в тени персиковых деревьев

- Ну, будем, Сяо Хуа? Укун мягко улыбается, когда девочка нервно кивает, оглядывая себя с ног до головы и поправляя курточку, чтобы сидела ровнее. Этот поход в магазин планировался достаточно давно, и сопровождать Бай Хэ должен был Сэнди, но, к сожалению, одной из терапевтических кошек стало плохо буквально сегодня, и речной демон был вынужден отправиться в ветеринарную клинику. По случайному стечению обстоятельств в это время Укун посещал баржу здоровяка ради очередного травяного бленда, который ему обещали. Услышав о ситуации, Царь без задней мысли предложил себя в качестве эскорта для малышки, и после недолгих уговоров обоих сторон, они отправились по делам. - Будем! – уверенно оповещает чутка зардевшаяся девчушка, поправляя ободок. Укун довольно кивает и отступает в сторону, приглашая её вперёд. Бай Хэ, громко сглотнув, делает размашистый шаг и начинает чуть ли не бежать в сторону магазинов. Сунь пару раз моргает и тихо смеётся, поспевая за ней. В теории он знает, что они делают и по каким магазинам должны пройтись. Бай Хэ были необходимы товары для искусства и ремесла, и в достаточно большом количестве, потому что, как она сказала, количество адресатов с прошлого года увеличилось в несколько раз, и оставить кого-то без подарков она не желает, а потому ей и нужен был сопровождающий, способный таскать покупки, если надо. Как бы свои извилины Укун не шевелил, никакого повода он вспомнить не смог, а потому решил, что это, наверное, был какой-то либо личный праздник, важный малышке, либо какая-то семейная традиция, а потому вопросами особо не задавался. - Слушай, - только вот интересно ему всё равно было. Бай Хэ останавливается от разглядывания краски и переводит взгляд на демона. – А чего всё… в сердечках? Девочка удивлённо хлопает глазами. Укун часто замечал, что примерно в это время года с недавних пор все торговые точки мегаполиса по какой-то причине тематично украшаются сердцами и всем, что косвенно связано с сердцами. Конечно, сам он ничего не выяснял – зачем ему, но если уж есть кто-то, кто может объяснить, то чего и не спросить-то? - Вы не знаете?.. - Чего я не знаю? – без упрёка спрашивает Укун со всей аккуратностью, на которую способен. Он знает, что Бай Хэ всё ещё побаивается его, но искренне пытается поладить (хотя ей и не надо – Укун уже обожает её всей душой, как и любого, кто задерживается в его жизни дольше, чем на пару дней), а потому он уважает её чувства и старается быть как можно более открытым к диалогу. - Скоро День Святого Валентина! – с улыбкой отвечает школьница, явно довольная этим фактом. Святого… Валентина?.. Имя уже на слух непривычное… если святой, с непривычным именем… - Впервые слышу… что-то заграничное, да? – Укун говорит с полным желанием продолжить диалог и замечает, как Бай Хэ слегка вздрагивает, виновато опуская голову. - Ой, простите… сейчас это не особенно религиозный праздник, но он действительно берёт корни в религии других мест. И Укун, как официально признанный буддист, познавший Истину и технически имеющий статус Будды – бодхисатвы? Если он остался в мире смертных и ученика себе взял… ему бы наведаться в Храм Великого Раската Грома и поспрашивать, кто и что он сейчас… - вряд ли должен вообще этого касаться. Однако. - Не переживай, Бай Хэ, я обожаю играть в чужих песочницах, ты же знаешь! – Царь доброжелательно улыбается, шлёпая ладошку на голову девчушке и слегка растрёпывая её красиво уложенные волосы. Школьница неловко смеётся, легко отбрасывая руку примата и дуя щёки. – Так об чём этот праздник? - Ну, я не знаю о его религиозной составляющей, потому что не практикую никакую религию, - Бай Хэ пожимает плечами, возвращаясь к осматриванию краски. – Но сейчас это праздник, во время которого люди дарят друг другу слова любви! Слова любви?.. - Зачем? – удивляется Царь. - Зачем?.. – повторяет девочка. – Чтобы донести свои чувства! Укун не понимает. - И ты собираешься… доносить свои чувства?.. - Угу! – бодро кивает малышка. – Хотите попробовать? Мудрец вздрагивает. - Вы же сказали, что «обожаете играть в чужих песочницах», правильно? – Бай Хэ улыбается чутка лукаво, ехидно. Ой зря ей позволяют общаться с Мэй и МК, ой зря. Они ж из неё настоящую непоседу растят. – Я собираюсь делать много-много валентинок – это такие открытки, на которых и пишут слова любви! – к этому Дню для всех-всех своих друзей, хотите я Вам помогу сделать валентинки вашим друзьям? Хотел ли он? Были ли у него вообще друзья?.. С другой стороны, он давно не баловал своих детишек… - А это обязательно должны быть… открытки вот эти? Подарки не могут выражать эту вашу… любовь?.. – он спрашивает задумчиво. - Это может быть что угодно! С праздником часто дарят шоколадки! – задорно отвечает Бай Хэ, осчастливленная фактом того, что Укун действительно выглядит заинтересованным. - И ты собираешься дарить всем шоколад? - У меня слишком много друзей, чтобы дарить шоколад всем, - грустно отвечает девчушка. – Карманные деньги, к сожалению, не вечные… Укун хмурится. - Если проблема только в деньгах, я могу купить всё? - Мистер Царь! – оскорблённо вскрикивает Бай Хэ, заставляя обезьяну подпрыгнуть. Она никогда до этого даже не пыталась поднимать на него голос. – Мне нужна помощь с покупками, но не денежная! Я никогда и ни за что не буду использовать своих д-д-друзей ради выгоды! Укун улыбается, когда малышка заикается на таком важном для неё слове и выдыхает. - Бай Хэ, посмотри-ка вот сюда, - он ведёт рукой вверх, и школьница нехотя поднимает взгляд. Встречая огромный баннер с лицом Царя Обезьян на нём прямо за выходом из магазина. – И сюда, - ведёт рукой в другую сторону, где на стендах витрин стоят картонные вырезки с Великим Мудрецом, рекламирующим продукцию каких-то магазинов. – И сюда, - и в другую сторону, где висят постеры с рекламой новой игры, основанной на «Путешествии». Бай Хэ возвращает к нему вопросительный взгляд. - Знаешь ли ты, сколько мне перепадает только с авторских прав? – смеётся Укун мягко. – Я могу купить весь континент три раза, и мой кошелёк даже не почувствует. Об этом, конечно, легко забыть, потому что Царь Обезьян известен тем, что он берёт то, что хочет, никогда не заплатив, но факт-то остаётся фактом. За сотни лет существования Укун накопил баснословное количество деньжат, которые он даже и не тратит особо. - Если уж быть совсем честным, - вздыхает Царь, видя нерешительность в глазах девчушки. – Ты мне только одолжение сделаешь. Видишь ли, сам по себе я никогда по магазинам не хожу, потому что всё у меня имеется на моей Горе… а потому и денег я особо не трачу. Не учитывая, конечно, зарплату адвокату и все выплаты, что следуют после судебных дел, Мудреца затрагивающих. Но об этом Бай Хэ знать не стоит. - И сейчас, когда ты рассказала мне об этом… Дне Валентина?.. Я подумал, что стоит поздравить моих детишек, прикупив им подарков. Игрушек там, наборов для рисования и лепки – ну всё такое, что интересно будет обезьянам. Но видишь, какая беда, - он грустно вздыхает, ехидно про себя отмечая, что девочка клюнула на слова. – Так как я не хожу по магазинам, я даже не знаю, что выбирать! Поэтому, Бай Хэ, давай так! Ты мне поможешь выбрать подарки моим обезьянам, а я отплачу тебе тем, что заплачу за всё, что тебе может понадобиться в праздновании этого Дня! Идёт? На лице малышки отчётливо виден