Not a teacher but I can teach you a thing or two

      Если вы поищите слово "ебнутый" в словаре, ну, если быть предельно честным, вы не найдете в нем ничего. У людей, что их составляют, недостаточно яиц, чтобы поместить слово "ебнутый" в словарь.       Если вы прогуглите это слово, что ж, это совсем другое дело. Составители разговорного словаря были бы в восторге от фотографии Гэвина Рида на всю чертову страницу. И не под определением типа "Эй, у вас был секс", а под "ты, блять, обречен" и под " ты под жесткой наркотой, а ещё у тебя обезвоживание и сотрясение".       О каких наркотиках идет речь? Ну, Гэвин был почти уверен, что это были своего рода транквилизаторы. Он не знал какие именно. По большей части потому что он был под гребанными транквилизаторами и сейчас ему было сложно даже смотреть прямо перед собой. Он был просто рад, что догадался, что это были транквилизаторы. Хотя, если быть честным, это было довольно легко.       Нормальный, не-под-транквилизаторами-Гэвин никогда не был бы так спокоен, проснувшись пристегнутый наручниками к батарее. Он даже, блядь, улыбнулся психу, уставившемуся на него сверху вниз, не совсем понимая, в каком дерьме он сейчас находится. Все, что Гэвин знал в тот первый ошеломляющий момент смутной ясности, было то, что кто-то улыбался ему, и было бы невежливо не улыбнуться в ответ.       У него ушло целых десять секунд, чтобы осознать, что что-то пошло не так. Типа, хей, почему на нем были наручники? А ещё, ох почему он так сильно истекал кровью? Затем тот факт, что он все ещё улыбался по какой-то, бог знает по какой, причине, наконец-то дошел до него.       Он разомкнул потрескавшиеся, пересохшие губы и, даже в своем относительно спокойном и как будто пьяном состоянии, сумел выдавить из себя изрядное количество ругательств. "Ты-ы-ы пфлять суч-чий ублюдок мать твою."       Это не было верхом его мастерства, но он сделал свое дело, и его голова грубо врезалась в радиатор.       Что ж, и вот он – Гэвин, ещё одно (не очень) свежее пробуждение, но в этот раз от раскалывающей головной боли и судорог в ногах. Одному богу известно, сколько времени прошло с тех пор, как он был прикован цепью к старому, ржавому куску удручающе нерушимого обогревателя, с больными запястьями, разбитым носом и, скорее всего, сотрясением мозга. Все это, в дополнение к легкому обезвоживанию и остаткам лекарств, циркулирующих в его организме, сделало Гэвина совершенно несчастным.       Агх. Его голова. Его голову будто вскрыли и уронили внутрь кусок цемента, прямо туда где должен быть его мозг. Ему нужен кофе. Что-нибудь полное сахара, может быть карамельного сиропа или одного из тех странных Рождественских миксов, которые вечно покупает Тина, хотя на улице октябрь. Затуманенно моргая, Гэвин оглядел пустую, заляпанную мочой комнату, в которой его заперли. Все, что там можно было увидеть – это старая, ржавая кровать, прислоненная к дальней стене, и ветхая белая дверь с торчащими из нее осколками и множеством пятен на том, что, вероятно, когда-то было белым, потертым ковром. Да, скорее всего, в ближайшее время кофе ему не светит.       Боже. Это было в его стиле, не так ли? Хуже всего то, что Гэвин повел себя в этом деле нехарактерно по-идиотски и забыл оставить записку Тине.       Она убьет его. У них была работающая система и все такое. Когда он не собирался брать ее в качестве своего подкрепления при аресте, он должен был оставлять быструю записку с адресом, временем и будет ли он один или нет... Или по крайней мере чтобы она присмотрела за его кошками если он умрет.       Но не-ет. Гэвин просто должен был забыть этот один единственный гребанный раз. Преступник выпрыгнул на него и воткнул в его шею чертову иглу. Знал ли кто-нибудь, что он здесь? Стал бы кто-нибудь вообще утруждать себя поисками? Тина постаралась бы, но черт возьми, если бы кто-нибудь другой потратил на его дело больше пяти минут, прежде чем радостно оставить его умирать. Он надеялся, что Тина оторвет им задницы, но она, вероятно, была слишком мила для этого. Она бы просто ушла и сама поискала Гэвина, если бы он отсутствовал слишком долго. Старая добрая Тина.       Интересно она уже начала искать?       Гэвин затуманенно моргнул, глядя на потрескавшийся, покрытый пятнами сырости потолок, слегка повернув голову и игнорируя странное скрежещущее ощущение, исходящее из основания его горла. В комнате, в которой его запер этот псих, было окно. Он посмотрел назад, но быстрее в этот раз. Да, это был свет, значит все еще день.       