пепел надежды

Что это было? Виолетта даже не поняла как врезалась в неё и откуда она вообще появилась. А это точно она? Она моргнуть не успела как девушка исчезла из вида, начала искать глазами её силуэт и увидела вдалеке её пальто. Пыталась взглядом провожать, но догонять уже не стала. Она удалилась словно лебедь по воде. Вилка села на лавочку, решая всё-таки не идти домой так быстро. Достала купленные сигареты, плёнка зашелестела в её руках и она сразу же выбросила её на тротуар. Открыла новую пачку, в нос ударил запах табака. Поднесла ко рту, зубами зажала и ещё пару секунд сидела и смотрела в одну точку, прежде, чем поджечь сигарету и успокоится. Наконец-то никотин начал разливаться по организму и она смогла отпустить всё то, что её тревожило в тот момент. Её тогда уже слабо волновало, что нужно дойти до дома и найти силы поесть. Она откинулась на спинку лавочки и запрокинула голову наверх. Глазами начала рассматривать как на сумеречном небе плывут облака, то и дело превращаясь в какие-то фигуры. Она тоже была похожа на эти облака, когда подстраивалась под каждого и надевала маски клоуна только чтобы не грузить других своими проблемами. Ветер рассыпал её волосы по лицу, хотя обычно они у неё всегда были собраны. Сейчас не было сил делать даже самые обычные вещи. Мыться, расчёсываться, по правде говоря она и ела далеко не каждый день. Питалась лишь сигаретами и мефедроном разве что, они хотя бы помогали заглушать ей свои проблемы. В алкоголь ударялась не так часто, лишь когда проблемы были не такие значительные. Понимала, что домой адски не хочется возвращаться, сейчас в Нижнем Новгороде она вроде как держится, но как долго продлится это состояние? Она не понимает, что хочется от себя, она теряется в этом мире словно муравей. Не понимает абсолютно какое у неё окружение. Оно тянет её на дно, они видятся лишь на тусовках. Они почти не интересуются её проблемами и жизнью. Разве это друзья?       Виолетта всегда мечтала о настоящих друзьях. К которым можно прийти хоть ночью, что бы пожаловаться на жизнь, а тебя обнимут и скажут, что всё хорошо. Таких людей, которые будут тебя принимать абсолютно любой, с которыми даже молчать не будет скучно. Она не знала, что такое настоящая дружба. Это наверное было единственным её желанием. Она знала что не умеет дружить, но всегда старалась проявлять эмпатию и уважение. Не скрывала, что может быть агрессивной и в порыве наговорить то, о чем потом жалеть будет. Её первой реакцией на что-либо всегда была злость, но она очень тщательно запирала её в оковы и не давала вырваться, озаряя других лишь улыбкой. Улыбка эта была лицемерная. Её открытость и доброту считали за искренность и поэтому как-то пытались с ней дружить, а когда узнавали её натуру сразу уходили. Виолетте сложно.       Она не знала как поступать дальше, что делать, кого искать. У неё появлялось бесчисленное количество вопросов, но лишь новая доза давали ей на это ответы. Темнота начала опускаться на город, покрывая своим одеялом и сидящую девушку на лавочке. Вилка успела выкурить практически половину упаковки и сидела с пустым взглядом наблюдала за звёздами. Она тоже хочет быть звездой, также сиять. Но она погасла. Понимает что нужно возвращаться домой. Ноги отказывали ей и она еле передвигая их принялась двигаться в сторону дома, размышляя о том, что же ей всё-таки сегодня приготовить, чтобы не умереть от голода. Тяжелая ноша давила на спину, будто она несёт не продукты питания, а свои обиды и проблемы. Сквозь года жизни она тянула множество обид, которые мешали полноценно существовать. Её обида на маму, которая испортила ей практически всё детство. Она была обижена даже на папу, хоть он и не присутствовал в их семье. Это и было обидой. Понимала, что нужно отпустить, нужно наконец-то снять железную цепь, которая связывает её и с прошлым. Но она не может. Она зависима от этого. Даже её проблемы с аддикцией проходят сквозь обиды с прошлого. Черт, как же сложно. Как же сложно просто выкинуть это из головы как чертовый мусор и сжечь это из памяти. Выскребать ножом из головного мозга и никогда не вспоминать. У неё не получается. Она ножом только кожу нежную ковыряет, и смотрит каждый раз как алая кровь сочится, заставляя глаза чуть прикрывать от боли. Представляет свет белый, наверно всё закончилось. А как открывает- видит опять свою квартиру, до ужаса бесящие стены, которые будто давят на неё и жёлтый свет лампы, которая слабо освещает пространство. И продолжает аутоагрессию проявлять, с каждым разом лезвие всё глубже занося и делает новые раны, которые потом будут неделями заживать. И потом ковыряет их, не пальцами своими, которые татуировками украшены, а алкоголем. Она льёт его нещадно