О чудовище и его музе

Стопка документов с грохотом обрушилась на стол. Раздражённо выдохнув, Кэйа плюхнулся в офисное кресло и лениво принялся рассматривать бумаги. Опять его заваливают бесполезной волокитой. Глаза затуманились, когда он дошёл до уже четвёртой за сегодня папки. Это вообще не должно быть частью его обязанностей. Он, капитан полиции, должен рисковать жизнью в погоне за опасными преступниками, а не просиживать штаны в душном офисе. Обычно он всеми силами отлынивал от скучной работы, но сегодня совершенно не свойственно себе остался в офисе допоздна. В дверь постучали. Поднимая взгляд от стола, Кэйа разрешил войти. На пороге оказалась их новая молоденькая сотрудница. — Что я вижу! Капитан Альберих не уходит домой в ту же секунду, как оканчивается рабочий день? — А Джинн Гуннхильдр почему-то не сидит в девять вечера в своём тесном кабинетике, разгребая задачи старших коллег. — Справедливо, — пожала плечами Джинн. Она поставила перед Кэйей бумажный стаканчик с кофе. — Скоро освободишься? Мы с Дилюком сегодня собираемся сходить в театр, ты бы не мог… — Так вот почему ты позволила себе хоть раз в жизни уйти вовремя. Всё ради братца. — Кэйа! — вспыхнула смущённая Джинн, на что капитан лишь рассмеялся. — Конечно, я посижу с Лукасом. Без проблем. Хоть сейчас можем поехать. Документы были беззаботно сброшены в дальний ящик, и уже через час Кэйа стоял на пороге дома Рагнвиндров. Маленький мальчик сразу бросился ему навстречу. — Дядя Кэйа! — Привет, хулиган, — Кэйа с ласковой улыбкой потрепал племянника по волосам. — Как поживает твоë земноводное? — Черепахи — рептилии, а не амфибии! — возмутился мальчик. — Весь в папку. — И ты здравствуй, Кэйа, — суховато кивнул Дилюк, впуская брата внутрь. После тех давних событий между ними до сих пор пролегала ледяная стена. Первые годы они и вовсе не разговаривали, полностью исчезнув из жизней друг друга. На помощь пришла Джинн, которая искренне хотела помирить своих жениха и друга между собой. Надо отдать должное, её участие хоть немного улучшило их отношения, хотя, несомненно, Кэйа и Дилюк всё ещё старались не пересекаться в лишний раз. Вскоре Кэйа и Лукас остались вдвоём в пустом доме. Мальчишка сначала радостно рассказывал дяде про свою черепашку, начиная тем, как смешно та сегодня плавала по террариуму, и заканчивая видовым разнообразием пресмыкающихся. Кэйа внимательно слушал рассказы этого не по годам умного ребёнка, постоянно задавая вопросы и вслух восхищаясь его познаниями. Когда мальчику стало скучно, он уселся за низенький детский столик, достав карандаши и альбом. — Я нарисую тебя! — объявил он, и Кэйа с улыбкой согласился. Лукас, высунув язык от усердия, чиркал на бумаге абстрактный портрет дяди. — Ты тоже можешь сесть и порисовать! Кэйа отодвинул стул и, скрестив длинные ноги, с трудом уместился у маленького столика, но тянуться к карандашам не спешил. — Хулиган, я, в отличие от тебя, рисовать не умею. — Но у тебя дома висит такая красивая картина. Ты хорошо рисуешь! — Это не моя, — засмеялся Кэйа. — А чья? Альберих замолчал. Картина, которую имел ввиду Лукас, была подарком любимого человека, спрятанного плотной завесой прошлого. Там он навсегда остался тихим юношей со страстью к живописи и алхимии. — Один мой друг рисовал. — А кто твой друг? Ты можешь нас познакомить? — Ха-ха, вы бы поладили. У вас много схожего. Когда он вернётся, я устрою встречу двух гениев. — А где он сейчас? — В путешествии. В далёкой стране, как обычно учится новому. Так за непринуждёнными разговорами, играми и смехом пролетел вечер. Когда Дилюк и Джинн вернулись домой, дядя с племянником, войдя в роль отважных рыцарей, сражались на деревянных мечах. Уставший и счастливый мальчик бросился в объятия матери. Кэйа, с улыбкой наблюдавший за этой умилительной картиной, снял игрушечный шлем и двинулся к выходу. Вся семья в сборе, значит, он больше не нужен. — Всё прошло