* * *
Xyz. DD Month. HH:MM
...Витающая в воздухе невидимая радость проникает под кожу и вызывает мелкую дрожь. Суетящиеся вокруг люди с многочисленными чемоданами кажутся маленьким, серым и лишь на секунду существующим наполнением терминала, где все вокруг сияет как-то странно, отдает фальшивыми яркими цветами. Шум превращается в музыку, время тянется медленно тонкой нитью, словно карамель. И вот, на том конце помещения показывается он. Люди, объявления, собственное дыхание – они все еще здесь, но теряют свое значение. Глаза не видят больше ничего, все мысли затихают и остаются в тени. Юнги хочется сорваться на бег, только бы быстрее оказаться поближе к нему, к Чимину, и вот! Уже всего несколько метров, можно разглядеть каждую прядь взъерошенных после перелета волос, сердце сходит с ума от ожидания, вся поверхность кожи готова почувствовать тепло объятий, уже долю секунды спустя можно будет ткнуться носом в его шею и вдохнуть родной запах, услышать тихий высокий и нежный голос, а потом взять его сумку и отправиться вместе домой, и смотреть, смотреть на него как на самый дорогой и ценный шедевр талантливого художника!Пусть бьется сердце как гром
Когда увижу его
Друг к другу когда подойдем
Слезы текут пусть рекой
И души наши сольются
В волну высотою с цунами
И стены пусть все разобьются
Что были между нами
Мы вместе дождемся солнца
Посмотрим в ясное небо
Пока грозы не разойдутся
За горизонт не уйдут навечно
Пусть превращусь я в огонь
Когда увижу его
Когда встретятся взгляды
В глазах пусть пылает пламя
И руки наши возьмутся
Меж собой заключая тепло
И мысли все отдадутся
Будто больше нет ничего
Мы вместе поры той дождемся
Когда вишни зацветут
Мы вместе под вишней лежа
Смотреть будем на луну
Пусть ветром меня унесет
Когда увижу его
Пусть будет холодным воздух
Наше дыхание растопит лед
И это не сновидение
Что вызвало бы лишь печаль...
Руки уже обхватывают его плечи в ожидании приятного и нужного контакта, а еще через мгновение проходят тело насквозь и опускаются в неожиданном разочаровании, а все движения застывают в непонимании и попытках осознать реальность. Никого нет. Это всего лишь слишком спелый плод его воображения....Но знаю только одно я:
Бывает так лишь в мечтах.
Юнги стоит один посреди терминала, полного народу. И каждое мгновение в глаза теперь бросаются идущие навстречу друг другу счастливые люди. И они никуда не пропадают, остаются с теми, кто, умоляя взять что-то из их тяжелых вещей, пришел к ним на встречу, а потом идут в одном направлении, как во сне или новогоднем фильме. А он один. Больше не может ничего видеть, просто падает на пол прямо там, где и стоял, закрывает уши руками и плачет горько, такая невыносимая тоска сжимает его... Юнги протянул руку к телефону, который лежал на прикроватной тумбочке на зарядке. После смены положения загорелся цветной экран, белым высветились дата и время.Пт. 02 Ноября. 08:15
Всего лишь сон... Чимин никуда не исчез, он здесь... Он здесь. Сейчас придет спросить, как спалось, потом позовет вместе готовить завтрак. У Юнги, как он заметил, от этой мысли внутри на секунду загорелось какое-то слабое тепло, согревая его душу и давая на секунду прикрыть глаза, так, будто нежишься на майском солнышке. И даже когда он вспомнил, что Чимин приедет только послепослезавтра, ему было спокойно и тепло. Тепло просто от той мысли, что где-то есть один-единственный в мире человек, которому он важен. Который важен ему. И он вернется скоро, и им, как во сне, Юнги будет любоваться и наслаждаться его присутствием.* * *
Сдаётся мне, что на заре
Я вижу в облаках твою фигуру, и во мгле
Ты смотришь на меня,
Наблюдая.
Кого-то видя в темноте
Ты можешь думать лишь об этом, а теперь
Смотрю я на тебя,
Понимая...
