Дом у обрыва

Худенькая фигурка мальчика в нелепо свисающей одежде прижималась к каменному лицу на стене, шепча что-то в самые её губы. Чтобы достать до них, белобрысому пришлось притащить себе возвышение. Им послужил сценический переносной монитор. Юнги не ведал, сколько стоило это оборудование, впрочем, ему было похер. Заплатят… Простят. Он же тут самый убогий. Обиженный судьбой. Ему казалось, что каменная богиня слышит его, понимает и даже отвечает в своей манере. Хотелось верить… Так много она могла бы дать парню и он не поскупился бы в ответ. Так его и застал Чонгук, который по старой привычке заходил проверить подвал. С некоторых пор он закрыл свободный доступ туда для всех без исключения. Дабы не происходило ничего такого, что случалось ранее. Он не мог ручаться одобряла это богиня или напротив. Но сам Чонгук чувствовал себя уверенно, когда всё до пылинки было под его контролем. — Ну что, отвечает тебе? — насмешливо спросил он. - А ты даже не накажешь? За то, что я пришёл сюда без разрешения. Ещё и трогаю твою каменную девку? — Услышит и сама накажет, — кривовато улыбнулся Гук. По расширившимся прозрачно-голубым глазам, он понял, что угроза достигла цели. — Почему ты сам меня не казнишь? Ты никогда меня не шлёпал, никогда не привязывал! — Ну я не наблюдал, чтобы ты этого жаждал. Любопытство видел. Желание подглядывать, вынюхивать… Но чтобы так… Подчиняться, никогда. И от сильных ощущений тебя может тряхнуть так, что мало не покажется. Ты должен в первую очередь сам заботится о себе и о своём здоровье. — Только и слышу, с рождения… Должен, нельзя и всё это говно! У меня есть свои желания и амбиции! — У нас у всех есть желания и амбиции. Но делаем мы то, что должны и на что способны. Каждый на своём уровне. Тебе пора повзрослеть. Истерическими вскукареками ты вряд ли чего-то добьешься. И себя только изведешь. — А ты! Что бы ты делал окажись на моём месте? Без власти, популярности, без рабов, без свободы? — Свобода понятие относительное. Но можно было бы заняться многими вещами. Думаю, я бы предпочёл музыку. — Ненавижу музыку! Я единственный из Чонов, кто не освоил музыкальный инструмент. Это сплошная лажа, музыка вся ваша! Только въёбывать… Учить играть одно и тоже! Полная херня! — Ну на счёт этого категорически не соглашусь. Усилия в какой-то момент переходят в настоящее наслаждение… Непередаваемые эмоции, которые проживаешь, иногда за гранью реальности просто. Да, и если не музыка… Живопись… Книги, кинематограф. Плюс у тебя работают мозги. Ты вполне бы мог учиться, даже делать какие-то научные открытия. Не так всё у тебя и тухло, как ты ноешь. Однако, у меня к тебе аналогичный вопрос. Что бы ты делал будь на моём месте? Парень соскочил с монитора, сел на край сцены, скрестив ноги, посмотрел на Чонгука. Такого элегантного, утончённого, источающего особую притягательную мужскую энергетику, что даже стандартный поворот головы вызвал мириады мурашек от восхищения. Сука, как это раздражало! — Я бы трахался! Трахал бы всех кто в доступе. Ещё бы бил их, стегал бы! Чтобы ползали у ног, целовали ботинки мои в страхе. — Хм, как это… Неожиданно. Но что бы ты дал им взамен?