Дом у обрыва

Утренний свет нежно блестел в мутной воде источника, отражая солнечные зайчики по темной стене и каменной кладке. Намджун сел на соседний валун, коих тут было несколько. Раньше здесь еще ставили бочки с чистой водой, чтобы ополоснуться после источника. Теперь провели душ, закрепив его на стене, которая отделяла источник от фундамента дома. — Это долгая, очень неприятная история. Но я считаю, ты, как одна из пострадавших сторон, должен знать. Чонгук бы мне свернул шею, зная, что я тебе собираюсь рассказать. Но это мое осознанное решение. — Спасибо, что делишься. Я предпочитаю всё знать. Даже если это больно и некрасиво. — Это правильно. Хоть ты и усыновленный ребенок, но в тебе есть стержень Чонов! Ты, наверное, знаешь, что у нас была старшая сестра, которая умерла еще до твоего рождения от заболевания головного мозга? — Да, Кён Мин. Я видел ее фотографии. Мне говорят, что я на нее похож. — Это правда. У нее были такие же голубые глаза, как и у тебя. Просто удивительное совпадение. Для корейцев большая редкость. Так вот, есть тут еще одна особенность, которую стоит упомянуть. Это туман, который спускается в овраги, тоже где-то раз в месяц, иногда чаще. Есть определенные предвестники и мы можем предсказать его появление за сутки-двое. Туман этот непростой. На обычного человека действует как легкий афродизиак. А на некоторых влияет очень сильно. Но есть такие люди, на которых вообще никак. Чонгук, например, не подвержен, к слову, совсем. А вот ты… До этого я еще дойду. — Я? На меня действует. Афродизиак? Я не помню ничего такого. В детстве, если говорили, что пришел туман, меня и Юнги раньше укладывали спать, пообещав что-то особое в подарок. — Да. Было такое. Так ты маленький из-за этого начал ходить во сне. Раздевался еще догола. Вернее, мы не знали из-за чего именно, но впоследствии связали это с туманом. Так вот, возвращаясь к сестре, она уже была довольно большая, лет семнадцати, и уже знала, что умирает. Надо сказать, что с Чонгуком они всегда были очень близки. Хотя у нас с ней разница в возрасте год, предпочитала она всегда общество Чонгука. У них постоянно были секреты, общие дела и прочее. Я тогда злился на это страшно. Итак, когда сходит туман, народ начинает вести себя определенным образом. И в доме было укромное место в подвале, там, где естественная пещера, над которой построен весь наш дом. Посреди пещеры стоит большой плоский камень, словно стол или кровать. Там прислуга устроила комнату свиданий, используя это природное ложе по-особому назначению. А наша умненькая сестрица нашла укромное место, из которого так удобно было подглядывать за всем процессом. Это стало ее маленьким хобби, плюсом шло это природное явление, которое подогревало кровь… В конце концов случилось так, что она привела в это место Чонгука и сделала с ним то, что видела многократно. Гуку было лет 14 тогда. И это им понравилось, они стали заниматься сексом по-взрослому постоянно. В конце концов их особые отношения начали проявляться и за пределами пещеры в подвале дома. Они вели себя на людях, как любовники, целуясь и зажимаясь по углам. Наша мать тогда, когда всё вскрылось, чуть не сошла с ума. Кён Мин уже тогда была сильно больна и угасала на глазах. Эти неприглядные вещи, которые так внезапно, так некрасиво, открылись, словно усилили ее болезнь в один день. Она вскоре слегла совсем и тихо умерла. Наша мать настолько агрессивно обвиняла Чонгука в случившимся, что он и сам начал верить в это, и чувствовать свою вину. Несколько лет он практически не разговаривал и не выходил из своих комнат. Только играл на виолончели сутками практически. Потом, решили усыновить ребенка, чтобы как-то развеять мрачное настроение внутри дома. И Чонгук, всегда до этого молчавший, вдруг резко согласился. Я увидел снова живой блеск в его глазах. Он как знал, что найдет тебя, ты — его судьба. Он тебя и выбрал сам. Потом ездил к тебе в детский дом. Играл через забор. Сразу вроде как нельзя детей забирать. Так положено, чтобы привыкли родственники и ребенок друг к другу. И он сделал всё, чтобы тебе было комфортно. В