Дом у обрыва

С кровати Чонгука, в открытые настежь окна, было видно это природное явление, ради которого сюда приезжали туристы раз в год. Таща на себе различную аппаратуру - от мыльниц и айфонов, до огромных фотосистем по последнему слову техники. Небо упало на землю, окрасив поля и овраги в голубой цвет, в цвет глаз Тэхёна. Полное цветение немофилы, которое продлится весь май. После того, как маленького брата увезли из дома, вытащив грубо из его кровати, каждый май Чонгук закрывал свои шторы блэкаут, так плотно, чтобы ни единого луча света не могло пробиться в его жилище, и так до тех пор, пока голубая краска не сходила с пригорков и оврагов. Но сегодня, глядя на сладко посапывающего Тэхёна в своей собственной кровати и наблюдая его подрагивающие длинные ресницы на нежных щеках, Чонгук сам распахнул окна, чтобы насладится бесконечным голубым цветом. Небо упало на землю, а его личное "Небо" приземлилось в кровать. Хотелось, чтобы он там и оставался навсегда. Чонгук лег рядом, лаская невесомыми движениями темные отросшие локоны брата, который, сладко зачмокав губами, теснее прижался, закинув руку и зарывшись носом куда-то в район рёбер. Наверное, так и выглядит настоящее счастье. — Доброе утро, — хриплым ото сна голосом сказал Тэхён, прислоняясь щекой к широкой груди. — Открой глаза. Смотри - небо упало. Специально для тебя, между прочим! Тэхён, который этого не видел более десяти лет, подскочил на кровати, неловко прижимая простыни к паху, просеменил к окну, с неслышным восклицанием «вау» на губах. Он так мечтал, так грезил это увидеть столько лет! Ему это снилось даже в особенно грустные моменты. Поистине комната Чонгука была лучшим местом, откуда был просто шикарный обзор на всю усадьбу, залитую голубым цветом. Словно небо поменялось с землей, образуя цветочную фата-моргану. Чонгук же, положив руки за голову, откинувшись в подушки, наблюдал за братом, который в своей юной красоте и восхищении замер перед открытыми окнами, являя собой настоящее произведение искусства. *** — Как думаешь, она права была? — задумчиво спросил Чонгук, меланхолично глядя на голубые поля поверх чашки с кофе. — Наша мать? Да какая к чёрту разница уже, — легко отозвался Намджун. — Ну то, чего она так боялась, из-за чего увезла его, всё же случилось. — Ему девятнадцать лет. И её гипотетическое наличие рядом, так же как и отсутствие, уже не поменяло бы ничего. — Возможно. Кён Мин только… — Кён Мин умерла, дорогой мой брат. Умерла давно и всё, что с ней было связано, тоже давненько пора похоронить. Нельзя жить прошлым. Тебе тогда четырнадцать лет стукнуло. Ты был пацан ещё и нихрена ни в чëм не виноват. Скорее виновата была сама мать, которая так удачно свою ответственность перевалила на ребёнка. Очень удобная позиция, не находишь? Вообще я не нанимался психотерапевтом работать. Найди специалиста уже. Они наслаждались завтраком на широком балконе с видом на голубые пригорки, по которым носились младшие, играя на свежем воздухе. Тэхён в беговой одежде, видимо после тренировки, мчался с коляской, в которой сидел Юнги, догоняя постоянно ускользающего Чимина, выкрикивая шуточные угрозы и ругательства. — Он выглядит счастливым. Наш младший. — Хорошая порка всегда идёт на пользу, — отозвался Чонгук и Намджун разразился громогласным хохотом. — Ты не исправим, братец. — Это у нас семейное. *** — Поиграем, маленький братик? Они находились в музыкальной комнате, куда напросился Тэхён понаблюдать за репетицией старшего. — А что заниматься не будешь? — Буду, но мне понадобится твоя помощь. Чонгук смотрел на него изучающе, склонив голову на бок и закрывая дверь на внутренний замок. — Я, я не знаю. — Так доверься мне. Ты же доверяешь? – Угу. — Сейчас, когда я скажу: «сессия начинается», ты будешь слушаться меня беспрекословно. Будешь делать вообще всё, даже самое странное. — Я получу награду? — В правильном направлении думаешь. Ценю эту хватку, — он мягко рассмеялся. — У тебя есть стоп-слово - ириски! Его ты используешь в крайнем случае, если происходит нечто, с чем ты категорически не можешь мириться или терпеть. Как только ты произнесёшь стоп-слово, всё заканчивается. Повтори, пожалуйста, своё стоп-слово. — Ириски! — Умничка. Все выкрики: нет, остановись, прекрати и прочие, воспринимаются как игра. Всё остановится только после стоп-слова. Это понятно? Тэхён закивал. Ещё раз, твоё стоп