***
Парнишка был неестественно худой, с огромными синяками под глазами. Его кожа на всём теле имела мертвецкий оттенок. Серые больничные штаны болтались на выпирающих тазовых костях. Впалая грудь судорожно дрожала от каждого вдоха, словно это приносило ему боль. — Что тебе от меня нужно? — нервно дёргая головой, смахивая длинную челку, падающую на глаза, хриплым голосом спросил он. — Сожалею, но мне ничего не нужно. И я бы предпочел тебя никогда не видеть. Но увы. — Так отпусти меня! — Однажды я это сделаю, поверь мне. — Ублюдок! Иди на хуй! Мразь! Я тебя зарою! — он сплюнул на пол перед лаковыми ботинками, хотя метил явно в Чонгука. — Мне нравится твоя экспрессия! Впечатляет, — издевательские слова прозвучали очень спокойно. — Кто ты такой? Где я нахожусь? — А вот теперь уже ближе к сути, — Чонгук сел на тяжелый дубовый стул на значительном отдалении от юноши, сложив ногу на ногу, — итак, меня зовут Чон Чонгук. Ты находишься в моем доме. Находишься по настоянию своего отца. Но я предпочел бы тебя никогда не видеть. Твой отец, мистер Хан, поставил меня в некие условия и выбора практически не было. В сложившихся обстоятельствах советую тебе сотрудничать. Я на твоей стороне. — Мммм, мистер старый хер. Ну хоть не рехаб и то, благодартсвуйте. Чонгук - Чингачгук! — Тебе лучше называть меня Мастер или Господин. И в этом доме у тебя будет новое имя. Я буду называть тебя - Мальчик. — Хуяльчик! Я До, Хан До, — советую запомнить это имя! — Ты почти труп, Мальчик. Всего одна маленькая доза может отправить тебя к праотцам. Так что, считай, ты уже на небесах. А вот ад это или рай тебе и решать. — В смысле мастер? Ты садист что ли? — А ты не все мозги просрал. Похвально… Я не садист, вообще-то. Но твой отец так не думает. Ну что, Мальчик? Готов поиграть? — А то что, излупишь меня? Тип отшлепаешь? — он хохотнул, как подросток. — Ну что ты. Такие игры ещё надо заслужить. Мне это вовсе не интересно. Однако, есть определенные правила, которые я должен озвучить. Всё, что происходит в этой комнате - это игра. Это останется между нами и даже твой отец не будет в курсе происходящего. Таковы были мои условия. Как только я скажу: «Сессия начинается», ты называешь меня Мастер и делаешь то, что я приказываю. Ты мне доверяешь. Хотя это сейчас кажется странным. Но мы к этому ещё придём. — А стоп-слово будет? — всё ещё посмеиваясь, спросил парень. — Конечно, я только что хотел сказать и об этом. Твое стоп слово - иней. — Иней? — Он раскатисто рассмеялся. Именно так назывался кокаин там, где он его привык покупать и употреблять. — Ответь мне на один вопрос. Ты гей? Дело в том, что твой отец нашёл доминанта мужчину. Это наводит на мысли. — Я гей, но ебаться с тобой я не буду! Никогда, — он сплюнул себе под ноги. — Веди себя нормально! Ты же воспитанный молодой человек! Я не собираюсь с тобой заниматься сексом. Вообще. Даже если будешь просить. — Просить? Совсем еблан? Такого я не попрошу никогда! Никогда в этой грёбаной жизни! Так что заверни свой хуй обратно! И не раскатывай! Чонгук, сложив руки домиком на своем колене, мило улыбнулся. Так, словно разговор был о высоком искусстве, а не мат переросшего наркомана в остатках ломки. — Надеюсь ты запомнишь свои слова сейчас. Итак, "сессия начинается". – Вот смотри, – он взял со стола небольшую миску с крупной синей ягодой, — это голубика. Моя любимая, кстати. Попробуешь? — встав, Чонгук подошёл ближе. Взял одну ягоду руками в перчатке и поднес к лицу парня. Тот отвернулся и челка упала ему на лицо. — Нет? — Нет! — Скажешь стоп-слово? — Иней, — он победно сверкнул из-под