конце концов, когда твои ноги переступили порог этого дома, настало золотое время у всей семьи. Поначалу ты орал как ненормальный. Видимо адаптация такая была и Чонгук с тобой возился, как наседка. Только он мог тебя унять. И ты за ним гонял, как хвостик. А он только и рад был. Но наша мать со дня смерти Кён Мин серьезно поехала мозгами. Чем страшны психические заболевания, так тем, что их особенно не видно. Они выходят в какой-то период, при странных обстоятельствах. Так и случилось, в день вашего отъезда. В ту ночь пришел очень сильный туман. Вас, детей, уложили стандартно пораньше. Ты спал в детской рядом с матерью. Вечером она приняла снотворное, чтобы её не колбасило от тумана. А ты среди ночи разделся догола и пошел на улицу, прямо не просыпаясь. Настоящим чудом было то, что Чонгук, как почувствовал и вышел из дома. Он поймал тебя возле обрыва. Там тогда не было забора, и ты мог шагнуть вниз и погибнуть запросто. Но наш брат каким-то необъяснимым образом спас тебя. После этого он взял тебя на руки и понес в детскую. Увидев, что мать спит очень крепко, он не стал укладывать тебя там, опасаясь рецидива, а положил к себе на кровать и следил, чтобы ты никуда не сбежал. К утру, ожидаемо, уснул. Наша мать обнаружила тебя голого у него в кровати. После этого начался кромешный ад. Вы уехали в тот же день. Мы даже не знали куда. Как позднее оказалось, вообще на другой конец страны. К утру за ночь распустились все бутоны ебаных немофил. И трава стала в одну ночь из зеленой в цвет твоих глаз. Я помню Чонгука, который рыдал как ребенок, падая в эти цветы. Выл, как животное… Это было страшно. В последующие годы, когда они зацветают, особенно в первые дни, Чонгук вообще не выходит из своей комнаты и даже шторы задёргивает. Так проводит несколько дней. Каждый грёбаный май мне страшно, что он что-то сделает с собой. В прошлом году он провел в своей комнате весь месяц. Всё серьезно ухудшается. Хорошо, что ты приехал перед цветением. Я сильно надеюсь, это его поддержит. — Я по-честному в настоящем шоке сейчас, — сказал Тэхён, позеленев лицом. Его серьёзно тошнило от услышанного. — Чтобы найти тебя, мне понадобились годы и частные детективы. Я долго наблюдал за тобой издалека, но Чонгук запретил мне связываться каким-либо образом. А я боялся, что мать навредит тебе чем-то. Потому что считаю, уже тогда она была не совсем в адеквате. Наш брат, как всегда, взвалил всё на себя, по старой привычке. Он был в дикой депрессии несколько лет. Потом, когда бизнес стал развиваться, он медленно и постепенно включился. Сначала по организационным вопросам, потом и по тематическим. Из него вышел шикарный доминант. Актер он прекрасный и мастер просто неповторимый. Все нижние теперь мечтают попасть к нему. Но вот его состояние мрачновато — обречённое, меня беспокоит. И чем дальше, тем больше. Он не нашел себе пары за эти годы. А девушек и парней тут, как ты понимаешь, хватает. Словно угасает изнутри, пожирает себя. Я чувствую, что может кончится плохо. — Что я могу сделать для него, если он так агрессивно меня отвергает? — Не спеши, Тэхён. Всё идет пока хорошо. Отрицательная реакция — это хорошо. Самое страшное — равнодушие. И у меня есть план. Хочешь ли ты спросить еще что-то? — Наверное пока нет. Мне надо подумать. — Подумай, Тэхён-и. И если ты всё же решишь уехать отсюда, я тебя пойму. — Нет, это исключено, — твердо ответил Тэхён. Намджун улыбнулся. Это было именно то, что он хотел услышать от парня. *** Дома Тэхёна вывернуло несколько раз. Прижавшись щекой к ободку унитаза, он старался унять отвратительные спазмы. Парень был рад, что такая позорная реакция организма случилась без свидетелей. Слишком много навалилось на его хрупкие плечи. Всё, что ему хотелось в этот момент — кинутся в объятия Чонгука. Успокоить, понять, принять его боль, его одиночество. Но по странным причинам брат настолько его отвергал, что даже не хотел возвращения младшего. Что творилось у старшего в голове — черт ногу сломит. Сам бы Тэхён, если б был на месте Чонгука, бросился бы искать себя при первой возможности… Но Гук — это не Тэхён… У