———
Изабела могла обыграть кого угодно в трезвом или пьяном состоянии. Даже ужратая в хлам пиратка ловко следила за своими и чужими картами и мастерски побеждала благодаря искусному жульничеству. Поэтому, спустя пару месяцев упорных попыток всей компании переиграть её, ей начали ставить дополнительные правила. Либо просто запрещали играть, если даже с усложнениями Иза выигрывала пять игр подряд. Но, пока компания не додумалась придумать ей правила, пиратка частенько обирала всех до нитки. Так, проставив женщине последний носок (потому что отдавать деньги ему было нельзя), Хоук, изрядно надравшийся тем дерьмом, что дают в Висельнике, предложил играть на желания. Денег почти не осталось у всех, Авелин не хотела загонять пиратке форму стражника, а Варрик — Бьянку, так что единогласно приняли эту идею. Ну а Изабеле-то что, она и тут их сделала. Спустя множество кружек пива и бессчетное количество побед одной хитрой женщины, Мерриль сорвала голос, пока в общем переполненном зале пела песенку о галлах, Гаррет пробежал вокруг бара босыми ногами три круга, а Бетани, краснея пуще маков в мамином саду, стояла на стуле и кукарекала так громко, как могла (Карвер, высокомерный говнюк, не стал с ними играть). Наконец, дошла очередь и до Фенриса. Сам он сидел уже без перчаток, пояса и верхней части доспеха. Лисьи глазки пиратки прошлись по смуглой груди, обласкали жилистые крепкие плечи и стройную талию. Она прикусила пухлую губу и прошептала томным голосом: — Мне всегда было интересно, какой рисунок идёт по твоим ногам, Фенрис. Может, пойдём в мою комнату, и покажешь мне его? У каждого сидящего за столом отвисла челюсть. Такое желание от пиратки никто не ожидал услышать. Нет, конечно, все слышали её бесстыдный флирт в адрес эльфа и раньше, но сейчас, в данном контексте, это было как-то… Низко? Фенрис долго ничего не отвечал. Сидел склонив голову и думал. Привычная морщинка меж бровей опять занимала свое место. Губы поджались, превращаясь в ровную полосу, а пальцы стали неосознанно теребить заусенцы и срывать чешуйки с ногтей. Гаррет уже знал эти признаки. Так Фенрис выглядел, когда сквозь дымку заблокированных воспоминаний просачивались какие-то мысли или чувства. Конечно же, это всегда было чувство боли и уязвимости. Хоук уверен, Иза тоже знала это его поведение. И вроде даже на её лице промелькнула тень сострадания, но менять задание почему-то не спешила. — Либо пусть кукарекает вместе с Бет, — пробасил спустя неловкую минуту Гаррет. Фенрис поднял на него посветлевшие зелёные глаза, лицо вытянулось от удивления, а Изабела косо окинула его уничтожающим взглядом. Хоук сложил руки на груди, выдерживая её тяжёлый взгляд. — Либо кукарекай… С Хоуком. Мстительно, ничего не скажешь. Однако Фенрис изучающе смотрел на мужчину, ожидая его ответа. Гаррет лишь со скрипом отодвинул стул и, опасаясь его сломать, аккуратно встал грязными ногами на него. Воин повторил его действие. На апартаменты Варрика теперь звучали два низких и один высокий возгласы.———
Ему было больно снова гнаться за своим прошлым, Хоук ощущал это по тяжелому воздуху рядом с Фенрисом, слишком быстрым движениям, безжалостным ударам тяжёлого меча, срывающемся в воинственном крике голосу. На мгновение, Гаррет подумал, что тот без промедления всунул бы когтистую ладонь в его грудь, если бы мужчина вовремя не опроверг слова об Оране и цели её найма. И все же после того, как Хоук успокоил воина, в его глазах появился испуг за то, что он начал подозревать невиновного человека. Да что уж там, этот самый человек значит для Фенриса достаточно много. И это тоже его пугает. Это тоже видно. Пока они прорывались сквозь работорговцев и все ещё работающие ловушки в заброшенных сырых помещениях, Фенрис был будто не с командой. Все ещё неистово наносил удар за ударом по ослабленному щиту мага, забившегося от него в угол, но глаза его не смотрели на мерзавца. Разум был далеко. Где-то там, в Тевинтере или в любом другом месте, куда Данариус возил его с собой. Там, где снова были цепи, кандалы, стиснутые до хруста зубы и боль. Боль, боль, боль. Взгляд прояснялся ровно до следующего противника. И на этот раз Хоук не мог придумать, как помочь, как выручить, как, мор его дери, вылечить?———
Адриана ревела от страха. Когда восставшие трупы рассыпались в пыль, а демоны залезли туда, откуда выползли, женщина осталась совершенно беспомощной. Большие глаза были распахнуты в панике, по щекам разводами растекались тени и интересная чёрная паста для ресниц, которую любая модница Тевинтера наносила каждый день с максимальной осторожностью, а искусанные губы перекосились и подрагивали от всхлипов. — Нет, Фенрис, не надо! Умоляю, я ведь просто исполняла приказ! — пыталась Адриана. — Ты всегда с нескрываемым удовольствием мучила меня, сука! Не смей прикидываться невинной овечкой, я знаю, что ты самая первая вызвалась вернуть меня! — шипел ей в зареваное лицо эльф. — Прошу, Фенрис, я умоляю! — голос сорвался на истерические рваные вскрики, пальцы обхватили его ступни. — Пожалуйста, я не хочу умирать, Фенрис! — Есть только один человек во всем мире, кого я хочу убить больше тебя! — воин завел меч за плечо. — Пожалуйста! — ища помощи в лице Гаррета, взмолилась женщина. Хоук лишь удобнее переступил на не раненную ногу и сложил руки на груди, задирая подбородок. Испуганные зрачки вернулись на разъяренного воина, рот, перепачканный в слезах, слюнях и, скорее всего, в соплях, дернулся и из него вырвалось хрипло: —Отпусти меня, Фенрис, а я скажу тебе кое-что про твою прошлую жизнь. Ту самую, что ты не помнишь из-за ритуала. — Ты скажешь все, что угодно, наплетешь любую чушь, лишь бы спасти свою шкуру, — голос Фенриса пробирал до костей. — Клянусь, я