Family Matters

      — Закончи здесь, Регулус.       Какой же у него голос…. Обманчиво мягкий, летуче-лёгкий, прозрачный. Смертельный яд, неотличимый от колодезной воды.       Регулус встал из-за стола и, глядя точно перед собой, вышел к холодному камину.       Он чувствовал десяток взглядов, неотрывно сопровождающих каждый его шаг. Это не заставляло нервничать. В такие моменты он становился ничем.       Абсолютно пустой оболочкой.       Орудием, не обладающим собственной волей.       Кажется, даже сердце переставало биться. Как будто он убивал самого себя, а не того, кого прикажет Лорд.       Пустота, облечённая в бледную кожу.       Перед ним в деревянном кресле с обитыми чёрной кожей подлокотниками обмяк Блейк Юманс, допустивший утечку информации о новых Пожирателях. Он испугался, когда понял, что вступил не в кружок любителей философии и политики, и побежал к Дамблдору.       Он оправдывался, как мог, но это ему не помогло.       Мерой милости Лорда была смерть. Это знали все.       Регулус встретился с Блейком взглядом — тот без слов просил поторопиться. Он был уже совсем плох после беседы с Лордом, ему не терпелось прекратить всё это.       Обильно залитая кровью кожа, облекающая угасающую жизнь.       Регулус плавно поднял палочку, неосознанно повторяя пластику Лорда, вплавляясь в его образ.       Юманс последним усилием откинул голову назад, обнажая беззащитную, перепачканную шею. С тем и почил.       Регулус вложил палочку в чехол и повернулся к Лорду, склонив голову.       Разумеется, тот мог бы закончить с Блейком и сам. Но Регулус — как и все присутствующие — отлично понимал, зачем Лорд вызвал его.       Плохой мальчик и хороший мальчик. Наглядная демонстрация контрастов и последствий.       Лорд что-то сказал, но Регулус прослушал, внутренне отстраиваясь от смерти Блейка. Так делать было нельзя, если он пропустил мимо ушей что-то важное или обращение к себе, это могло быть чревато, но он ещё не справлялся с этой перестройкой в секунды.       Все смотрели на него. Кто-то с неприязнью — им ставили примером послушания мальчишку, годящегося в сыновья. Белла вперилась в него с завистью, Эван — со страхом, Северус вцепился абсолютно непроницаемым взглядом. Регулус нашёл глазами Нарциссу и аккуратно скользнул в её сознание.        «Сомнения убивают нас. Непоколебимая верность выбранному пути есть настоящая жизнь», — вот что сказал Лорд. Очевидно, комментируя труп Блейка. У него был спокойный, чуть приподнятый тон, как будто всё это было не более чем притчей, из которой каждый должен был вынести сияющее зерно морали.       — Скажи нам, Регулус, — Лорд обратил к нему алые нереально красивые глаза, и Регулус не смог не ответить на взгляд. — Как ты справляешься с сомнениями?       Его взгляд был сродни жёсткой сцепке. Глядя в эти глаза невозможно солгать. О чём бы он ни спросил.       — Я служу высшей цели. Поэтому у меня нет сомнений, мой Лорд, — услышал Регулус со стороны свой ясный до прозрачности голос.       Я служу высшей цели.       Я служу высшей цели.       Я служу высшей цели, и поэтому у меня не может быть сомнений.       Глубоким вечером того же дня Регулус — опять полуголый — сидел в гостиной у Поттеров, откинувшись на спинку дивана с всепоглощающим желанием умереть.       Его снова вскрыло по старым шрамам. Но будь дело только в этом, он бы не пришёл — имел представление, что с ними делать, и в няньках не нуждался. Переодеваясь после собрания, он обнаружил под челюстью царапину. Это можно было принять за бытовую неосторожность, но он понимал, что это такое на самом деле.       Проклятие распространялось. Остановить его было вопросом жизни и смерти.       В этом вопросе помощь Люпина была совершенно не лишней, но в дом Поттеров Регулусу идти не хотелось. Он был там чужой, остро выделяющийся, как бы они все, начиная с Сириуса, ни старались с ним сюсюкать.       