Пн. 05 Ноября. 08:03
Два дня прошло. Сегодня Чимин должен прилететь в аэропорт Пусана примерно в без двадцати девять. Все выразили свое искреннее сожаление, что не смогут его встретить, и расползлись по рабочим местам. А у Юнги праздник: сегодня не его смена и он может скорее увидеть своего дорогого Чимина. Он специально встал в шесть тридцать и приготовил завтрак, а теперь взял такси и собирается ехать в аэропорт, но его телефон внезапно звонит. —Привет, хен. —Привет! Чимин-а, где ты? Как дела? Рейс не задержали? И почему звонишь? Я всегда на связи и в сообщениях. Это ничего, просто дорого же! —Дорого? А, да... Эм... —Ну, из Китая. Роуминг. И вообще, что это я, откуда у тебя связь в самолете? —Да... Дело в том, что рейс не только не задержался, а пришел быстрее и... Короче, я уже в Корее. У тебя должно высвечиваться под именем контакта во время вызова... —Ах, да. Я не обратил внимания. Так, я уже к тебе лечу! Буду скоро, обещаю! —Хен, не спеши в аэропорт! —Что? Почему? —Дело в том, что я, только не переживай, я тебя прошу! Когда шел, немножко совсем на лестнице этого... Поскользнулся и... Упал короче. —Господи боже ты мой, с тобой все хорошо? —Ну я так и знал, что ты начнешь это! Я не маленький ребенок, просто... —Где ты сейчас? —Колено сильно ударил, пришлось поехать в больницу... —О боже мой Господи, в какую? —На Каятэро. —Я буду через десять минут! —Не волнуйся так, я через телефон слышу твое сердцебие- Вызов завершен(01 мин. 09 сек).* * *
...—И поэтому прилетели раньше. —Ладно. Хорошо уж, что ты не сам платил за билеты. —Да, это... Это тоже, – Чимин слегка поморщился. —Больно? —Да так, ерунда. —Потерпи еще совсем чуть-чуть, скоро обезболивающее подействует. — Ну что, господин Пак, – подоспел врач, который принял Чимина – рентгенолог передал мне Ваши снимки. Спешу Вас огорчить, я на все сто процентов вижу, что это перелом. Но все еще не так плохо! Операций Вам не нужно, восстанавливаться тоже не полгода. Просто нужно зафиксировать сустав, а там физиотерапия поможет. —Так это вообще отлично! —Но, к сожалению, для дополнительных обследований и лечения Вам придется на несколько дней остаться в больнице. —А, так? Ну, что сделать, переживу! —Главное – не падайте духом!* * *
—Хен, ты же будешь навещать меня? —Обязательно... – обязательно, так как ты – самый дорогой человек во всей моей жизни и я с какого-то момента и дня без мысли о тебе не представляю. Как бы ни было досадно, но озвучить тебе это я вряд ли смогу в том ключе, в каком это вижу, потому что я сам еще в себе не разобрался и не до конца понимаю, что это за чувство. Так же, как и сейчас ты меня вероятно не поймешь, если я назову тебя каким-нибудь словом, какие у меня крутятся в голове. – Конечно, буду, Чимин-а. Ты быстро поправишься.* * *
Мне снились мои родители. Несколько раз. Они были еще молодыми. И они обсуждали, как назвать ребенка. Одно сновидение помнится слабо я его внятно даже записать не смог, в другом уже над конкретным именем и рассуждали, что назвать ребенка на слог «Юн» – идея вовсе не плохая, учитывая, что моего отца зовут Союн. Не знаю, говорила ли мама ему о сновидении. Мне тоже в последнее время, а точнее, пока я пребываю в квартире Чимина, снится всякое. Например, Вон Ён – королева, которая была убита около шестиста лет назад из-за придворных интриг и была при жизни очень похожа на меня. И откуда-то знала мое имя. Нет, я не совсем