скажу правду, — увидев что-то во взгляде эльфа, магесса продолжила давить на жалость. — Пообещай, что отпустишь меня, и я скажу тебе это. Ты не пожалеешь, Фенрис! Воин оглянулся через плечо, глазами спрашивая Хоука, что делать. Гаррет не совсем понял, для чего эльфу нужно его мнение, так что просто ответил: — Поступай так, как считаешь нужным, Фенрис, это твоя жизнь. На мгновение его зрачки расширились, делая лицо более живым, более… Человечным. Но лишь на мгновение. — Говори. — Пообещай! — возглас разрезал плотный воздух темницы. Эльф нагнулся к магессе. — Обещаю, говори. — У тебя есть сестра, Фенрис. Она в Каринусе. Служит магистру Ахриману. — Ты лжешь! — Нет! Нет, не вру, я говорю правду! — Адриана снова схватилась за голые ступни. — Её зовут Варанья! —… Она не рабыня? — О, нет, Фенрис, она не рабыня. Она слуга, не рабыня, — плечи воина на секунду расслабились. — Ты обещал, что отпустишь меня. — Это я помню, — загораясь ярким светом, процедил эльф. Магесса даже не успела вскрикнуть, как металлическая перчатка прошила ее грудную клетку насквозь, омываясь жарким потоком крови. Коченеющее тело тяжело рухнуло на грязный пол. Фенрис отряхнул капли с когтей и развернулся. — Здесь мы закончили. — Ты, — оборачиваясь на удаляющуюся спину эльфа, неуверенно начал Хоук. — не хочешь это обсудить? — Нет, я нихрена не хочу это обсуждать! — воскликнул ему в лицо Фенрис. — Это скорее всего ловушка! Сейчас я побегу искать «сестру», и Данариус мигом меня поймает! — он кривил лицом, переходя на крик. — А если и есть эта «сестра», то Данариус уж точно знает о ней и тщательно следит! — истерика на немного отхлынула, Фенрис опустил сжавшиеся плечи и понизил голос. — Главное сейчас — этой суки больше нет. Пусть сгниет. — Мне очень жаль, Фен… — попытался Хоук. — Заткнись! Ты даже не знаешь, за что тебе жаль! Тебе и не должно быть жаль… Мне, мне нужно проветриться, — выпалил Фенрис и выбежал с комнаты. Хоук и друзья в ступоре смотрели на хлопнувшую дверь. — Мда, — все, что смог промямлить Гаррет.———
Хоук надеялся, что Фенрис ждет их у входа в темницы, но, когда компания вышла на свежий, не воняющий кровью и плесенью воздух, эльфа уже и след простыл. Видимо, удирал он быстро. Друзья неспешно возвращались в город. На пути отлупили парочку выползших из пещер пауков, поиграли в «я вижу что-то с цветом», посетовали, что Хоук не взял с собой Пирожочка, но тот сегодня жевал стражников. Пока Гаррет доковылял до лечебницы, наступил поздний вечер, так что домой он заходил уже совсем за полночь. И совсем не ожидал встретить на своем пороге Фенриса. — Хоук! Черт, еще бы немного и пошел бы тебя искать, — вскочив со скамьи, эльф подошел к мужчине. — Ты… Что-то хотел, Фенрис? — Хоук удивленно на него смотрел. — Э, да. Я… Я повел себя сегодня как идиот, накричав на тебя… Прости меня, — воин смотрел на Гаррета виновато, опустив голову и перебирая пальцы на левой руке. — Ничего, Фенрис, ничего страшного, это я… — Гаррета снова прервали. — Нет! Не надо, — Фенрис вдруг запнулся, но после продолжил, поднимая голову вверх. — Не надо ничего плохого говорить о себе, Хоук. Ты, возможно, лучшее, что случалось со мной за эту жизнь. Пару секунд они молча стояли, смотря друг на друга. Уши Хоука чуть покраснели от такого комплимента, но он не знал, что на это ответить. Почему-то, именно сейчас нужные слова не приходили на ум. Даже по-обычному пошутить не получалось. Может, для шуток и вовсе не подходящий момент. — Адриана любила издеваться надо мной, — снова опустив взгляд, Фенрис погрузился в одно из многих неприятных воспоминаний. — Бывало, я умолял её дать мне поесть хоть единожды за неделю. Бывало, только я на миг закрывал глаза, она окатывала меня леденющей водой и смеялась. И так до тех пор, пока ей не надоест. А я и сделать ничего не мог, и она знала это и активно пользовалась… — он переступил с одной ноги на другую, будто решаясь сказать что-то еще, что-то более глубокое. — Твое появление — главное чудо. Это я вечно все порчу. — Фенрис, для меня ты никогда ничего не испортишь, — наконец выпалил мужчина, инстинктивно потянувшись к эльфу руками, но быстро одернул себя. Но Фенрис заметил. Перевел на лицо Хоука взгляд из-под черных бровей, будто готовый сорваться с места и тут же исчезнуть. — Хоук, я все время думаю лишь о тебе. Это так невыносимо. Скажи мне уйти и я уйду, — большие черные зрачки осторожно следили за изменениями, выискивая что-то определенное. Будто надеясь остаться. — Нет, — тихо сказал Гаррет и протянул горячие руки к холодным пластинам на руках эльфа. — Не уходи, — прошептал он уже в губы, наконец-то сминая их в поцелуе. Губы не были жаркими, мягкими или податливыми, какими их описывали в старых «надежно» спрятанных книжках Лиандры, что Хоук однажды нашел, прочитал сначала сам, а потом начал дразнить и мелких. Губы Фенриса были грубыми, обветренными и искусанными от нервов. Постоянно сражались с губами Хоука, явно не намного приятными по ощущениям, пытаясь перенять инициативу. Эльф прижал его к себе, Гаррет прислонил их к стене. Холодный язык мимолетно прошелся по верхней губе, мужчина большим пальцем надавил на смуглый подбородок и уже своим языком провел по кромке зубов, улавливая шероховатости и неровный прикус. Ощущать чужой язык в своем рту было странно, но не неприятно. Особенно необычно было прикасаться к чужому языку своим, скользить по тонкому кончику. Фенрис прихватил его нижнюю губу, верхнюю, прошелся ладонями, которые все еще были в перчатках, по его крепкой талии, часто вздымающейся груди, к лицу, прохладой отрезвляя мутнеющий разум. С соседской девочкой на поляне в юношестве было не так. Со смелым пареньком в палатке перед битвой под Остагаром было не так. Ничего