… Рабы сами по себе не начнут тебя боготворить. Нужно что-то ещё для них. — Ты же что-то им даешь? — нашелся Юнги, потирая полупрозрачные руки о коленки, обтянутые свободными джинсами. — Я возможно и даю… Ты знаешь, это надоедает. Трахаться - это неплохо само по себе. Но через какое-то время становится скучно. Это вполне себе низменный инстинкт, которым легко пресытиться. Становится смертельно тоскливо. Ну конечно, если это не твой любимый человек, наверное. Хотел бы кого-то особого? — Тэхёна, — прищурив глаза в обрамлении белых ресниц, ответил Юнги. Чонгук сохранил лицо, спокойно глядя на племянника. — Как бы уживались все рабы, целующие пыль у твоих ног и Тэхён? Где его место? Вместе с ними? — Это я еще не решил, но я пожалуй подумаю. — Знаешь, Юнги… я бы с удовольствием поменялся с тобой местами, но к сожалению от наших желаний вообще ничего не зависит. — Ага. Звучит как правдивое говно, — согласился белобрысый. — Давай теперь вали отсюда. И я не рекомендую тебе здесь ошиваться. Вообще, это может быть реально опасно. Порой сцены плохо закреплены или еще чего хуже. Ну и во время проведения сессий само собой. Если сильно надо, накачай себе порнушки. Не все наши клиенты в восторге от зрителей. Могут быть проблемы, которые нам не нужны. Будь благоразумен, наконец. Впрочем, на следующей неделе здесь будет установлено специальное оборудование, и ты уже не сможешь незамеченным пробраться в любую из дверей, ведущих сюда. Советую не испытывать мое терпение. Здесь тебе, верно, лучше живется и дышится, чем в госпитале святой Анны. — Ах угрозы, Чонгук. Ну каждый раз. Отец… — Отец тебе не поможет. Дом мой. Так уж вышло. — Как это возможно? — До свидания, Юнги! Тебе действительно пора.

***

Сидя за большим дубовым столом совершенно без аппетита, из-за пробирающего до костей возбуждения, Тэхён пытался сохранять остатки самообладания, изо всех сил ковыряя палочками в жареном рисе. Думая только о давлении пробки в заднице да тихом стуке, который случался от ёрзания по стулу. Чимин с розовеющими ушами переписывался со своим неведомым визави. Видимо, разговор зашел на щекотливые темы. Юнги появился с особо мрачным лицом и, поставив локти на стол, подперев руками подбородок, принялся сверлить Тэхёна тоскливым взглядом. Только Суен, тихо мурлыкая песенку, готовила еду, умело жонглируя мисками и овощами, была в чудесном настроении. Чимин, окончательно потеряв контроль, подхихикивал глядя в экран телефона. Тэхён с нежностью посмотрел на красивого слугу. По его мнению, парнишка был достоин немного счастья и нежности. Учитывая то, что тому пришлось перенести, хотя бы от его братьев. Подробности о его бывшем он не знал, и спрашивать было не вполне удобно, хотя Тэхёну было очень любопытно, как строятся отношения между мастером и нижним. И какие возникают проблемы. Он не смог для себя определить, в каких отношениях они находились с Чонгуком. Чаще всего старший был холоден, с непробиваемым лицом. Сухо разговаривал, избегал встреч, ссылаясь на срочные постоянные дела. Если они пересекались как-то, тот не реагировал никак. Сплошной лёд. Но после их взаимодействия… сам парень не мог толком охарактеризовать всё это одним словом типо сессия или секс… это было именно взаимодействие. Ну так вот, после этого, Чон был особенно нежен, расслаблен. Был похож на того, каким Тэ знал его раньше. Жаль, что это длилось совсем недолго. Но эти сладкие моменты заставляли Тэхёна думать, что это своего рода отношения всё же. К десяти вечера, уже сходя с ума от предвкушения, Тэхён скрёб ногтем темную дубовую дверь в одну из игровых. Его порядком потряхивало. Больше всего он хотел броситься на колени к Чонгуку, обвить его шею руками, впиться в его губы поцелуем. Но скорее всего это не будет ему позволено. В этом весь Чонгук. — Проходи, я слышу тебя за дверью. Тэ просочился, открыв дверь, ровно на столько, чтобы втиснуться туда. Желудок привычно скрутило от того, какой Чонгук был пронзительно красивый в этот момент. Хитро улыбнувшись лишь одними уголками губ, Чон потянул узел галстука вниз. То ли пробка в заднице, то ли сама атмосфера предвкушения была такая завораживающая, что парнишка, практически новичок в любовных утехах, готов был рвать с себя одежду, лишь бы почувствовать тепло жадных рук на