Был ранний вечер, когда он появился в доме Джонни Радда со значком, наручниками и пистолетом в руках, готовый арестовать торговца красным льдом. Так что это означало, что прошло по меньшей мере двенадцать часов с тех пор как его заперли здесь...       Ему следовало бы дождаться Тины.       Гэвин тупо обдумывал эту удручающую мысль в общей сложности четыре секунды, прежде чем решить: к черту эту мысль. Она не собиралась указывать ему, что делать! Он не собирался сидеть здесь и хандрить, как собака в вет-клинике. Гэвин был больше кошатником. Он собирался шипеть, плеваться и царапать любого ублюдка, который подойдет к нему с иглой, как будто от этого зависела его жизнь.       Но сначала...       Гэвин сделал глубокий вдох и заставил себя подняться на колени, шипя сквозь зубы, когда его грудь вспыхнула от боли. Не было ощущения, что что-то сломано, но, по крайней мере, одно ребро точно пострадало. Он проигнорировал это, сосредоточившись на том, чтобы наклонить свое тело ближе к батарее, прижимая бедра к окровавленным рукам. Он не обращал внимания на то, как странно прогнулось вперед его левое плечо, и на неровные толчки, похожие на раскаленные иглы, вырывающиеся из его правой руки. Чуть ближе, совсем чуть-чуть и вот! Гэвин ухмыльнулся, засунув левую руку в карман, но тут же нахмурился, поняв, что Чокнутый Радд был достаточно умен, чтобы забрать у него ключи. Все, что у него осталось – это несколько конфет от кашля, сломанная зажигалка и куча катышек из кармана. Ему действительно нужно было получше постирать свои джинсы.       Однако сейчас это не было насущной проблемой. Нет, насущной проблемой прямо сейчас был тот факт, что у Гэвина не было с собой ничего, чтобы вырваться на свободу, его пистолет пропал и-       *Клик*       Кто-то отпер дверь.       Волна глубоко укоренившейся тошноты захлестнула Гэвина, когда он сделал все возможное, чтобы повернуться лицом к двери, плотно прижав ноги к телу, готовый наброситься и лягаться, как кенгуру. Не как один из милых кенгуру, которых вы видите на календарях, открытках и прочем дерьме, а как один из тех причудливых перекаченных кенгуру, фотографии которых Гэвин видел в интернете. Те, которые выглядят как крысы из спортзала, сидевшие на максимуме тестостерона и стероидов всю свою жизнь. Да, Гэвин собирался серьезно повредить себе лодыжку.       Дверь открылась и мутный человеческий силуэт аккуратно шагнул внутрь.       Гэвин прищурился, как будто это могло что-то изменить в его испорченном зрении. Он, вероятно, выглядел совершенно невменяемым для тех, кто там был, потел, кряхтел и смотрел на них с косоглазым прищуром, под стать самой буйной из старых пенсионерок. “Что за?” – спросил он, спотыкаясь о свой распухший язык. Он остановился, проглотил свои оборванные слова и попробовал снова, на этот раз медленнее. – “Кто т-ты?”       Успешно. “Детектив Рид, я нашел вас” – объявило пятно.       Гэвин обдумывал это несколько секунд. "Детектив Рид"? Это звучало многообещающе. Он медленно высвободился из своей однобокой попытки принять позу крадущегося тигра. Пятно придвинулось ближе и превратилось в человека. Довольно знакомый мужчина с серыми глазами, в дурацком белом пиджаке с высоким воротником и с синим светодиодом. “Я знаю тебя!” – сказал Гэвин, или, по крайней мере, это то, что он пытался сказать. Это вышло немного больше похоже на: ”Йаа згнаую теб!"       Честно говоря, Гэвин действительно его не знал. Он на самом деле знал о нем, но раньше они по-настоящему не разговаривали. RK900, или как там он себя называл, имел довольно дурную репутацию в участке. Он пробыл там в общей сложности два месяца, и, господи боже, все уже его ненавидели. Ну, "ненависть" это, возможно, немного преувеличено. Но большинству людей он не нравился или, по крайней мере, он их раздражал. Судя по тому, что Гэвин слышал, RK900 был отчужденным и надменным. Он пытался указывать людям, как выполнять их работу, и имел неприятную привычку вмешиваться в дела других людей всякий раз, когда можно было найти самую маленькую, надуманную связь с одним из его расследований. И ему всегда это сходило с рук.       Всегда.       По-видимому, даже Коннор не слишком уж и любил новую консервную банку, обычно он избегал его общества, а единственным человеком, которого не любил местный "лучик солнечного света", был сам Гэвин. Планка была такой низкой, и RK900 все еще умудрялся танцевать лимбо под ней.       