внутренний бой. Поэтому Укун безжалостно её добивает. - Я понимаю, если ты захочешь отказаться, правда! Но разве же я, как Царь, могу не наградить своего бесценного друга, если ты поможешь мне одарить моих дражайших малышей? Обложил, так сказать, со всех сторон. И другом назвал, и сыграл на высоком статусе, и втянул в это действие милых обезьян, которых Бай Хэ обожает. Стыдно ли Укуну? Совсем немного. Но если простая эмоциональная манипуляция сделает своё дело, то чего сдерживаться-то. Да и в конце концов, Мудрецу гордость не позволит смотреть на то, как Бай Хэ тратит свои карманные деньги, которые она могла бы потратить на какие-нибудь штучки для личного пользования, на что-то подобное. Да, может он не понимал сентиментальной ценности траты именно личных денег, но эй. Если Укун может купить Бай Хэ материалы, он купит. Хочет она того или нет. Девочка усиленно хмурит брови, явно одолеваемая размышлениями. Даже Укун слышит, как она борется сама с собой. - Хорошо! – наконец-то громко вскрикивает малышка, устав от метаний. – Хорошо! Я помогу Вам найти подарки для обезьянок, а Вы… Вы… запл-, заплат-, за- - Помогу тебе с покупками, - улыбается Царь, понимая, что ей даже выговорить это трудно. Бай Хэ кривится в лице, но кивает, возвращая, наконец-то, взгляд к краске, которую разглядывала перед тем, как этот странный диалог начался. Право слово, что за времена такие пошли? Дети должны радоваться тому, что их балуют, а что Бай Хэ, что МК, да даже Мэй и Красный сын! Им всем обязательно нужна какая-то причина, чтобы получать внимание и подарки, и обязательно они должны отплатить тем же или даже в большей степени. Разве ж это нормально? Детишкам надо нежиться в любви и расти здоровыми, а не думать о чём-то идиотском. Сунь обещается с этим как-нибудь что-нибудь сделать, но попозже – сейчас дела безотлагательной важности есть. - А чего не упаковку рядом? Она ж вроде получше? – Укун говорит лукаво, указывая на большую упаковку масляной краски, стоящей баснословные деньжищи для простой школьницы. Бай Хэ смиряет его взглядом, полным одновременно и надежды, и ужаса. – Или ты не умеешь с маслом работать? - У-умею, но… - Бай Хэ смущённо отводит взгляд. - Ну так давай возьмём! И по виноватому, но всё же блеску глаз, Укун понимает, что безоговорочная победа над совестью малышки была достигнута. Но всё же, для пущей уверенности, Царь продолжает. - Мои мальцы особо не любят орудовать инструментами, так что мне бы им подобрать что-нибудь безопасное для рук и чтобы с шерсти хорошо сходило… знаешь такое? Любые мысли о цене набора пропадают из головы девчушки сразу же, она обращает своё внимание обратно к товарам на полке и кропотливо всматривается в краски, читая их состав буковка за буковкой. Укун, под шумок, закидывает набор масляных красок в корзину. Так и проходят все покупки. Бай Хэ сначала упирается, потом отвлекается тактическим манёвром про Укуновых обезьян, и качественный, но дорогой материал находит себя в корзине. После они заходят в кондитерский, тоже накупив всего, что надо, девчушка уже не возмущается так рьяно – устала после целого дня. Также они успевают зайти и в аптеку, потому что Укун бросает между строк фразу о том, что он всё хочет-хочет, да не может, скупая всё, что может быть необходимо и всё, что могут продать без рецепта, где-то между делом заходят в зоомагазин, покупая разного рода специальные лекарства для животных, хотя и в меньшем количестве – местный зоомагазин конечно не будет иметь специализированных препаратов для обезьян, но и парочка не особо этому расстраивается. Ну и детские магазины они тоже посещают, покупая большое количество обязательно безопасных