челки. — Хорошо, Мальчик. На сегодня достаточно. Повернись, я развяжу тебе руки. Ужин принесут через час. Питьевая вода идёт прямо из-под крана, можешь пользоваться. Так же самоубиться у тебя не получится. В твоей комнате круглосуточное видеонаблюдение. Я думаю, ты привык к этому в рехабах. Так что шоком не будет. — Сколько я буду здесь находиться? — поворачиваясь спиной к Чонгуку, спросил Мальчик. — Точного срока ещё нет. Как только ты будешь готов - я отпущу тебя. Поверь, твоё присутствие здесь не доставляет мне удовольствия. Скорее это то, что идёт в разрез с моими принципами. Но я повторюсь, у меня нет выбора. И у тебя тоже. Чонгук сделал из угольно-черной веревки идеально ровный моток, скрутив ловкими пальцами красивый узел и спрятав край, аккуратно подоткнув его под ровный ряд так, словно делал это каждый день. Возможно так оно и было. – Сегодня был первый и последний раз, когда я объяснил свои действия. В последующем - всё будет уже более конкретно. Тебе не стоит меня бояться. Но и вести по-хамски не получится. Желаю приятного отдыха в моем поместье.***
— Твои люди со мной не разговаривают! Приносят еду, меняют постель. И молчат! Я не говорил с людьми месяц! Вообще! У меня нет даже интернета! — Я в курсе. Это мой приказ. — Это что за херь? Это пытки такие? — Думай как тебе больше нравится. Поиграем? — Я не хочу играть! — Тогда встретимся через пару дней. — Стой! Я согласен! Только говори со мной, ладно?! — Скажи "пожалуйста". — Пожалуйста! Чигок?! — Мастер. — Мастер, — Мальчик опустил взгляд в пол. Это оказалось легче, чем предполагал Чонгук. — Ты любишь голубику? Может ещё какие-то предпочтения? Я не знаю, чего ты хотел бы. — Не то, что бы люблю. Но есть могу. Сейчас она выглядит вкусно. Ваша еда очень пресная. Нет сладостей. — Звучит грустно. — Сейчас я свяжу тебе руки за спиной. Потом покормлю голубикой. На сегодня это всё. Ты можешь разговаривать со мной. Но ты называешь меня - Мастер, я называю тебя - Мальчиком. А сейчас скажи своё стоп-слово. — И всё закончится, ты уйдешь? — в панике спросил парень и голос его дрогнул. — Нет. Просто проверяю помнишь ты его или нет. — Помню. Иней. — Отлично. "Сессия начинается". – Поворачивайся и сложи ладони к локтям за спиной. Мальчик сделал так, как того просил его мастер. Чонгук мастерски связал руки, ровно настолько, чтобы ощущалось давление, но так, чтобы не мешать кровотоку. – Теперь сядь на колени. Таз можешь опустить между стоп, если тебе так удобно. — Типо унижаешь меня уже? — Нет, ни в коем случае. Просто тебе будет так удобнее. Да и мне тоже. Ну что, одна ягода - один вопрос. — Ты меня будешь бить? — он послушно открыл рот в ответ на протянутую руку в перчатке, с зажатой ягодой. Не смотря на то, что пальцы были в темных перчатках, мужчина удивительно ловко орудовал мелкими предметами. — Бить - это, своего рода, награда. Но тебя не за что бить. Так что пока нет, не буду. — Награда… Это звучит вообще странно. Это для извращенцев такие награды? — Рот! Мальчик открыл рот, принимая вторую ягоду. — Извращенцы - понятие относительное. Мне кажется более извращённым заниматься саморазрушением, да с таким энтузиазмом. Шлëпанье по голой заднице, в сравнении с этим, кажется детской игрой. Кстати, тебя в детстве наказывали телесно? Шлëпали когда-нибудь? Может ещё что? — Нет, никогда. Мои няньки тщательно отбирались. Имели педагогическое образование. Чуть ли не "институт благородных девиц". — Они любили тебя? Ты чувствовал привязанность? — Эээ, Мастер! Я же задаю вопросы. Так что ты сейчас - ешь! — Согласен, – миролюбиво заявил Чонгук и закинул в рот сочную ягоду. Он улыбнулся тогда в первый раз своему пленнику и с этого момента что-то незримо поменялось в их отношениях.***