в себя, что будто соль на рану сыпет, и вспоминает всё то, из-за чего она вообще в зависимости ударилась. Ревёт как в последний раз, солёные капли по щекам размазывает, агрессивно воздух вдыхая, будто он кончится может. И каждый раз не хватает его, она тянется за дорожкой новой, будто она проблемы её решит. Но всё напрасно. Хочет вылезти из этого болота, но оно будто по самые гланды затянуло её. Назад пути нет. *** Кира как бы даже в памяти не заостряла это случайное столкновение. Будто такие мелкие события происходили у неё каждый день, хотя по правде говоря в её баре к ней часто подсаживались какие-то биксы, словно норовя пизду свою под первую встречную подставить, а потом случайно подсыпать что-то. Трахаться с ними на трезвую голову было что-то из разряда ужастиков, которые потом будут сниться не одну ночь. Она уже привыкла не обращать внимания, а они будто мокрый снег липли к ней каждый раз, даже не сразу понимая, что она женского пола. Хотя им вообще до пизды было с кем ебаться. Для Киры это была грязь какая-то, она убегала от этих сношений, каждый раз когда видела очередную жертву, катящую к ней. У них всегда губы были огромные, накаченные. В руках айфон последней модели, а выражение лица всегда выражало какое-то необоснованное высокомерие. Сладкие духи всегда ударяли в нос, заставляя морщится каждый раз, и обязательно заказывали пина-коладу либо же виски, что бы сразу опьянеть и Киру в постель звать. У них всегда одна тактика была, которую Кира уже успела раскусить даже и держалась от них подальше. Но Вилка в её глазах была другая. Она выглядела не так, как эти биксы. Её зелёные глаза выражали простоту и какую-то искренность, которую Кира даже не сразу заметила. На её лице красовались татуировки, которые так красиво обрамляли её лицо. Кира тоже любила татуировки.       Они перекидывались взглядами совсем недолго, но это дало Кире понять, что Виолетта не такая как все. В ней есть что-то такое, что с первого взгляда понять невозможно. Что-то, что цепляет как только в её глаза заглянешь и разглядеть попытаешься. Там мольба о помощи, такая безнадежная уже. Спастись пытается, Кира зацепилась за эту просьбу ещё сама не осознавая, что вообще с ней происходит. И веревкой пытается вытянуть всю ту боль, мысленно складывая пазл, глаз её грустных и таинственных. Они бегали из стороны в сторону, когда она продукты со снега собирала. Она не помогла ей, она не хотела прогибаться под ней. Кира показала лишь своё холодное нутро, чтобы не подпускать даже на километр к себе. Пускай даже она была виновата, она бы не опустилась на колени и не стала помогать ей. Она лишь смотрела свысока, лишь иногда губу от удовольствия закусывая, пока её жертва на коленях ползает. Ей всё равно было в тот момент. Плевком своим границы обозначила и удалится поспешила, что бы зелёные глаза в неё влюбиться не успели за это мгновение. Было уже поздно. Она не осознавала как пара мгновений способны, что-то изменить в её настоящем. Отвлечься пытается, занося шот и заливая в горло алкоголь. Он жжёт ей горло, а затем приятно растекается по организму заставляя забыть зелёные глаза. Кира не должна думать о них, это больно. Ограждает себя от мыслей, которые в голову поступает и вроде алкоголь даже справится с этим помогает. А что дальше будет? Как дальше не терзать себя мыслями? Один за другим, алкоголь разливался у неё по организму заставляя забыть абсолютно всё, что тревожило до этого. *** Домой пришла и сразу всю одежду с себя скинула, будто освобождая себя от чего-то. Сама удивилась как она дотащила всё до дома одна. В квартире пусто было, её никто не бежал встречать, никто не включал свет и не накидывался с объятьями. Тут пусто. Потянулась к включателю и зажгла лампу, которая тускло осветила помещение. Желтый свет просачивался, выходя в окно, и давал знать, что здесь всё-таки живёт кто-то. Прошла на кухню и первым делом поставила чайник греться. Шум от кипения воды постепенно начал усиливаться, прежде чем выключатель громко щёлкнув, заставив вздрогнуть. Подожгла сигарету, дым начал подниматься к потолку, от чего она решила всё-таки открыть окно и вдохнуть свежий воздух. На небе были еле видны звезды, облака перекрывали их не давая сиять. Ветер гулял между деревьев, заставляя Виолетту ежится от холода. Высунула голову полностью и начала рассматривать тёмный двор, в котором время от времени проходил кто-то. Фонари слабо освещали улицы, и разглядеть чьи то лица было из ряда фантастики что-ли. В некоторых окнах всё ещё горел свет, а кто-то уже лёг спать. Возможно даже в объятьях любимого человека, а может на утро нужно на работу? В некоторых окошках виднелся тусклый свет, видимо там живут такие же одинокие как она. Может