О чудовище и его музе

— Знаешь что, Альбедо? ЛУЧШЕ ТЫ ТЫ ПРОСТО СДОХ, ЧУДОВИЩЕ! ДА, ТЫ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ТОЛЬКО ПОМЕРЕТЬ, СЛЫШИШЬ?! ПРОСТО СДОХНИ УЖЕ НАКОНЕЦ, ИСЧЕЗНИ! ИСЧЕЗНИ! На последних словах он схватил Альбедо за воротник и с силой ударил головой о почерневшую от копоти стену дома, вцепившись в горло. Увидев, что дело дошло до рукоприкладства, Кэйа наконец с трудом выбрался из прострации и силой оттащил разъярëнного брата от гомункула, из носа которого тонкой алой струйкой текла кровь. Альбедо выглядел как дикий зверь. Он был тихим малым, но если кто-то столь упорно оскорблял его, его любимых или просто мирных людей, показывал всю свою силу и тьму, что с рождения была заложена в его с виду хрупкой душе. Глаза хищно блестели, ножницы напряжëнно сжимались и разжимались. Казалось, ещё мгновение, и он набросится на обидчика, вонзив железные когти в его сердце. Но от ярости Альбедо Дилюка спас появившийся более неприятный противник. Аякс, в этот раз не окружëнный верной свитой, вразвалочку приближался к груде обгорелых кирпичей и ухмылялся. Следом за ним семенили встревоженные соседи. — Уродец, вот мы и снова встретились! — с хищной улыбкой раскинул руки в стороны он. — Что, продолжаешь демонстрировать свою чудовищную натуру? — Заткнись! — сразу рявкнул и без того взбешëнный Альбедо. Обычно невероятно сдержанный в эмоциях, сейчас он не мог скрывать бушующий внутри ураган. — Что тебе на этот раз нужно? — Ох, мне? Лишь предупредить тебя из благих побуждений. Мы обратились в органы. Скоро сюда приедут власти, чтобы разобраться с аномалией. Можешь прятаться, бежать, плакать — всё равно окажешься в тюрьме или лаборатории. Как повезёт. — Ты… — выдохнул тоже начинающий злиться Кэйа, закрывая собой Альбедо. — Не я, дорогой. Все люди Доны и Дрездена. Монстру не место здесь. — Не называй меня так, Аякс. Альбедо — член этого общества. — Продолжайте верить в свою сказку. Сказки. В голове внезапным туманным водоворотом пронеслись слова Кли. «Дракон живёт один в своём замке. А принцесса живёт с людьми». Осознание того, что сейчас висит на волоске его место в жизни, надавливало тяжëлым грузом, безжалостно прижимая к земле. Альбедо было страшно. Вдруг сейчас пророчества малышки сбудутся, и люди победят угрожающее им зло? Он развернулся и в гробовой тишине двинулся по дороге. Какой-то мужчина из толпы выскочил вперёд и схватил его за предплечье. — Куда это ты собрался? Тебе же сказали, что власти уже едут! — А ну стой! — поддакнула сморщенная старушка. — После всего, что ты сделал, ты не смеешь уходить! Альбедо чувствовал себя загнанным в угол зверем, средневековым еретиком, которого разгневанная толпа, вооружëнная факелами и вилами, окружает плотным кольцом. И он, оклеветанный и несправедливо униженный, может лишь испуганно смотреть. Он выдернул руку из хватки мужчины и холодно произнëс: — Этот герр сказал, что я могу уходить. Что всё равно буду схвачен. Так какая вам разница? — голос его сочился неприкрытым ледяным презрением. Бледная кожа испускала слабое сияние, а глаза и четырëхконечная звезда на шее ярко светились золотом, как будто он был одержимым демоном. От такого зрелища у всех присутствующих кровь стыла в жилах, настолько пугающим казался гомункул. Они начали переживать за сохранность собственных жалких жизней, и лишь Кэйа, заметивший ужасающие перемены, тревожился о состоянии самого Альбедо. Ему хотелось подбежать к нему и крепко обнять, показывая, что даже если весь мир будет стоять против него, он останется защищать его от разъярëнной толпы. Не поверит ни одному слову о его чудовищной натуре и сохранит чувства через года. Теперь он был уверен в том, что наконец-то в его жизни появился очень значимый человек, любовь к которому неоспоримой истиной будет выгравирована в его сердце. Но он должен был освободить для Альбедо дорогу. Принять на собственные плечи обрушающийся людской гнев и дать ему возможность уйти. Кэйа вздохнул и, вздрогнув, встретился с взглядом Альбедо. Освобождая руку, тот нечаянно задел лезвием ладонь схватившего его мужчины, и теперь он изумлëнно