ххх
Они гуляют по тоненьким, узеньким улочкам, окрашенным в утренний розовый цвет, и Гарри пьет кофе из пластикового стаканчика, и Луи, весело хихикая, вытирает пальцем молочные усы над его верхней губой. Гарри дрожит и ловит свое отражение в стеклянно-прозрачных лужах. Луи забирает у него стакан, и делает большой глоток, слегка морщась от горечи, и Гарри не может побороть то самое чувство внутри. Чувство чертовой нежности. Луи подтягивает рукава огромного свитера ("Но он же велик мне, Хаз!" - бормотал Луи сегодня утром, подворачивая рукава, и Гарри смотрел на него с неприкрытым восторгом в глазах), и слегка прищуривая глаза, разглядывает старые потрепанные книжки у букинистов, стоящих на пересечении улиц. Иногда Гарри кажется, что Луи - не футболист. И даже не эльф. А школьный учитель, по ночам проверяющий контрольные сочинения, и читающий Бернса и Пинтера. - Смотри, Хаз, - радостно говорит Луи, перелистывая странички потрепанной книжки, - здесь есть прижизненное издание самого Верлена, представляешь! - Так купи его, Лу, - отвечает Гарри, любуясь толстыми голубями, расхаживающими по мостовой. Луи пару минут смотрит на книгу и с сожалением закусывает губу. - Она не стоит таких денег, - вздыхает он, - ну что, куда мы сейчас пойдем? У Гарри внутри зажигается маленькая яркая лампочка. - Лу, - просит он, надевая очки, чтобы не было видно хитрых огоньков в глазах, - я хочу хот-дог. С кетчупом. Луи сияет: - Наконец-то ты стал нормально питаться, Хаз! Он подходит к крошечному киоску на углу и встает в длинную очередь. Гарри, постоянно оборачиваясь, подбегает к букинисту и вытаскивает кошелек. - Сколько? - слегка задыхаясь, спрашивает он. Цена, которую ему называют, действительно невероятно высока, и Гарри не понимает, как какая-то потрепанная книжка может стоить такие деньги, но он быстро отдает купюры, прижимая книгу к груди. Она пахнет пылью и дождем, и Гарри думает, сколько веков видела эта книга, сколько времени она провела на верхних полках парижских библиотек… - Эй, Хаз, - слышит он, оборачивается и прячет книгу за спиной, - держи. Я еще взял тебе колу, тут, в Париже, она немножко другая, чем у нас, в Англии. Луи стоит перед ним, и свитер немного сползает с его правого плеча, и в одной руке он держит огромный хот-дог, заботливо прикрытый салфетками с двух сторон, а в другой - маленький пластиковый стаканчик с кока-колой, внутри которого звенящими шариками перекатываются кубики льда. Гарри протягивает правую руку и забирает у Луи хот-дог. Боже, он же не ел их лет с семи, а может, и дольше, но, в конце концов, это просто безумно вредно. Но Луи, видимо, абсолютно все равно, вредно это или нет, потому что он широко улыбается, наблюдая за тем, как Гарри, слегка обжигаясь, откусывает кусочек. Гарри фыркает, и протягивает хот-дог Луи: - Хочешь? Луи кивает и, ни капли не церемонясь, тянется прямо к пальцам Гарри. Луи ест хот-дог из его рук, и Гарри кажется это чертовски сексуальным, и его щеки вспыхивают ярко-красным, когда он представляет, как… О, нет, Гарри, успокойся. Гарри ловит момент, когда Луи вытирает губы и отворачивается на минуту, и быстро запихивает Верлена в задний карман куртки. Он хочет сделать Луи сюрприз, хотя бы потому, что Луи достоин всех сюрпризов на свете. И если бы Гарри мог, он бы купил ему не потрепанный томик французских стихов, а достал бы звезду с небес, ну вот правда. - Готов к нашему культурному походу? - Луи поворачивается к нему, и поправляет свитер, - увидеть Париж и умереть? Гарри кивает. Ему все равно, куда потащит его Луи - в Лувр, в Версаль, в Диснейленд…ххх