Он не заметил как своеобразный плен превратился в образ жизни. Теперь его ограниченный и очень уютный мирок казался раем. У Мальчика были свои задания на день или на два. Очень чётко прописанные. Потом, когда Мастер приходил, он подробно отчитывался, что делал и какие книги прочитал. Если всё было хорошо, они вели долгие беседы. Были и другие сессии, при мысли о которых сладко ныло в животе. Они случались примерно раз в неделю. Чонгук никогда не прикасался к нему руками без перчаток. Да и в перчатках очень редко, по-необходимости. Мальчик мог вспомнить каждое прикосновение к своему телу, которое отпечаталось в памяти, словно ожог. Он представить себе не мог, что можно испытывать такие чувства. Это торкало похлеще наркотиков. Каждое движение во время сессий было под контролем. Даже смотреть на мастера было под запретом во время сессий. И когда сессии заканчивались, в те короткие минуты, он буквально жрал глазами лицо Чонгука и его тело. Хан До в прошлой жизни редко бывал снизу… Но сейчас он мечтал, чтобы Чонгук трахнул его. Как угодно, грубо или нежно, в любое отверстие. Вообще без разницы. Лишь бы ощутить единение. Услышать его учащающееся дыхание. Осознать, что он получает удовольствие от соприкосновения именно с Ним, с Мальчиком. Впервые он испытывал подобные желания. Раньше целью секса был именно его оргазм. Те, кого он использовал для своих нужд, были расходным материалом. Теперь же, этим материалом грезил стать он сам. Для господина. Для него одного… Но как и обещал Чонгук, никогда этого не случалось, даже близко. Оставалось только мечтать и дрочить. В какой-то момент он начал об этом просить. А то вдруг мастер и не знает о его желаниях! Но он пообещал разнообразить сессии и только. Тело Чонгука, его руки, губы и вообще всё, осталось лишь безнадежными фантазиями. В тот день молчаливые слуги, после стандартной уборки, уходя, оставили дверь приоткрытой. Просто так вот. Чонгука уже не было около недели и Мальчик начал переживать. Теперь дверь была просто открыта. Он мог бы сам пойти на поиски… С момента появления Хан До в доме прошло несколько месяцев, а дверь осталась открытой впервые. Это был тот самый момент, когда он мог бежать куда глаза глядят. Наконец желанная свобода… Но на самом деле, он просидел на коленях несколько часов перед этой приоткрытой дверью, не смея двинуться. Он долго думал над тем, что бы это могло значить и не находил ответа. Затем, на ватных ногах, вышел в длинный коридор. На него никто не обращал внимание. Люди бежали по своим делам. Прислуга, деловито вытирала пыль. Переговаривались. Кто-то просто проходил мимо. Хан До брел по длинному коридору озираясь, словно во сне. Пока не дошёл до конца. Там, возле огромного витража, он встретил парнишку в инвалидном кресле. Тот был бледный, словно выцвел на солнце. Альбинос. Хан До посмотрел на него с любопытством, а белобрысый кинул скучающий взгляд на новое лицо. — Ты ещё кто? – спросил парень в коляске. — Я Мальчик. — Да вижу, что не девочка. — Это имя такое. Так меня назвал Мастер. — Так ты раб. А где твой ошейник? Все рабы здесь носят ошейник. — Я не знаю, — До пощупал свою шею. — Может не заслужил ещё? Сосёшь плохо? — глуповато хохотнул белобрысый, — я Юнги. Добро пожаловать в дом у обрыва, мистер Мальчик! — он протянул свою бледную руку и Хан До машинально пожал тонкие пальцы. — А где Чонгук? — Ммм, так ты его раб, — белобрысый зыркнул глазами с каким-то непонятным новым