Сделай всё, чтобы они были счастливыми.
Слышит, как бьётся её сердце - в тот же ритм что и сердце Келлер. Видит, как мигают её глаза - одновременно с глазами Келлер. Ощущает то же жаркое тепло - что исходит и от тела Келлер. Чувствует всё... Слишком прекрасно чувствует. – И ты не исполнила его, я знаю об этом! – Лишь потому что мне мешает кое-что исключительное... Но настолько же ничтожное. – Что же? Келлер чувствует горячее дыхание охотника, вынужденно отходит, пытаясь не поддаваться панике. Безвольное сердце подводит - начинает бешено стучать. В этой абсолютной тишине слышны лишь гулкие удары пульса, отдающиеся эхом. Слышно только сбитое дыхание, пока лёгкие, абсолютно неслышимые шаги, медленно скользят по кафельному полу комнаты. "Алекс, где ты?!" - хочет прокричать, однако, уже не может, горло оказывается сдавлено чужой, но одновременно такой родной рукой, а из глотки вырывается лишь тихий, абсолютно сухой хрип. – ТЫ - единственная причина, почему они не могут продолжать быть счастливыми. Зрачки Келлер сужаются от удушающего голоса, звучащего будто она сама, но такого холодного и бесчувственного, что потрёпанную душу рвало на последние ошмётки. – ТЫ - та, из-за кого они страдают. ТЫ - та, что испортила их судьбы. ТЫ - предательница, ТЫ - монстр. ТЫ - лгунья. Именно ТЫ самое настоящее чудовище в этой истории. – Нет... Отдаётся голос слабым хрипом, а следом тут же звучит болезненный стон: горло сдавлено будто бы тисками лишь сильнее. Келлер начинает задыхаться, отчаянно хватая лёгкими последний кислород. – Ты знаешь правду, ты не сдержала обещания, ты знаешь как они страдают из-за ТЕБЯ. Больно? Кха, тебе ДОЛЖНО быть больно! Ты заслужила эту боль! Задыхается от асфиксии, теряя последний румянец. В мозгу все мысли мешаются в одну грязную кашу из эмоций, воспоминаний и чувств. Перед глазами всё плывёт, обращаясь в неразличимые пятна. Кашляет... В размытом видит всплески чего-то... Болезненно алого....
Космос... Воздуха нет... Но почему... Дышится? Почему возможно дышать? Не задыхается... Не больно... Не страшно... Ничего... Какие-то глупости......
Одета в чёрное вечернее платье, покрытое тяжёлыми украшениями из чистой платины. Едва встаёт. Весь блеск и фарс тянет к земле, но замок платья не расстёгивается, снять его не удаётся. Под ногами ковровая дорожка цвета потускневшей осенне-пепельной дымки, плывущей над рекой по холодным утрам... Такая же ослепляющая и поглощающая весь свет вокруг, до малейшего фотона....
Тяжёлые туфли на каблуках, будто цепями прикованные к земле отдают в ноги металлическим холодом. Шаг, шаг, ещё один... Каждое движение в них сравнимо ходьбе по гвоздям. Болезненный стон вырывается из груди Келлер, но, кажется, его никто не в состоянии услышать. Каждый стук каблуков отдавался оглушающим эхом вдоль огромного пространства всепоглощающей пустоты....
Темно. Где-то вдалеке, за сотни миллионов световых лет видны призрачные звёзды, свет которых едва ли достигает этой странной сцены. Келлер стоит в центре настоящего шоу, окружного подиума племени. Но вместо ярких софитов на неё направлен лишь холодный свет далёких звёзд. Ни слова не может сорваться с её губ, из её сердца, из её души... Будто немая, которую лишили каждой связи с реальностью. Это всё выглядело таким абсурдным но...Больно!
Очередной шаг на каблуках заканчивается болезненным ощущением гвоздей в ногах, что, вонзались, будто бы по всей стопе насквозь. Не могла опустить голову, чтобы увидеть что внизу: уронила бы себя, тяжёлую металлическую корону на голове, все понавешанные украшения. Подобно средневековому рыцарю не может ничего без помощи со стороны. И помочь... Некому....
Слышно, как бьётся сердце, а биения его сравнимы с тяжёлыми ударами молота о наковальню... Бьёт редко, но очень громко, заставляя вздрагивать. Слышен каждый вздох: такие прерывистые, лёгкие, редкие. Мир вокруг не даёт больше. Воздуха нет. Но дыхание продолжается......