игрушек – Царь сказал, что побалует своих малышей, и он побалует лет на пятнадцать вперёд. Все покупки, которых было категорически много – Бай Хэ призналась, что никогда в жизни не думала даже, что столько можно купить, - хранятся в тыквенной бутылочке, зачарованной самим Лао-цзы на то, чтобы быть гораздо больше внутри, чем снаружи. Укун старика с этим донимал так сильно и так долго, что таоист плюнул на любое недовольство в сторону возмутителя спокойствия и сдался воле обезьяны. Правда до этого Укун её никогда не использовал даже – зачем, спрашивается, требовал с алхимика? Но хоть пригодилась сейчас. - Мистер Царь Обезьян, Бай Хэ! – улыбается Сэнди, встречая парочку вечером после всех покупок. Его баржа сияет чистотой – от нервов, видать, он решился на генеральную уборку, - и кошки шныряют то тут, то там, все и каждая бодры и здоровы. – Вы закончили с покупками?.. - Буквально только что! – весело, но устало отвечает девчушка, уверенно спрыгивая с причала на палубу корабля – действие для неё, судя по всему, привычное донельзя. Укун тоже кивает. - Но я коротышку измотал. Приготовишь ей чая для подзарядки? Бай Хэ недовольно мычит в его сторону, но Сэнди понимает посыл, сокрытый за несколько грубыми словами. Улыбка, которую он несмело бросает Царю, вызывает неприятное, знакомое покалывание в душе – точно также ему улыбался Уцзин холодными ночами, составляя компанию в карауле, хотя его и не просили. Лёгкая, понимающая и честная улыбка без какого-либо подтекста. Укун хочет сбежать, но как будто чувствуя это, девчушка тянет его за руку на баржу и внутрь каюты, ворча, что если она будет распивать чаи с Мистером Сэнди, то и Мистер Царь будет тоже, успешно перекрывая все пути отхода, который Мудрец пытался предпринять. - Всё купили? – Сэнди довольно кивает, находя взглядом Царя, расположившегося на диване рядом с Бай Хэ. - И даже больше! – немного недовольно отвечает девчушка, ловя вопросительный взгляд речного демона. – Мистер Царь Обезьян не знал о предстоящем Дне Святого Валентина и решил прикупить подарков своим обезьянкам, а я ему помогала! - Ах, - понимает Сэнди. – Поэтому Вы сказали, что «измотали» Бай Хэ. Укун молча кивает, чувствуя небольшой дискомфорт. Ему не нравится, когда его лёгкие слова разбирают по полочкам, ища неочевидный подтекст, который он закладывает. Царь Обезьян грубый, эгоистичный и буйный, всегда был и всегда будет. Заглядывать под этот образ не стоит. Сэнди, открытой книгой читая внутреннее смятение примата, отпускает эту тему и аккуратно ставит чашку перед рыжей обезьяной, не говоря ничего больше. После он подаёт чай Бай Хэ и садится в кресло рядом, начиная беседу. - Мы планировали делать валентинки вместе, - синий демон говорит в сторону Бай Хэ, - но если ты сильно устала после похода в магазин, мы можем начать завтра? - Нет! – девчушка, отпивая чай, горячо возражает. – Мне столько валентинок делать! Надо начинать сейчас. К тому же, - она снова расплывается в лукавой улыбке, переводя взгляд на Царя. – Мистер Царь Обезьян сейчас здесь! Мы можем сделать открытки вместе! - Сяо Хуа, я же сказал, что- - Подарки своим подданным, я помню! – малышка обрывает Царя, и Укун не может не улыбаться с того, насколько больше уверенности в ней по сравнению с тем, что было в начале дня. – А открытки мы сделаем Вашим друзьям. - Я не думаю, что они у меня- - Я Ваш друг, - теперь обрывает уже Сэнди с мягкой, но всё же сталью в голосе. Укун неуверенно переводит взгляд на здоровяка, встречаясь с полными решимости глазами. Ах, ты не позволишь, да? Сказать, что у него нет друзей. Конечно ты не позволишь, как же ты можешь, тот, кто товарищество ценит – ценил – всегда и сильнее