интересом. — Его не будет несколько недель. Немофила ж зацвела, — он сказал так, словно это что-то значило. — Немофила? — Иди, сам посмотри. Это надо видеть, так просто не расскажешь. Он покатил свою коляску к выходу из дома, ловко двигая руками за двойные колеса. Мальчик посеменил рядом. Море голубых цветов плескалось под порывами ветра, словно настоящими волнами. Мальчик никогда прежде не видел такой красоты. Казалось, он попал в какое-то психоделическое аниме. — Я не понимаю связи… — Что? — При чëм здесь цветы и отсутствие Чонгука? — Долгая история. Но как бы, когда цветёт немофила Чонгука ты не найдешь. Выйдет, куда денется. Он будет пилить на своей виолончели без конца днём и ночью. Потом выползет зеленый от недосыпа и будет ещё пару дней бродить как зомби по дому. — Так получается он здесь? — И да, и нет. Он в доме. На втором этаже. Заперся. Всем рабам строго запрещено появляться на втором этаже. Ну если хочешь лететь от сюда быстрее ветра, можешь попытаться. Бывали смельчаки до тебя. Но нет, у Мальчика не было столько самонадеянности. Он ждал день за днём, пока голубые цветы начали постепенно увядать, уступая место изумруду травы. Чонгука он встретил как-то в коридоре, внезапно. Словно тот появился из неоткуда. — Мастер! — Мальчик бросился на него, сияя от радости. Чонгук остановил его жестом. — Почему тебя никогда нельзя трогать? Это так фрустрирует… — У меня есть на то свои причины. Как думаешь? Он очень внимательно оглядел Мальчика с ног до головы и, по-видимому, всё, что он наблюдал, ему понравилось. Это отразилось на его лице в виде тени улыбки, которая тронула лишь уголки губ. — Предлагаю переместиться в мой кабинет и поговорить. У нас с тобой достаточно долгий разговор на сегодня. — Второй этаж? Туда же запрещено ходить рабам! — Ты и не раб! — Но почему, Чонгук? — У нас изначально были с тобой несколько другие взаимоотношения. Они зашли в кабинет Чонгука. Он выглядел достаточно аскетично, не считая вычурных штор в викторианском стиле. Остальное наполнение было вполне стандартным. Стол из темного дерева, несколько стульев. Удобный для хозяина и жутко твердые и жесткие для посетителей. — Хочу поздравить тебя с тем, что мы достигли своих целей в нашем совместном деле. Теперь ты можешь быть свободен. Я очень рад, что всё пошло по хорошему сценарию. Когда мне пришлось начать работать с тобой, я склонялся скорее к печальным прогнозам. Но ты превзошёл мои ожидания. Я очень рад. Теперь я готов назвать тебя по имени - Хан… — Стой! Остановись! — истерически закричал, срываясь в визг, Мальчик, — я не хочу быть свободным. Не хочу отсюда уезжать! Пожалуйста, Мастер! Пожалуйста! Чонгук посмотрел на него спокойно. Он уже ожидал подобной реакции. У хорошего исхода эксперимента был один, вполне себе ожидаемый, эффект. Зависимые люди не избавляются от зависимостей в полном смысле этого слова. В данный момент Хан До просто переключился на Чонгука. И сам мастер не особенно понимал, что теперь с этим делать. — Мальчик… — спокойно произнес Чонгук и юноша тихонько вздохнул с облегчением, — ты можешь оставаться здесь, — он тепло улыбнулся подопечному. – Но я не могу держать тебя на тех условиях, что последние месяцы. У тебя будет немного больше свободы. Постепенно ты научишься снова жить в реальном мире. Мы навсегда останемся с тобой друзьями, партнёрами. Но я должен сразу тебя предупредить - никаких личных отношений, я сейчас имею в виду: любовники, мужья, партнеры по сексу. Этого от меня не жди. — Могу я спросить почему? — Можешь, конечно. Но боюсь я не смогу удовлетворить твое любопытство. Просто