него свои тараканы в башке… и с ними, возможно, еще придется познакомиться. Тэхён на это надеялся. Перебирая эти тошнотворные моменты детства Чонгука, он приходил к выводу, что с ним жестоко поступили, сначала сестра, а потом и мать. И от этого тошнило еще больше. Он не знал более прекрасного человека, чем собственный брат. Возможно, из-за долгой разлуки он начал его идеализировать… быть может и так. Их мать действительно была странной особой. Какой Тэхён её помнил? Вечно в своих мыслях, подозрениях. Стремлениях к перфекционизму, начиная с порядка дома, заканчивая тетрадями-черновиками, которые должны были выглядеть как образец чистописания и грамматики. Что было бы с ней, зная какой бизнес организовали братья? Или тогда уже был какой-то план и он ей не нравился? Впрочем, это уже не имело значения. Он не знал, какую роль приготовил для него Намджун и как он намеревался вернуть их отношения. Как вообще можно взрослого мужчину переубедить в своих взглядах. Но ему оставалось только довериться и особо не отсвечивать перед Чонгуком. Ну еще было немного страшно. Он ощущался слишком опасным. Словно взаправду мог убить голыми руками. Или руками в тонких черных перчатках, которые он надел под конец их разговора. Его длинные музыкальные пальцы в этой коже выглядели по-дьявольски изящными. Тэхён тряхнул головой, словно пытаясь сбросить наваждение. В последнее время он стал слишком впечатлительный. Видимо, вернувшись в свой дом детства, его психика отъехала в зачаточный уровень от стресса. Тэхён быстро принял прохладный душ. Тот неприятно бодрил, но тошнить почти перестало. На его мёрзнущий организм такие процедуры производили просто шоковый эффект. Но в данный момент это было просто необходимо. Выйдя из ванны, он нос к носу столкнулся с Чимином, который шел по коридору. Ещё раз подивился на то, какой он красивый, словно с картинки. — Где ты был? — грубовато спросил Тэхён. — Переговорил с Чонгуком. — Он тебя не бил? — У Тэхёна от волнения сердце чуть не вышло через рот. Парень посмотрел на него, как на умалишённого. — Через пару дней шоу и всё такое. Мы готовимся. Вот и всё. Он не бьёт меня при каждом удобном случае. Это смешно! — Просто… Когда мы с ним разговаривали, он сказал, накажет тебя из-за того, что я один ночью по дому шатаюсь. Чимин очень неоднозначно улыбнулся уголком рта. — Не переживай за это. Ну правда. Наказание от Чонгука, это скорее привилегия. Тут в свою очередь выпучил глаза Тэхён. — Как можно этого хотеть? Как? — Так, хозяин! — Тэхён! — Тэхён. Я тоже не знаю, как ты ешь свое авокадо! — Ты сравниваешь разные вещи! — Просто… хоть ты и мой хозяин, но ребенок еще тот! — Девственник ещё скажи! — А ты девственник? Тэхён не ответил. Слуга за плечи сам втащил его в их комнату, закрывая ногой дверь. — Серьезно? — удивился Чимин, — ты уже старый для девственника, ты в курсе?! — Жду своего принца, понятно? — смущенно пошутил Тэхён. Но это было шуткой лишь отчасти, — парень лёг на свою кровать. Положив ногу на ногу, стараясь придать своему организму беспечный вид. — Кто еще извращенец?! — парировал Чимин, — надо будет Намджуну сказать, — Чимин сел на свои пятки рядом с постелью, всё ещё с неким изумлением глядя на хозяина. — Нахрена ему эта информация? Найдет мне мальчика? Или тебя использовать скажет? — Если сильно хочешь… Ты красивый. — Ну нет! Я так не могу! Я вообще думал, секс и любовь… Любовь понимаешь? — Тэхён резко сел, скрестив ноги. Разговорчик этот принимал слишком нервные обороты. — Понимаю почему ты девственник, — ошарашенно покачал головой Чимин. — Да не ори ты так! — подумав, что в комнату может войти кто угодно и услышать, — Всему дому не обязательно это знать. В этой обители разврата! Чимин прыснул со смеху. — Ну я серьезно. Если хочешь. — Не хочешь! Хочу на пробежку. Ты со мной? Или тебе рано? — Да, можно, — почесав голову, ответил Чимин. — У тебя ж спина болит. А, забыл, ты же любишь, когда немного больно, — подколол Тэхён, уворачиваясь от мягкой руки Чимина, которая, не глядя, с ходу нарушила субординацию. — Бить хозяина, ай-ай, — засмеялся Тэхён, зарываясь в