любого. – Бай Хэ Ваш друг. МК, Мэй, Тан и Пигси, Мистер Ночжа… Мистер Маквак. У Вас столько друзей, Мистер Царь Обезьян! И не возразишь толком. Да и не то чтобы хочется. - Но я никогда… не делал чего-то подобного, – прочистив горло, выдыхает Укун. - У Вас есть я и Мистер Сэнди! – Бай Хэ горделиво ударяет себя в грудь. – Да и Вам не обязательно делать что-то, непременно связанное с этим Днём! Как я уже сказала, это повод, чтобы донести слова любви – а доносить слова любви надо искренне и от всего сердца так, как Вы сами того желаете. Укун опускает взгляд к янтарному напитку. - Я даже не знаю. Сэнди, конечно, быстро понимает, что терзает Мудреца. - Мистер Царь Обезьян, - речной демон говорит нежно. – «Любовь» - слово сложное. Оно включает в себя бесконечное множество чувств, как бы странно для Вас могло это ни звучать. Любовь не всегда романтическая, не всегда значит, что Вы хотите провести с кем-то всю жизнь, не всегда значит, что Вы хотите – или можете - с кем-то общаться, но это всё равно любовь! К возлюбленным, к друзьям, к семье… к незнакомцу, пленившему взгляд, к лицу в рекламе, к голосу на радио. Это всё любовь, и её не стоит описывать лишь одним словом, потому что чувства – намного больше, чем просто слова. Укун слушает внимательно, ревностно. Именно те слова, которые он, кажется, всю жизнь хотел услышать, но ему никто не говорил. Такие важные, такие простые, но всё равно такие тяжёлые для восприятия слова. Любил ли Укун когда-нибудь? Он не знал. Он хотел думать, что да, хочет думать так до сих пор, но вселенная постоянно говорит ему о том, что он не способен, что он лишь машина, приносящая беды, что он не принадлежит этому миру, а значит чужд для любых чувств. Но если… если эта самая «любовь» действительно то, что говорит Сэнди… то может быть Укун и вправду любил. Любил трепетно и нежно, любил громко и задорно, любил остервенело и надрывно. - «Я люблю» - это очень важные слова, - Сэнди, между тем, продолжает, не смея отвлекать Царя от размышлений. – Но они лишь малая, крошечная частичка того, что может донести чувства, которые Вы испытываете. Так что, может быть, мы попробуем сделать открытки? Со словами, которые Вы, только Вы, считаете верными чувствами в Вашем сердце. Сэнди смотрит с надеждой, и Бай Хэ неловко мнётся рядом. Видимо, она не думала, что простая просьба обернётся так серьёзно, и чувствовала себя виноватой. Укун вздыхает. - Давайте попробуем? – он говорит неуверенно, дрожащим голосом. Ему улыбаются.

***

Тан пристально смотрит на конверт, боясь даже вздохнуть. - Открытка? Мне? От Вас?.. Укуну неловко. - Мы с Мистером Царём Обезьян сделали всем вам открытки! – Бай Хэ отвечает, счастливая до жути. – Мои, правда, поменьше и не такие грандиозные, как у Мистера Царя Обезьян… но по качеству не хуже! - Я заметил, - фырчит Пигси без недовольства, это просто его дефолтное состояние. – Ваши эти «валентинки» молодёжные постоянно мелкие и мешаются везде, а это, - он взглянул на конверт, переданный ему. – Письмо целое. Сэнди, опять своим шестым чувством смекая, что Укун на грани побега, одобрительно кладёт руку на его плечо, таким образом не давая сделать никаких движений. - Я… - Тан шепчет, интонация в голосе незнакома Укуну. – Я могу… открыть?.. Здесь? Или мне стоит… - Да мне как-то и не важно особо, - виртуозно (очевидно) врёт Царь, нервно посмеиваясь, и любитель-историк профессионально игнорирует состояние демона, аккуратно вскрывая конверт. Все взгляды прикованы к мужчине, и от этого неловко. Они что, по одному будут открывать свои открытки?.. Тан замирает, вытаскивая из бумаги аккуратно сложенную книжонку формата А7, тонюсенькую, видно всего два листа – совсем простая штучка. Он замечает краску на своеобразной «обложке» и аккуратно разворачивает книжечку, после чего замирает. Укун неловко отводит взгляд. Было плохой идеей рисовать иллюстрации, да? Наверное, он зря решился на это… но с другой стороны, он всегда выражал себя через искусство, пусть то кисти или пера, с самого рождения. Поэтому как по-другому он мог «по-своему» выразить свои чувства, он не знал. - «Больше, чем» что?.. – шепчет Тан, поднимая взгляд. В глазах его роится беспокойный вихрь, который Укун прочитать не может. Ах. Наверное очевидно, что придётся объяснять некоторые слова. - Не знаю, - выдыхает Царь. – Я хотел написать много всего, но все слова были… не о тебе? Если это имеет смысл. Но я хотел сказать, что думаю. И я думаю, что «ты больше, чем»… Чем слабый человечишка? Больше, чем реинкарнация Танского монаха? Больше, чем просто друг? Укун не знал. А поэтому и не закончил. (Как делал всегда.) Тан сжимает книжечку в руках, после чего глубоко и судорожно вдыхает. - Спасибо, - шмыгает историк-самоучка, улыбаясь блаженно. – Спасибо, Царь Обезьян. Спасибо. Примат непонимающе моргает, переводя взгляд на Сэнди с очевидным требованием объяснить подобную реакцию, но речной демон мягко качает головой, пока уголки его губ медленно ползут вверх. - Мэй, ты следующая, - неожиданно говорит Тан дрожащим голосом. Девушка вскидывает бровью, не понимая, откуда возник порядок, но не особо сопротивляется. - Можно же?.. – правда, она всё равно уточняет, и Укун несмело кивает. Встречает Мэй такая же книжечка, потому что на большее ума Мудрецу не хватило, но непохоже, что она расстроена или недовольна. Рыжему немного неловко, потому что он особо и не знает, кто Мэй на самом деле, они практически не общались, когда МК не было рядом, поэтому он не уверен, что иллюстрация с Ао Ле будет ей по душе, но… Бай Хэ и Сэнди сказали, что ему следует слушать не мозг, а сердце. Сердце, которое не затыкается ни на секунду. - Ты… - тихо начинает Мэй. – Ты правда так думаешь?.. - Я знаю, - отвечает мгновенно. «Ао Ле гордится тобой. Продолжай сиять.» Это были его искренние чувства. Он знал наверняка, что Лунма был бы в восторге от Мэй, знал наверняка, что он бы обожал малышку всей душой и поддерживал бы её в любых начинаниях, как самый глупый дядюшка на планете. Ао Ле здесь нет, чтобы сказать это. Укун есть, и он сказал. Мэй бросается вперёд, прижимаясь к обезьяне крепко. - Спасибо, - очередной судорожный шёпот. Почему они все так реагируют? Он сказал что-то не то?.. - Не стоит, - выдавливает Укун, но на объятия, не без толчка от Сэнди, всё-таки отвечает. - Пи- - Знаю, знаю, дальше я, - выдыхает демон-свин, осознавая порядок, в который Тан их выстроил. МК, кажется, осознаёт тоже, потому что после этого он протяжно «ох»-ает. Царь неожиданно даже для себя сглатывает ком в горле. Ему было страшно, себе-то он может признаться. Ему было страшно получать реакцию от Пигси. Они не были друзьями, они не ладили от слова совсем, Укун был абсолютно уверен, что свин ненавидит его… и всё же, когда-то пилигрим не мог разделять эти чувства. Даже если Пигси и отличался, это всё равно был его Братец Бацзе. Братец Бацзе, которого обезьяна обожала всей душой, несмотря на все склоки и слова, брошенные между ними. Поэтому он избегал владельца лапшичной пуще огня. - Ты серьёзно? – спрашивает Пигси после пары мгновений тишины, взгляд его не отрывается от книжечки. Укун знает этот тон. Звучит, как претензия, как предъявление, но это искренний вопрос, ответ на который категорично важен для демона. «Я буду лучше(?)» - Абсолютно, - Укун улыбается. Пигси смеётся. - В твоём духе, - и в голосе у него нет ни упрёка, ни