу. В кабинках тоже кто-то находился — что-то зашелестело. Учитель пропустил вперед в край охеревшего от ситуации Итэра и прикрыл за собой дверь, прошествовал к кабинке и открыл ее. Там, как тараканы за тумбочкой, начали шевелиться остальные ребята: два парня и девушка, к слову.       — Фух, какого хера ты так пугаешь? — Мона подошла сзади к химику, ее слова он пропустил мимо ушей:       — Я дам вам десять секунд на объяснение, — прошипел. В его дежурство не будет никаких пьяных детей и погромов.       — Мы разговаривали о детских травмах, родителях, работе и просто культурно отдыхали, — один из парней неловко почесал затылок.       Скарамучча шумно выдохнул:       — Где бутылка?       — В трубе.       — Еще раз. Где?       Мона потерла виски пальцами и снова взобралась на подоконник, силой отодвигая большую трубу. Перед глазами лаборанта и учителя предстала обычная бутылка из-под детского шампанского.       — Вы, блядь, меня разводите? — вот он — «Страшный Зырк» во всей его красе. Этим взглядом можно разрушать цивилизации, одного за другим лишать сотни людей жизни. Но нет. Открыв бутылку и вдохнув запах содержимого, Скарамучча убедился. Внутри плескался обычный шипучий лимонад, — Зачем вы ее прятали-то?       — Мало ли.       — Мальчик, расслабься. Мы просто разговаривали за бутылочкой шампанского. На вечеринке не наговоришься. Там еще и хреновые треки крутят, — Мона по-дружески похлопала ладонью по плечу мужчины и дружелюбно улыбнулась.        Обстановка начала терять напряжение, Итэр уже разговорился с девушками около зеркала. Подростки начали терять интерес к учителям и вернулись на свои прежние места. Сущая безнаказанность.       С другой стороны… Когда Скарамучча успел стать правильным душнилой? Но он просто хотел спокойствия.       Однако если Мона находится в этой компании, то он может не беспокоиться о них и вовсе. Она только с виду легкомысленная, на самом деле девушка всегда была начеку и готова отмазывать любого, за кого была ответственна.       — Я бы била татуировки людям. Или бы… Я просто хочу радовать людей. Видеть их улыбки и слышать смех. Но я просто умею рисовать, — бутылка снова пошла по рукам.       — Если бы деньги не были проблемой, а связи не важны, то я бы стал бариста. Или бы открыл собственное кафе с котиками. Там будет необычный интерьер и неповторимая атмосфера…       — Это, конечно, мечты… Наше будущее выбирает глупый подросток, — блондинистый парень сделал большой глоток.       — Да, мы же тоже, как и все, станем скучными взрослыми? — прошептала девятиклассница в углу. Эмбер, учится в гуманитарном профиле. Скарамучча же затаил дыхание. Он ведь тоже грустный взрослый. Грустный взрослый, что до сих пор не нашел себя, что плыл по течению и стал очередным звеном в династии химиков. Он не ненавидел свою работу. Она его немного и привлекала. Учитель вообще подозревал, что дело всей жизни найти невозможно, что и озвучил:       — Если вы будете только жаловаться, то ничего из этого не выйдет. Вместо этого лучше займитесь решением своего вопроса, — зря вклинился. И зачем рот открывал. Подростки тут же повернулись к химику.       — Вы нашли таким способом?       — Нет, — горько усмехнулся Скар. И понял, что свой ответ нужно аргументировать. — Моя…       Он скривил губы, не желая говорить то самое заветное «мать», потом собрался с мыслями и судорожно выдохнул:       — Один человек мне помешал, но взамен дал полную свободу. Поменял шило на мыло.       — У-у… — сочувствующе промычали старшеклассники.       — Но слишком сложно искать это все…       — Тогда тебе не поздно начать праздновать день сапожника. Хотя, там тебе тоже сложно будет, — безразлично пожал плечами Скар. Мальчик понимающе кивнул.       — Просто поймите, что никому не выдают инструкцию к жизни. Все люди до сих пор не знают как жить. И это нормально. Но вы же не хотите прожить свое время, окружая себя базовыми потребностями? Думайте.       — О, а чего вас так много стало, — комната погрузилась в тишину. Только что пришедшая Фишль привыкла к темноте и растерялась. — Скарамучча? Итэр? Что вы забыли в женском туалете?       Лучшая защита — нападение. Именно из-за характера большинство не любило подругу Моны. Но саму Мону ничего не смутило:       — Солнце, не стесняйся, ты притащила? — но Фишль отвечать не пришлось, ведь Мона по-хозяйски засунула руку в рукав ее ветровки и вытащила вторую такую же бутылку детского шампанского, ущипнула за бок напоследок. Кардинальное отличие от той Моны, что минуту назад отрешенно стояла и пялилась на всех подряд, а теперь ещё и улыбается, расцветает на глазах.       — Не раздевай меня только, — буркнула блондинка. — Бенни, а ты когда успел прийти?       — Недавно, — Скарамучча только сейчас заметил стоявшего в углу парня с пластырем на носу. Тоже одет в черное худи с заплаткой на рукаве. Что за секта? Все присутствующие были в черной одежде, будто замышляли идти грабить ювелирный магазин неподалеку.       Фишль подошла к парню и потянула того за щеку:       — Так давно не виделись, а откуда у тебя новая ссадина?       — Я уже и не помню, знаешь ли… Я чертовски невезуч, — последний неловко отстранился.       Тут взгляд Скарамуччи случайно упал на Мону, которая медленно и жестоко убивала Беннета. В мыслях, конечно же, — сжала зубы настолько сильно, как только умела. Затем демонстративно протянула руку Фишль:       — Солнце, дай пожалуйста… — в нее приземлилась пачка сигарет, которую девушка тут же положила в карман худи, поправила клетчатую юбку и потянула за собой Скарамуччу с Итэром. От блондина, в свою очередь, девушки буквально не хотели отлипать. Конечно же, он дал им заплетать косички.       Итэр решил остаться в лаборантской и изо всех сил делал вид, что не устроит выговор дома, после того, как увидел, что Скарамучча ищет свою зажигалку. Мона стояла около выхода, мягко говоря, злющая, пока Кэйя пытался развеселить ее, жаль, что только не ту тему для диалога подобрал:       — Ну что, миледи, когда на уроки ко мне заглянете? Выучили параграфы для прохождения теста?       Альберих, черт тебя дери. Пока девушка окончательно не закипела, химик потащил ее за собой на крышу.       Последние лучи солнца уже давно скрылись за угрюмыми домами, остался лишь легкий, но холодный ветерок. Кажется, это было не слишком важно ни Моне, ни Скарамучче, который клялся ее сводному брату следить за девушкой.       Она не маленькая и уж точно знает, что делает.       Мона тем временем достала никотиновую палочку и просто села на бетонный выступ, наблюдая за небом. Скар поджег ей сигарету, а потом и себе.       Едкий дым окутал обоих.       Химику было сейчас наплевать, что он буквально ненавидел вишневый фильтр в сигаретах Моны. Эта отправляющая и пьянящая вишня давно стала ее запахом: родным и успокаивающим.       Мона молча выдыхала дым. Не беспокоилась ни о чем, в один миг стала бездушной куклой. В таком состоянии Мона становилась не только орудием убийства любого, но и бесконтрольным саморазрушителем.       — Она тебе нравится? — Скар сделал правильное предположение.       — Да.       — Ты говорила с ней…       — Слушай, оставь свои чувственные речи для других. Не выдавливай из себя, — Рявкнула девушка. Двое снова замолчали. Мона просто немного ближе подвинулась к мужчине, уткнувшись лбом тому в плечо.        Она не могла позволить себе плакать на людях. Последний лишь успокаивающе расчесывал волосы подруги.       Мона непредсказуема и резка, бесцеремонна и преданна. Настолько преданна, что не могла воспринять иное поведение других людей. Она, как целый город, была мятежной, разнообразной и вольной. Но все же хрупкой.       И сейчас будто сломалась. Давно Скарамучча такой ее не видел.       Скарамуччу определенно раздражали многие подростки.       Но не Мона.       Ни за что на свете .