хорошо? Лукас, тебе весело с дядей Кэйей? Мальчик, уже восседающий на широких плечах Дилюка, довольно закивал головой. Кэйа радостно помахал на прощание рукой и скрылся в темноте пустой улицы. Холодная, но ясная звёздная ночь мягко окутывала одиноко бредущего Кэйю. Его сгорбленная фигурка стала совсем невидимой, растворившись среди счастливых людей. Его окружали дома, в каждом из которых горел свет, а семьи проводили время вместе. Он улыбался и находил общий язык со всеми, и каждый был рад считать Кэйю своим сердечным приятелем, но никто не мог назвать его другом и просто значимым человеком. Рядом с Кэйей всем весело, и ему самому тоже. Но оставаясь наедине со своими мыслями, он растворялся в окружающей его темноте. Тонкая оболочка повесы распадалась на куски, и не было рядом того, кто бы помог её починить. Время перевалило за полночь, когда Кэйа добрался до своей пустой и холодной квартиры. Не включая свет, он прислонился головой к дверному косяку, не в силах пройти дальше. Альбедо обманул. Спустя пять лет он не вернулся. Не объявился ни на шестой год, ни на седьмой. Кэйа ежедневно проводил руками по оставленным картине и совсем засохшему цветку, мечтая вскоре так же погладить вечно лохматые волосы Альбедо, его сухую бледную кожу. Но он по-прежнему не приходил. Кэйа постепенно терял надежду, подозревая, что в тот день Альбедо по-настоящему погиб и оставил его одного на этой тёмной холодной земле. Сердце ныло от одиночества, но доступно было только одному человеку. Поэтому Кэйа, покидая привычные шумные компании, становился никому не нужной пустой тенью. Кэйа небрежно провёл рукой по телевизору, включая его. Не обращая внимания на что-то болтающего диктора, единственным назначением которого было сделать тишину дома чуть менее невыносимой, он достал начатую бутылку виски и с ней в обнимку завалился на потёртый диван. Так начинался выходной всеми уважаемого, харизматичного и счастливого капитана Альбериха. Но вдруг в свете экрана его взгляд выхватил предмет, непривычный для обычной обстановки. На пыльном подоконнике лежал яркий нарцисс, как маленькое солнце своими лепестками озаряя тьму ночи. Сердце Альбериха дрогнуло и вмиг застучало с бешеной скоростью, грозясь выпрыгнуть из груди. Тяжело дыша, Кэйа поднялся и подошёл к маленькому цветку. Осторожно поднял его дрожащими руками и прижал к груди, чувствуя, как мнимое тепло распространяется по всему телу. Дальше всё было как в тумане. Оставленный болтать телевизор, незапертая дверь. Машина, которая, как назло, долго не хотела заводиться, пустынная тёмная дорога через тихий лес, некогда знакомая тропинка. Старый замок встретил холодным молчанием и пустыми комнатами. Кэйа очнулся от наваждения, не понимая, что вообще заставило его приехать сюда ночью. Цветок вполне мог залететь в открытое окно, а Альбедо так же далеко, как прежде. Неужели он подумал, что его жизнь похожа на фильм с сопливым счастливым финалом? Стоя посреди большого прохладного зала, в котором сам он казался жалкой одинокой букашкой, Кэйа опустился на колени. Слёзы постыдно стекали по его щекам, не в силах больше держаться внутри. Он останется здесь. Он больше не будет сильным, не будет пытаться жить дальше так, как будто ничего не произошло. Тихие всхлипы ледяным эхом раздавались по помещению, но всё равно никто не мог их услышать. Но вот рядом мелькнул такой знакомый тёплый запах, Кэйа резко поднял голову, боясь упустить этот мираж. Сердце заплясало с новой силой, упиваясь крошечной каплей надежды. Он понимал, что происходящее — лишь иллюзия, но не мог ничего поделать с хрупкой душой, столь трепетно ожидающей чуда. За долю секунды Кэйа успел рассыпаться на осколки и собраться заново от раздирающих его эмоций. Страшно. Он вгляделся вперёд. Напротив оказались светло-бирюзовые глаза, такие же широко распахнутые и любящие, как раньше. Их ласковая теплота укутывала замёрзшее сердце Кэйи, не позволяя