прими. Сессии - да. У нас будут сессии ещё. Я только за. Но прошу, не замыкайся. Тебе необходимо иметь сексуальные контакты. Считай - это приказ. Хан До насупился, глядя на свои колени. Он был далеко не глупым юношей и прекрасно всё понимал. Наверное впервые в его жизни он не мог получить то, чего так страстно жаждал. Это удручало. — Один поцелуй. Пожалуйста, Мастер. — Нет, Мальчик. Я не занимаюсь таким вообще. — Тогда, я бы хотел побыть твоим рабом. Как остальные. Хочу ошейник. — Это можно. Мы оформим новый контракт. Уже не с твоим отцом. Лично с тобой. Я вполне за. — Так ты сказал, что я могу здесь остаться? — Можешь. Я прекрасно понимаю тебя и твои чувства. Резкие перемены ни к чему хорошему не приведут. Предлагаю тебе всё делать постепенно. Живи здесь, пользуйся гостеприимством моего дома. Я хочу, чтобы ты был мне другом. У тебя великое будущее. Учитывая то, кто ты есть на самом деле. И приходит время, когда тебе нужно перенимать дела. У тебя есть выбор: гнить в наркоманском бреду из рехаба в рехаб или взять свои яйца в руки и стать владельцем корпорации. Во втором случае ты можешь рассчитывать на мою поддержку всегда. В первом - тебе лучше забыть моё имя. — Как бы я хотел бросить эту корпорацию к херам собачьим и жить здесь… даже не имея отношений. Тихо что-то делать полезное и просто жить. — Но ты не знаешь, чего хотел бы я. — Что бы ты хотел? — Я это оставлю себе. Просто подумай над тем, что картинка нашего идеального мира не всегда совпадает с тем, что нас окружает. И то, что для тебя рай, возможно, не вяжется с другими людьми. — Это жестоко. — Жизнь жестока по отношению к каждому из нас. Миллионы людей грезят быть на твоём месте. Иметь такого отца. Тебе же из этого ничего не надо. — Пожалуйста, Чонгук, подари мне ошейник! Я хочу побыть рабом, хоть немного. Хоть не по правде. Чонгук тихо рассмеялся. — Это точно я тебе смогу устроить. Но у меня есть к тебе важное задание на сегодня. Итак, ты берешь машину. Можешь мою. Едешь к себе домой, разговариваешь с отцом. Его я отдельно предупрежу. Потом мчишь в магазин, покупаешь себе одежду, скажем. Обедаешь в городе. Потом возвращаешься в поместье. — Выехать из дома? — Да-да. Ты же справишься? — Наверное, да. — Но есть одно предупреждение. Я в курсе, что бывших наркоманов не бывает. И одна миллионная часть наркотиков или алкоголя, или даже сигарет в твоём организме закроет перед тобой двери поместья навсегда. Даже если твой отец решит сравнять это место с землёй. Даже тогда - нет. — Я не собирался! — Знаю. Но я должен был это озвучить. А теперь иди. Вечером тебя будет ждать твой ошейник и новый контракт.***
Сепарация от дома у обрыва проходила почти год. Мальчик начал уезжать из поместья по своим делам сначала на сутки, потом на неделю и так далее. Пока, в какой-то момент, он понял, что вполне себе готов двигаться дальше. Это место и его мрачный хозяин остались в его сердце навсегда. С одной стороны, словно теплый и уютный, обволакивающий плед, с другой - кровоточащая рана неразделённой любви, без единой надежды. Да, он признался себе, что это именно любовь. И так же он знал, что Чонгук в курсе. Терпеливый и всепрощающий, спокойный и загадочный Чонгук. Теперь Хан До бывал здесь иногда. Приезжая, словно подпитываться энергией этого места. Мастер неизменно радушно встречал его, хотя держался всегда отстранено. Но к этому мальчик уже привык. Такой уж был Чонгук. В этом и была его изюминка. Это ощущение можно было просто поглощать, словно тягучий кисель, и насыщение никогда не наступало. В очередной визит в дом, во время шоу, сразу