Три попытки самоубийства Энид

— Хватит врать, Энид, — спокойным голосом сказала Аддамс. — Этот разговор нет больше смысла откладывать. Нужно точно понять, что происходит и что мы будем делать. Синклер тяжело выдохнула и немного сократила расстояние между собой и Уэнсдей. — Хорошо, я готова, — сказала Энид, кивнув головой. — Каких объяснений ты хочешь? — Объяснение того, что это за любовный треугольник? — Уэнсдей до сих пор не могла поверить, что она участвует в этом. — Я не понимаю твоего поведения. Сначала ты… лезешь ко мне, а потом к другому. — Понимаешь, мне было очень тяжело разобраться в своих чувствах. Аякс мне помогал, и я думала, что он действительно мне нравился. Но это была лишь отмазка, потому что я знала, что ты никогда не разделишь моих чувств… — Энид опять перебили. Это начинало раздражать. — Ты имеешь в виду замену? Получается, ты искала замену мне? — со смешком спросила Уэнсдей, хотя было видно, что её это задело. Энид закатила глаза, даже в этой ситуации Уэнсдей остаётся в своём репертуаре. — Перестань вести себя так, — сделала замечание Энид. — Я не могла разобраться. У меня есть чувства к тебе, но ты не отвечаешь взаимностью. И есть Аякс, который тратил всё своё время на меня. — Ну, допустим, это ты мне объяснила, — Уэнсдей скептически подняла бровь. — Но что тогда было полчаса назад? Вроде бы сейчас у нас с тобой более-менее что-то наладилось. Как это ты аргументируешь? — Я не знаю, честно, — Энид опустила взгляд на пол. — Мне почему-то подумалось, что ты просто бегаешь от меня. Когда я вышла с больницы, ты была холодна ко мне. Это очень неприятно. И тогда я подумала, что ты просто жалела меня, ничего не чувствовав. Хоть такие понятия, как ты и жалость несовместимы. Это было моим единственным объяснением. — Если тебя так сильно интересно моё мнение, то мне неприятно от того, что ты сделала, — Энид ожидала всего. Всего, что только можно, но не этого. Неужели Уэнсдей признала в себе чувства? — То есть ты… у тебя есть чувства ко мне? — аккуратно спросила Синклер. Уэнсдей несколько секунд молчала, а после кивнула головой. — Ты думаешь, я просто так вызвалась бегать за тобой и помогать? Я не та, кто готов помочь любому человеку. Может, раньше я не беспокоилась о тебе, но сейчас всё по-другому. А эта ситуация выбила меня из колеи. — Мне стоит просить прощение? — спросила Энид, не понимая, почему Уэнсдей так спокойно с ней говорила. — Мне не нравится, когда за мной бегают и извиняются, — покачав головой, ответила Уэнсдей. — Не надо больше притворяться. Ты должна выбрать. Ты причиняешь своим поведением боль не только другим людям, но и себе. Уэнсдей явно не нравилась эта ситуация. Она уже давно дала себе отчёт о том, что эта глупая светловолосая девушка важна для неё больше, чем вся её жизнь. Да, возможно, сейчас появились трудности, но почему-то Аддамс знала, что это временные проблемы. — Уэнсдей, ты прекрасно знаешь, что я всегда выберу тебя, — уверенно сказала Энид, не ожидав странной реакции соседки. — Это всё равно странно, Энид. Почему ты себя так повела? Ты прекрасно знала, что между нами что-то есть, но всё равно пошла на поводу какого-то парня. Как, по-твоему мне реагировать? — Я… — блондинка не смогла закончить мысль, потому что оправдываться было крайне глупо. Её неопределённость в отношении Аякса могла стоить ей Уэнсдей. — Прости… — Не смей играть с чужими чувствами, слышишь? Ни-ког-да. Ты ворвалась в мою жизнь ярким ураганом красок, и с тех пор мой мир уже не станет прежним. Ты единственная, кому я доверилась и кого хотела видеть рядом, несмотря на наши размолвки. Мне не плевать на то, что с тобой происходит. А после твоих… отчаянных поступков я чуть не сошла с ума. Никто и никогда прежде не вызывал у меня подобие аритмии и желание заботиться. Ты — моё безумие и проклятие. Голос Уэнсдей был лишён привычного холода и яда. Её слова звучали надломлено и в тоже время проникновенно, заставляя каждой клеткой тела ощутить смысл сказанного. В глубине чёрных глаз плескалась печаль. Её обычная ровная осанка уступила место поникшим плечам. — Уэнс… Я повторю и буду повторять тысячи раз. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я уверена в своих чувствах сейчас, как никогда ранее, — Энид произносит это полушёпотом и чувствует, как её сердце готово вырваться из груди, а в уголках глаз предательски защипало. — Я люблю тебя. Этот взгляд блестящих от влаги голубых глаз скручивает внутренности темноволосой в тугой узел. Уэнсдей понимает, что не сможет отказаться от Энид и упустить единственный шанс быть вместе. Её сердце больше не подчиняется холодному разуму. Резко сократив расстояние между ними, брюнетка прижимает к себе хрупкую фигуру светловолосой. Слух всё-таки улавливает всхлип со стороны волчицы. Её длинные пальцы отчаянно скользят по спине готки, сминая ткань чёрной толстовки. Энид чувствовала твёрдость тела девушки. Ей хотелось быть намного ближе, чем позволяют объятия. Но сейчас Синклер хватало и того, что она могла просто прикоснуться к столь желанному телу. — Non voltarmi le spalle, luna mia. Ho bisogno della tua luce. Ti amo anch'io. Когда-нибудь Энид изучит этот красивый язык и будет так же свободно говорить на нём. От избытка эмоций когти оборотня заметно удлиняются, впиваясь острыми кончиками в спину Уэнсдей, и та издаёт тихое шипение. — Ой, прости-прости! Я не хотела. Иногда я не могу контролировать своё превращение, — Энид резко отстраняется от возлюбленной, обеспокоенно всматриваясь в лицо напротив. — Я не ранила тебя? — Не извиняйся за это, cara mia, — твёрдый взгляд препятствует всем сомнениям, и бледные ладони ложатся на худые щеки девушки. — Мне приятна физическая боль, в некотором роде. Энид блаженно прикрывает глаза и прижимается к рукам брюнетки, которые вовсе не ледяные, вопреки сложившемуся в округе мнению, что Аддамс холодна как снаружи, так и внутри. — Я так долго этого ждала… Весь год лелеяла надежду, что однажды ты обратишь на меня внимание, что я тебе небезразлична. Ты была близко и одновременно так далеко от меня, — Энид на мгновение облизывает пересохшие губы, прежде чем продолжить. — Я пыталась забыться в Аяксе, но любовь к тебе оказалась гораздо сильнее и… — Тшш, не говори больше о нём. Сейчас только ты и я. Отныне и пока наши чувства живут в наших сердцах. — Я так люблю тебя, мой воронёнок… Ты мой смысл и спасение. Теперь мне есть ради чего жить. Уэнсдей первая подаётся вперёд, приникая своими губами к устам подруги. Глубокий поцелуй передаёт всю любовь, заботу и поддержку, такие необходимые сейчас. Время словно замирает вокруг, и ничто больше не имеет значение, когда чувства влюблённых раскрываются, подобно цветку под лучами солнца. Энид не может сдержать свой стон, томно выдыхая в губы Аддамс, когда страсть и желание близости охватывает девушек. Руки брюнетки оглаживают изящную талию, спускаются на бедра, прижимая волчицу сильнее к своему телу. Поцелуй становится всё глубже. Кончик языка волчицы скользит по нижней губе Уэнсдей, а потом проникает в рот, переплетаясь с языком темноволосой. Когда воздуха в лёгких становится недостаточно, Уэнсдей перемещается с губ на шею Энид, оставляя влажные следы на нежной коже. Блондинка вновь испускает стон — касания чужих губ пробуждают трепет бабочек в животе. — Ты уверена, что хочешь этого? Мы можем остановится сейчас, пока ты не будешь готова, — Уэнсдей не желает прекращать это безумие, но понимает, что не может давить на Энид в угоду разыгравшемуся возбуждению. — Я хочу тебя, Уэнсдей Аддамс, — ответ Энид служит сигналом, и Уэнсдей с лёгкостью подхватывает девушку под бедра, чтобы принять горизонтальное положение на тёмной кровати. Абсолютно плевать на старые принципы отрицания тактильности и любого проявления чувств. К чёрту. Она хочет ощущать близость Энид, дарить заботу и ласку, целовать и прикасаться к желанному телу. Они раздевают друг друга, отбрасывая ненужную одежду в сторону. Дыхание сбивается с привычного ритма. Взгляд Уэнсдей цепляется за тонкие светлые полоски, которыми усеяно хрупкое тельце блондинки, лежащей под ней. Сердце больно сжимают невидимые тиски, и Аддамс прикладывает все усилия, чтобы не выдать мысли, пронзающие сознание, словно раскалёнными иглами. Виновные ответят за каждый шрам и всю боль, причинённую её светлому ангелу. — Уэнс? — неуверенно шепчет Энид, когда