своем теле. Видимо, взгляд тотально голодных глаз не остался без внимания старшего. И тот криво ухмыльнулся глядя на робеющего парня. — Подойди. Как только парень приблизился, Чон резко притянул его на свое колено и, тихо ойкнув от ощущений внутри задницы, Тэ приземлился на его бедро. — Что это у нас тут? — Чонгук взял из его рук кожаный ошейник с фиолетовой полосой и парой колечек, — Прекрасно! — Привычным движением он растянул его в стороны и моментально застегнул на шее довольно плотно. Теперь Тэхён ощущал давление при каждом сглатывании. А сглатывать, как на грех, хотелось часто. Это, как ни странно, возбуждало. Закончив возиться с застёжкой, Чонгук, вставив указательный палец в одно из колечек, резко потянул на себя и впился сладким поцелуем в трепетные губы. Тэхён машинально поднял руку, чтобы обвить Чонгука за шею, пока тот вылизывает его рот, но старший не дал, жесткой ладонью отведя его руку за спину, так грубо, всё ещё продолжая вгрызаться в его рот с дикой страстью. Так, что слюна капала с подбородка. Совершенно не киношный вариант поцелуя. Но от этого более и более возбуждающий. — Тебе сегодня нельзя кончать, голубоглазка, — почувствовав уже знакомую дрожь, сказал он. — П-почему? — Сегодня кончаю я. А ты будешь тем, об кого я буду кончать. Будешь моей игрушкой, моей дыркой. Ты согласен? — А что если нет? — все еще вдыхая его вкусный запах, спросил Тэ, анализируя странную игру. — Как вариант пойдешь к себе в комнату. Ну или придумаем что-то еще. — Я согласен. — Зачем тогда спрашиваешь? — Просто любопытно. Чонгук с кривой улыбочкой покачал головой. Такого он ни одному рабчонку не позволял творить и говорить. Раскрасневшийся Тэ-тэ с опухшими от поцелуев губами был такой чертовски сладкий и желанный. Да, Чонгук сегодня собирался кончать. Что обычно он не делал на сессиях. — Ты же собираешься получать удовольствие, тогда почему гладишь меня? — задыхаясь, спросил Тэ, в ответ на горячие движения жадных ладоней по своей груди и животу. — Ну мне же надо как-то возбуждаться. Как думаешь? Терпи. Тебе нельзя кончать ни в коем случае! Если не послушаешься, то будешь строго наказан. Руки Чонгука уже надавливали на пробку и игра грозила быть законченной досрочно. Тэхён сжал зубы и зажмурился пытаясь не кончить в ту же секунду. — Это слишком мило выглядит, — усмехаясь сказал Чонгук. — А теперь повернись. У меня есть комплект к твоему ошейнику. Славные наручники. Тебе нравятся мои подарки? — Да, Мастер. — Умничка, — он быстро застегнул замки на запястьях, — а теперь ты отсосешь. Будешь стараться так, чтобы я кончил. В первый раз можешь не глотать. Но готовь свое прекрасное лицо. Я намерен кончить прямо на него. Не забудь о том, что ты всегда можешь воспользоваться своим стоп словом, детка. Тэхён уже стоял на коленях, между его расставленных бедер, сверля взглядом неоднозначный бугор на его брюках. Эти жалкие секунды, пока Чонгук расстёгивал ширинку и приспускал брюки вместе с бельем, он чуть не потерпел фиаско второй раз. Сжав бедра вместе, наблюдал за появлением крупного органа, который до этой секунды каким-то чудом был упакован в довольно тесные брюки. — Открой рот и покажи мне свой язык. Тэхён послушно сделал так, как его просят. Теперь Чонгук чуть не закончил свои игры раньше, чем предполагал, сдержавшись чудовищным усилием воли. — Теперь возьми его в рот. И давай торопись! Тэхён прополз еще сантиметров десять, пока упёрся губами в налитый член и, закрыв глаза, впустил внутрь, ощущая во рту незнакомый вкус. Он услышал выдох старшего в тот самый момент. И ему стало горячо от того, что именно он сделал то, что заставило Чонгука показать эмоции даже в таком лаконичном ключе. Двигаясь осторожно, на пробу он облизал