Домой позвать Люпина он не мог: слишком много соглядатаев, живых и на картинах. Встречаться на нейтральной территории тот отказался, резонно заметив, что они будут выглядеть минимум странно, снимая комнату для осмотра. «Или хочешь, чтоб я раздел тебя за столиком у Флориана Фортескью?» Харизматично выгнутая широкая бровь и вопрос — не в бровь, а в глаз: Регулус начинал понимать, что Сириус нашёл в этом вервольфе.       И вот он здесь.       — Скажи что-нибудь. Всё плохо? — попросил он Люпина.       Тот уже полчаса кружил над ним, периодически отходил к столу что-то посчитать, сходил в кабинет мистера Поттера, добыл там книжку с десятком закладок — и молчал, как будто был здесь один.       — Плохо, Регулус, — поднял Люпин от книги строгий взгляд. — Плохо то, что ты не говоришь мне ничего, и я должен шарить вслепую.       — Что тебе нужно знать? — раздражаясь, уточнил Регулус.       — Где ты это подцепил? Я должен знать, чтобы понять, как ограничить действие. Поскольку то, что я простроил тебе в четверг, не работает — это не боевое заклятие, я правильно понимаю? По динамике больше всего похоже на охранное проклятие — допустим, как если бы кто-то хотел защитить свою собственность, а ты…       Регулус молча кивнул, перебивая. Люпин однозначно отлично соображает. Хорошо, хоть не перескажет это всё Сириусу…       — Следующий вопрос — площадь поражения, — продолжил тот с азартом. — Почему повреждения распространяются только на ноги и спину? Обычно такие проклятия используются не только как наказание для посягнувшего на чужое, но и для того, чтобы точно узнать, кто преступник. Иными словами, тебя должно было вскрыть по всему телу, и наложивший проклятие немедленно понял бы по твоему лицу, что это ты. Но тебя вскрывает аккурат под одеждой. Ты как-то нейтрализовал действие?       Регулус кивнул снова.       — Формула? — потребовал Люпин.       Регулус потянулся к столу за карандашом и бумагой.       Тот нетерпеливо заглянул через плечо. Не коснулся, но его тепло качнулось совсем близко.       — Изящно, — прокомментировал он стройную выкладку.       — Не работает, — отрезал Регулус и повернулся к нему так, чтобы видно было царапину под челюстью.       — О, — удивился Люпин и прищурился, разглядывая её.       Он был совершенно отстранён: Регулус ощущал себя препаратом. Задачей. И понимал, что надо немедленно раздвинуть своё перегруженное расписание и с кем-нибудь потрахаться.       Желательно, не залив его кровью в процессе.       — Мне нужно сделать с этим что-то, — признал он, не глядя на оборотня. — Без шуток — если оно распространится, я умру, и не от кровопотери. Хотелось бы немного это отсрочить. Мне нужен год. В идеале — два, но допускаю, что это наивный прогноз.       Молчание висело не меньше минуты, потом Люпин спросил с доброжелательным участием, как родного:       — Во что ты влез, Регулус?       — В кружок любителей философии и политики, — пробормотал тот, с усилием протирая лицо ладонями, чтобы избавиться от призрака Блейка Юманса. — Я могу одеваться?       Люпин кивнул.       — Ты голодный?       Регулус отрицательно качнул головой.       — Чай? — не сдался Люпин, и Регулус решил, что чай лишним не бывает. — Тогда выпьем чаю, и пойдём посоображаем, что можно сделать.       Освободились они с Люпином сильно заполночь. У них на руках была свеженакиданная схема приёма трёх разнонаправленных зелий и кое-какие идеи по усовершенствованию формулы нейтрализации проклятия.       — Я хочу, чтоб ты пожил здесь хотя бы неделю, — сказал ему Люпин без обиняков, убирая пергаменты с их изысканиями в стол. — Мне нужно, чтобы ты был на глазах, пока мы подбираем дозировки. Я бы даже взял отпуск без содержания, чтобы наблюдать тебя.       — Нет, — не задумываясь отказался Регулус.       В первую очередь, было тошно. Кампус или игры в дочки-матери — это, пожалуйста, без него. Во вторую очередь, пришлось бы перевезти с собой слишком много всего. В третью — что-то придумать для матушки.       — Это в твоих интересах, — заметил Люпин убедительно, поймав его взгляд.       Регулус медлил.       — Я не пойму тебя, — нахмурился оборотень. — Если это вопрос жизни и смерти — не выёбывайся и оставайся. Если выёбываться важнее — ты знаешь, где дверь.       