пауза затягивается дольше, чем следовало бы. — Ты прекрасна, — Аддамс склоняется к шее, проводя языком дорожку вдоль неё. Потом оставляет мимолётные поцелуи на тонких ключицах и ложбинке между упругих грудей. Энид выгибается в спине, прикусывает нижнюю губу и руками скользит вдоль позвоночника девушки, слегка царапая бледную кожу длинными ногтями с маникюром всех цветов радуги. Следуя инстинктам и теоретическим познаниям о сексуальном воспитании, Уэнсдей губами направляется к соску, что так и манит собой попробовать эту часть тела. Язык очерчивает нежную горошину по кругу, следуя выраженному контуру розовой ареолы, и затем уже губы смыкаются на соске, затягивая во власть влажного рта и горячего дыхания. Пока Уэнсдей посасывает одну грудь, время от времени прибегая к нежным покусываниям, её пальцы не оставляют внимание другую, сминая податливое полушарие и массируя возбужденную вершинку. Брюнетка меняет руки и губы, переключаясь с одной груди на другую, пытаясь насладиться моментом. Энид глухо стонет и извивается, поддаваясь безудержным ласкам. Её соски затвердели в сильном возбуждении, а кожа горит от прикосновений Аддамс. Чуть красные полосы остаются на спине Аддамс от ногтей Синклер, но ей это нравится. Холодные руки осторожно гладят чужую талию, пытаясь прижать ближе к себе. Уэнсдей чувствует, как тело в её руках буквально горит от её действий. Когда Энид протягивает руку к лицу соседки, Уэнсдей резко её убирает, потому что понимает, что эта была попытка доминирования. — Сегодня я сверху, — спокойно говорит тёмноволосая, целуя плоский живот. — Не надолго, — ответила Энид, тяжёло дыша. Уэнсдей останавливается и устаивается удобнее между ног девушки. Она обжигает дыханием внутреннюю сторону бедра, аккуратно покусывая, на что организм Энид моментально реагирует. Аддамс слышит, как Энид начинает тихо мычать. Но тёмноволосая собирается ещё немного поиздеваться над Синклер. Вместо того, чтобы продолжить начатое, Уэнсдей начинает целовать живот, не опускаясь ниже. Сердце Энид, кажется, вот-вот выпрыгнет. Она не могла даже позволить себе думать о том, что сейчас происходило. Синклер всегда знала, что Уэнсдей не ответит взаимностью. Но тогда как объяснить всё происходящее? Внизу живота всё жгло. Она больше не могла ждать. Энид двинула бёрдами, пытаясь заставить Уэнсдей делать другое. — Уэнсдей, — хриплым голосом позвала девушку Энид. — Пожалуйста. Аддамс в последний раз посмотрела в глаза Энид и ввела один палец, от чего Синклер выгнулась в спине. Уэнсдей услышала тихий стон, когда сделала первый толчок. Она не делала резких движений, чтобы дать девушке привыкнуть. Но с каждым новым толчком скорость увеличивалась. Глаза Уэнсдей стали ещё темнее, чем были. Она не могла оторвать взгляд от чужого тела. Она знала, что ещё не раз исследует его. Резко Уэнсдей решает прибавить второй палец, ускоряя движение руки. В этот момент Энид закрыла глаза, потому что элементарно не знала, куда смотреть. Она зажала простынь в ладонях, чтобы хоть как-то чувствовать реальность. Она чувствовала, как пальцы выходят и входят. Хлюпающий звук разносился по всей комнате, и если бы не темнота в комнате, то волчица бы просто сгорела со стыда. Из-за закрытых глаз Энид пропускает тот момент, когда Уэнсдей дотрагивается языком до клитора. Тело Синклер моментально реагирует на это: её дыхание прервалось, а сама девушка громко застонала. До этого она пыталась сдерживать свои звуки, но сейчас Энид физически не могла сделать этого. Уэнсдей чувствовала, что совсем скоро Энид закончит. Поэтому она точными и сильными действиями продолжила. Светловолосая закусила губу и сжала ладони сильнее, чувствуя, будто внутри неё бомба, которая вот-вот взорвётся. Предположения Уэнсдей были верны, поэтому уже через несколько толчков Энид выгнулась в спине, издавая стон через сомкнутые зубы. Она обессиленно лежала на кровати, стараясь выровнять дыхание. Но Аддамс даже не успела среагировать, когда её толкнули на кровать и сели на бёдра, зажимая запястья. Голова Энид немного кружилась от переизбытка эмоций и чувств, но она не могла отпустить тёмноволосую просто так. — Энид, что ты творишь? — не понимая