головку, попробовав взять глубже. Да, Чонгук тяжело задышал. Даже такой откровенно неумелый минет, вызвал явный ответ у Мастера. Это было охрененно приятно и возбуждающе. — Открой глаза. Тэхён послушался, нагнув шею, посмотрел прямо в лицо Чона, который действительно тяжело дышал, и его щеки покраснели. — Продолжай. И смотри на меня. Не время для стеснений, голубоглазка. Ты пошло выглядишь, как с открытыми, так и с закрытыми глазами. Соси давай! Тэхён усердно насаживался примерно до середины обильно смачивая слюной. Вкус Чонгука распространялся по рту. Это было необычно, но не ужасно. Просто от его учащенного дыхания и ладони на голове распространялось какое-то специфическое удовольствие, которое накатывало волнами. У самого Тэхёна член стоял по стойке смирно и распирающая пробка не способствовала облегчению. Чувствуя, что вот вот кончит раньше своего спец задания, он застонал прямо с членом во рту, извиваясь как гусеница переросток, пытаясь сдержать то, что рвалось уже против его воли. — Да что это с тобой, сладкий? — Чонгук поставил носок лаковой туфли прямо на рвущийся на волю член Тэхёна. — Возбудился от того, что мне отсасывал? Какой развратник, а! Его туфля, вроде бы действуя наугад, надавила на какое-то специфическое место именно так, что Тэхён, который сдерживался нечеловеческими усилиями до сих пор, спустил прямо себе в штаны. Дрожа всем телом и не выпуская члена из судорожно пытающего вдыхать рта. — Нет ну вы посмотрите на этого непослушного раба! Доделывай свою работу! Чонгук уже грубо вставил член в его рот, похлопав по щеке. Борясь с рефлексом тошноты, Тэхён послушно насаживался, ритмично двигая ртом. Из его глаз непроизвольно потекли слезы холодя горящие щеки. — Смотри, смотри на меня, — Чонгук грубо вцепился в его волосы рукой в перчатке. Видимо не чувствуя через тонкую черную кожу, что это действительно получалось грубо. Но вопреки всему парню стало еще жарче от того, что Мастер, теряя уже всяческий контроль, насаживает его рот на себя, а головка, словно ещё сильнее набухая, подрагивает желая излиться. В последний момент тот резко вынул член из мокрого от слюны рта, и горячие струи ударили прямо в лицо, заливая глаза. Опустившись на колени перед мальчиком, доминант быстро освободил его низ, дёрнув испачканные джинсы и трусы вниз. Он схватил его мокрый, весь в сперме, член и начал дрочить, двигая рукой в довольно грубом темпе. Спустя минуту таких движений снова добился эрекции, и затем ловко надел на основание нечто вроде резинки. От неожиданности парень протестующе застонал. — Это, чтобы ты не кончал, когда не положено. Я же четко тебе сказал, нельзя! Почему не слушаешься?                  Раздался легкий хлопок по щеке. — Неряха! — Чонгук вытер ему лицо влажным полотенцем, которое видимо заготовил заранее. — Так уже лучше. Сходя с ума от давящих непривычных ощущений на члене, Тэ посмотрел на всю конструкцию и обнаружил на своей плоти два черных силиконовых кольца, которые влажно поблёскивали на совершенно бесстыдно эрегированном органе. — Нравится? — Н-не знаю. — Поворачивайся. Я не закончил с тобой. Дальше он прислонил свои губы прямо к уху и прошептал. — Я собираюсь вытрахать из тебя душу! — М-может снять штаны? — путаясь в жестких джинсах, спросил Тэ. — Может, но мне некогда, — сказал Гук, раскачивая пробку в заднице стонущего младшего. В следующее мгновение его швырнули на стол лицом, а грубая рука отвела ягодицу в сторону пока вторая в раскачку вынула пробку из его тела. — Ммм, какое зрелище, жаль, что ты этого не видишь. В следующий раз трахну тебя возле зеркала и заставлю смотреть на свою развратную и красную дырку. Как она сжимается в предвкушении. Тэхен никогда еще не слышал из уст