Вдоль подиума вспыхивают тысячи чёрных огней, освещая своей тьмой огромную сцену. Весь мир вокруг, весь подиум, весь космос, вся вселенная - всё застыло в, будто бы, холсте бумаги незадачливого художника, ничего не смыслящего в динамике изображений. В звёздах вдалеке нет и капли тепла: они выглядят подобно блеску биноклей вдалеке. Далёкие, отрешённые и всеосуждающие взгляды.Глупый театр одного актёра!
Смех... Осуждение... Искры... Стоит ли ждать антракта для одного незатейливого шута?...
– Давай же потанцуем! Как громом по ушам, будто из сотен динамиков прямо в барабанные перепонки раздается скандирующий голос. Заиграла громкая музыка, такая навязчивая и искажённая, что отчаянно хочется заткнуть уши или выколоть барабанные перепонки, лишь бы не слышать. Не выходит. Руки, будто скованы цепями, не дают даже приблизить ладони к ушам. Громко... Душно... Жарко...Прекратите!
– Вперёд, "Хрустальная королева"! Голову Келлер сковывает стеклянная корона, впиваясь, будто терновый венец, прямо в кожу. Ощущается как по лбу стекают капли горячей крови, но их даже не смахнуть. Руки не двигаются. Не может сделать и шага, ноги не двигаются. Ощущает очередной удар ноги в живот: даже не видит кто сделал это. Падает с подиума по высокой лестнице, будто с неба на землю. Все украшения бьются и впиваются в плоть острыми осколками. Ступень, ступень, ещё одна... Гематома, порез, ещё один... Сотни пустых силуэтов. Люди, но не души. Одни лишь широкие улыбки, смесь. Немая толпа, полная ненависти и самонадеянности. Чистые спесь и ложь, без фальшивых оболочек правильности, лишь из смешного принципа, что всё дозволено.Ведь маленькая девочка, что всегда подчинялась, никогда не сможет постоять за себя!
Смех, что смешивался в этом гуле... Болтовня, которую давно не разобрать, она слилась как грязное пятно, помехи, бессмысленная чушь... Потухшие глаза. Тьма. Раз за разом тягают за руки, заставляют танцевать, плюют в лицо. Вокруг полыхает огонь. Та бутыль алкоголя, что она подожгла, бросив на шторы в прошлом... Горит... Двери закрыты... И людям некуда бежать. Их страх. Келлер смеётся. Истерически смеётся, вспоминая тот злополучный день.Ну чего же вы встали? Ха-ха-ха...
Люди в ужасе отходят от неё. Огонь горит лишь сильнее. Горит прямо вокруг Келлер.Громче музыку, ребята! Это вечер хрустальной королевы!
– А знаете ли вы, что обычно украшает руки хрустальных королев? Шаг ближе, прямо в толпу. Боль, воспоминания, настоящее и прошлое. Не важно. Всё смешалось лишь в одну обесцвеченную кашу. Всё сливается в одном ответе... Полном ненависти, досады, обиды и... Чистого, искреннего гнева, прямо из центра души.Кровь!
Всё окружение заполняет едкий дым, бежать некуда, все выходы и входы перекрыты. Но она... Не бежит. Она не даёт сбежать... ИМ. Хватает за руки, закручивая в кровавом вальсе, прямо посреди огней. Прекрасный танец... Так опошленный ненавистью. Столь грустно...И так плевать!
Все силуэты вокруг, весь огонь, весь свет... Всё исчезает. Стоит одна на краю обрыва. Ветер... Закат... Сотни метров до земли... Скалистые рифы где-то далеко... Упасть бы и не возвращаться... – Станцуем вальс на краю обрыва? Кукла. Пред ней стоит... Кукла. Такая же, как она... Но во много раз лучше. Прекраснее, красивее, совершеннее...Лучше настоящей!