не было так, как сейчас. Большие глаза с расширенным зрачком внимательно посмотрели на него, задавая немой вопрос. — Пойдем, не здесь, — мягко потянув расслабленного эльфа за собой, Гаррет прошел через холл, где в свете одного лишь камина Пирожочек лежал кверху брюхом и отмахивался от чего-то во сне задней лапой. Аккуратно ступая по лестнице, мимо материнской комнаты, плотно закрыв дверь за ними, Хоук с большей жадностью набросился на покрасневший рот Фенриса, оттесняя того ближе к кровати. Эльф полностью потерялся в пространстве, задрав голову координироваться достаточно сложно. Когда его голень уперлась в край кровати, он испуганно вздохнул носом и цепко ухватился за пластинчатый доспех Хоука. — Хоук! — низким подхрипловатым голосом воскликнул Фенрис. Гаррет шикнул на него. — Потише. Что? — почти шепотом пробасил мужчина. — Может, для начала снимем грязные вещи, прежде чем валиться на кровать? — вызывающе вскинув бровь, предложил эльф. — Ну, не думаю, что моя кровать настолько чистая, насколько ты думаешь, но идея стоящая, — отпустив Фенриса и отступив от него ровно на шаг, Гаррет стал расшнуровывать и расстегивать свое снаряжения. Едва запыхавшийся воин стянул перчатки, подумал просто бросить, но поймал предостерегающий взгляд и аккуратно положил на пол рядом у изножья кровати. Расстегивая пояс и нагрудник, Фенрис проследил за обнаженными перекатывающимися мышцами на торсе Хоука. Тут и там виднелись побелевшие или еще розовые шрамы. Руки были не целее. Фенрис мог поспорить — на спине картина была еще хуже. Он догадывался, что Хоук не просто так крутится постоянно за его спиной, но точной причины так и не узнал, да и сейчас ему было некогда. Оставшись в штанах, эльф присел на край кровати и вытянул в сторону Гаррета ладонь. Хоук уже видел его узоры пару лет назад, но тогда его глаза были больше сфокусированы на его и Изабеленых картах, и то из-за кислого пива выходило нелепо. Сейчас, с чистым взглядом, он может подойти так близко, чтобы рассмотреть каждую линию. Сжав ладонь в пальцах, он поцеловал сухие твердые костяшки, подступая ближе, становясь меж разведенных ног. — Скажешь, если будет неприятно, хорошо? — Фенрис единожды качнул головой, явно не веря, что с Хоуком ему будет неприятно. Только не с ним. Подтверждая догадку, Гаррет мягко двинулся губами по запястью, сухими поцелуями прошелся по плечу, нежно прихватил чистую кожу у шеи. Эльф под ним пыхтел от таких аккуратных ласк. С одной стороны хотелось возразить, потому что Фенрис не рассыплется от более сильных ласк. Но с другой ему было так хорошо. Пока Хоук пощипывающими влажными поцелуями исследовал его горло, Фенрис утопал в ощущении покоя. Шероховатые ладони оглаживали его грудь, пальцами чуть подразнивая соски, а эльф мог лишь тяжело дышать, облокотившись на ладони за спиной. Поджарый живот напрягся под горячим дыханием, что-то отозвалось импульсом внизу на неторопливые прикосновения губ к мягкой коже под пупком. Фенрис выгнулся в спине и шире раздвинул стройные ноги, чтобы Гаррет смог усесться на пол между ними. Эльф не знал, что он будет делать, и эта мысль всполохом потревожила воспоминания в его голове. Стало холодно, страшно, захотелось сжаться, желательно сжаться до ничтожного ничего. Гаррет уловил изменения по его вмиг участившемуся короткому дыханию. Поймав его взгляд, стеклянный, пустой и в то же время отчаянный, Хоук медленно поднял руки и мягко позвал его: — Фенрис, посмотри на меня. Фенрис, прошу, посмотри мне в глаза, — когда эльф перестал метаться взглядом по комнате, а остановился на Гаррете, мужчина продолжил. — Это я, Фенрис, Хоук. Твой друг, я не сделаю с тобой того, чего не хочешь ты. — Х-хоук! — каркнул воин и метки на его плечах едва подсветились голубым. — Хоук… Прости, Хоук, я… Я не готов к чему-то… — К чему? Скажи мне, чего ты не хочешь. Либо, если это тяжело, скажи, что мне сделать, — приятным ровным тоном говорил Хоук, голосом успокаивая заторопившееся сердце эльфа. Тот поднялся с локтей, чуть сдвинул коленки и похлопал ладонью по месту рядом с собой. Гаррет перетек на кровать, внимательно следя за напряженным лицом Фенриса. — Прости, Хоук, я снова все испортил. — Прекрати винить себя, я попросил не этого. — Пф, да, — усмехнулся Фенрис. Минуты тянулись столетиями. Ему нужно было сформулировать свои мысли, воспоминания, эмоции. — Я был для Данариуса не только интересным украшением, уникальным телохранителем, красивой игрушкой… Он… Не брезговал пользовать меня и ночами. В Тевинтере это не принято, но и не пресекается. А если ты раб — это все равно что твоя обязанность… — Хоук видел, как каждое слово снова разрывает старые раны, как каждое воспоминание разжигает боль еще сильнее. И ему тоже было больно, потому что не мог этого не допустить. Что совершено — того не изменить. — Я не думаю, что… Что это хорошая идея, Хоук. Думаю, мне стоит, — порываясь подняться, промямлил эльф, но теплая большая ладонь накрыла его собственную. — Фенрис, пожалуйста, останься, — все еще ровным баритоном попросил мужчина. — Хоук, тебе не нужно жалеть меня, я не вынесу этого, — нахмурился эльф. На Гаррета это не произвело никакого эффекта. — Ты можешь выбрать кого-то другого. Кого-то… не сломанного. — Я думаю, я сам решу, кого мне выбирать, Фенрис. И я выбираю тебя, — заглядывая тому в глаза, сказал мужчина. — Я же не животное, в конце-то концов. — Нет, не животное, — согласился Фенрис. — Именно. Давай просто полежим вместе, — Хоук стянул одеяло с изголовья постели. Фенрис, опомнившись, покраснел больше, чем десять минут назад. — А… У меня ноги грязные, а у тебя белое постельное, замараю. Я лучше сверху одеяла. — Перестань уже переживать за мою постель, я же сказал, что она не такая уж и чистая. Ложись. —… Ладно. Постель была приятно прохладной, успокаивала мысли и тело. Но прохлада быстро ушла, оставляя место убаюкивающему теплу от камина и тела Хоука. Мужчина был как печь, источал жар и притягивал к себе. Фенрис, до этого аккуратно лежащий с края, искусился на зазывно машущую руку, придвинулся ближе, и еще ближе, в конце-концов кладя голову на широкую грудь Гаррета, обхватывая рукой его торс. Эльф ни разу не испытывал такой приятной близости к чужому телу. Еще ни разу не засыпал рядом с кем-то. Еще ни разу не отключал все свои чувства, чтобы расслабиться рядом с кем-то. До этого момента.———