тупой, я понимаю, что присниться всякое может, но мне это даже нравится. А после родителей мне снилась Имджинская война. А потом опять королева. Я, конечно, не помню, что там конкретно, но не задумываться о связи моих снов не получается, а задумываться – страшновато. В день, когда Чимин приехал, а точнее в ночь на этот день, мне снилось поле. Да, как в тот раз. Жара невыносимая, конца и края нет однотонной иссохшейся траве, которую колышет сухой ветер. Мне было тяжело идти. Не из-за жажды, на этот раз я четко понимал, что упал с большой высоты и что-то повредил, так как это было своеобразное продолжение того, другого сна. А в восемь ноль четыре того же утра мне позвонил Чимин и сообщил о том, что (удивительное совпадение, не так ли?) грохнулся с лестницы. Может, и остальное таким образом что-то значит? Я не люблю строить догадки, особенно такие, которые кажутся очень мистическими и не особенно правдивыми, так что тут можно только наблюдать и смотреть, что из этого выйдет. Он читал книгу о человеке, который был не выгоден власти, из-за этого его признали невменяемым и заперли в психбольницу со всем из этого выходящим. Но был там один специалист, который пытался спасти остатки его сознания, используя для этого записи карандашом на бумаге. Юнги подумал, что это по правде простой, но такой, чтоб на все случаи жизни, способ угомонить свои мысли в кучу. Поэтому он и записал все, что видел, что думал, и что случилось в блокнот, а потом стал перечитывать. Яснее не стало, но все же. Это не цель всей его жизни – установить хронологическую или причинно-следственную связь между снами за полтора месяца и реальными событиями, поэтому особо вникать и не надо. Но есть кое что намного более важное. То, что Юнги не чувствовал еще никогда в жизни. Смесь счастья от нахождения рядом и горя от молчания. Чимин ему стал так дорог, как самый родной человек во всем мире. От одной только мысли о нем радость приходит и улыбка на лице, что уж говорить о прямом контакте. Но Юнги правда грустно, что Чимин его может не понять. И страшно, потому что вдруг он слишком зависим? А если Чимин вдруг пропадет, как во сне? Ничего с ним не случится и он никуда не уйдет, просто окажется плодом его раненного воображения, которое, как в качестве энергетика, создало себе идеальный мираж, чтоб хоть немного потешиться? Тогда, когда Юнги об этом думает, он может не спать – пытаться закрыть глаза хоть на секунду, рыдать в подушку, прогонять мысли – целую ночь. Но при виде Чимина все это снова восполняется тем теплым чувством. Так, как будто и не было никакой ночи. Не плыли облака по небосводу, из тумана появляясь и растворяясь в нем снова. «Это очень опасная, неизвестно во что выходящая и где кончающаяся зависимость, которую я предпочту называть "Безответная любовь". И никак иначе».Под покровом ночи
Мысли о тебе.
Меня поглощают
В полной темноте.
Под покровом ночи
Мой крохотный свет.
В моих мечтах и снах
Больше нигде.
В белом лунном свете
Никак не уснуть
В глазах всё туманом,
Но стоит моргнуть -
В белом лунном свете
Покажется тут же
В белом одетый
Твой силуэт.
Сейчас далеко где-то
Плещется лето.
Сейчас далеко где-то
Море из снега.
Всё далеко где-то,
Так далеко!
Но всего пара метров -
И ты предо мной.
За что мне дано было
Такое счастье?
За что мне дано было
Быть с тобой рядом?
За что мне дано было
Слышать твой голос?
За что дано видеть мне
Светлый твой образ?