злости. Ни намёка на то, что он воспринимает это как шутку, как попытку насолить или поиздеваться. Как будто он понимает, насколько Царь далёк от здоровых эмоциональных реакций (значение этих слов, которым Сэнди его пытается научить, до сих пор ускользает от Мудреца). - Я поверю тебе, - но привычный, едкий тон, который свин использует по отношению к Укуну, возвращается на место. – Смотри, не разочаруй. И примат не может сказать ничего в ответ. Потому что уверенности в том, что он действительно сможет сдержать своё же слово, даже отчаянно пытаясь, нет никакой. Но Пигси ничего не говорит об этом – он знает. - Сэнди, - шепчет МК, слегка поддевая здоровяка за бок, и теперь уже Укун неожиданно осознаёт очерёдность. Он вскидывает взгляд к Тану, который крепко прижимает к себе книжку, и, судя по виноватой улыбке литературоведа, рыжий явно выглядел недовольным. Они идут по порядку, в котором Укун знакомился с ними. Танский монах, Бай Лунма, Чжу Бацзе, Ша Уцзин. Его Учитель и братья, его семья. Сердце горько укалывает. - Мистер Царь Обезьян, – Сэнди говорит аккуратно, обрывая караван нежелательных мыслей. – Это те самые слова, в которые Вы искренне верите? Небольшая пауза. - Да. Сэнди хмурится и недовольно качает головой. - Я уважаю Ваши чувства, - выдыхает речной демон. – И прошу Вас проявить уважение к моему решению не принимать эти чувства. Люди и демоны переглядываются между собой, не понимая, что только что произошло. Укун игнорирует их, потому что знает. «Ты – всё, чего я не заслуживаю.» - Хорошо, - Царь легко кивает. Сэнди мягко ему улыбается, рука перекочёвывает с плеча обезьяны на голову, разлохмачивая шерсть. «Оставь меня.» «Со всем уважением, отказываюсь». Укуну хочется плакать. - Теперь… я?.. – неловко кашляет МК, осознавая, что пилигримы кончились. Царь возвращается в реальность и небрежно кивает, пытаясь нацепить маску безмятежности. МК открывает конверт и достаёт всю ту же книжечку. Раскрывает её, замирает. Бросается к Царю и втискивается рядом с Мэй – погоди, она всё это время его обнимала? И не надоело… но больше Царь удивляется тому, что позволил. Он так-то не особенно любил, когда его касался кто-то, кто не его подданные. А сейчас и Мэй с МК его обнимают, и Сэнди по голове всё ещё треплет почему-то, и до этого Бай Хэ его за руки держала… Он даже не замечал этого. - Спасибо, - МК шмыгает ему в одежды, и Мэй, замечая слёзы, шмыгает тоже, и теперь они обнимают друг друга, но всё ещё обнимая Царя? Странная поза, но Укун невольно улыбается. - Эти слова не стоят благодарности. «Тебя, какой ты есть, достаточно.» Потому что Укун действительно так считал. МК не надо было становиться каким-нибудь великим, всесильным преемником, способным расколоть небеса одним взглядом. Его самого достаточно, всегда было и будет. Царь поднимает взгляд к Бай Хэ, неловко улыбаясь. Девчушка улыбается в ответ и уверенно открывает свой конверт. Мгновение после знающие своё дело Мэй и МК чуть расступаются в стороны и приглашают девочку в объятия, и она без вопросов втискивает себя третьей. «Ты – это ты, и никто больше.» - Ну и что это такое? – хмычет Мудрец беззлобно, заставляя двух демонов и человека в стороне переглянуться. Очки Тана блещут с опаской, и инстинкты неожиданно говорят Укуну бежать, но увы. Сэнди сгребает всех четверых в охапку, и Тан нагло толкает Пигси к ним, присоединяясь под ворчания свина к объятиям. Укун смеётся. Ему всё ещё хочется плакать, только лёгкое чувство на сердце нагло навязывает, что не от грусти. Может как-нибудь потом, когда время для слёз придёт. Сейчас Царь более чем счастлив продолжать смеяться в окружении дорогих друзей, отвечающих ему взаимностью.