- Смотри, - говорит ему Луи, когда они идут по широким коридорам дворца, рассматривая картины, - он написал ее, когда ему было всего 18, представляешь? Он писал ночи напролет, потому что днем работал на ферме… - Луи, - перебивает его Гарри, чувствуя легкое благоговение внутри, - Луи, скажи мне, кто ты? Ты точно не футболист, ты читаешь Моэма и говоришь по-французски, откуда ты взялся, Лу? Луи пожимает плечами и смеется. - Ты все преувеличиваешь, Хаз. Пойдем, посмотрим на Мона Лизу. Гарри закатывает глаза, и чувствует пальцы Луи в своей ладони. Он мелко-мелко дрожит, как мокрая ромашка на ветру, и покорно идет следом, слегка спотыкаясь. Его совершенно не поражает величие творения гениального Леонардо, потому что Гарри знает, что самое красивое на земле. Кто самый красивый. Вот этот парень, в потрепанных вэнсах и широком белом свитере, который стоит рядом с английскими туристами, и щурится от яркого электрического света. И чье тепло Гарри чувствует даже за пять шагов. Они рассматривают картины, громко смеются, фотографируются на улице, распугивая голубей и экскурсоводов, медленно бредут по узким улочкам, бросают монеты в старинные фонтаны, покупают сотни ненужных и ярких безделушек для парней и для себя, и Гарри уже мысленно представляет, как будет смотреться этот магнитик в виде Святой Капеллы на холодильнике Луи. Постепенно начинает темнеть, и Луи тянет Гарри в сторону Эйфелевой Башни. - Мы будем вести себя как главные герои дурацких книжек, - говорит Луи, и Гарри чувствует мягкость его пальцев на своем запястье, - мы будем стоять на самой вершине и смотреть на город. И на звезды. И на Сену. Гарри послушно кивает. Он хочет просто поцеловать Луи, вот и все. Луи держит Гарри за руку, когда они поднимаются по лестнице, и Гарри широко и глупо улыбается, как ребенок, которому подарили робота-трансформера на Рождество. Они стоят на маленьком выступе, в окружении американских туристов, и все еще держатся за руки. Гарри хочет намазать свою ладонь клеем, чтобы никогда не отпускать от себя Луи, особенно такого - нежного и сияющего, при свете теплых парижских звезд. - Я думаю, нам нужно приехать сюда на Новый год, - тихо и хрипло говорит Гарри, потому что он знает, что Луи тоже этого хочет, - здесь будет много снега и много елок. - И много яблок и горячего шоколада, - добавляет Луи и кивает, - посмотри, как красиво, Хаз! - Да, - шепчет Гарри, любуясь тонким профилем Луи и его растрепанной челкой, - очень красиво. Он чувствует какое-то волнение внутри, словно волны, омывающие песчаный берег, вдруг резко приходят в движение, и его пальцы дрожат, когда он осторожно дотрагивается до плеча Луи. - Лу, - хрипло говорит он, - Лу, пожалуйста… Луи поворачивается к нему, и Гарри видит яркий огонек в его синих глазах. А может, там просто отражается небо. - Да, Хаз? - нежно спрашивает он, и Гарри замирает. Они близко. Их пальцы все еще переплетены, и носками своих дорогих итальянских туфель, Гарри может почувствовать вэнсы Луи. Луи протягивает левую руку и осторожно проводит по шее Гарри, запутываясь пальцами в теплых кудряшках, ниспадающим из серой шапки. - Я слушаю тебя, Гарри, - тихо говорит Луи, и Гарри смотрит ему в глаза. Он хочет прочитать его, но свет ночных фонарей слишком сильно ослепляет, и Гарри просто тонет в этом спасительно-синем. - Луи, - хрипит он, - я хочу… Можно я… Просто… Луи