Но иногда вместо слез выливались строки. Получалось слабовато, порой слишком похоже. Но приносило истинное удовольствие. Это произошло, когда Юнги открыл блокнот сначала на первой странице, а потом перелистнул на случайную. Так получилось, что на первой был стих, который он случайно написал буквально за неделю до того, как в корне изменилась его жизнь, а на следующей – запись из двух слов: «Грозы. Гром», сделанная несколько дней тому назад. И, спустя несколько попыток, на эмоциях получился самый грандиозный.* * *
На момент, когда он смог сформулировать и закончить свое абстрактное повествование и даже записать его, прошла бо́льшая часть недели. Сколько вообще он здесь? Кажется, ночью с двадцать первого на двадцать второе сентября его нога впервые переступила порог жилья переводчика. После некоторых подсчетов в уме он понял, что прожил так уже примерно пятьдесят дней. И он не помнит утра, когда первым делом не открывал блокнот. Кстати, там-то – сорок пять записей и маленькая сноска о том, что в ту, первую не бессонную ночь ему что-то снилось, но он напрочь забыл, что конкретно. Иногда уснуть никак не получалось. Это, может быть, страх, что что-то странное приснится: он заметил, что в этой квартире разные сновидения к нему очень уж зачастили. И он все записывал. Самые огромные – почти по странице – за первые две ночи, с седьмого на восьмое и с восьмого на девятое, и еще парочка. Остальные – где-то на треть или половину страницы. Где-то ему не приходилось внедряться в описание мест, так как это были знакомые ему места. Например, судя по записям, с тридцатого сентября на первое октября снился школьный кабинет биологии. В основном снилась Юнги природа: всякие реки, леса, деревья, птички, тропинки, склоны, травка, особенно часто – ромашки. Он сначала думал, это потому, что прям возле порога дома рос куст ромашек. Конечно, он потом вспомнил, что это были маргаритки. Во сне же перед ним была чистой воды лекарственная ромашка. Ладно, этот вариант отпадает. Бывали и совсем неожиданные места, где он появлялся: например, студия звукозаписи. Или пустой спортивный зал с парой станков. Но тогда не было особого сюжета. Смысл был в том, чтобы рассмотреть эти места. Пугало его то, что почти везде он находил ромашку. Вот, он наконец заснул. Лежал на спине. Из-под одеяла были видны голова, шея и верхняя часть плеч. Грудь медленно поднималась, потом опускалась. И снова. Ну и находился он где-то в другом месте. Далеко отсюда. Стоило подойти, как стали заметны голубоватые листы и цветы(а чего же еще?) ромашек на них. Растение плелось вокруг оголенной шеи и целилось на волосы тоже. Так, стоп, как я это вижу? Я же... Он... Или не он? Почему я, блядь, вижу себя со стороны!? И почему мне дышать нечем? Гребаная ромашка, задушить решила!? А, нет, все, кислород на месте... «Дайте! Мне! Уже! Поспать!!!» – проговаривает Юнги у себя в голове, когда понимает, что одна из подушек, лежавших рядом с ним, съехала и теперь касалась шеи, из-за чего ему и приснилась какая-то пурга. Но, в общем, душой он не кривил, ему это все в какой-то степени нравилось. Блокнот еще немного наполнился стихотворениями, рассказами о сказочных и не очень снах. И теперь...Сб. 10 Ноября. 08:22
И теперь, утром десятого ноября, словно забыв все свои тягостные, философские, печальные мысли, которые преследуют, когда нет рядом их причины, он едет на машине Чонгука с ним и его собакой в больницу, потому что – счастье-то какое! – Чимина наконец выписали и просто сказали периодически появляться у врача в кабинете. Сердце у Юнги бьется так, будто он сейчас ему в любви собирается признаваться, хотя с чего бы? Он навещал его через день, они виделись буквально позавчера. Они оставили пса в машине и зашли в здание, Чимин уже ждал их в холле с повязкой на ноге и парой костылей. —Ты его видишь? —Эм-м, да. А... почему ты спрашиваешь? Юнги тоже видел. Четко, ясно, точно видел Чимина прямо перед собой в десятке метров. Он спросил, так как боялся, что это снова сон. —Оу, я просто не туда смотрю. При встрече Юнги смертельно захотел обнять Чимина крепко, так, как мечтал. Как будто всех этих встреч в палате не было, и только сейчас он его наконец-то увидел. Пока они ехали на машине обратно, Юнги держал его руку, не особо принимал участие в разговоре и только смотрел на Чимина. Тот выглядел немного уставшим от всего произошедшего, но по-особенному счастливым. По пути они заехали в аптеку, возле их дома Чон вышел и помог Чимину подняться на ступеньки перед дверью подъезда, а потом поехал со своим доберманом в ветеринарную клинику. —Чимин-а... —А? —Можно... Обнять тебя? —Да, конечно. Я тоже очень скучал, хен. И он утонул в словах, улыбке, интонации, объятиях. Его грусть снова затмилась кратковременным чувством нежной, маленькой, скрытой внутри души любви.