***

Макак смотрит на протянутый конверт и небольшую картонку в форме сердца с удивлением. - Валентинки! – Бай Хэ объясняет задорно. – От меня и от Мистера Царя Обезьян! - «Валентинки»?.. - Вкратце: открытки со словами любви! Макак исступлённо смотрит на девочку, уверенно и нагло протягивающему ему две бумажки. Он не понимал смертных с их вечным желанием придать всему на свете смысл, но Шестиухий мог отдалённо принять тот факт, что Бай Хэ может подарить ему что-то вроде подобного. Но Укун? - Издеваешься? – выдыхает Макак беззлобно. - Ни в коем случае! – Бай Хэ усиленно мотает головой. – Вам открытки ещё Мистер Сэнди, Мистер Тан, МК и Мэй подготовили, но они Вас не смогли найти, а потому не передали! А я нашла. Довольная моська девчушки вызывает на лице Люэра улыбку, но он продолжает непонимающе пялиться на конверт. Слова любви?.. Ему? От Укуна? Да конечно! - Моё дело передать! – девочка, понимая, что Макак не возьмёт сам, буквально всовывает две открытки ему в руки. – И мы делали эти открытки с Мистером Царём Обезьян вместе! Я знаю, что там написано! Если Вы выкинете её, не открыв, я очень расстроюсь! Бросив напоследок, девчушка спешно убегает, не давая чёрному примату вставить и слова. Макак опускает взгляд на свои руки. Вздыхая, он сдаётся – расстраивать Бай Хэ он не хочет, а слова Царя Обезьян он всегда сможет проигнорировать и забыть. Открытка Бай Хэ самодельная, но всё равно аккуратная. Очевидно в тематику местного безумства, она приторно-розовая, но это не особо плохо, Макак не имеет ничего против этого цвета. Раскрывая картонку, Шестиухий улыбается стене текста, мелко-мелко написанной на небольшом листе. Скорее всего девчушка ошиблась с размерами и не сопоставила то, что хочет сказать, с тем, сколько места для этих слов было. Как это мило. Читая немного неловкие, полные восторга и уважения слова, Макак не сдерживает своей улыбки. В душе теплится что-то далёкое, ностальгическое, и примат вздыхает, захлопывая открытку. Что ж, теперь у него есть что-то, что он будет хранить сокровищем. Ура?.. Но никогда мирные времена не могут длиться в его жизни, а потому он переводит взгляд на конверт. Тяжело вздыхая, Макак всё же открывает тот и достаёт акварельную бумагу, связанную лентой в книжечку. Обложка в грязных, тёмных цветах – это такой укол в его сторону? Конечно Великий и Прекрасный гордец просто не мог не напомнить, как отвратителен ему Люэр… Шестиухий замирает, любая мысль испаряется из головы. Его встречает иллюстрация звёздного неба. Обсидиановый цвет прерывается бесчисленными белыми точками, обволакивая холм на переднем плане. Холм, на котором спиной к смотрящему сидят две такие маленькие в сравнении обезьянки: темношёрстная задирает голову, а златошёрстная рядом тычет в небо пальцем. «Я не нарушал его.» Макак судорожно вздыхает. Он помнит, как он может забыть. Помнит этот эпизод так отчётливо, так ярко. Укун… Укун тоже помнит?.. - Мы всегда будем вместе, Люэр! - Ты не знаешь этого. - Верно! Но под этими звёздами я обещаю тебе: даже если мы не будем вместе телами, душой я всегда буду с тобой! - Ты… Укун, это ты правда такой недогадливый или ты издеваешься? - М? - Нет, ничего. Я не должен был спрашивать то, на что знаю ответ… знаешь, что? Я тоже тебе поклянусь, и звёзды будут нам свидетелями. Я, Люэр Михоу, никогда не покину твоей стороны. - Я знаю! Дыхание спирает. Макак перечитывает фразу снова и снова, почти истерично. В голове звучит голос Бай Хэ. Слова любви… Впервые Шестиухий Макак искренне не понимает Укуна. Он не нарушил… но тогда что значило то предательство? Его смерть? Это очередная издёвка?.. Но иллюстрация слишком аккуратная, слишком далёкая, чтобы быть просто инструментом для причинения боли. Да и… Михоу знает, что Укун не стал бы использовать эти воспоминания, просто чтобы задеть макаку. Макак наконец-то вздыхает, судорожно и сбито. Чёртов Укун, вновь сотрясший всё его существо. Завтра Макак его точно убьёт. И в процессе, может быть, узнает, что эти слова значат.