Звонкий смех, тихое перешептывание. Золотой отблеск пшеницы и солнечные блики сквозь листву большого дерева. Рыжие волосы в его руке сильно запутались, в другой он держит гребень и аккуратно, узелок за узелком, прочесывает прядки. Часто урчал живот, но добрый дядя, чьего лица он даже не видит за широкополой шляпой, бросает всем детям по яблоку и машет рукой. Яблоки красные, сочные, звонко откусываются и сладко таят на языке. Ему нравятся яблоки. Мягкий женский голос нежно будит его утром. От женщины пахнет мылом и сыростью, её руки шершавые и все время сморщенные, но очень теплые и ласковые. Зеленые глаза смотрят на него, морщины у глаз и меж бровей уже никогда не разгладятся, но он их видел всегда. Дядя в шляпе принес яблоки. Они зеленые и кислые, но они ему все равно нравятся. Стражники увидели, как девочка с яркими рыжими косичками прячет сердцевинку яблока в рот. Плеть очень больно жалит по спине и голым коленкам, но девочка с косичками роняет ему большие слезы на руку, так что он не собирается плакать сам. Ямочки на её щеках, большие опухшие глаза и рыжие косички. Золотой отблеск пшеницы и солнечные блики сквозь листву большого дерева. Звонкий смех, тихое перешептывание.———
Просыпаться посреди ночи для Фенриса не в новинку. Просыпаться посреди ночи не от кошмара — да. Он пугается в полутьме камина. Незнакомый потолок, странная мягкость кровати, камин светит не с той стороны. Потом он ощущает чью-то голову на своем плече и руку, протянутую через пояс. Сердце подскакивает высоко к горлу, он опускает глаза и видит Хоука. Хоук. В мгновении ока Фенрис тяжело опустил голову обратно на подушку. И начал понимать, что только что видел. Он видел… Видел… Что? Только что он видел сон, свои воспоминания. Но никак не отпечатались в его памяти. Эльф помнит чувства: тепло, радостно и почти не больно. Сейчас тоже тепло и почти не больно — тяжелая голова мужчины отлежала ему руку. Он помнит ощущения, так почему не запомнил все остальное? Ему когда-то было хорошо, почему, твою мать, он не запомнил?! И почему эти воспоминания пришли именно сейчас? Из-за мягкости матраса? Другого потолка? Расположения камина? Подушки?! Нет, ничего из этого. Хоук сонно промямлил что-то, почесав нос о его немеющую руку. Хоук. С ним Фенрис смог расслабиться. Снять защиту и броню, наконец выключить мозг. С ним было хорошо. Поэтому?———
Гаррет выглядел разбитым. Потухшие глаза смотрели ему прямо в душу, поникшие сильные плечи устало расслабились. Смотреть на это было почти так же больно, как и осознавать, что собственный разум играется с Фенрисом и крадет только-только вытянутые воспоминания. Да, не помнить больно, а вспомнить и снова забыть — еще больнее. И если так будет всегда, когда он будет расслабляться, то он готов больше никогда не видеться с Хоуком. Он просит остаться, в третий раз, но на этот раз Фенрис выскакивает из комнаты прежде, чем Гаррет успевает протянуть в его сторону ладонь. В зале сквозь окна расцветает рассвет, один из лучей ярко падает на металлическую поверхность, зайчиком попадая эльфу в глаза. Маленький герб на красном платке. Неосознанно Фенрис берет это в руку, крутит перед глазами. — Ой, это вы! — раздается за его спиной звонким голосом. Быстро обернувшись, эльф видит девочку. «Орана» — подсказывает ему сознание. — Я вам с сэром Хоуком так благодарна! Даже не знаю, чем отплатить за свою жизнь! Приходите как-нибудь еще, я испеку пирог по рецепту папы! — на щеке эльфийки появилась ямочка, в голове Фенриса вспыхнула и тут же потухла искра. Поморщившись, парень коротко кивает и вылетает из имения, все еще сжимая в перчатке платок и герб.———
Он позорно скрывается от него. Прячется в своем пыльном имении, растворяется сквозь стены, не отзывается на громкий голос, раздающийся эхом в пустых помещениях. Гаррет обычно уходит после осмотра всех комнат, расстроенно шаркая по плитке оружием. В один из дней его голос звучит более обеспокоенно, чем обычно. Он практически умоляет Фенриса выйти и помочь. А эльф покрывается густой краской от стыда и сидит в своем укрытии дальше. В конце концов Хоук убегает, чертыхаясь на него. А потом все прекращается. Мужчина не приходит, не зазывает с собой, не обходит залы. Спустя неделю молчания сам Фенрис не выдерживает. Обычно он выходит с имения ближе к ночи, когда торговцы уже по-тихоньку начинали собирать свои прилавки и когда Хоук скорее всего уже был дома. Сейчас солнце было в зените, ярко освещало каждый уголок Верхнего города, ослепляя отвыкшего воина. Народ у церкви по-обычному топчется у статуи, у подхода к крепости сменяется караул стражников. С имения Хоуков выходит поникшая Мерриль с засохшим букетом в опущенных руках. Фенрис чувствует… смятение. Кажется, он действительно не ожидал, что такой красивый мужчина, как Гаррет Хоук, не найдет ему замену. Странно, что снова эльф, но… К смятению добавилась обида, воин на пятках разернулся и уже хотел вернуться к себе, но тонкий голосок магички окликнул его: — Фенрис! О, наверное, именно ты и нужен! — Нужен? В чем? — злобно, в прочем, обычно он так на неё и смотрел, покосился