отвести взгляд и заставляя тонуть в них, тонуть, пока любовь не распространится по его лёгким и окончательно перекроет доступ к кислороду. — Закрой глаза. Хочу кое-что тебе показать, — послышался бархатистый голос, прозвучавший так мягко, что сердце Кэйи зашлось в бешеном галопе. Если он перестанет смотреть на любимое лицо, оно может раствориться и исчезнуть, не оставив и следа, вернув всё в прежнее состояние. Но, отбросив страх, он послушно опустил веки и в тот же миг почувствовал что-то тёплое на своих руках. Альбедо нежно подтянул к себе его запястье. Горячие, длинные и мягкие пальцы Альбедо медленно переплелись с дрожащими, посиневшими пальцами Кэйи. Кожа к коже, душа к душе. Так близко. Кэйа понял, что происходящее вовсе не чудится. Что Альбедо прямо рядом с ним, его глаза внимательно следят за отстранённым от недоверия лицом, а подушечки пальцев заботливо поглаживают тыльную сторону ладони. Захотелось плакать от осознания, что так долго лелеемые в сердце надежды наконец стали реальностью. Неужели это произошло с ним? — Тебе нравится? — прошептал Альбедо. Кэйа кивнул, чувствуя, как глупая, детская улыбка расползается по его лицу. Он тихо рассмеялся от счастья, подался вперёд и уткнулся лицом в жёсткие, щекочущие щёки волосы Альбедо, понимая, что наконец снова очутился дома. Он продолжал улыбаться, чувствуя, как весь холод и боль покидают его тело, а на место им приходит любовь. Безграничная, необъятная и вечная. Пылающая и мягко освещающая его непростую жизнь. Альбедо крепко обнял его, поглаживая по спине. Его обычно спокойное лицо тоже сияло от радости, а глаза влажно сверкали. Засохший за время разлуки сад пышно расцветал, искрился яркими красками и обилием цветочных ароматов. — Я скучал, цветочек. — Я тоже очень скучал по тебе. *** — Братик, ты совсем не умеешь рассказывать, — обиженно проворчала девочка. — Твоя сказка слишком нереалистичная. Даже для сказки. — Обижаешь, она основана на реальных событиях! Девочка фыркнула. — Не бывает в жизни такой преданной любви. — И где только понятий таких нахваталась? Неужели опять лазила в библиотеке у Альбедо? — А вот и нет! — она поспешила с головой накрыться одеялом, потому что мужчина принялся её щекотать. — А-а-а! Братик, помоги! Меня убивают! В дверном проёме показалась взлохмаченная голова мужчины. Снимая защитные очки, он опустился рядом с кроватью девочки. — Кэйа, что ты опять творишь? — Я всего лишь укладываю Кли спать, — ухмыльнулся он, за что получил ощутимый тычок под рёбра и согнулся пополам, смеясь. — Ты только поэтому избавился от ножниц? Чтобы убивать меня, но не насмерть? — О нет, ты догадался, — улыбнулся Альбедо, накрывая бледными изящными пальцами ладонь Кэйи. — Кли, вы закончили со сказкой? — Ага-ага! Спокойной ночи, братик Альбедо, братик Кэйа! — Спокойной ночи, — мягко ответили мужчины в один голос и вышли из комнаты. Оказавшись за пределами детской, Альбедо устало прислонился к стене и вздохнул, поправляя лабораторный халат. — Не получается? — проницательно спросил Кэйа. — Да, никак не могу найти нужную последовательность действий. — Мне кажется, тебе пора отдохнуть от своей лаборатории и пойти спать, — Кэйа прижал Альбедо к себе, не давая возмущённому учёному выбраться. — Я хочу закончить сегодня… — вяло оправдывался он, но его быстро заткнули, чмокнув в сухие губы. — Цветочек, лучше с новыми силами вернуться к работе завтра. Пойдём поспим… Альбедо со смешком закатил глаза и слабо укусил Кэйю за кончик носа. — Уговорил. Крепко обнявшись, они стояли в тёмном и тихом коридоре своего дома. Места, где никто не был чужд или одинок. В их маленьком мире всегда было солнечно и тепло. Дочка ведьмы, поражённый проклятием бессмертия каэнриец и искусственный человек с золотистой звездой на шее. Альбедо и Кэйа с каждым днём лишь сильнее любили друг друга, не разлучаясь ни на минуту. Наконец-то ничто не могло помешать им быть счастливыми.