И Келлер знает об этом... Знает, в глубине своей души, прекрасно понимая исход. Белое платье, будто свадебное, как у самой святой принцессы невинности: она то чиста, целомудренна и непорочна, не то что Келлер. Великолепно ухоженная, без всех тех лишних травм и шрамов, что стали следствием дурости: изначально разумна, рассудительна и цела. Восхитительно грациозна, легка, разворотлива, будто бы балерина: нет той глупой неуклюжести, ради которой Келлер приходилось учиться танцевать по лезвиям, чтобы быть способной поймать летящую наземь кружку кофе у очередного сбитого с ног человека. И быстра, невероятно быстра, куда быстрее Келлер, как на то не посмотри: она быстрее даже Джиу, быстрее людей, техники, любых навыков... Кукла, созданная, чтобы любить и быть любимой... Кукла, созданная, чтобы заменить. Совершенная, чтобы не было недостатков. Та же кровь, такое же, но лучше тело, часть души, часть сердца... Отдала бы всё, но не смогла... Ушла... А она чиста, она правда старается ради счастья других...Ты предательница, Келлер! Грязная лгунья!
Нежно взята за руку, а чужая, но всё же своя рука положена на талию. Так странно. На окраине абсолютно глухой пустоши из старого лэптопа вдалеке играет нежный, уже не искажённый ничем вальс... Шаг в раз, два и три... Мелодия нежно набирает обороты, а Келлер оказывается закручена в танце самой собой. Не может сопротивляться, падая в чуждых, но абсолютно знакомых и родных движениях. Играет звук скрипки и фортепиано, мелодия в вальсе, всего семи нот. Танец над пропастью, на лицах улыбки. Давно начал бой свой последний отсчёт. – Отчаянно хочешь сбежать, приставляя к вискам пистоле-еты... Мелодично напевает своим бездушным голосом кукла, ступая в очередной разворот. – Но в танце растерзанных душ не найти и конца-а... Келлер оказывается прижата грудью к груди куклы. Одинаковый ритм биения сердца заставляет её невольно вздрогнуть. – Сердце в темпе отчаянья подпевает смерти купле-еты... Под ногами ссыпается песок, Келлер в ужасе оборачивается и видит край пропасти, на котором они стоят. – И танец последний одарит тень светом венца-а. Наклонена прямо над пропастью. Видит столь близко эти фальшивые глаза, так ненастояще отражающие заходящее за горизонт кроваво-алое солнце. Глаза...Той, кто является настоящим чудовищем!
Разворот. – И в вальсе над пропастью, в последней уступке... Продолжила тихую песню Келлер, развернув спутницу и сама начала вести танец в холодной мелодии вальса. – В чарующем танце азарта игра... Девушка сжимает своими руками иные руки, вдвоём нависая над пропастью. – Ставки ведь сделаны, смейся в ухмылке... Музыка застыла. Зрачки куклы сужаются, когда она замечает широкую улыбку Келлер. – Ведь падение к пропасти станет актом жизни добра! Душный вздох, словно бы в том давнем сне. Принцесса и рыцарь, две разные стороны игрового поля... И холодный, но в то же время горячий до удушья поцелуй. Губы, наполненные всеми чувствами мира, и губы, в которых нет и капли души. Так забавно. Весь мир застыл в одном мгновении. Секунды тянулись подобно часам, ни звука, ни вздоха, ни ударов сердец...Исчезни!
Кровавое пятно на груди куклы. Сердце останавливается... А руки покрыты кровью. Пробитый идеальный механизм науки и чёрной магии, слитый в одно целое, что стал идеалом тёмного искусства. Сердце и душа, разделенные с владелицей, хех... Келлер видит окровавленный нож в руке, видит куклу, падающую в пропасть и чувствует, как собственная жизнь покидает и её саму... Так горячо... Прикладывает ладонь к левой части груди и та резко оказывается смочена горячей солоноватой жидкостью. Кровь... Хах...Так забавно...
Прямо, как во сне... Только без чарующего Хэппи Энда. – Хей, Джеймс... Келлер слабо улыбается, смотря на загорающиеся над пропастью звёзды. – Помните, вы мне как-то сказали: важно лишь то, кого ты целуешь сейчас? Она, пошатываясь, обессиленно роняет нож из рук. – А я себя поцеловала, ха-ха... Смех звучал сдавлено, скованно и очень подавлено. – Говорят, любовь способна победить даже чёрную магию, но... Сердце сковывает кашель, а по губам от внутренних ран начинает стекать кровь.Не высока ли цена?
Глаза Келлер медленно закрываются, пока её тело неконтролируемо падает с обрыва следом за утерянной куклой. Холодно... Очень... Холодно... Темно...