на эльфийку Фенрис. — Ты нужен Хоуку! Ох, мы уже не знаем, что сделать, он так исхудал… — Мерриль сжимает белые жухлые цветы изрезанными пальцам так, что букет осыпается к их босым ногам. Поднимает на парня взгляд больших зеленых глаз и у Фенриса снова вспыхивает с сознании огонек боли. — Ванхедис, кто «мы»? Явно ты и этот одержимый, так и знал, что вы споетесь… — Фенрис, чтоб тебя Ужасный Волк загрыз, послушай меня хоть раз! — вскрикнула девчонка. — Хоуку плохо, Лиандра погибла! — Чт-что? — опешив, Фенрис переступил с ноги на ногу, случайно наступая на уже не мягкие лепестки. — Эх, — шмыгая носом, эльфийка вытерла глаза рукавом. — Неделю назад Лиандра пропала… Нам об этом сказал Гамлен, и мы пошли искать… Звали и тебя, но ты как обычно не вышел. И потом, когда мы зашли в литейную!.. Ах, там… Он уже похищал женщин, собирал их… — Мерриль, все время заикалась от больших слез, катившихся по ее худым щекам. Фенрис впервые не хотел задушить магессу, потому что сам уже мог понять, что произошло, и от этого кровь в жилах стыла и твердела пуще камня. — Может быть, ты помнишь, как Хоук нашел в литейной пару лет назад кисти рук и кольцо… Потом мы нашли зал, где он, видимо жил и там… Женщина на портрете была так похожа на Лиандру, ох… Она была уже мертва, подпитывалась только благодаря магии крови… Эта часть магии так ужасна! — девчонка разрыдалась себе в ладони, букет с отвращением был брошен под ноги. — Только эта часть, Мерриль? — Фенрис вскипал от ярости. Очередная жертва магии погибла, оставляя его дорогого человека страдать. — Да иди ты к… к Хоуку! — прокричала магичка и села на корточки перед так ненавистным ей букетом, громко всхлипывая. Эльф смутился таких эмоций и своей реакции. Верно, сейчас не время оскорблять глупую эльфийку. Если она так уверена, что Гаррету нужен именно Фенрис, то пусть так. Воин без стука зашел в холл имения. Его встретил задумчивый Себастьян. Обычно мужчина не покидал стен церкви, но этот случай определенно был особенным. Ваэль понимающе кивнул ему и погрузился обратно в свои думы. У камина стояла Авелин и трепала грустного мабари между опущенных ушей. Рыжие волосы, сегодня сплетенные в тугую косу, покоились на плече начальницы стражи в гражданском. Фенрис поморщился и отвел глаза на секунду. — Соизволил выйти из своего угла, эльф? — прозвучал холодный голос. Никогда еще он не слышал такой от Авелин. — Мне жаль, что… — Не мне это говорить нужно, Фенрис, не мне, — перебила его женщина и головой кивнула в сторону второго этажа. Воин послушно пошел к лестнице. За запертой дверью библиотеки были слышны задушливые всхлипывания какой-то девушки и тихие успокаивающие слова Андерса. «Наверное, по такому случаю и Бетани с Карвером отпустили,» — подумал Фенрис. Его догадку подтвердил молодой Страж, закрывающий за собой дверь в материнскую комнату. Из комнаты Хоука вышел Варрик с Изабелой. Как лучшие друзья Гаррета, они выглядели вымучено и помято. Оба перевели на эльфа глаза. Оба посмотрели на него с надеждой. Без слов, просто возлагая на его персону важную роль, они отошли с прохода, давая доступ к только закрывшейся двери. Фенрис ощутил, как под перчатками вспотели ладони. Захотелось оттереть о штаны, но ничего бы не изменилось. Он взялся рукой за ручку и толкнул её. Почти ничего не изменилось с прошлого раза: из освещения только камин, шторы плотно задернуты, не пропуская и лучика солнца, тепло. Даже Хоук сидит с похожим выражением лица. Веки прикрыты, на голове полный беспорядок, бородка неухоженно отпущена. Под глазами залегли темные тени, но слез, видимо, мужчина больше не имел. Гаррет поднял на него красные глаза, даже если в них и отразилось удивление — оно сразу потухло под бескрайней печалью. — Я, — Фенрис прочистил горло, испугавшись собственного голоса. — не знаю, что говорить в таких ситуациях, но я здесь. Если хочешь, я... — его снова перебили на полуслове. — Останься, — звучало так загнанно. — Прошу, останься со мной. Хотя бы ненадолго, Фенрис, — лицо мужчины стало еще темнее. Эльф сорвался с места и быстрыми шагами прошел до кровати. Опустившись, он нахмурился, не зная, что делать дальше. Сильные руки сгребли его в объятия, ледяной нос зарылся в плечо, он продолжал просить. — Пожалуйста, Фенрис, это все, что мне сейчас нужно… — Я останусь, Хоук! Я останусь столько, сколько тебе потребуется… — прошептал ему на ухо воин, обнимая Гаррета в ответ. И действительно, мужчина заметно сбросил в массе. Это пугало. Все это очень пугало.———
Кунари забрали тело Аришока, книгу и давным-давно уплыли, оставив Киркволл с пустым троном Наместника. Мередит закручивала кандалы магам, Орсино стоически отбивался от неё, Эльтина всеми способами разводила их по углам, стараясь поддерживать хрупкое равновесие в городе. Их с Фенрисом отношения тоже изменились. На практически такие же, что до той самой ночи. Он перестал избегать Хоука, шел с ним на задания, грызся с Андерсом и Мерриль, все так же редко шутил с Варриком, от чего тот валился со смеху, отбивался от пошлых заигрываний Изабелы, обсуждал с Авелин Донника и их игру в «ромб» и, если Пирожок был с ними, иногда бросал мабари как можно дальше первую попавшуюся под руку палку. Себастьян сам отказывался с ними ходить, ну и не велика была потеря. С Гарретом Фенрис проводит почти каждый вечер. Занятия чтения и письма его очень увлекали. Хоук выбросил статую, что напоминала эльфу Тевинтер. Как-то прознал, что Фенрису очень нравятся яблоки, и указал Оране всегда ставить корзину яблок в библиотеке у дальнего стола. Странно, но даже сам воин не знал об этой его тяге. Годы все шли, боль от потери притуплялась, но, естественно, не уходила. Так было и после отца. В комнату Лиандры ступала только