глубоко вздыхает и кивает. И сам обнимает Гарри за шею, поднимаясь на цыпочки. Гарри не верит своему счастью, и осторожно опускает левую руку на талию Луи, чувствуя под пальцами мягкость кашемира. Луи закрывает глаза и подается вперед. Гарри тянется к его губам, слегка наклоняясь и чувствуя запах карамельного кофе, и его сердце бьется в сто тысяч раз быстрее, и Гарри физически больно и сладко одновременно. Луи слегка притягивает его к себе, и Гарри почти ощущает его горячее дыхание на своих губах, но тут в небе раздаются залпы фейерверка, и визжащие американцы заглушают их вспышками фотоаппаратов, и Гарри вздрагивает, когда чей-то острый локоть приходит ему прямо в живот. Луи открывает глаза и виновато смотрит на Гарри. Гарри тепло улыбается, и целует Луи в щеку, чувствуя, как его накрывает новой волной нежности с головы до ног. Луи смеется и обнимает Гарри за талию, пряча лицо в его шее. Да, Гарри не поцеловал Луи на вершине Эйфелевой Башни, но Гарри всегда был против традиций и банальностей. И, в конце концов, в его жизни никогда не будет что-то «нормально». В их жизни никогда не будет что-то «нормально».ххх
Они сидят в одном из самых шикарных ресторанов, в которых Гарри когда-либо был, и там очень красиво, и официанты расхаживают в красных фартуках, и из фортепиано в уголке льются мелодии Сержа Генсбура, и из широких окон виднеется тонкая полоска сверкающей в свете полной луны Сены, но - Но прекраснее Сены и песен Генсбура может быть только один человек, который сидит сейчас напротив Гарри, и разрезает куриную грудку на мелкие кусочки. - Спасибо, что ты привез меня сюда, Лу, - тихо говорит Гарри, наблюдая за тем, как огоньки играют в глазах Луи, - это был самый лучший день в моей жизни. - Спасибо, что ты есть в моей жизни, - просто отвечает Луи и смеется, глядя на то, как Гарри воюет с последней оливкой в салате, - тебе понравилось? - Мне очень понравилось, - Гарри широко улыбается, - я бы хотел, чтобы мы вернулись сюда еще. - Мы обязательно вернемся, - кивает Луи, - мы как-нибудь снова сбежим от всех и устроим наши собственные парижские каникулы. - И мы будем валяться на кровати и есть мармеладных мишек, - добавляет Гарри, думая о своем свитере на Луи. Он стопроцентно не будет стирать этот свитер. - Определенно, - говорит Луи и хохочет. - Ты придешь на мою игру через две недели? Это будет Кубок Англии, и мы играем с лондонским «Челси». - Приду, - Гарри улыбается и запихивает в рот кусочек шоколадного торта, - а ты придешь на мой показ новой коллекции Christopher Kane? Я бы хотел, чтобы ты был там. Луи морщит лоб. Гарри понимает, что у него нет такого Лиама, который смог бы изменить расписание игр английского чемпионата. - Я обещаю, Гарри, - внезапно говорит Луи, резко и немного сердито, - я обещаю, что я приду на твой показ. Гарри кивает, не в силах поверить своему счастью. Они выходят из ресторана, и Луи платит также легко, как и разговаривает с официантом, улыбаясь своими синими океанами. - Пойдем на набережную, - тихо говорит Луи, протягивая Гарри ладонь, за которую тот зацепляется сразу, не раздумывая, как за спасательный круг. Гарри идет рядом с Луи, утопая в его тепле, и свете звезд, и певучей французской речи вокруг. Луи опирается на парапет и смотрит на воду. А Гарри смотрит на Луи. - Мне нравится здесь, - слегка задумчиво улыбается Луи, обнимая Гарри за талию, - мне нравится, что ты здесь. Гарри глубоко вздыхает. На самом деле он думает, что умер и попал в