Отражение

– Мне... Правда можно остаться здесь? – Конечно, мы же друзья. Новая страница долгой книги была перевернута... И вырвана с корнем от нежелания видеть её и вспоминать. – И снова я убегаю от проблем, хотя сама и являюсь их магнитом... – Ты имеешь право выбрать побег, но сейчас прошу... Отдохни. На пороге частного дома стоит молодая девушка, выглядящая чуть младше, чем на свой возраст. Она одета полностью в чёрное: чёрные перчатки, чёрное оверсайз худи, чёрные брюки и полностью чёрные кроссовки. Её волосы бледно коричневого, будто бы дымчатого цвета рассыпаны по плечам, спутанные и намоченные уличным дождём. У девушки нет зонта, нет практически ничего, кроме старой и потрёпанной эко-сумки на плече, в которой она всегда носила всё своё барахло. Её бледно розовые губы изуродованы печалью: хозяин дома знает, насколько прекрасной бывает её улыбка, поэтому сейчас почти физически больно смотреть на её изнеможденное лицо. Большие голубые глаза гостьи выглядят совсем усталыми, в них отсутствует былой огонь азарта и надежды. Девушка выглядит совсем... Сломлено. – Ты вся замёрзла... Садись, я приготовлю тебе горячего шоколада. – Не стоит... - она тихо сдерживает чих, - И... Если я ночую у тебя, то это бы мне надо ужин готовить... – Возражения не принимаются. Мокрая обувь поставлена у батареи, а одежда развешана по комнатной сушилке. Девушка одета в футболку с рисунком розовых роз, а также домашние, отчасти потрёпанные джинсы. Хоть одежда хозяина дома ей и велика, но всё же согревает. Девушка принимает стакан горячего шоколада c маршмеллоу и медленно отпивает, пытаясь согреться. Она совсем и не замечала того, как окоченели её руки за все эти поездки, за весь этот бег от мира. – Ты знаешь, мне больше некуда идти... – Останешься здесь? – Не больше пары дней, я... Не смею тебя стеснять. – Брось это, ты можешь остаться настолько, насколько это потребуется. Мне не в тягость. Девушка сидит, укрытая домашним одеялом, напротив включённого электрического камина. Она сидит на кресле, поджав колени к себе и используя их как подставку для кружки. – Не обожжёшься? – Я привыкла. Хозяин дома садится рядом с ней на пол, на ковёр. Он скрещивает ноги и берёт полностью промокшую сумку гостьи в руки. – Совсем промокшая. – Вещи могли испортиться...? – Я думаю, что если прямо сейчас всё высушить, то будет в порядке. Вещи из сумки осторожно разложены по ковру рядом с камином. Древний кнопочный телефон-раскладушка мраморно-бежевого цвета; кожаный бордовый кошелёк с брелком в виде сердечка; паспорт в обложке с рисунком черного котика; острый кухонный нож; дротиковый пистолет; старая фотография в рамке и... Хрустальная корона, склеенная из осколков. Хозяин не задаёт гостье вопросов о вещах: он знает, что если она захочет поделиться чем-то, то сделает это. А, после множества побегов от реальности это будет явно не просто. – Не холодно? – Я согрелась... – Что будешь на ужин? – Я... Не знаю... – Просто... Подумай о чем-нибудь, первая еда, что придёт в голову. – М... Сыр? Да... Я... Не против сыра. Хозяин кивает, приняв просьбу гостьи, и уходит на кухню, чтобы приготовить ей горячие бутерброды с сыром, ибо было видно, что она совсем устала и голодна. Девушка же, поднявшись с кресла, опускается на пол, к своим вещам. Вещам... Из своего прошлого. Старый кнопочный телефон практически не содержал контактов: как бы ей не было больно, удалять их она должна была, иначе никогда бы не смогла отпустить. Но... Даже сейчас она не отпустила, её сердце всё ещё мучает боль. Вскрытый кошелёк: там было несколько десятков тысяч долларов, что, правда, утекали, как песок сквозь пальцы. Её последние запасы, на которые уже даже толком не уедешь, тем более сейчас, не имея работы. Слегка промокший паспорт, американский. Сейчас, в другой стране, пользы от него, наверное, было бы мало. Имя: Келлер Мартинез. Дата рождения: семнадцатое августа двухтысячного года, на данный момент двадцать четыре. Дата выдачи паспорта: четырнадцатое апреля двух тысячи шестнадцатого года. Пол: женский. Семейное положение: не замужем. Гражданство: Соединённые Штаты Америки. Место рождения: штат Северная Дакота, город Бегэрлэнд, неизвестный адрес. Место прописки: штат Нью-Йорк, город Дезсити, пятый дом по Рэдстрит, квартира сто восемнадцать. Место работы... - было видно, как из документа была вырвана какая-то важная наклейка с печатью. Осталась лишь едва разбираемая надпись: V.J. Corporation. Кухонный нож: девушка смотрит на него и, облизнув два пальца, осторожно очищает от крови и грязной воды. Дротиковый пистолет: девушка положила ближе к камину, чтобы быстрее высох и механизм не заржавел, хотя она и знала, что этот пистолет предусмотрен также и на использование под водой, перестраховаться хотелось. Старая фотография: девушка долго держала её в руках, не будучи в силах отпустить. На фотографии была она, когда ей всего семнадцать и... Семь людей, которых она считала друзьями, ибо больше никому в мире довериться не могла. Но, ей пришлось уйти... Сбежать и от них. На фоторамку упала женская слеза. Хрустальная корона: девушка нежно взяла её двумя руками, боясь повредить. Она надела её на свою голову, осторожно поправив волосы. Келлер достала из заднего кармана брюк маленькое карманное зеркальце в чёрной оправе, на корпусе которого была вырисована ярко алая роза. Девушка посмотрела на себя в отражении с этой короной на голове и... Её лицо окрасилось призрачной улыбкой. – Ты в порядке, принцесса? – А, да... Конечно... Корона резким движением оказывается снята, а все вещи разложены по ковру перед камином. – Я принёс тебе ужин. – Спасибо... Девушка, с сомнением, как и в далёком прошлом, осторожно берёт один из горячих бутербродов рукой. – Осторожнее. – Я... В порядке. – У тебя рука покраснела. Хозяин дома ставит перед ней всю тарелку и просит есть с неё аккуратно, чтобы не обжечься. Девушке приходится приложить много сил, прежде чем она смогла поесть, но улыбающийся взгляд хозяина заставляет её зажаться от старых воспоминаний. – Отвернись... – Хорошо. Келлер медленно, очень осторожно ест бутерброды, боясь их даже надкусывать. Она время от времени оборачивается на хозяина дома, боясь, что он пялится, но тот... Сидит спиной к ней, не оборачиваясь, как и обещал. – Алекс... – Да? – Спасибо, что ты есть... – Что бы ты не надумала, постарайся пока расслабиться и поесть, много думать вредно. – Эй, это моя фраза. Они оба одновременно рассмеялись. Келлер немного расслабляется, когда её лицо вновь окрашивается нежной улыбкой. Как приятная привычка. Но сейчас так сложно было её хранить. После всего, что произошло... Почти непосильно сложно. Она подняла указательный палец, словно бы... Попытавшись что-то сказать, но в этот раз... Ей не хватает сил, ей не хватает храбрости, ей не хватает... Воли.