Орана, стряхнуть пыль и проветрить помещение. Гаррет не мог. Видимо, Фенрис тоже кое-чего не мог. Например, забыть те предсмертные слова Адрианы. Поэтому он все эти годы не оставлял попыток по своим каналам и с помощью Варрика найти эльфийку с именем Варанья из Каринуса. Удивительно, но такая была, и охотно переписывалась с эльфом, так что он был втройне благодарен Хоуку за уроки, а тому и в радость. И вот Фенрис, окрыленный маленькой ниточкой к его прежней жизни, старательно копит золото и отправляет сестрице, чтобы та приехала к нему с Тевинтера. Что из этого вышло? — Вот мы и снова встретились, мой волчонок, — вальяжно ступая по дощатой лестнице, гадким старческим голосом процедил никто иной, как Данариус. Висельник мигом наполнился его подчиненными, а Варанья стыдливо скосила глаза к полу и отошла к стенке. — Данариус! — взверел Фенрис, лириум в его коже засиял ярким синим. Изабела, что до этого момента сидела на привычном месте и хлебала пиво, оживилась и вынула кинжалы из ножен. — Ты думал, что будешь вечно на свободе? Нагулялся, пора на место, к хозяину, — скрипучий пол вторил словам магистра. На вершине лестницы показался Варрик с заряженным арбалетом наперевес. — Ты не посмеешь его тронуть! — твердо пробасил Гаррет. Данариус заинтересованно перевел на него взор. — Волчонок, ты нашел здесь себе нового хозяина? Что, парень, уже опробовал его? Согласись, что он так хорош, когда… — слова магистра заглушил сильный удар кулака о стол, так что мебель жалобно заныла и пару досок хрустнуло. — Не смей так о нем говорить! — прорычал Хоук, хватаясь за оружие. Варрик на лестнице точно выцеливал в прицел. Иза достала пару склянок с ядом. Авелин щитом прикрыла спины мужчин, а Мерриль сразу же наложила каменную броню. Глаза Фенриса загорелись ярче пламени и громогласный бас обозначил начало битвы. Но ничего такого сложного не произошло, наемники раскидались по стенкам как тряпичные куклы, маги, что поддерживали их, быстро стухли, а старый магистр, хоть и был силен, но не против семерых противников, что нещадно колошматили по его барьерам, изматывая мага до крови из носа. В конечном итоге и он сдался, тогда Фенрис закончил с ним своим любимым приемом, тем самым, что именно Данариус подарил ему. Остались лишь семеро людей, покрытых кровью врагов, трясущийся за стойкой Корф и не менее трясущаяся Варанья. Как только эльф вспомнил о сестре, метки вспыхнули вновь. Безумные глаза уцепились за хрупкую фигурку девушки. — Я был так рад, что у меня появился хоть кто-то родной, что я для кого-то что-то значу, а в итоге чуть не сдох из-за этого «кого-то»! — направляясь к Вараньи, шипел Фенрис. Хоук, уловив плохое, пошел следом, готовый в любое мгновение перехватить прозрачную руку. Как это сделать, Гаррет не знал, но очень постарается. — А что ты хотел! — заплакала эльфийка. — Ты ушел, мамы не стало, а все, что у меня осталось — корка хлеба! Свободному эльфу не так легко выжить, ты не подумал о этом, когда соглашался на ритуал? — прокричала сквозь слезы девушка. — И у меня появилась магия! У меня появился шанс жить, а не выживать, Лито, и я им воспользовалась! — Молодец, теперь выживать не придется! — когтистые пальцы стали пропадать на глазах. Всхлипнув, Хоук попытался остановить воина, хлопнул по его плечу, но лишь спровоцировал резко обернуться, переводя атаку на себя. В груди резко стало холодно. Так, будто вышел на мороз в самые холодные дни где-то в Ферелдене, не помнил, потому как они часто меняли жилье, в одной только рубашке, потому что показалось, будто это папа стоит у калитки и не решается зайти. В тот раз это было лишь разыгравшееся воображение и оборотень, заблудший в их край и до седых висков напугавший Лиандру. В этот раз его сердце ритмично пульсировало в металлической ладони эльфа. Во рту появился привкус крови. Колени подкашивались, требуя усесться на заляпанный пойлом, блевотой и кровью пол. Он схватился за воина обеими руками, ища опору, а друзья со стороны хором сделали вдох. Глаза Фенриса прояснились, округлились, как блюдца, а лицо вытянулось в удивлении. Второй рукой, уже, слава мягким сиськам Андрасте, не прозрачной, он ухватился за плечо Хоука, перевел испуганный взгляд на место, где их тела соединились, и аккуратно вынул свою ладонь. — Прости меня, — шепотом попросил Фенрис у наконец выдохнувшего мужчины. — Прошу, я не заслуживаю, но прости. Я сейчас же уйду, ты меня никогда больше не увидишь, только прошу. — Ты прекратишь когда-нибудь пугать меня своим уходом? Я прощаю тебя, и только попробуй уйти. Фенрис… — цепляясь за эльфа, Хоук силился подняться и что-то донести до длинных побледневших ушей напротив. — Она хотела жить, так позволь ей это. — Чт-что? — Ты сказал, что рад её появлению, рад тому, что у тебя появился хоть кто-то, для кого ты что-то значишь. Ты значишь для меня многое. Значишь для всех нас. Не пытайся остаться один, прошу тебя. Фенрис, отпусти её, — превышая эльфа в росте на полголовы, мужчина заглядывал в его глаза и пытался достучаться. Фенрис, переваривая его слова, тихо сглатывал вязкую слюну страха. — Хо-хорошо, Хоук, — скулы эльфа добавили цвета, он отступил от Гаррета на полшага, поворачиваясь к сестре. — Иди, — только и бросил ей воин, вновь отворачиваясь от рыжей девушки. Та и не собиралась задерживаться. Через пару минут, когда Корф немного посмелее выглядывал из-под стойки, Хоук мило попрощался с ним и, проводив Мерриль в эльфинаж, отправился в Верхний город.———