Чонгука такие откровенно пошлые, грязные слова. И вопреки здравому смыслу, они обжигали не хуже наглых прикосновений к самым интимным местам на теле. Грубые руки старшего раздвинули его половинки и в следующий миг он почувствовал, как в его расширенный пробкой анус скользит мягкий и настойчивый язык под обжищающее частое дыхание Чонгука. Отодвинув его немного от края, Чон заставил его прогнуться в пояснице, давая больший доступ, а так же слегка погладил напряжённый член. Тэхён почувствовал, что он в эту минуту снова готов эякулировать, особенно после нескольких ласковых поглаживаний Гук обрушился на него с ритмичными толчками языка прямо внутрь и присасываниями к краям ануса, который был охрененно чувствительный из-за многочасового воздействия на него. Его рука на члене, хоть и двигалась хаотично, приближала к неминуемому оргазму всё скорее и скорее. Уже сладкие спазмы опустились вниз живота. Тэхён закричал как никогда, уже понимая, что ему пришел настоящий конец. Полустон, полухрип застрял в горле, когда он осознал, что член не выдал ни капли. — Сухой оргазм, голубоглазка. Это кольца. Но ты все равно виноват! Какого хрена! Я же просил не кончать! — Сними, сними, это странно! — Сниму конечно, когда начнёшь меня слушаться! — его пальцы, обильно смазанные лубрикантом, вторглись в мягкое нутро, трогая на пробу комок нервов. — Чон, Чон, я же только что. Полегче! Ах пожалуйста, помедленнее. — Я еще не начал, а ты уже ведёшь себя безобразно! Чон сел на кушетку, обитую специальной кожей, оперевшись о стену. Он посадил Тэхёна к себе спиной. Вставив ему в анус одну лишь головку. — Сделай мне хорошо, мой маленький раб, — на Тэхёне из одежды остались синие носки, да рабский ошейник, ну и наручники за спиной. Не имея определенного опыта и всё ещё испытывая неоднозначные болезненные ощущения, было тяжело доставлять удовольствие своему Мастеру. Но чуть двигая попкой он старался. — Хочется завязать тебе глаза сейчас. Но пожалуй, на сегодня и так слишком. Чонгук погладил его бедра, живот, задев колом стоящий член, услышав шипение младшего в ответ. — Я помогу тебе, отвлеку от боли в заднице, мой сладкий. Добравшись ладонями до его груди, зная о чувствительности младшего он схватил сосок прокатив его между пальцами. — Да, ааа, — неясно прокричал младший, рефлекторно дёргая задницей. — Чуть глубже, малыш. Мне недостаточно сейчас. Хочу тебя до конца. Двигайся! — Гук знал уже примерно, в какой момент младшего сорвёт с катушек, и в нетерпении ждал этого. Дёргаясь на члене, Тэ с трудом поймал ритм, дрожа мышцами бедер насаживался сам всё быстрее и быстрее, всё глубже. — Узкий как ад, — длинные пальцы хищно обвились вокруг неестественно красной раздутой головки. Гука сносило видеть младшего в таком формате, теряющим голову и весь, какой бы то ни было, контроль. Когда он весь превращался в оголенный нерв, что стремиться только к наслаждению, только к разрядке. Когда сжигает до тла всё внутри и снаружи. Когда он почувствовал, что младший уже задыхается и почти теряет дыхание он перехватил инициативу на себя роняя того на кровать лицом в позу лягушки, вбивался в него держась за кожаные наручники. Слушая хрипы в ответ на каждый толчок. Уже кончая ему на спину, содрал с члена кольца, крикнув хрипло — Можно! - И сделал несколько движений на его многострадальном члене, после которых младший выстрелил с совершенно пошлыми гортанными стонами. После дикой скачки тело Техёна дрожало, а зрение словно расплылось. Падая в некое подобие обморока, он стремительно терял ощущение себя, погружаясь в сладкое небытие. Чонгук положил его себе на грудь, накрывая невесть откуда взявшимся пледом, прямо поверх всего того, что они натворили. Потом, всё потом.