Гэвин, впервые в жизни, не составил особого мнения об относительно новой теме офисных сплетен. В течение последних полугода или около того, после всего этого дерьма с андроидской революцией, Гэвин отчаянно пытался игнорировать каждого андроида, с которым он пересекался, в надежде, что все это просто пройдет, как дурной сон… или, по крайней мере, в надежде, что Коннор не устроит ему еще одно сотрясение мозга.       Гэвин бросил один взгляд на Коннора 2.0 с его мертвенно-серыми глазами, широкими неповоротливыми плечами и хмурым взглядом и решил, что ему нравится его великолепная голова такой, какая она есть, большое вам спасибо, и без кровавых вмятин на ней, в идеале. Гэвин продолжал игнорировать первую и единственную попытку знакомства с терминатором, заблокировал паролем все свои файлы с устаревшими ссылками и случайными номерами и держался подальше от обеих моделей RK, насколько мог. Это хорошо работало с 900-ым, который часто был на полевых работах, но не всегда получалось с Коннором, который был блять везде, куда бы Гэвин ни посмотрел. В одну минуту он подлизывается к детективам, а в следующую болтал с администраторами или смеялся с офицерами. Он был похож на какую-то социальную ночную бабочку, но роботизированную и глуповато выглядящую.       Если Коннор был андроидным эквивалентом социальной бабочки, то RK900 был эквивалентом социального слизняка. Иногда Гэвин видел его, притаившегося у своего стола и уставившегося в пространство, как будто воздух каким-то образом причинил ему зло, но чаще всего это был просто скользкий след опустошения и пикантных сплетен, за которые он цеплялся.       Поток мыслей Гэвина о бабочках и слизнях внезапно прервался, когда его затуманенные глаза уловили движения упомянутого андроида, приближающегося к нему. “Вы сильно накачаны успокоительным” – заявил робот-слизняк, опускаясь на колени перед Гэвином и хватая его за голову обеими руками. Без предупреждения он резко откинул ее назад.       На этот раз слова Гэвина прозвучали гораздо яснее: “Ой! Ай! Отвали!”       Андроид проигнорировал его. “У вас растяжение связок на шее, сломанные ключица и ребро, раздроблено запястье, сотрясение мозга второй степени и разбитая губа.” “Заткнись и вытащи меня отсюда к чертовой матери, придурок.” – красноречиво ответил Гэвин на все это, за исключением того, что он снова был слишком невнятен, чтобы это имело большой смысл.       Однако RK900, казалось, извлек из этого что-то вразумительное, поскольку он покачал головой и ответил: “Это плохая идея – перемещать вас с этими переломами. Я вызвал скорую помощь. Она должена быть здесь примерно через двадцать три минуты.”       Гэвин издал резкий, горький смешок и постучал наручниками по батарее, каким-то образом умудряясь смотреть на андроида снизу вверх, игнорируя волну обжигающего, скребущегося жара, исходящую от его правого запястья.       И Гэвин узрел один из самых равнодушных взглядов, которые он когда-либо видел. Он встретил его взгляд, глаза в глаза, совершенно не раскаиваясь, даже когда все его тело пульсировало от боли и тошноты. "Отлично. Я разорву наручники. Сделайте все возможное, чтобы не двигаться.”       Гэвину действительно не понравился тон этого парня, но он все равно прислушался и собрался с духом. Брови RK900 слегка приподнялись, но в остальном его лицо снова стало таким же стоическим, как и всегда. Возможно, он был удивлен, не ожидая, что Гэвин так быстро уступит, скорее всего, он слышал о знаменитом плохом отношении Гэвина и его склонности к неповиновению приказам и просьбам.       Сначала его пальцы опустились на левое запястье (что Гэвин оценил, учитывая, насколько изуродовано было правое). Затем он принялся разбирать наручник на части, как будто он был сделан из пластика, а не из твердой гребанной стали. “Напомни мне не злить тебя” – невнятно произнес Гэвин, широко улыбаясь, когда RK900 озадаченно нахмурился в ответ. Ухмылка быстро сползла с его лица, когда андроид потянулся к его правой руке. Однако Гэвин не пошевелился. Он просто стиснул зубы и напряженно думал о свистящем звуке воздуха, выходящего через них, когда он сделал несколько быстрых и болезненных вдохов. “Я говорил вам, что нам следовало подождать, детектив” – сказал RK900 глупым, снисходительным тоном. Гэвин пристально посмотрел на него, затем отвел взгляд. Боль вернула его разум сюда и в сейчас, пробудив и его самого из угрюмых глубин его подсознания. “Без разницы, пластик. Как долго я здесь нахожусь?” – спросил он, слегка подвинувшись и сильнее прислонившись к батарее. Да, он не собирался двигаться в ближайшее время. “Двадцать два часа, тридцать шесть минут и семнадцать секунд” – сообщил ему RK900, прежде чем поднести палец к разбитой губе Гэвина и слегка промокнуть там запекшуюся кровь.       