Со смерти Данариуса прошел месяц. Фенрис пил вино, играл в «ромб», наконец таки убрал последний полуразложившийся труп, отмыл прихожую, зал и свою комнату, которой чаще всего пользовался. Он разленился. Хоук не трогал эльфа, уже на опыте знал, что тому нужно время разобраться в себе и ситуации, понять, что делать дальше и куда двигаться. Если приходил и просился на задание, то Гаррет не возражал, но сам не звал. В один день, когда Хоук решил устроить себе «выходной» от разбирательств меж храмовниками и магами и спокойно почитать перед потухшим камином с Пирожком на коленях, Фенрис пришел без меча и перчаток. На удивление, даже верхнего доспеха на эльфе не наблюдалось, что сильно впечатлило мужчину. Мабари поднял голову, спрыгнул с хозяина и подошел к визитеру. Потыкав носом в пустые руки, Пирожочек пошкрябал когтями по плитке до своей новой лежанки. Хоук отложил книгу с закладкой и подошел к эльфу, взглядом спрашивая не озвученный вопрос. — Хоук… Гаррет, я пришел спросить у тебя совет, — неуверенно начал Фенрис. — Конечно спрашивай, помогу как смогу! — эльф впервые назвал мужчину по имени. — Я остался один. Да, я отпустил сестру, но, — он все еще вспыхивал при мысли о сестре и её предательстве. — Я действительно остался один. У меня не осталось семьи, врагов, какой-то цели… Я не знаю, что делать дальше. — А ты уверен, что остался один? — мужчина вздернул бровь и наклонил голову вбок. — Ум… Ну, у меня все еще есть к тебе чувства, — стушевался эльф. — Тогда, может, наконец останешься со мной? Теперь навсегда, — слова Хоука ласкали уши приятным баритоном. И смысл этих слов был так сладок. В груди Фенриса потеплело. — Ты точно уверен, Хоук? — Я уверен уже примерно пять лет, Фенрис. — Хорошо, тогда, — сухие губы накрыли искусанные. Ощущения ни капли не изменились. Все так же необычно, но не неприятно. К зубам они перешли быстрее, и Фенрис больно укусил Хоука над самым воротником рубашки. — Ах. Немного нежнее, прошу, — оттянув эльфа за жесткие пряди на затылке, сказал Гаррет. Фенрис понятливо кивнул потянулся к месту укуса и мягко провел по следу холодным языком. — Да, так сойдет. Получив одобрение, Фенрис огладил твердую грудь мужчины, сжав мышцы в ладонях сквозь ткань, опустил пальцы ниже, провел по бокам, ближе к пояснице. Гаррет же стоял столбом, млел от поцелуев-укусов на шее, массировал белый затылок и не знал, что делать дальше. Можно ли ему тоже ласкать Фенриса или не стоит? Насколько они могут зайти? Сбоку послышался всхрап мабари, отвлекая эльфа от всасывания мягкой кожи у подбородка. — Не здесь, — все, что выпалил парень. Он схватил Гаррета за запястье и повел к его же комнате. Когда дверь захлопнули с ноги, Хоук полностью пришел в чувства, поймал Фенриса за плечи и не дал ему прильнуть к себе снова, чем неприятно удивил того. Эльф нахмурил черные брови. — Фенрис, подожди, остынь на минуту, – мягко попросил Хоук. — В прошлый раз тебе не понравилось. С чего ты решил, что сейчас будет по-другому? — воин стушевался. — Потому… что знаю, уверен, что ты не сделаешь ничего, что бы вызвало у меня боль. — И что же я могу сделать? — Хоук! — воскликнул Фенрис и сел на кровать, обходя того. — Я понимаю, что не смогу сделать это так, как… девушка, но я постараюсь… по-другому. — Фенрис, — почти шепотом попросил Гаррет, усаживаясь совсем рядом. — Мне не нужно «как девушка», мне не нужно, чтобы ты старался по-другому. Мне нужно, чтобы ты был счастлив, был спокоен, был удовлетворен, — эльф смотрел на него из-под опущенных ресниц, заливаясь краской. — Да, хорошо… Ты можешь сделать все, что захочешь, но, если можно… Без проникновения. Я, — он снова запнулся, вздохнул и выдохнул. — Я пытался что-то сделать, чтобы получилось как с Данариусом, но не получается. — Эй, — подняв лицо Фенриса за подбородок, Гаррет заглянул в его полуприкрытые глаза. — Не нужно, чтобы получилось, как с ним. Это ужасно, — чуть подумав, Хоук продолжил. — Кажется, я знаю, как нам быть, — потянувшись к парню, Гаррет вновь начал смаковать удовольствие от чужих губ. Голые пальцы Фенриса легко развязали шнуровку на домашней рубашке Хоука, прохладными пальцами исследуя то, чего не дотронулся в прошлый раз. Гаррет тоже не оставлял попыток раздеть Фенриса, быстро расстегнув его жилет. Как и в тот раз, только проводя пальцами по коже, Хоук заставлял метки вспыхивать. Он боялся, что делает любовнику больно, но эльф продолжал постанывать в приоткрытый рот, выгибаясь навстречу пальцам. Твердая ладонь накрыла пах Гаррета, оглаживая выпирающий член, заставляя тереться в ответ. Разорвав поцелуй с громким причмокиванием, мужчина скинул с плеч одежду, раздвинул колени эльфа и уселся прямо напротив затянутой в облегающие штаны эрекции. Фенрис помог снять с тебя последний элемент одежды, приподняв бедра, так что эрегированная плоть подпрыгнула перед носом Хоука. Теперь Изабела могла сожрать свою новую шляпу. Хоук увидел все его узоры и даже больше. Массируя шершавыми пальцами внутреннюю сторону бедра, на другой ноге он исследовал замысловатые символы, подсвечивающиеся от щекочущих укусов. Член рядом продолжал напрягаться, Фенрис продолжал со свистом выдыхать тяжелый воздух. Мозолистые пальцы погладили по щеке, зарылись в волосы, несильно оттянули, привлекая внимание к сочащейся смазкой головке. Гаррет снова отвлекся по сторонам, вынуждая эльфа обиженно вздохнуть. Потом мужчина поднялся, и Фенрис разволновался, пытался понять, что он сделал не так. — Спокойно, я сейчас вернусь, подожди ровно минуту! — успокаивал его Хоук, стрелой вылетая за еле открытую дверь. Стало холодно. Эльф поежился, прикрылся руками и сдвинул колени. В то же мгновение, как у него начала закрадываться неприятная мысль, Гаррет ввалился в щель дверного проема, держа в руках какой-то пузырек. — Зачем нам припарка? — это больше было похоже на припарку, хотя цвет был не обычным, а чуть бледнее. — Это масло, давным-давно Элеганта дала на пробу, так и не нашел применение. Кажется, сейчас именно тот