рассматривал тонкий порез. — Он ранил меня! Смотрите, чудовище ранило меня! Он точно не в себе! — закричал он, трясясь от страха, но продолжая уничтожать всеобщую мишень, возомнив себя сильным. Толпа сразу взвыла от гнева, но Альбедо не слушал летящих в спину ядовитых слов. *** Кэйа, торопясь, взбежал по старинным ступенькам. В тишине ночного неба заброшенный особняк казался угрожающим, но сейчас снаружи было страшнее. Он так долго выслушивал нотации от знакомых и некогда близких людей, что голова трещала от напряжения. Чудом он преодолел тëмный лес и не попал в лапы Гончих. Хоть где-то им повезло. Наверняка люди скоро доберутся сюда, и пустошь наполнится шумом. Незапертая дверь громко скрипнула, когда Кэйа распахнул её. — Цветочек? Где ты, цветочек? Он знал, куда сбежал Альбедо. Это было обговорено ещё давным-давно, когда они решились уйти вместе. Но вот где именно в этом огромном пугающем замке окажется гомункул? Продолжая звать его, Кэйа обходил галерею за галереей. Наконец в пустующем зале он обнаружил ничком лежащего на полу юношу. Лицом уткнувшись в пол, он выглядел до невозможного жалко и беспомощно. Кэйа кинулся к нему и осторожно перевернул. Большие глаза Альбедо были плотно зажмурены, брови нахмурились, как будто в бессознательном состоянии он переживал ужасную боль. С ужасом Альберих обнаружил, что руки юноши превратились в кровавое месиво. Ножницы окончательно исчезли, но вместо пальцев чернели омерзительные кровавые обрубки. Неужели Альбедо сделал это с собой? — Цветочек! Очнись, пожалуйста, — шептал Кэйа, похлопывая его по лицу. Альбедо поморщился и вяло открыл глаза, но когда понял, кто перед ним, резко сел и выпрямился. — Кэйа! Зачем ты здесь? — тихо спросил он. Альберих мягко улыбнулся: — Где ты, там и я. Что ты сделал с руками? — Я смог, Кэйа, эксперимент оказался удачным. Следующий этап сделает меня нормальным. — Ты и без того нормальный. Альбедо обречëнно уткнулся лбом в плечо Кэйи, прижимаясь так сильно, как только мог. Альберих осторожно обхватил пальцами его запястья. — Больно? — Нисколько. Кэйа отвëл назад чужие руки, помещая себе на талию. — Испачкаю. — Неважно. Альбедо, получив зелëный свет, крепко сжал Кэйю в объятиях. Он впервые делал это. Наконец-то он мог обнять любимого человека, слушать ритмичный стук сердца и тихое дыхание. Прикосновения выходили резкими и отчаянными, как будто Альбедо понимал, что это не романтичная сцена их истории, а безысходное прощание. Хотя почему «как будто»? Альбедо поднялся на ноги, зовя Кэйю за собой. — Я хочу тебе кое-что показать. Миновав несколько коридоров, они оказались в огромной пустой комнате. Здесь не было мебели, и лишь свет луны из окна бросал на холодный пол зловещие белоснежные тени. Но Альбедо фонарëм посветил на дальнюю стену, и на Кэйю посмотрели его собственные лица. Вся стена оказалась увешана его портретами. Вот он сидит на диване, вот гуляет на улице, вот уныло разглядывает землю. Здесь были и большие картины, написанные маслом, и грязноватые наброски на серой бумаге. Альбедо указал на неприметный холст, на котором был изображëн он сам. Нарисованный гомункул с восхищением смотрел на уходящего вдаль Кэйю. Оба держали руки за спиной, но только у Альбериха они были на виду. — Забери её с собой и спрячь. Если очень захочется вспомнить обо мне, доставай. — Куда «с собой?». Я не уйду, цветочек… — Уйдëшь. — Отрезал Альбедо. Его глаза горели мрачной решимостью. — Здесь опасно. Чем раньше, тем лучше. — Ты прогоняешь меня? — Да. Альбедо не хотел говорить резко. Но так был шанс, что Кэйа разозлится на него и сам будет рад уйти. Пусть лучше Альбедо останется в его памяти грубияном, чем сам Кэйа попадëт в беду. Сейчас всё кончится. Если повезёт, они ещё встретятся. Если нет… Что ж, это был самый счастливый период его жизни. Вокруг шеи Альбедо медленно сжимались кандалы, он задыхался, но мечтал лишь о спасении любимого. Они вышли в залитый лунным светом зал, дальнее окно которого было разбито. Здесь свет отражался от гладких стен и сосредотачивался на хрупком силуэте влюблëнных, таких крошечных в этой огромной комнате и ещё