Отражение

Писк... Писк... Пи-иск... Резко вскакивает - пытается. Сил никаких, из-за чего Келлер вновь падает на кровать. Белые стены вокруг, белая кушетка, белый халат на её теле, белые тумбы, белые капельницы. Всё белое и сводит и ума... Прикладывает ладонь ко лбу, пытаясь вспомнить что произошло. Сдерживает порыв тошноты из-за поднявшегося давления. Оглядывается. На кресле рядом с кушеткой сидит парень, усталый, немного помотанный волнением. Спит. Келлер может позволить себе задержать взгляд на его внешнем виде сейчас, когда весь мир, будто бы, остановился. Кожа, будто бы у фарфоровой куклы. Волосы янтарного цвета с медовыми переливами... Девушка ловит себя на мысли, что они очень завораживающе вьются в тех редких кудрях. И так сияют, когда отражают солнечный свет из окна. Нежный, не острый подбородок. Мягкие щёки, подобные плюшевым игрушкам. Губы, немного потресканные, цвета очень бледной вишни - однако казалось, что крови к губам подступает очень много, что наталкивало совсем не на те мысли, о которых стоит думать. Слегка вздёрнут кончик носа, который украшает небольшая милая родинка. Одет парень совсем уж неброско: светло-серая водолазка, покрытая более тёмными полосками, да чёрные джинсы. Опустив голову ниже, девушка замечает чёрные мужские туфли. – Ты проснулась? Голос возвращает из реальности и заставляет Келлер вздрогнуть. Алекс проснулся, услышав, что кушетка, на которой спала девушка, скрипнула. – Да, я... Что произошло? – Я звонил тебе, но ты не отвечала. Рванул домой, а ты сознание в ванной потеряла. Вытащил тебя из той ледяной воды, вызвал скорую. Сейчас мы в больнице. – Ох... – Врачи сказали, что ты наелась таблеток. Но, они через капельницы уже промыли тебе кровь. Ты... Как? Келлер пустым взглядом смотрит на свою правую руку, в которую воткнут катетер для капельницы, обмотанный белым бинтом. От белого уже голова кружится. – Прости, я дура... – Что? – Разве, ты не должен считать меня дурой? Не смогла себя контролировать, нажралась успокоительного, дуростью маюсь. – Келлер... Тяжело говорить. Эти отчаявшиеся слезливые глаза убивают душу. – Я не знаю кто или что тебе наговорил подобное, но... Ты не дура. Тебе просто... Плохо. – Но ведь именно дуры вместо того, чтобы становиться сильнее, когда им плохо, ищут покой в другом... – Келлер... Та не хочет слышать. Вот-вот будто бы расплачется. Алекс вдыхает и, вынужден нарушить границы её ужасного мира. Он кладёт свою ладонь поверх её руки, немного обняв своей большой ладонью хрупкую девичью. Та вздрагивает. – Главное, что ты в порядке. Просто... Постарайся не делать такого в следующий раз, хорошо? – Я... Сердце бьётся, но, вновь вспоминает весь гнев, что мог обрушиться в прошлом на неё за непослушание. Должна быть покорной. Кивает. – Постараюсь... Уже не может давать обещаний, боится вновь предать, вновь разбить сердце себе и другим. Не может быть ни в чём уверена, чтобы обещать. Слишком долго лгала. Соврала, что обещает быть сильной. Соврала, что останется навсегда, что бы не случилось. Тошно, тошно и плохо... Но она должна справиться, хотя бы сейчас. Сдержать хоть одно обещание: жить. Жить, вне зависимости от того, как тяжело. И огонь, и воду, всё она пережила. Неужели какая-то медь способна ей навредить? Сомневается. Но должна справиться. Пытается вернуться в реальность. Невольно сжимает ладонь Алекса сильнее. Старая привычка... Успокаивает. Девушка слабо улыбнулась. – Тебе некомфортно здесь? – Я просто... Слишком привыкла за эти годы к клиникам Рэйвен... – Рэйвен? Погоди, ты не о... Мисс Рэйвен Опра Холт? – О ней, наверное. Я всегда звала её просто мисс Рэйвен. Алекс смотрит на собеседницу шокированным взглядом. И, неудивительно: лечиться в клиниках Опра Холт могли себе позволить только какие-то миллионеры. В этих клиниках были наняты врачи высших категорий, мастера своего дела мирового уровня, поэтому и стоимость была... Соответствующей. Тысячи долларов за один осмотр, это же немыслимо для простых смертных. – Что-то не так? – Кто ты, Келлер? – ... Я... Келлер? – Нет, я... Имею ввиду... Не пойми меня неправильно, но... К мисс Рэйвен невозможно попасть на приём, не имея в кармане пары миллионов долларов. Как? – Я там... Бесплатно лечилась... – Что?! Алекс хватается за сердце. Слова, как гром, звучали абсурдно. Бесплатная медицина в Америке, ещё и для рядовой девушки... Как бы не хотелось это признавать, Келлер не звезда и не модель. А ведь даже они должны были платить крышесносные суммы. – Кто ты, Келлер...? Он повторяет вопрос, потерянным взглядом серых глаз смотря на собеседницу. Его пугает эта неизвестность, он хочет знать больше, пусть это и неправильно. Но всё вокруг такое абсурдное... Звучит не по-настоящему. – Я... Келлер... И я была в клинике Рэйвен... По работе... "Что за работа такая?" - хочется тут же спросить, но он сдерживается. Келлер померкла сильнее, чем раньше. Отводит взгляд - не хотела сознаваться. Боится, что потеряет ещё одного человека. Боится признать правду, ибо мало кто примет такую. Боится, что отправит её в тюрьму тут же, или просто вышвырнет в грязь где-то в серых закоулках. Страшно. Она смотрит в стену и молчит. Алекс отступает, опустив голову. Он понял, что спросил слишком много. – Прости... – Ничего, я... В порядке. Вновь та выстраданная улыбка. Это ранило больнее... Чем сотни острейших копий, что протыкали сердце как бусину на кровавом ожерелье. А Келлер смотрит на отражение своих глаз в оконном стекле. Призрак - самое лицеприятное выражение, которым она могла бы описать свой внешний вид. А что поделать? Не первый раз живём, не первый умираем.