случай, — озорные искры в глазах Гаррета успокоили Фенриса, он вновь развел худые ноги, чтобы мужчина упал рядом с покачивающейся плотью. Тот вылил пару капель себе в руку, растирая между пальцев. Затем смягченные ладони накрыли его ствол и мошонку, мягко массируя, от чего у эльфа вырвался удивленный вздох. Пальцы на члене сжались так, как именно нужно, медленно передвигаясь вверх-вниз, стягивая крайнюю плоть с головки. От ощущения влажного языка на чувствительной коже пальцы на ногах поджались, Фенрис прикусил нижнюю губу почти до крови, чтобы не подмахнуть бедрами. Хоук не торопился, втягивал щеки и посасывал головку, в ладони оттягивая яйца. Все больше и глубже брал в рот, стараясь уместить член во рту так, чтобы не царапать разгоряченную кожу зубами. Живая плоть на языке ощущалась еще страннее, чем чужой язык, но все еще далеко до «неприятно». Неприятно только сдерживать рвотные позывы, но Гаррет не старается запихнуть член как можно дальше. Вкус масла оседал на губах, смешиваясь со слюной и природной смазкой, стекал по подбородку вязкими каплями, падал на ковер. Он уже начал получать удовольствие от того, как над ним звучат хриплые стоны, и сжал себя через ткань штанов, дабы хоть как-то облегчить давление. Фенрис вдруг часто задышал, схватил его за волосы на затылке и с силой оттянул от себя, быстро пережимая начало члена. Гаррет недоуменно уставился на него, утирая запястьем подбородок. — Я, — задыхаясь, пытался ответить на немой вопрос эльф. — Я хочу с тобой. — Да? — игриво поинтересовался мужчина. Поцеловав сморщенные губы, Хоук перетек с пола на кровать, но опомнился и слез обратно, пытаясь стянуть штаны и выворачивая их. Расправившись с ними, он быстро снял и трусы, под пожирающий взгляд возвращаясь обратно. Смотреть на красивое тело приятно, особенно когда оно над тобой, прикасается к тебе. Уж Фенрис знает. И пока Гаррет решил отдать должок и терзает зубами его кадык, эльфу в руку как раз попался его член. Стало вдвойне радостно, что Хоук знает способ без проникновения. Нет, это не какая-то дубинка кунарийская, обычный член, может чуть толще среднего, но у Фенриса все равно схватывает спазмом дыхание об одной только мысли, что это могло бы быть в нем… Может, как-нибудь потом, но точно не в ближайшее время. Задумавшись, Фенрис не заметил, как под головой появилась подушка, а сам он лежит боком и спиной плотно прижат к широкой груди. Удивленно вскинув брови, он повернул голову назад, встретился с потемневшим взглядом Гаррета и, готов поклясться, его глаза сейчас выглядели точно так же. Распухшие губы нашли другие, глаза продолжили следить за реакцией эльфа, под руку просунулась чужая, прижимая поджарое тело еще теснее, ложась поперек груди. — Смажь себя, Фенрис, — хрипло донеслось до улетающего разума. — А? — только и смог ответить эльф. — Возьми пузырек, — Хоук стал давать простые указания. — Налей на руку. Достаточно! Теперь разомкни бедра и смажь между. Ага, не жалей, вот так, — мужчина оставил быстрый поцелуй у виска любовника. Только сейчас Фенрис ощутил твердую эрекцию у себя на ягодицах. — А теперь сожми бедра и не разжимай, — шепот в самое ухо, еще один чмок в щеку, и вот между его ног проталкивается член Хоука. Сильный, твердый, прокатывается по ложбинке и толкается в мошонку Фенриса. Хриплый стон приятно опаляет ухо. Толчок повторяется, головка упирается в его яйца и ему хорошо. Ему поистине хорошо. Сильные руки, увитые набухшими венками, сжимают его грудь и стояк, медленно, вторя толчкам. Эльф закидывает руку назад, вплетая пальцы в чуть грязные волосы Гаррета, потянувшись за поцелуем. Немного неудобно, но ему все равно хотелось поцеловаться. Сейчас это не странно, сейчас ему это нужно как воздух. Фенрис пытается держать ноги сомкнутыми, изо всех сил старается, чтобы Хоуку понравилось, чтобы было приятно, потому что Фенрису приятно. Толчки все размашистее, яйца мужчины шлепают по его ногам, собственный член эльфа готов излиться в кулак Гаррету. Стоны рот в рот кажутся все громче, шлепки о кожу все пошлее, а Хоук все чаще сбивается с ритма, вдалбливаясь в дрожащие ноги. Глаза закатываются от приливов оргазма, между бедер стало мокрее, а кулак на члене замедлился, но Фенрису было все равно, он прокусывает губу до крови и сам толкается в последние разы, кончая так, что уши закладывает. Жаркие поцелуи в шейный позвонок вырывают его из дрёмы, эльф кладет ладонь на руку Хоука, аккуратно переворачиваясь на другой бок, лицом к мужчине. Он смотрит на парня сквозь ресницы, сам еле справляясь с накатившим сном. Вытерев о простыню сзади него руку, Гаррет касается чуть менее испачканными пальцами его лба, убирая растрепавшиеся пряди. Медленно, лениво целуя в губы. Рот Фенриса неосознанно расплывается в улыбке, такой, какую Хоук еще не видел. — Обещай, что найду тебя в своих руках, когда проснусь, — хрипло попросил мужчина. — Обещаю, что уйду, только если прогонишь, — ответил возлюбленному эльф. — Никогда, — укутывая их в одеяло, отозвался Хоук и больше не стал себя сдерживать в сознании.———
Звонкий смех, тихое перешептывание. Золотой отблеск и солнечные блики. После плети мама аккуратно мажет его кожу смесью лечебных трав. Почти сразу становится легче. Девочка с рыжими волосами послушно стоит, пока её отчитывают, не проронила ни слезинки, хотя глаза были на мокром месте. Соседские дети принесли ему яблоко. Наполовину красное, наполовину зеленое. Кисло-сладко. Все равно вкусно. Золотой отблеск и солнечные блики. Звонкий смех, тихое перешептывание.———
В комнату не проникает ни звука, ни света. Просто Гаррет понимает, что выспался. Возможно, сейчас за полночь. Ему плевать. Пальцы перебирают волосы на макушке. Фенрис все еще тихо посапывает в его шею.