Family Matters

      В уютной гостиной в доме старших Поттеров было очень шумно. Сколько шума могут произвести четыре горячных гриффиндорца после собрания Ордена Феникса? Можно сказать, собрание и не заканчивалось: заседание продолжалось усечённым составом между полосатых пуфиков и банкеток Юфимии.       Лили юркнула на кухню незамеченной и огляделась в поисках пачки сигарет: кто-нибудь где-нибудь обязательно бросил открытую, как пить дать. На этот раз ей удружил Сириус — пачка ментоловой отравы нашлась на подоконнике. Вытащив себе тонкую сигаретку, Лили выскользнула на задний двор.       Моросило. Вязкий вечер налипал на мокрые тёмные ветки яблонь. Лили присела на перила, стараясь оставаться под козырьком крылечка, и прикурила непомерно длинной каминной спичкой. Надо уже завести себе зажигалку, в конце-то концов. Всё кажется, что эта сигарета — последняя, но едва ли. Дела принимают такой оборот…       В прошлую среду умер Флимонт. В эту пятницу за ним ушла Юфимия. И это только из последнего.       Привкус у сигареты был противный, но Лили казалось, что это даже хорошо. Такой… укорачивающий жизнь способ концентрироваться на текущем моменте. Да, во рту мерзко, но, по крайней мере, просто чувствуешь это, а не думаешь о чём-то ещё более мерзком.       — Тыришь мои сигареты, миссис Поттер? — беззлобно поддел её Сириус, тоже выскальзывая на промозглое крыльцо.       — Тебе жалко? — уточнила Лили, ногой подтолкнув дверь, чтобы не открывалась.       Сириус улыбнулся и отрицательно качнул головой, сумрачно обвёл взглядом промокший серый двор и поднял жёсткий воротник кожаной куртки, нахохлившись.       — Джеймсу не говори, — попросила Лили, Сириус глянул на неё через плечо, усмехнувшись.       Понятно. Знает.       — Погода — дрянь, — констатировал Сириус и тоже прикурил, прикрывая ладонью зажатую губами сигарету. — Ротанг бы убрать — сгниёт, — в воздух заметил он после, как будто просто подумал вслух.       Лили кивнула. Летнюю мебель действительно пора спрятать. Дожди зарядили внезапно — или просто это они не заметили вовремя, пока бегали между собраниями Ордена и палатами родителей Джеймса.       Вообще-то, Лили ещё не миссис Поттер — жениться с Джеймсом они пока не успели. Но оно как-то естественно к тому шло, не вызывая ни у кого сомнений. Поэтому в больницу они с Джеймсом ездили по очереди и похороны готовили вместе, и за ротанговые скамейки несли ответственность тоже вместе, разделяя обязанности, как настоящая семья.       Стояла тишина.       Сириус отвернулся к саду, качнул головой, откидывая непослушные длинные пряди, и совсем отгородился от Лили.       Вообще-то парни не стеснялись дымить и дома — теперь некому было их выгонять хотя бы в курилку или в кабинет. Но вместо этого Сириус ёжился на крылечке, между пеленой дождливой взвеси и тёмно-зелёной дверью, как будто ему нужна была пауза этим вечером.       Лили догадывалась, почему так.       Скорее всего, у них была одна и та же причина дышать противным ментоловым дымом на заднем дворе.       Сегодня на собрании среди прочего обсуждали пополнение среди известных Ордену Пожирателей. Прозвучало имя Северуса. И Регулуса.       Лили вздохнула и наклонилась, чтобы потушить окурок в неприметном месте у стены. Спрыгнув с перил, она шагнула к Сириусу, обняла со спины. Он был скрипучий и необъятный в своей куртке, сладко пах кожей и едко — сигаретами. Он хмыкнул и ненадолго накрыл её холодную руку своей тёплой, а потом отстранился, растворяя в воздухе свой окурок.       — Чего, затащим? — кивнул он на плетёную мебель.       Морось мгновенно прилипла к коже, стоило только выйти из-под навеса.       Они довольно быстро пристроили скамейку и пару кресел в цоколе (три ступеньки, низкая железная дверь и просторное помещение за ней).       