рай, потому что - ну это слишком сладко, слишком ирреально, слишком приятно. - У меня есть кое-что для тебя, Лу, - говорит он, доставая книжку из кармана, - ты, может быть, будешь ругаться, но мне все равно. Луи пару минут смотрит расширенными глазами на растрепанный томик, потом - переводит взгляд на Гарри, и хрипит, вытирая рукой глаза: - Ты идиот, Хаз… Ты понимаешь, сколько она стоит? Гарри довольно хмыкает, наблюдая за тем, как тонкие пальцы Луи осторожно перелистывают странички. - Спасибо,- наконец шепчет Луи, крепко обнимая Гарри за талию, - спасибо, ты - Гарри улыбается, и прижимает его сильнее. - Я не хочу уезжать, Лу, - говорит он, чувствуя комок в своем горле, - мне нравится здесь. - Мы приедем, - быстро отвечает Луи, целуя его ямочку на подбородке, и Гарри даже не хочет большего, - мы обязательно приедем сюда еще, Хаз. Они гуляют еще немного, пока ветер не забирается под полы широкого коричневого пальто Гарри, но он не заметил бы этого, он не заметил бы ничего, ощущая тепло ладони Луи в своей руке. Но Луи хмурится, и ловит такси, и они садятся в обшарпанный кожаный салон, где пахнет дешевыми духами и сигаретами. - Хочу спать, - мурлычет Гарри, чувствуя Луи рядом, - я хочу спать. Луи обнимает его за плечи, и Гарри утыкается носом в волосы Луи. Луи что-то говорит водителю, и тот отвечает двумя быстрыми предложениями. Луи смеется и хмыкает как-то очень самодовольно. - Что он сказал тебе? - спрашивает Гарри, заплетаясь в ногах, когда они с Луи направляются к гостинице. - Он сказал, что мой бойфренд чертовски привлекателен, - отвечает Луи, широко улыбаясь. - Как предсказуемо, - Гарри фыркает, но внутри него разливается что-то теплое, похожее на горячее молоко. Луи смеется, и закрывает за ними дверь. - Я в душ, - говорит он. Гарри плюхается на кровать. - А я спать. Луи ставит перед ним стакан с капучино: - Сейчас не самое подходящее время для сна, Хаз. Гарри смотрит на часы и возмущается: - Почти полночь, Лу, у нас завтра самолет, ты не забыл? Луи качает головой и достает футболку из сумки. - Ты такой соня, Хаз. Чем ты занимаешься по ночам у себя в Лондоне? - Хм, - Гарри зевает, - понимаешь, Лу… Я разучился спать без тебя. Луи нежно улыбается и взъерошивает его кудряшки. - Мне жаль, - тихо говорит он. Гарри встает с кровати, берет чашку кофе и выходит на балкон. Он маленький, увитый виноградом, и Гарри видит лужи на асфальте и яркий свет Эйфелевой Башни вдалеке. Он стоит так полчаса, или больше, пока не чувствует теплые руки на животе. - Хей, Хаз, - тихо говорит Луи, прижимаясь лбом к его спине. Гарри отдает ему стакан с кофе, и обнимает за плечи. Они стоят и смотрят на Париж с высоты 10-го этажа, и Гарри думает, что это лучше, чем бывает в книгах Николаса Спаркса. Это похоже на типичную французскую мелодраму с Жюльет Бинош в главной роли. - Два ночи, - слышит он шепот Луи, - и наш кофе замерз. Пойдем внутрь? Они проходят в номер, и Луи расстилает постель. Гарри натягивает пижамные штаны и звездочкой падает на кровать. Луи скидывает покрывало на пол и включает телевизор. - О, здесь показывают баскетбол, - удивляется он и усаживается в подушках. Гарри ложится поближе к нему, и кладет голову ему на колени. - Тебе же жестко, Хаз, - смеется Луи. Но Гарри чувствует только тепло Луи рядом и качает головой. Он действительно не может спать без Луи.ххх