Гэвин моргнул, глядя на него, на андроида, все еще склонявшегося перед ним, когда тот засунул кровь себе в рот. “Что за черт?” “У вас в организме большое количество бензодиазепина. Интересно, что ваше мышление все еще, в основном, связно. Тем не менее, вам нужно сосредоточиться на том, чтобы не заснуть, детектив Рид.”       Гэвин ничего на это не сказал, он все еще переваривал тот факт, что андроид, по-видимому, был наполовину вампиром. “Не делай этого, блядь. Это ненормально" – сказал Гэвин, качая головой и тут же сожалея об этом.       Когда черные пятна, наконец, исчезли из его поля зрения, RK900 занял место перед ним, светясь желтым, поскольку он либо обрабатывал что-то, либо начал общаться с кем-то в своей голове. Черт, если бы Гэвин знал, что именно. Все, что он знал, было: синий = хорошо, желтый = думает, а красный = плохо/убирайся нахуй. “Та-а-ак, меньше двадцати четырех часов, да? Тина, должно быть, была, э-э, в отчаянии, чтобы позвать тебя" – усмехнулся Гэвин. Мертвые глаза RK900 отвели взгляд от потолка и вернулись к Гэвину, светодиод пульсировал желтым всего одну секунду, прежде чем снова переключиться на синий. “Вы ошибаетесь, детектив” – сообщил ему RK900 голосом, который был бы точно таким же, как у Коннора, если бы в нем было чуть больше эмоций. Что это были за эмоции, Гэвин не знал, просто что-то, что делало ее более плаксивой и раздражающей. – “Офицер Чен не просила меня о помощи”.       Гэвин сухо сглотнул и обдумал это. “...Тогда почему ты здесь?” “Я заметил, что вчера вы собрали доказательства для вашего расследования по красному льду, и были готовы произвести арест, но при этом еще не произвели его. Вы сравнительно быстрее многих других детективов, поэтому я решил выяснить ваше местоположение и выяснить, что произошло. Я проверил вашу квартиру, но вы не вернулись прошлой ночью. Я попытался объяснить это капитану Фаулеру, но он не захотел объявлять вас пропавшим без вести. Я закончил некоторые другие свои дела, мне больше нечего было делать, поэтому я решил продолжить расследование самостоятельно.”       Широко раскрытые глаза Гэвина, которые с каждым словом RK900 становились все шире и шире, внезапно закрылись и застыли.       Так он решил помочь Гэвину только потому, что ему было скучно... Какой козёл.       Тем не менее, Гэвин не оставил особых подсказок о своем местонахождении, учитывая его замалчиваемые методы и путаницу странных паролей. Было удивительно, как быстро RK900 нашел его. Возможно, другим его коллегам потребовалось бы гораздо больше времени… если они вообще потрудились бы посмотреть. И к тому времени, когда его нашли (опять же, если Тина справилась бы с работой или заставила бы кого-то помочь ей), этот псих мог уже вернуться и действительно набраться смелости, чтобы прикончить его.       Гэвин задолжал ходячему куску пластика. Он был у него в долгу. Фу, Гэвин ненавидел быть должником. Это вызвало у него ужасное ощущение в животе, похожее на несварение желудка, только хуже, потому что оно включало эмоции. Это, вкупе с тем фактом, что он был накачан наркотиками и страдал от сотрясения мозга, было причиной того, что он собирался совершить ужасную, ужасную ошибку. “Ладно. Отлично. Спасибо или типа того. Дай мне знать, если тебе когда-нибудь что-то понадобится, придурок.”       Диод RK900 загорелся желтым, и на этот раз Гэвин был почти уверен, что он обрабатывает данные. Он все еще был желтым, даже когда он серьезно кивнул и сказал: “Это может быть полезным.”       К счастью (или, возможно, к несчастью), у Гэвина так и не было возможности спросить, что, черт возьми, он имел в виду, поскольку в этот самый момент дверь в палату распахнулась, впуская бригаду работников скорой помощи в специальных костюмах-пуховиках.       Возможно, если бы они были немного менее громкими и немного менее неистовыми, перемещая Гэвина и посылая ему ливни звезд, вызванных сотрясением мозга, он бы заметил, как RK900 уставился на него, стоя сейчас с руками твердо и неподвижно висевшими по бокам, с ртутными глазами напряженными и немигающими.       Но он этого не сделал, и поэтому следующие пару дней он провел в больнице, жалуясь на все и вся, от отсутствия горячих медсестер до дрянных кубиков желе, совершенно не подозревая о приближающейся к нему сероглазой буре с каменным лицом.