более необъятном мире. Кэйа понимал, что Альбедо не искренне желает его прогнать. Он потянулся к его лбу, чтобы убрать с лица прядь жëстких бесцветных волос. Альбедо прикусил губу, нахмурившись. Казалось, что-то внутри разрывает его на части, и тело, и душа, изнывает от ужасной боли. Вздохнув, он вскочил на носочки, обхватил лицо Кэйи руками, оставляя кровавые следы на щеках, и резко потянулся губами к его. Он целовал жадно и отчаянно, вкладывая всю любовь, что в нём была. Кэйа отвечал с тем же остервенением, и поцелуй казался до тошнотворного горьким. Привкус безысходности отпечатывался на их губах, паника от осознания надвигающейся лавины сдавливала лëгкие. — А вот и вы, — послышался вальяжный и омерзительно довольный голос. Обоим захотелось закатить глаза, но они понимали, что раздражающий человек сегодня стал предвестником беды. Аякс с улыбкой помахал рукой, входя в зал. — Наконец-то нашёл. Пришёл предупредить, что особняк вот-вот оцепят. Там какие-то машины, вертолëты, классно, да? — Ты подонок, — выдавил Альбедо. — А ты чудовище. «Мы соберём армию и покончим с тобой, чудовище!» — взвопили тревожные сирены в голове после его слов. «Ты горожане. Ты идëшь побеждать дракона». Вот и всё. Сейчас он будет повержен. Общество станет ликовать, танцуя на костях изгоя. А чудовище опустится на колени и будет неистово кричать и, срывая голос, плакать, скорбя о несчастной доле. Кэйа бросился к Тарталье и изо всех сил ударил кулаком в лицо, вложив в удар всë отчаяние, что скопилось в его сердце. Тот лишь рассмеялся и мëртвой хваткой вцепился в его одежду. — Чудовище убьют, и ты всё равно будешь моим! — Даже не вздумай такое говорить! Драка их продлилась недолго. В свете луны мелькали яростно двигающиеся конечности, но в сумраке ночи Аякс не разглядел разбитого витража. Распалëнный сражением, он не заметил, как оступился потерял равновесие. Кэйа охнул и попытался поймать его, но Аякс уже летел вниз с оконного проëма. Поморщившись, побледневший Кэйа обернулся и встретился с расстроенным взглядом Альбедо. Они оба не скорбели по, скорее всего, погибшему идиоту. Они оплакивали своё потерянное будущее. Кэйа и Альбедо сплелись в последнем объятии, слушая, как снаружи бушует гомон встревоженной толпы, громом раскатываются приказы военных, плачут сирены и шумят вертолëтные лопасти. Внизу уже слышался топот десятков ног. Но вокруг них мир на секунду замер. Вся жизнь пронеслась перед глазами, их мнимое будущее, долгие годы совместного счастья. В своих мыслях они уже прошли этот долгий путь и дряхлыми стариками умирали, держась за руки. — Мы обязательно встретимся. Может, лет через пять ты однажды проснëшься, а я окажусь рядом, — улыбнулся Альбедо, сверкая влажными глазами. — Пять лет, я запомнил. Через пять лет ты вернëшься, Альбедо, слышишь, это обещание, — дрожащим голосом утвердил Кэйа. Альбедо кивнул, медленными шагами отходя назад. Кэйа так же тихо шëл к выходу. Они не сводили друг с друга покрасневших глаз. На лицах расцветали улыбки, полные боли и нежелания смириться. — Я люблю тебя, Кэйа. — И я тебя, цветочек. Собравшиеся люди услышали звуки взрыва, и вмиг огромный замок легендарных алхимиков оказался превращëн в руины. Кэйа, стоящий в окружении военных, с пустым лицом смотрел, как груды кирпичей погребают под собой все исследования, истории и жизни. Его тускло-серые глаза, не моргая, следили за тем, как из-под обломков выносят тела рыжего подростка и человека с каменным сердцем, такого крошечного и жалкого. На его белоснежной шее почему-то лежал блёклый цветок некогда возрождённого им нарцисса. Даже магические создания смертны. Порыв ветра уронил нежный цветок на холодную землю, и Кэйа машинально подобрал его, засунув в карман. Его потемневшее лицо отражало слепяще-яркие огни машин, волосы трепетали на пронизывающем ледяном ветру. Заставляя тошнотворный гул толпы ненадолго затихнуть, вдалеке тоскливо завыли страшные звероподобные твари, оплакивая кончину собрата. Тускло-серые глаза сломленного Кэйи были устремлены на луну, но даже её свет не мог осветить тьму вокруг. — Цветочек, мы обязательно встретимся.