замысла Энид, спросила Уэнсдей. — Мы ещё не закончили, — пояснила Энид, удобнее устраиваясь на девушке. Теперь настала её очередь вести эту игру и возможность поквитаться за сладкие муки томления. Девушка не собирается долго заострять своё внимание на торсе брюнетки, но не собирается обходить стороной интересные места. Их груди были довольно похожи, с тем отличием, что бюст Уэнсдей увенчан сосками тёмно-коричневого оттенка. Энид резко припадает к этим вершинкам, вбирая их губами вместе с основанием ареол. Уэнсдей реагирует незамедлительно, издавая нечто сродни шипению и мычанию сквозь стиснутые зубы, ласкающих чуткий слух волчицы. Активно посасывая каждую грудь, Энид делает короткие перерывы, между которыми специально обдает дыханием нежную кожу. Закончив истязать верх, блондинка языком спускается по плоскому животу влажной дорожкой. Пальцы Уэнсдей зарываются в светлые локоны, и Аддамс слегка подталкивает свою мучительницу ближе к низу живота. Энид не спешит так просто сдаваться. Её язык ныряет в ямку круглого пупка, зубы слегка прикусывают бледную кожу, оставляя легкие отметины на ней. Затем, выдохнув, Энид зарывается лицом между ног своей возлюбленной, вдыхая запахи её первого возбуждения. — Всё хорошо? — интересуется с улыбкой, поднимая взгляд на красную от смешанных чувств Уэнсдей. — Проклятие, Синклер. Прекращай уже меня изводить. И не смотри так, будто я какое-то лакомство. — Ты моё самое любимое лакомство, Уилла. Энид возвращается к процессу. Проводит языком снизу вверх по половым губам, слизывая со складок выступившие соки и сглатывая их. С учётом того, что это происходит впервые в её жизни, Уэнсдей не сдерживает глухие стоны и закатывает глаза от получаемого удовольствия. Это распаляет Энид на более уверенные и откровенные действия. Пальцы разводят кожу у входа к заветному месту, позволяя языку проскользнуть вовнутрь и устремиться круговыми движениями по ребристой поверхности стенок влагалища. Ласки становятся интенсивнее и набирают темп, пока под горячий язык не попадает пульсирующий бугорок. Губы тут же обхватывают набухшую горошину клитора. — Боже, Энид… — Уэнсдей стонет её имя и подаётся тазом навстречу горячим ласкам волчицы. Губы искусаны в порыве удовольствия и страсти. Сердце стремится вырываться наружу, и, кажется, она забывает, как нормально дышать. Внимая реакции со стороны партнерши, Энид старательно продолжает пускать в ход язык и губы, лаская возбуждённую плоть влагалища и непосредственно клитор. Уэнсдей была на исходе, поэтому сдвигает бедра к голове Синклер, скрещивая ноги за её шеей. Получив сигнал к приходу оргазма, Энид плотно прижимается губами к промежности, когда тело Уэнсдей начинает сотрясать судороги. По всему телу словно проходят электрические разряды, а сознание тонет в экстазе. Мышцы влагалища резко сокращаются, производя обильный поток влаги, который тут же принимает Энид. Старательно вылизав промежность, Синклер опадает рядом с любимой соседкой, повернувшись к ней боком. Тяжёлое дыхание и потные тела девушек, как будто после долгого и изнурительного забега. Определённо, это лучшее, что случалось с ними за последнее время. — Ты как? — рука тянется, чтобы поправить растрёпанную чёрную чёлку. Её Уэнсдей сейчас до безобразия прекрасна в таком новом для неё свете. — Тебе понравилось? Уэнсдей шумно заёрзала в постели, так же поворачиваясь на бок, устанавливая зрительный контакт. — Я бы предпочла отказаться от комментариев, но это самые лучшие муки, которые я могу себе представить. Обязательно будем практиковать совокупление в дальнейшем. — Ну, Уэнс, не порти такой момент. Это называется занятием любовью. — А ты меня любишь? Энид хотела бы обидеться на такой вопрос, но заговорщическая улыбка и хитрый блеск тёмных глаз вызвали незамедлительную улыбку в ответ. — Больше, чем ты думаешь, — тянется за быстрым поцелуем в горячие губы. — Il mio amore per te è altrettanto forte, lupetto. А сейчас нам следует уделить внимание сну, — брюнетка натягивает на них одеяло, скрывая наготу под тёмной тканью. — Спокойной ночи, дорогая Уилла, — Энид в блаженстве прикрывает веки, отдавая себя царству Морфея. Теперь всё было хорошо.