шкаф, чтобы найти шмотки для бега. — Достойно наказания, да, — мечтательно закатил глаза Чимин, падая на кровать Тэхёна животом. Было удобно, что в углу комнаты парень нашел раздвижную ширму. И теперь она использовалась по назначению. Хотя в школе в общих спальнях зачастую парни ходили в чём мать родила. Впрочем, никто не знал об ориентации Тэхёна, не смотря на то, что школа была для мальчиков и там случались настоящие драмы, и любовные истории между учениками. При всей весёлости разговор вышел непростым. Однако Тэхёну нравилось, что его, казавшийся поначалу странным и зажатым слуга, начинает оживать и вести себя как обычный мальчишка его возраста. Наверное и сам Тэхён вёл бы себя странно, если б его отстегал суровый мужик под два метра до лиловых синяков, потом приставил рабом к младшему брату, который ещё хрен знает какими сексуальными отклонениями страдает. Но по-мнению Тэхёна, парнишке повезло иметь господина девственника-романтика. Натянув по-быстрому, тайтсы, шорты и рашгад, он выбежал из главного входа по мощеному въезду, свернул на окружавшее дом поле, где ранее уже наметил себе маршрут. Оставив Чимина на растерзание недовольного Юнги, которого хён «посмел игнорировать вообще всё утро». Побурчав для убедительности, оба отправились на кухню обедать. Тэхён же, опустошив желудок утром, решил сначала снять стресс физухой. Поклявшись Юнги, что весь остальной день проведет с ним, но сначала побегает. Конечно побегает. Физические нагрузки, особенно нудные и долгие всегда помогали ему с просветлением в мозгах. Это сейчас было необходимо. Почувствовав мягкую землю под кроссовками он набрал разминочный темп и помчался вдыхая сладкий воздух, который уже к обеду успел прогреться. Поздновато для пробежки, но именно сегодня выбирать не приходилось. После нескольких серий на ускорение пот начал заливать глаза, и сняв рашгад, он вытер лицо. Решив, надо закругляться, засунул влажную ткань за резинку шорт и потрусил к дому в крейсерском темпе. Возле финиша, который сам же себе и решил устроить, сбоку дома, под статуей какой-то дьявольской твари, которая свисала с балкона, уже оперевшись о колени, он отдышался, еще раз воспользовавшись рашгадом, как полотенцем, промакивая лоб и грудь. Его взгляд он почувствовал сразу. Как ожог, он осязался всей поверхностью кожи, сбивал с толку, вызывал мурашки. Он словно трогал его на расстоянии. Тэхёну стало не по себе. Чонгук стоял на подъездной дорожке. Встречал каких-то гостей, прибывших на микроавтобусе. Они вывалили шумной толпой, переговариваясь. Чонгук мило кивал, что-то говорил. Улыбался. Тэхён застыл, глядя на него. Такой родной и одновременно такой чужой. Он одевался в черное. Наверное часть нового имиджа. Но из-за жары, видимо, закатал рукава до локтя. Но остался в перчатках, хоть и облегченных. Они закрывали только пальцы, часть ладони. Длинные волосы в хвосте, который лежал между мощных лопаток широкой спины. Такой мучительно-прекрасный и такой недоступный. Из-за этого становилось даже больно, не смотря на то, что Тэхён был уже не ребенок, а чувства были самые неприятные. Но насильно взрослого человека не заставить к себе тепло относиться. Тэхён решил, что пора срочно взрослеть. Чон сделал вид, словно вообще его не видел. Общаясь с небольшой группой людей, которые, громко галдя, выгружали свои сумки из машины. «Очень по-взрослому», — подумал Тэхён, кинув еще один взгляд на упрямого братца, побежал в дом. Коротко поклонившись прибывшим, которые тоже его заметили. — Мастер, а это кто? Новенький? — Хорошенький! Ответ Чонгука он не услышал. Хотя ему хотелось до зубного скрежета услышать, что он про него скажет. Но усилием воли ускорился, забегая в дом. Тэхён пожалел, что его мышцы не были такими стальными, как у обоих братьев. И сам он сейчас выглядел так себе… с прилипающими ко лбу потными волосами и узкой грудью. Знал бы он, что встретит брата, не снял бы рашгад никогда. С другой стороны, какого хрена его волнует, что подумает Чон по поводу его внешности?! И вообще, не слишком ли он много думает о человеке, который предпочел бы его забыть навсегда?..

***