слово. Ириски. — Я постараюсь, чтобы оно тебе не понадобилось. Но, это правило безопасности. Тебе все понятно, голубоглазка? — Угу. — Сессия начинается! Садись на пол, на колени. Задом ко мне. Сейчас ты расстегнёшь джинсы и приспустишь их вместе с трусами. Дрожащими руками, сгорая от смущения, Тэхён послушался и сделал так, как велел Чонгук, ощущая прохладный воздух на своих ягодицах. — Очень хорошо. Теперь руки на пол. На локти. Спину прогни так, чтобы я видел твою задницу. Чонгука вело от такого покорного, послушного младшего, который впервые испытывал на себе четкие приказы и выполнял их, не смотря на то, что был стеснительный до чёртиков. Тэхён спрятал голову в локтях, прогибая спину. Его джинсы собрались мягкими складками на бедрах. — Погладь свою дырочку пальцами. Ты уже наверное играл с ней сам? — Нет, — пальцы младшего робко коснулись промежности. Громкий шлепок прорезал тишину комнаты. Младший айкнул. Удар был несильный, но ощутимый. — Я не разрешал тебе открывать рот. Ты говоришь, когда я тебя спрашиваю. Понял? Можешь ответить сейчас. — Д-да, — пролепетал младший, осязая обманчиво-ласковые поглаживания на той ягодице, что только что получила шлепок. Старший, поймав его за палец, выдавил из тюбика на подушечку каплю лубриканта. — Только снаружи. Старательное пыхтение слышалось с пола, когда несмелый палец размазывал блестящую влагу по судорожно сжимающемуся анусу. Чонгук не выдержал и подул на розовую манящую влажно-поблёскивающую дырочку, глядя на её милые сокращения. Младший перестал двигать пальцем, пискнув от неожиданности. — Сейчас я вставлю тебе маленькую игрушку. Постарайся расслабиться. Чонгук щедро намазал сверху небольшой розовый вибратор. — Можешь потрогать, убедиться, что ничего страшного. — Испуганно пытаясь оглянуться, он потрогал пальцами в смазке маленький девайс. Тот был реально крошечный и Тэхён не особенно понимал, что это и зачем. Установка прошла очень быстро и практически незаметно. Только когда длинный палец Чонгука проталкивал его внутрь, парень издал пару судорожных выдохов, которые получились сами по себе, против его воли. Вскоре маленькая штучка вообще перестала ощущаться как-либо внутри. -- Надевай джинсы и подползай сюда ближе. Будешь сегодня работать столом. Когда парню удалось одеться, пульт от игрушки Чон засунул в задний карман, так, чтобы колесико управления было в доступе его пальцев. — Начнем с медленных режимов, — он прокрутил колесико и внезапно младший понял в чем была суть, задрожав всем телом. — О нет, нет, малыш! Какой ты хреновый стол. Стой смирно, чтобы ничего с тебя не попадало, — с этими словами он разложил на его спине нотный альбом, открыв на любимой пьесе. Привычным движением взял виолончель за гриф, нежно устраивая на левое плечо, и заиграл. Тэхён знал это произведение наизусть и сейчас знакомые ноты звучали особенно пронзительно. Когда хотелось извиваться всем телом и он нечеловеческими усилиями пытался сдерживаться. Чонгук по мере игры переворачивал страницы и очень деловито пилил по струнам. — Это вода, — "столик" почувствовал между лопаток тяжесть стакана, — а то, играешь - горло сохнет, зальëшь ноты - накажу. — С этими словами он прибавил скорости в маленьком вибраторе, и Тэхёну только оставалось, как сдержано пыхтеть сквозь сжатые зубы. Его член начал наливаться кровью, увеличиваясь в размерах давил на жёсткий шов джинс. Парня трясло мелкой дрожью. Он чувствовал спиной, как шевелится этот злосчастный стакан. Закрывал глаза, стараясь унять эту дрожь. — Ааа, хааа, — сдавленно стонал он. — Эй, Столик, ты можешь вести себя потише? С ритма сбиваешь! — нахальным голосом комментировал Чонгук. Под финальные звуки виолончели (и да, Тэ её сейчас просто ненавидел), стакан, словно в замедленной съёмке, упал, разлив содержимое, которое тут же впиталось в ковёр, и покатился по полу. — Ах какая жалось. Не дотерпел пару секунд! Придётся тебя наказывать. Тэхён сел на пятки, глядя ненавидящим взглядом на брата, пока тот любовался его раскрасневшимся от напряжения лицом. — Ну не хмурься, маленький братик. Надо лучше стараться. Из тебя вышел плохой столик. Ноты мне испортил, — он грубо похлопал его по щеке, потом коротко, но довольно мокро поцеловал в губы. За этот короткий поцелуй Тэхён успел потерять себя, настолько он был перевозбуждён. И всё ещё ощущал лёгкую, но довольно навязчивую вибрацию в заднице. Пока