***

Время шло своим чередом. Отношения постепенно развивались и крепли. Энид наслаждалась заботой и любовью, получаемой от её девушки, и отвечала ей полной взаимностью. Они всегда проводили время вместе, будь то за учебой или просто отдыхая. В один из таких спокойных дней девушки сидят на лавочке в школьном дворе, обсуждая, что они будут делать после окончания школы, которое состоится через пару недель. Уже почти летнее солнце светило на улице, так что и погода была такой тёплой. — Как жаль, что нам на время придётся расстаться, — грустно выдохнула Энид, поёжившись. — Мне снова нужно будет возвращаться к родителям. Уэнсдей, я не смогу. — Я думала над этим вопросом, — успокоила Уэнсдей уже свою девушку. — Тебе не придётся возвращаться. Глаза Энид округлились от удивления. Она заинтересованно посмотрела на Уэнсдей с немым вопросом. — Скажем так, я провела нелегкие переговоры с твоими родителями, — Уэнсдей осторожно подбирала нужные слова. — Они не против, что ты больше не приедешь к ним. Но ты можешь рассказать мне, что всё-таки было между тобой и матерью? Конечно, Уэнсдей никогда не расскажет Энид о том, что именно она предприняла. Дядя Фестер никогда не отказывал ей в помощи. А заручившись поддержкой некоторых знакомых, он смог оказать достаточное влияние на старших Синклеров. Нет, их не убили, но прямолинейно дали понять, что лучше не лезть к своей дочери и не пытаться возобновить контакты, пока сама девушка не захочет этого. Энид нервно сглотнула и взяла за руку Уэнсдей, переплетая их пальцы. — Тогда у нас были очень напряжённые отношения с моей матерью, — начала Энид. — Я не могла обратиться, а у оборотней — это позорное клеймо. И моя мама не могла с этим смириться. Она хотела с помощью применения ко мне силы вызвать у меня обращение. Меня буквально пытали разными образами день и ночь. Редко я могла выйти из дома. Мои друзья не понимали, что происходит. Ты уже видела шрамы на моём теле. Думаю, они никогда не сойдут. — Я даже не знаю, что сказать, Энид, — в голове у Аддамс сразу начали прорисовываться моменты издевательств. — Я обещаю, что больше никто не посмеет притронуться к тебе. А тот, кто всё-таки рискнёт, будет очень долго мучиться перед смертью. — Ты сказала, что теперь я могу не ехать обратно домой, — вернулась Энид к волнующему вопросу, сильнее сжимая руку Уэнсдей. — Но где я буду жить? Аддамс улыбнулась этому вопросу. — Разве не догадалась? — с добрым сарказмом спросила Уэнсдей. — Ты будешь жить со мной в поместье моих родителей. Если ты, конечно, не против. Улыбка Энид была настолько искренняя и яркая, что Уэнсдей не могла не улыбнуться в ответ. — Но ты сможешь ко мне переехать с одним условием, — тон голоса тёмноволосой сразу сменился на более серьёзный. — С каким же? — немного насторожилась Энид. — Ты больше не будешь помышлять об очередной попытке… испортить себе жизнь. Если тебе станет плохо, ты моментально сообщишь об этом мне или кому-то ещё в моём доме. И мы обязательно справимся вместе. — Уэнсдей, ты ещё не поняла? — Энид наклоняет голову к плечу Аддамс. — У меня больше нет никаких причин что-либо делать с собой. Сейчас у меня появилось всё, что мне только нужно.