они сидят на подоконнике и мечтают о спокойствии, а быть может они хотят переступить эту грань и лететь вниз на асфальт, когда проблемы уже перестанут казаться проблемами. Вилка тоже хотела однажды эту границу переступить и наконец-то попрощаться с тем, что её тревожит. Даже на крышу взбиралась однажды, мысль о семье её беспокоила, а как они справятся? Понимает, что не может брать на себя такую ответственность. Долго в тот день на крыше сидела и плакала, настолько долго плакала, что глаза будто вовсе высохли, а на щеках слезы впитались, оставляя бороздку, как шрам вечный. Сигарета тлела постепенно, пока она вопросами задавалась, попутно от холода кутаясь. Руками себя обхватила, будто обнять пыталась, будто её руки это её единственная поддержка. Чайник остыл давно, и она даже заново подогревать его не стала да залила доширак этой жидкостью оставшейся. Высыпала всё содержимое в тарелку и принялась эти несчастные минуты ждать, будто каторга какая-то вечная. Время проходит, не так скоро как хотелось, и наконец она может довольствоваться первой её едой за этот день. - Маинький хочет кушать!- протягивает гласные и так сладко потирает ладони, как будто замышляет что-то. Первые глотки кажутся чем-то нереальным, наслаждается каждой секундой и по пять секунд ещё сидит и вкус распробовать пытается. Брови поднимает, а затем в улыбке расплывается, будто в мишленовском ресторане еду себе заказала. А это всего-навсего дешманская лапша. Ей тоже лапшу на уши вешали в её жизни. У неё бывшая была такая. Она нажралась этой лапши противной по уши, та ей втирала вечно про верность. А потом призналась что уже пару месяцев с другой общается. Для Виолетты это был очередной удар ножом в сердце, отойти пыталась, а потом загонялась в себе долгое время и те недостатки сыскать, понять, чем же другая девушка лучше её была. Не сразу даже поняла, что проблема то и не в ней была, но успела кучу комплексов заработать себе. Она любила её, она ей отдавалась полностью. А та лапшу эту противную на уши ей вешала, не стыдясь вовсе пока Вилка наивностью своей детской верила каждому слову её. Давилась этим каждый раз, на грабли острые своими ногами наступала. И прощала же блядей этих из-за любви необъятной своей. Вилкой макароны накручивает и мысленно к ушам подносить, а затем в смехе громком расплывается, который эхом по стенам ударяет. На секунду замолкает и дальше смеяться продолжает, даже понять не может из-за чего. До слез смеётся, а затем размазывает по щекам их. Доесть сил не хватает, тарелку так на кухне и оставила, потом уберёт думает. Заваливается на кровать, постельное такое свежее и пахнет летом. Запутывается полностью, защищая себе от проблем грядущих. Будто одеяло спасти её сможет. Свет в комнате гасит и полностью в темноту окутывается. Темнота манящая такая, такая таинственная и неизведанная. Дрожь Виолетту по телу принимает и она глаза смыкает быстрее, что бы в этой темноте зловещей не разглядеть кого-то. Как в детстве её мама бабайкой пугала, так она выросла и до сих пор боится, что монстр из-под кровати выпрыгнет. Как жаль, что во взрослой жизни встречаются монстры похуже, способы действительно убить человека. А эти подкроватные, оказывается, добрые на самом деле. Глаза смыкает полностью, как бы в темноту собственную погружается. Пытается не думать ни о чем, но мысли какие-то фоном её сопровождают. Считать до ста пытается, что бы успокоить себя, но помогает слабо как-то. Всё же от усталости отключается полностью, ногу согнув и руками распластавшись на всю кровать, посапывает сладко. *** Снится сон ей странный какой-то. Глаза открывает будто, а перед ней другие появляются. Взгляд прямо на неё устремлён, будто убить пытается. Глаза тёмные такие: как смоль. На ночь похожие будто, полностью пронзают её, заставляя содрогнуться. Бровью вверх ведёт, аккуратно веки прикрывая иногда. Губы свои обветрившиеся облизывает, двумя кончиками языка своего. Она змея будто, со сплитом своим. Играет языком по губам, заставляя почувствовать неловко себя. Виолетта рассматривает её, пока та стоит взглядом, прожигает её и не двигается вовсе. Будто глазами этими душу высосать пытается у Виолетты. Она ещё долго смотрит прям внутрь карих глаз, боясь отвести взгляд. Боясь, что если взгляд отведёт, то убьют её сразу же. Просыпается в поту холодном, не понимая вообще где она находится. Руками одеяло щупает, понимает, что это сон был. Радуется даже когда на часах три часа ночи видит. Аккуратно на подушку голову кладёт, и пытается себя успокоить после сна странного. Вдыхает в лёгкие много воздуха, выпускать боится, что бы идиллию не нарушить. Спустя пять минут всё же засыпает, надеясь больше не увидеть эти глаза, которые убить способны.