Не удержавшись, Регулус хмыкнул. Становилось до прозрачного очевидно, какой подход этот парень нашёл к Сириусу.       — Ты прав. Я остаюсь.       Люпин кивнул — так-то лучше, и они оба вышли из кабинета.       Коридор уютно освещали маленькие бра. На окне, приподнятом для проветривания, трепетала лёгкая занавеска. Регулус вдохнул свежий ночной воздух. Хотелось упасть в постель и проспать часов семьдесят. Но нужно было ещё попрактиковаться в окклюменции — хотя бы полчасика.       По коридору им навстречу шли Сириус и Джеймс, оба потные, красные и взъерошенные.       — Регулус останется на несколько дней, — сообщил им Люпин. Уточняющих вопросов не последовало. Всё-таки здорово Регулус придумал с Непреложным обетом.       — Вы всё? — вместо расспросов уточнил очевидное Сириус, обнимая своего вервольфа и немедленно целуя под челюстью.       Регулус тут же отвёл глаза на носки своих туфель. И как его Люпин терпит, такого… мокрого и бесцеремонного? Но тот как само собой разумеющееся приобнял в ответ своё сокровище и даже удовлетворённо втянул ноздрями воздух — ему, видимо, нравился запах Сириуса.       На самом деле, Сириус пах не так и плохо даже сейчас. Терпкий, приятный аромат скользнул в лёгкие, раздуваясь, как капюшон королевской кобры, а в следующий момент Регулус открыл глаза, понимая, что его крепко держит за плечи Джеймс. Он чётко ощутил свою запрокинутую голову и выгнутую шею — совсем как у Блейка Юманса, — и вернулся в вертикальное контролируемое положение, но Джеймс его не отпустил.       — Стоишь? — встревоженно уточнил он. — Напугал.       — Ты превысил дозировку кроветворных? — строго уточнил Люпин.       — Нет, — честно ответил Регулус, двинув плечом, чтобы освободиться от сильной руки. Он же не новичок, чтобы так банально облажаться. — Просто устал. День был… трудный.       Он чувствовал, что никто из них не прикасался к его сознанию — может, они даже не владели легилименцией. Но почему-то казалось, что они поняли по его лицу, что именно могло сделать день трудным.       — Идём, провожу до спальни, — первым отмер Джеймс.       — Не надо.       Кто б его слушал. Футболка Джеймса тоже была влажной, он ещё не остыл, его поддерживающая рука была ощутимо горячей. Бегали они с Сириусом, что ли? Почему так поздно?..       — Если ночью что-то случится — буди, не стесняйся, — тревожно предупредил Сириус в спину. — Наша спальня напротив твоей.       Джеймс по-хозяйски прошёлся по комнате, которую отвёл Регулусу, оглядывая её критически. Тот присел на кровать и спрятал лицо в ладони.       — Нужно что-нибудь? Проветрить? Может, воды? Эй, всё в порядке?       Регулус отнял руки от лица и поднял на него замученные глаза.       Всё ли в порядке?       Как объяснить этому загорелому упорствующему индивиду, что у него, Регулуса, уже четвёртый год вообще ничего не в порядке? А в последнее время особенно.       Он устал. Он нечеловечески устал.       От боли, от ожидания боли, от страха, от необходимости скрупулёзно избавлять себя от страха, поднимать голову и идти, идти в смерть, идти в бесконечные новые знания, идти в тренировки, в окклюменцию, в свою главную головоломку, обусловленную высшей целью.       Он устал бежать без остановки своей собственной смерти навстречу, боясь ускоряться, чтобы не прибежать слишком быстро — и боясь неоправданно замедлиться и ничего не успеть до рокового свидания.       Он устал быть один.       Джеймс, обеспокоенный его молчанием, шагнул ближе, из тени в мягкий свет торшера.       Он был высокий и хорошо сложенный. Видимо, они с Сириусом и правда тренировались, потому что после школы он стал крепче, мощнее. Кожа хорошо хранила летний загар, ласковый боковой свет обводил мышцы глубокими чайными тенями. Регулус прикусил губу изнутри. Однозначно надо найти кого-нибудь на разок, потому что это невыносимо, так неплатонически разглядывать друзей брата.       — Нормально всё, Джеймс, — сказал он, наконец. — Иди. Мне нужно ещё позаниматься.       Тот кивнул, тронул его макушку ласковым братским жестом и вышел.