- Нет! - кричит Гарри, запутавшись в руках и простынях, - нет, нет, не надо, Сэм, пожалуйста, не трогай меня! - Хаз, - слышит он, и чувствует, как его трясут крепкие руки, - Хаз, немедленно просыпайся, Гарри, черт! Гарри открывает глаза и видит испуганного, заспанного Луи, который сидит напротив него. - Сейчас четыре утра, - говорит Луи, и его щеки красные, а в глазах разливается настоящий ужас, - ты кричал и плакал, Хаз, что с тобой? Гарри глубоко вздыхает и делает большой глоток из стакана с водой. - Мне было семь, когда я оказался в детском доме, - хрипло начинает он, и Луи сразу берет его за руку, - я не знал, что произошло с моей семьей, но Лу, я до сих пор помню свои игрушки и гоночные машинки на обоях в моей детской. Луи стонет, и сажает Гарри рядом с собой, прижимая его сильнее. Гарри утыкается носом в плечо Луи и чувствует, как маленькие иголочки, пронзающие его тело, постепенно исчезают. - И я был очень стеснительным мальчиком, Лу, и я был самым обычным. А потом, в 14, когда нас отправили в лагерь на лето, я понял, что мне нравятся мальчики. Ну и все остальные тоже поняли. Гарри чувствует губы Луи на своих волосах, и мелко дрожит. - И моя жизнь превратилась в ад, Лу, правда. Меня избивали в туалете, раз в неделю, стабильно. Мне угрожали. Меня пытались задушить подушкой. Три старших мальчика - Дэн, Сэм и Майк - однажды избили меня так, что пришлось ехать в больницу. Мне было очень тяжело. Луи громко шмыгает носом, и Гарри видит слезы на его щеках. Луи плачет из-за него. - И когда мне исполнилось 16, я сбежал. Просто - вылез из окна. И я спал на лавочках в парке, и я жил в приюте для бездомных. Но мне нравилось, Лу, потому что меня хотя бы никто не избивал в туалете. - Хаз, - шепчет Луи, и обнимает его так, что у Гарри трясутся кости, - Хаз, Господи, мне так жаль… - И летом я познакомился с одной девушкой, Стейси. У нее было собственное модельное агентство, в самом нищем районе Лондона. Где я только не работал, Лу - плюшевой коровой на детских праздниках, снимался в рекламе творожных сырков… И вот на одном из таких праздников, на Рождество, когда я был оленем Рудольфом, меня заметил Лиам. И выкупил мой контракт у Стейси. И в 17 я стал работать в агентстве мистера Пейна, и Лу, они так хорошо отнеслись ко мне, правда. Я искренне считаю их своей семьей, потому что… Потому что они так много сделали для меня, но… Но я никогда, я никогда по-настоящему не чувствовал себя таким целым и таким правильным - Луи вздыхает и начинает гладить спину Гарри. - Как рядом с тобой, - вырывается у Гарри, и Луи замирает. Луи замирает и сглатывает. Он прячется на груди у Гарри, почти с головой закрываясь одеялом. - Я не представляю, как ты все это пережил, Хаз, - шепчет он, - ты самый сильный человек, которого я знаю. И ты мне очень дорог, Гарри, ты дорог мне также, как моя мать. И ты единственный, кто заставляет меня улыбаться. И ты единственный, кто лежал на моем диване. И ты единственный, кто знает о моих любимых диснеевских мультиках. Гарри почти не дышит. - Ты мне нужен, Лу,- тихо говорит он, - я пока не умею жить сам по себе. - Ты нужен мне еще больше, - отвечает Луи и целует его в нос. Гарри рвано дрожит, и Луи опускает их на кровать. Гарри беззастенчиво опускает свою голову на грудь Луи, который только сильнее обнимает его руками. - Спокойной ночи, Лу, - шепчет Гарри, накрывая своей рукой маленькую ладошку Луи. - Сладких снов, Хаз, - шепчет Луи и нежно гладит его спину, - пусть тебе приснится наш Париж. - Да, - бормочет Гарри, - наш Париж. И ему действительно снится сон, как они с Луи целуются на вершине Эйфелевой Башни.