он двигался, вибратор внутри двигался тоже, касаясь каких-то новых неизведанных точек внутри. Хотелось стонать и дрочить, и кончить хотелось уже до зубовного скрежета. Чонгук же, напротив, был очень собран и деловит. Он опустил с потолка непонятную цепочку. Тэхён тут такого оборудования раньше не замечал. Видимо, музыкальная комната была не только для музыки создана. — Раздевайся догола. Сейчас ты получишь своё наказание. Через пару мгновений, переминающийся младший, совершенно голый и прекрасный, стоял, теребя маленький розовый пульт, который проводом шёл к его, слегка страдающей, заднице. Он думал, а что будет, если он выкрутит колесико в ноль, выключая его. Не последует ли сразу за этим полный пиздец. Но рисковать-таки не стал. — А, совсем забыл. Из ящика стола Чонгук достал пластырь и приклеил пульт прямо к бедру младшего. Становись сюда. Сначала старший сковал его руки за спиной кожаными наручниками. — Это чтобы тебе руки не мешали. Ну и мне тоже. Деловито загремел цепочками на уровне груди парня. В следующее мгновение Тэхён натурально взвыл от "укуса" прищепки, сначала на одном соске, потом и на другом. Вся конструкция была расположена так, что парню приходилось вставать на носочки, дабы металлическая прищепка с резиновыми клешнями не оторвала его соски. Стимуляция была чудовищно сильной и парень, уже не стесняясь, подвывал, перебирая носочками по полу, осознавая, что долго так не выдержит. Чонгук, с удовлетворенным видом, добавил скорости вибратору и тем самым увеличил интенсивность стонов маленького брата. Член уже болезненно стоял, не сдерживаемый бельём, щедро капал прозрачной тягучей жидкостью. — Прекрасно! Ты прекрасен, — трогая кончиком пальца ниточку предсемени, которая повисла на головке, низким голосом сказал Чонгук. Затем накрыл член рукой, обвив его тонкими длинными пальцами. Живот парня ходил ходуном волнообразно от нереально острых ощущений, которые были совершенно на грани. Горящие соски, так жестоко зажатые прищепками, посылали какие-то отчаянные импульсы вниз живота, там, где хищно сплетал пальцы Чонгук. — Хочешь кончить, детка? Памятуя, что он должен получить дополнительное разрешение на ответ , Тэ только замычал, роняя невольные слёзы и толкаясь в его руку, насколько это было возможно. Опустившись на колени Чонгук поцеловал стоящий орган сбоку. Это не приносило облегчения, но выглядело пиздецки горячо. Его пальцы массировали яйца. Медленно, откровенно издеваясь. Наконец горячие губы сомкнулись на члене, втягивая неспеша, тогда как парень хотел быстрее и быстрее, уже не стесняясь стеная во весь голос. — Хочешь кончить? Можешь ответить. — Да, Чонгук, да, пожалуйста, ааааа. Шлепок… — Как ты должен меня называть? — М-мастер. Пожалуйста. Можно мне кончить? Пожалуйста! — Кончай, детка, — он обвил пальцы вокруг ствола, дроча ему уже темно-красный от напряжения член. Хватило всего пару движений, прежде чем парень брызнул белыми струями прямо на пол. — Сессия окончена. Чонгук выключил вибратор, высвободил многострадальные, сильно припухшие соски из плена прищепок и, подхватив парня на руки, сел с ним в кресло, удобно устраивая того у себя на коленях. Уставший мальчик осоловело расслабился в руках старшего, пока тот разминал его соски. — Они выглядят чертовски соблазнительно сейчас, — присасываясь к одному из них бормотал Чон, — другой рукой вытягивая за провод орудие пыток из задницы и отклеив пластырь от бедра, небрежно бросил всё на пол. Это он проделал, толкаясь языком в твердеющий комок соска. — Ну что ты делаешь? — вяло произнес младший, откровенно любуясь, как полные губы Чонгука смыкаются на неестественно красной ореоле. — Возвращаю кровообращение. А ты что подумал? — Я думаю, что у меня сейчас снова встанет, если ты не прекратишь. Но сессия-то окончена. Как быть? Как быть... Чонгук рассмеялся, не отрывая свои губы от своей нежной цели. — Начнем новую? — Я не самоубийца! Кстати, Гук. А ты же не кончил. — Ммм, ну и что? Главное твоё удовольствие. В этом суть. — Я мог бы тебе помочь. — Ты устал, малыш. Но в следующий раз я трахну твой говорливый рот. Потом доберусь и до задницы. И поверь мне, я буду кончать так, что тебе и не снилось. Он прислонил бутылку с водой к его губам. И тут Тэхён почувствовал, насколько он хотел пить, делая жадные глотки, орошая сухое горло. — Прости, не из стакана. Ты его испортил. Нехороший столик!