Лили оглядела лопаты и рыхлилки в углу. Тоже теперь её хозяйство… Может, когда-нибудь она привыкнет. Сириус между тем придирчиво вывел влагу из ротанга. Вот кто настоящий бережливый хозяин.       — Иди вперёд, — попросил он. — Не в службу, а в дружбу. Чтоб лишних разговоров не было, когда я войду.       Лили кивнула и легко вынырнула на лестницу.       Из дома приятно пахнуло душистым теплом на холодные влажные щёки; парни действительно вполголоса переговаривались о Сириусе.       — Уймись, а, — осадил Питера Джеймс. — Он знал.       — Как это — знал? — нахмурил тот светлые брови. — И нам не сказал? А, подожди: получается, сказал. Тебе.       — Если это тебя утешит, я тоже не в курсе, — спокойно сообщил Римус.       Джеймс примирительно взглянул на них обоих.       — Регулус звал его поговорить ещё весной. У него уже была метка, — ещё на тон ниже сообщил он, и все замолчали.       Лили на секунду опустила взгляд на свои полосатые носки. Ну, в конце концов, нельзя винить Сириуса в том, что он никому, кроме Джеймса, не рассказал. Какими бы выморочными ни были его отношения с семьёй, брата он будет защищать, пока не исчерпает все возможности для этого… Даже от Ордена.       — Давайте поужинаем? — предложила она громко, заставив Питера вздрогнуть. — Там пирог с говядиной и почками остался, могу разогреть.       — Отличная идея, — кивнул Римус, но выглядел он погружённым в себя. Может, прикидывал по поведению Сириуса, когда именно мог случиться разговор с братом.       — Ой, а я кексов принёс, забыл совсем — мама передала, — спохватился Питер и бросился к своей сумке в прихожей.       Задняя дверь хлопнула — вернулся Сириус.       Лили, расставляя тарелки, позволила Джеймсу ненадолго прижаться к себе со спины и отправила его за яблочным соком. Питер принёс изумительно пахнущие кексы с изюмом, не удержался и отщипнул кусочек. Джеймс засмеялся над ним и тут же отщипнул тоже. Сириус избавился от влажной куртки и прислонился к Римусу, ответил на его задумчивый взгляд и ненадолго прикрыл глаза, как будто извиняясь без слов, а потом положил голову ему на плечо.       — Хорош обжиматься, идите за стол, — позвал их Джеймс, уже опуская кусок пирога себе на тарелку.       Вечером Сириус поднялся к себе и упал лицом вниз на мягкую кровать, нежно пахнущую лавандовым ополаскивателем для белья. Мама Джеймса любила лаванду. Так что это как будто объятие с Эффи.       Спальня была Сириусу родной: он провёл здесь лето после шестого курса и миллион праздников. И теперь они с Римусом обосновались здесь, хотя у Сириуса был свой дом в Лондоне, и в перевалочных базах они с Римусом не нуждались.       Так было в некотором роде проще, а в некотором и вовсе правильно — держаться вместе в эти непростые времена.       Лили ворчала, что они превратили дом Поттеров не то в филиал Гриффиндорской башни, не то в детский сад, в котором она воспитатель. Но Сириусу казалось, что больше всего они похожи на семью. Это грело.       В отличие от его собственной семьи. Сириус порывисто перевернулся на спину: думать о Регулусе ему не хотелось совсем.       Но, конечно, не думать не получалось. Это был замкнутый круг из вины, злости и разочарования; он бродил, попадая то в один сектор, то в другой, уже третий год, и в это знатно выматывало.       Дверь негромко прикрылась. Римус, ступая почти неслышно, прошёл к шкафу, переодеться ко сну. Сириус проводил взглядом его свитер, с лёгким потрескиванием статики стянутый через голову. Захотелось встать, прижаться щекой к острой лопатке. Римус натянул чёрную футболку, она скользнула по спине. Сириус улыбнулся.       Эти футболки у них были одинаковые, хотя и смотрелись на них совершенно по-разному. На груди в костлявых пальцах трепетало настоящее, с ответвлением аорты, сердце на фоне схематичного бриллианта. Подпись гласила: «Редкая драгоценность».       