всё пошло странно. Въедливый Хан До, который неплохо разбирался в людях, сразу увидел на лице мастера некие новые эмоции. Тревоги? Это насторожило. Он начал пристально следить за Мастером во время представления, ловя его перемещения. Все было как обычно. Чонгук деловито работал. Всё у него шло четко и слажено, как всегда. Но что-то было в воздухе, какое-то напряжение и Хан До никак не мог понять, с чем это связано. Во время спектакля, в завершающей части, Мальчик понял всё. Именно в тот самый миг, когда Чонгук снял перчатку, трепетное сердце До рухнуло куда-то вниз, разбившись к херам на миллионы осколков. Чонгук никогда не снимает перчаток. Никогда! Это - закон. А этот странный обнаженный парень на алтаре, которого он видел впервые. Кто он такой? Откуда появился? Как, блядь, такое нахрен возможно?! Мальчик наблюдал за Чонгуком несколько лет. Он знал всех его рабов, всех, кто был рядом с ним, так или иначе. Но этот бледный силуэт, с копной гладких черных волос в удлиненной стрижке. С совершенно обычным молодым телом. Кто он, блядь, такой? В чëм его магия? Мальчик не заметил, как прикусил свою губу так, что кровь потекла по подбородку. Было невыносимо больно, страшно. Хотелось умереть тут же, лишь бы никогда не видеть этого. Эта пронзающая нежность, которую было заметно даже с того места, где сидел Мальчик. Его изящные, длинные пальцы возле белой шеи в бутафорской крови. Он отдал бы все деньги мира, чтобы оказаться на месте этого пацана, который, скорее всего, даже не ценил то, что даёт ему Мастер. Жаль, что нельзя было проносить оружие, он бы решил проблему в один миг. Жаль, что он больше не наркоман. Сейчас так остро захотелось уйти из реальности и не возвращаться. Сегодня был тот день, когда он решил остаться на автопати… чтобы наконец заняться сексом. Они обговаривали с Чонгуком этот момент. У Хан До не было контактов несколько лет по понятным причинам. И Чонгук настаивал. Договорились, что Мальчик попробует именно сегодня. Но теперь, воя в своей комнате просто по-звериному, это казалось ебучей насмешкой. Мобильный телефон зазвонил определенной мелодией. Только этот звук был установлен на Мастера. Остальные стояли на беззвучном. Трясущимися руками он схватил телефон, чуть не разбив его нахер. И услышал бархатный голос Чонгука.***
Дрожащий парень сидел на коленях у господина. Он узнал его в ту же секунду, тот самый, с алтаря. Испуганный, забитый и такой пронзительно-красивый вблизи. Словно сошедший с экрана фантастической дорамы. Эти мокрые от слез, испуганные космически-голубые глаза просто пронзали насквозь. Он молил отпустить его… глупец. Знал бы этот пиздюк, что готов сделать Мальчик ради того, чтобы сидеть вот так, на Его коленях. Чтобы Мастер смотрел на него так, как сейчас смотрит на пацана. Он готов был сложить весь синдикат, все деньги мира к его лаковым туфлям. Сейчас сердце было готово выпрыгнуть к херам. Дальнейшее происходящее было словно сюрреалистичный бред. Но Мальчик воспринял это словно великую награду. Ему предстояло отсосать девственнику по просьбе Чонгука. Более чем странная просьба. Совершенно неожиданная, но у Мальчика не возникло даже мысли об отказе. То, что происходило в этой комнате далее, было интимным единением. Вопрос даже не в минете. Сам Чонгук гладил его по щеке и волосам, что не делал никогда. Он разрешил держать его за колено во время процесса и ни разу даже не дёрнулся. Малыша, что сидел на коленях, свезло из-за тумана. Сам Хан До никогда особенно не страдал из-за погодного явления. Возможно, от того, что был рожден где-то в окрестностях этого