Знаки

      Мэн Яо вышел из офиса после насыщенного трудового дня, уставший, но счастливый. У входа в здание его ждал самый красивый мужчина из всех, кого он встречал в своей жизни. Высокий и стройный, он держал в своих длинных пальцах стаканчики с кофе и мило улыбался. А сердце Яо заходилось от нежности и радости!       Это уже стало их маленькой традицией – встречаться после работы и идти в парк, обсуждая по дороге, как прошёл их день. Сичэнь каждый день приносил ему его любимый кофе, хотя из его рук Яо выпил бы и яд, не заметив этого.       – Привет! Как прошёл день несчастного, но очень успешного адвоката?       – Сколько раз ты будешь мне припоминать эти слова?       – Я планирую делать это, пока ты не станешь счастливым.       – Я уже счастлив, Сичэнь-гэ! Мне для полного счастья не хватало именно этого стаканчика кофе! – со смехом забрал Яо свою порцию.       Они сидели в парке на той самой лавочке, где Сичэнь в прошлый раз был в мокрых брюках, пили кофе и смотрели на озеро.       Сичэнь достал из кармана фисташки и, почистив орешек от скорлупок, протянул Яо на ладони. Яо снова забыл как дышать. Почему этот человек так заботится о нём? Чем он заслужил такое счастье?       – Как ты узнал, что я люблю фисташки?       – Я сегодня возил твою маму на рынок, – засмеялся Сичэнь.       – О нет! Боюсь, она готовится усыновить тебя, так ты ей нравишься!       – Боишься? Почему? Не хочешь такого милого старшего брата, как я? – Сичэнь хитро прищурился, продолжая чистить Яо орешки.       – Я – эгоист, привык быть единственным любимчиком у матери!       А сердце кричало "Хочу! Хочу!". Конечно, он хотел. Пусть хотя бы братом, другом, приятелем, лишь бы быть рядом!       – Мама тебя не сильно напрягала?       – Ну что ты такое говоришь? Она самая прекрасная женщина, что мне встречалась! Она меня потом ещё и покормила вкуснейшим обедом.       Яо брал орешки с ладони Сичэня, стараясь легонько прикоснуться к ней пальцами, а тот был вовсе не против. А потом начал играться, уводя ладонь от пальцев Яо, заставляя того ловить орешки. Оба смеялись, как дети малые. Яо млел от счастья, так ему было хорошо, но на задворках ума его сверлила мысль, что это всё ненадолго. Скоро его счастье рухнет.       — Сичэнь, – Яо стал серьёзным. – Пришли результаты анализов покойного Вэнь Сюя. У нас есть неопровержимые доказательства, что он принял наркотик, в состав которого входит вещество, угнетающее свёртываемость крови. У тебя не было шансов его спасти. Мы выиграем суд, это несомненно.       Сичэнь внимательно посмотрел Яо в глаза.       – Тогда почему ты так расстроен?       Этот невозможный человек снова читает его как книгу. Как он это делает?       Яо отвёл взгляд и уставился на озеро.       На самом деле у него изначально не существовало выбора: он или Сичэнь. Яо прекрасно понимал, что, прими он единожды условия шантажа, уже не сможет соскочить с этого крючка. К тайне о знаке добавился бы факт слитого дела, а потом бы это снежным комом снесло его в пропасть. Результат один, но он может слететь в эту пропасть с чистой совестью и незапятнанной репутацией.       А теперь, когда он узнал Сичэня поближе, он ни за что не смог бы предать этого чистого душой человека. Никогда...       Через два дня суд был выигран, как и говорил Яо. Прекрасно осознавая последствия, он шёл до конца, в душе умоляя небо предотвратить трагедию. Но небо было глухо к его мольбам.       Когда прозвучало решение суда и все встали, провожая судью, Вэнь Чао вскочил с места и визгливым, полным бешенства голосом завопил на весь зал:       – Мэн Яо — ты ничтожество! Мразь, у которой нет даже знака на руке! Ты ещё поплатишься за то, что не послушался меня! Ты урод!       Люди семьи Вэнь тут же схватили и увели из зала визжащего Чао, а остальные молча смотрели большими глазами на бледного Мэн Яо. А Яо смотрел только на одного человека и видел на его лице огромное удивление и непонимание. Сичэнь протянул руку, а Яо инстинктивно отшатнулся от него, испугавшись, что тот хочет прямо тут, при всех, проверить, правду ли говорил Вэнь Чао.       Мэн Яо попятился, не отрывая испуганных глаз от Сичэня, а потом развернулся и бросился вон из зала. Он бежал так быстро, как только мог, не разбирая дороги, не видя людей перед собой. Вперёд, только вперёд, дальше и дальше от осуждающего молчания, от удивлённых глаз на любимом уже лице, от рухнувшей надежды, что всё обойдётся...       Мэн Яо пришёл в себя на той скамейке у озера, где провёл две самые счастливые недели в своей никчёмной жизни. Где он мог сидеть рядом с любимым человеком, легко перекидываться шутками, смеяться и радоваться тёплому весеннему солнышку. Где к нему так бережно относились, что он на миг почувствовал себя нужным и любимым.       Его мечты разбились, его карьера, возможно, рухнула, его жизнь потеряла смысл без этого человека.       Как же он ненавидел себя в тот момент! Его проклятие, отравляющее его жизнь, снова дало о себе знать. Почему Бог не дал ему знак? Чем он заслужил такую судьбу?       Слёзы катились из его глаз, он не пытался их утереть. Зачем? Его никто здесь не увидит, маленького несчастного человека.       Через некоторое время слёзы иссякли, а в голове крутились мысли, как сказать маме, что они снова уезжают. Она любила их уютный домик, маленький сад, в котором посадила цветы. Но он больше не мог оставаться в этом городе, где всё напоминало о потерянном счастье. И не мог позволить себе встретиться ещё раз с Лань Сичэнем, потому что не хотел увидеть в его глазах презрение. Пусть в его памяти так и останется тот удивлённый и непонимающий взгляд, он будет бережно хранить каждое воспоминание об этом прекрасном человеке. Он счастлив, что помог ему, очистил его доброе имя от обвинений, а душу от напрасных сожалений. Он всё это сделал не зря.       Да, он принял твёрдое решение уехать, и, как бы не кровоточило его сердце, он сделает всё, чтобы уберечь маму от косых взглядов и злых языков...