Римус был его драгоценностью.       Тот щёлкнул ремнём на джинсах.       — Ты злишься на меня? — спросил Сириус негромко.       — Нет.       Римус не перестал двигаться, раздеваясь. Сириус прикусил щёку изнутри, а потом попытался угадать ещё раз:       — Обижаешься?       — Нет, — спокойно повторил Римус и присел к нему на кровать.       Сириус приподнял брови, приглашая объяснить. На самом деле, Римус заслуживал прижизненный памятник в полный рост — за безмерное терпение и достижения в области разжевывания чувств Сириусу Блэку.       — Ты сказал Джеймсу про Рега, но не доверился мне — значит, решил, что так будет правильно. Больно ли мне? Мне больно. Обижаюсь ли я? Нет. Ты имеешь право делиться тем, чем хочешь, с тем, с кем хочешь.       Сириус стремительно поднялся с подушки и обнял его.       — Я нихрена не понимаю этих граней, но рад, что ты не обижаешься. Иногда мне кажется, что леди с их логикой проще, чем ты…       Римус хмыкнул и пожал плечом.       — Я не планировал ему говорить, — горячо признался Сириус, сжимая его крепче. — Он застал меня врасплох, меня колотило всего, я не успел успокоиться… и он дожал. Почти догадался. Это всё не значит, что я не доверяю тебе — что я думал, будто ты сдашь Рега или что-то такое.       Римус кивнул и погладил его по волосам.       — Не переживай, ладно? — попросил он.       Сириус уткнулся носом в его плечо и забормотал, с каждым словом ощущая, как ему становится легче от того, что эта тайна больше не тайна.       — Рег позвал меня домой в марте. Хотел поговорить — ума не приложу, о чём. И знать не хочу, если честно. Кроме него никого дома не было, но это не значит, что инициатива не исходила от нашей дражайшей маман… Он был спокойный, Рим. Спокойный, как будто всё по плану. Как будто его устраивает это всё — метка и то, что из неё следует. Он даже не скрывал её! Просто выставил напоказ — подвернул рукава. Он хотел, чтобы я увидел! Я даже говорить с ним не смог, мне просто башню снесло. Думал — убью его прямо там. Нельзя же быть таким идиотом! Безмозглым куском пластилина! Хотя, может, наследнику рода именно таким и следует быть — просто куском глины, на котором маман оттиснет в точности все свои ожидания…       Он стиснул зубы; вот. Вот поэтому он и не хотел ни с кем об этом разговаривать. Потому что если говорить об этом вслух, вина и злость смешиваются в ядрёный токсичный сплав, хочется плакать и убивать одновременно. Рвать — зубами, руками. И рыдать.       Он вдохнул поглубже и выдохнул подлиннее.       Римус, конечно, уже видел его слёзы и не очень-то ужаснулся, но это не повод устраивать истерики с какой бы то ни было периодичностью.       Какое-то время они молча обнимали друг друга. Сириус отстранился первым, Римус тогда коротко, но крепко коснулся его губ своими.       — Не буду настаивать. Но думаю, вам нужно поговорить.       Сириус закатил глаза.       — Я не могу с ним говорить, — простонал он. — Я прокляну его. Или покусаю.       — Поправь меня, если я ошибаюсь, — предложил Римус ровно. — Больше всего ты жалел о том, что не был рядом, когда был ему нужен. Теперь он позвал тебя — ты снова ему нужен. Можешь попытаться что-нибудь изменить.       — Что?! — взмахнул руками Сириус, чуть не попав Римусу по голове. — Что я могу изменить, если он уже полгода как на побегушках у Волдеморта?! Возьму ластик и сотру змеюку у него на руке?! Он не просил у меня совета, когда принимал это решение! Он не просил помощи, когда я ушёл из дома! Он не согласился уйти со мной! Он…       — Понятно, — сказал Римус и поднялся. — Прости, я не вывожу сейчас этот градус. Я в ванную.       Сириус остался один и рывком притянул к лицу подушку, чтобы в неё поорать. В нём слишком — слишком! — много всего этого дерьма.