места. Конечно, когда туман шпарил во всю, были и побочные эффекты. Но не такие как у парня, член которого уже не сдерживали перепачканные вишнёвым вареньем трусики и предынфарктное состояние от происходящего. Хан До постарался. Он редко когда кому отсасывал в прошлой жизни. Но был такой момент, когда он научился делать это с подобающей нормальному гею сноровкой. В последние годы мечтал заполучить член Чонгука в своё горло. О, только одному богу известно, сколько он дрочил на эти фантазии. Теперь же в комнате происходило нечто, о чем даже Мальчик и не мечтал. Пока он принимал дрожащий член мальчишки в свой рот, глазами искал взгляд Чонгука и находил его. Было полнейшее впечатление того, что именно Мастер сейчас заходит в его рот, наполняя солоноватым с вишней вкусом. Хан До почувствовал приближение своего оргазма. Но сдержался. За это можно было бы и наказание схлопотать.***
В этот обычный день он объезжал свои объекты сам, как делал это порой. Несколько торговых центров были под его руководством. Отец отдал их в управление в качестве тренировки. Хан До справлялся прекрасно, к радости своего отца. Сегодня между ним и старшим Хан состоялся тяжёлый разговор, которого от части ждал парень и к которому был готов. Вопрос о женитьбе. Они с Чонгуком разговаривали месяц или два назад по этому вопросу. Мастер попросил принять это как необходимый жизненный шаг. Так делали все - натуралы и геи… Когда ты наследник корпорации, то не до сантиментов. Брак дело политики и не более. Но в конце концов это ни к чему не обязывало. Не нужно жить вместе, не нужно трахаться. Просто вопрос статуса. Даже ребёнка, когда он станет нужен, сделают без твоего участия. Возможно, так появился на свет и сам Хан До. Он помнил отношения отца и матери. Они выглядели крайне странно. Мать была словно нанятый работник на ненавистной ей работе, а отец просто презирал её. Спасибо Чонгуку и его наставлениям. К этому разговору с отцом он был готов. И смог достойно и спокойно ответить. Единственное попросил выбрать из нескольких кандидаток. Дабы будущая супруга не была категорически противна. Разговор хоть и был вполне себе обычный, но До чувствовал некую тяжесть, давящую на плечи. Поэтому решил выйти из офиса и проехаться по объектам самолично. Нужно держать сотрудников в тонусе и самому развеяться. Там то он и встретил этого самого парня с нереально-голубыми глазами. Казалось, сердце пропустило удар, потом застучало как сумасшедшее. Да, к этому самому моменту он знал, кто он и что… От этого ещё сильнее пересохло в горле. Брат Чонгука… Хоть и усыновленный ребёнок. Какие-то совершенно кармические отношения между ними. Видимо, необычному Чонгуку требовался особый партнёр… И он реально был особенный. Начиная от момента его появления в доме у обрыва, до его исчезновения на много лет, и в конце концов - возвращение… Хан До не мог понять природу его собственных чувств к этому парню. Ему льстило, что именно он был первым. Что Чонгук доверил своё сокровище ему. Доверил и тут же забрал. Смешанные чувства. Но злобы не было. Скорее какая-то тянущая грусть. Мальчик решил со временем во всем разобраться, постепенно. А пока быть дружественным по отношению к парню. И наблюдать. Парнишка ему действительно нравился. Он был красивый, вежливый и скромный. И от него фонило Чонгуком, на каком-то особом тонком уровне, который не поддавался логике. В отличие от Мастера, Тэхён был совсем юный. Он краснел, нервничал. Позволял здороваться за руку. Это было настолько пронзительно мило, что Хан До потерялся в своих ощущениях. Что же ты такое, Ким Тэхён?