в тени персиковых деревьев

Мысль вонзается в сердце ядовитым клинком, когда Макак краем глаза замечает Укуна, в крови бросающегося вперёд. Он припадает ниц, что уже удивительно, и размашисто бьёт лбом об пол, окропляя золото Небесного дворца. - Позвольте мне вновь их запечатать! – он выкрикивает сорвано, сбито и кашляя ликорисами в середине. Нефритовый император смиряет его холодным, нечитаемым взглядом. - Ты верил, что заключение поможет им измениться, - голос Небесного владыки звучит громогласно, отзываясь в черепной коробке у всех. Лазурь, прижатый к земле чужим копьём, удивлённо вскидывает головой. Жёлтый Бивень, мирно сложивший оружие и ожидающий своего наказания на коленях, прикрывает глаза и слегка качает головой – по его оставшемуся спокойным сердцебиению Макак понимает, что внутри Слона подтвердилось что-то, во что он, скорее всего, верить не хотел. Орёл, скованные алмазным силком и вдавленные в пол копьями небесных воинов, прекращает все потуги вырваться, даже их сердцебиение замирает на секунду. - И я уверен, что они ещё могут!.. – Укун поднимает голову и вздрагивает, встречаясь со взглядом Юй-ди. – Прошу, ещё один шанс! Другие же исправились!.. Может, я запечатаю их под горой?! Мне помогло, Ню помогло, я уверен, им тоже!.. - Достаточно! – Макак вздрагивает от крика, бьющего прямо по мозгам. Он чувствует, как Тан испуганно хватает его за руку, и оборачивается. Новые пилигримы выглядят так, будто сейчас распадутся на части, словно детальки какого-нибудь конструктора. Ну, а как можно иначе? Демоны, небожитель и человек, естественно авторитет самого Нефритового императора задавит их, особенно учитывая, что видятся они в первый раз. – Как Великий Будда дал тебе шанс, так и я давал шансы, Обезьяна. И если ты усвоил урок… эти глупцы не смогли. - Юй-ди, ну ты чего! – Укун говорит нервно, вскакивая на ноги. Его шатает и трясёт, раны, полученные в бою с Лазурью слишком глубоки и многочисленны, потеря крови явно не помогает его уверенности. Почему?.. Макак сверлит рыжую макушку взглядом. Почему он так упорно пытается защитить Братство Верблюжьего хребта? Разве ему есть дело?.. – Давай по старой дружбе?.. - Лазурный Лев, Циньмао Ши, Златокрылый Орёл, Цзиньчи Дапэн, Мудрый Жёлтый Бивень, Хуан Я Байсян, будут казнены за свои преступления. Мне жаль, Великий Мудрец, - голос Тайбая звучит действительно виновато. Макак слышит, как Царь вздрагивает, кроткий, резкий вдох как будто замыкает работу его лёгких. Слон, судя по не сменившемуся звуку ни на темп, принимает наказание абсолютно спокойно, в нём нет и намёка на недовольство, звук Пэна же взрывается паникой, Лазури – отчаянностью. Похоже, Жёлтый Бивень единственный понимал, на что именно он идёт и какое наказание всех их ждёт, стоит плану не сработать. Другое дело, что ожидать поражения, когда Лазурный Лев буквально украл силы самого Юй-хуана, было по крайней мере странно. Недаром златобивневый заслужил свой титул, Люэр тихо усмехается себе под нос. Действительно, до самого конца он был самым мудрым из них. - А если я вернусь на Небеса?! – Укун вскрикивает, идея зажигается в его голове. – Или, я не знаю! Есть же хоть что-то, что вы от меня можете хотеть!.. Рыжий примат переходит практически на шёпот, уже больше для себя, в голове истерично перебирая варианты. «Вернусь на Небеса»?.. Разве всё это время он не сидел на Хуагошань, не делая ничего?.. - Великий Мудрец, - Дух Венеры качает головой, подходя ближе. Он аккуратно ловит Царя в свои объятья, окрашивая свой белый ханьфу чужой краснотой. – Тот, кто не желает измениться, не сможет этого сделать. Макак слышит очередной надрывный вздох, и неожиданно сердце Укуна замедляется. Он обмякает в руках почтенного старца; МК мгновенно подлетает ближе, в панике хватая рыжего под руку. Дух улыбается мальчишке и позволяет ему облокотить Укуна на себя. - Подготовьте комнату, где Сунь Укуну и его… компаньонам окажут должные приём и лечение, - Юй-ди звучит абсолютно без эмоций, и небесный официал, что стоял подле него, кротко кивает, быстро удаляясь. Один из воинов-конвоев Братства проходит вперёд и подзывает за собой. Макак уже хочет вернуться в смертный мир, но рука Тана, всё ещё крепко держащая его и тянущая в сторону, не даёт этого сделать. Наверное, учитывая, что он действительно помог сражаться против Лазури и его братьев, он так-то тоже считается чем-то вроде хорошего парня. С Духом Белой кости было по-другому потому, что её планы прямо задевали Макака и использовали его спокойную жизнь и безопасность, так что не вмешаться он просто не мог. Лазурный Лев же не особо Люэра волновал, да и его идеальный мир не то чтобы как-то бы повлиял на чёрного примата, так что он мог и не вмешиваться, но всё равно сделал это, да по собственной воле. Хм. Ему надо поменьше крутиться вокруг пацана и его друзей, они оказывают слишком большое влияние на него. Бросая последний взгляд на пленённых братьев, Макак замечает блаженную улыбку на лице Жёлтого Бивня и мягкий взгляд чужой шпинели, обращённый в сторону макаки. Замирая лишь на мгновение, Тень стискивает зубы. «Не игнорируй неугодную истину». Даже в свой последний момент, Мудрый Жёлтый Бивень печётся о своих братьях, а не о себе. Отвратительно. (Макак не хочет их смерти, но топит эти мысли в себе.)

***

МК и Сэнди неловко осматривают величественные покои, которые им выделили, не зная, что делать. Мэй, более привычная к подобным видам, держит всё своё внимание на аккуратно, но редко вздымающейся груди Царя Обезьян – в её голове, скорее всего, ещё жива картина того, как Укун принимает удар копья Пэна, предназначающегося для Мэй, на себя. Макак не может винить девчушку, потому что у самого перед глазами стоит эта сцена. Тан всё ещё крепко держит Люэра под руку, его маленькое тельце дрожит, и, хотя ран на нём сравнительно меньше, он всё ещё ранен, но скрывает это ото всех, потому что боится испытывать гостеприимность Небес. По делу, Макак кивает, потому что никогда не знаешь, когда небожители поменяют своё отношение, у них это происходило в момент. Пигси сидит на полу рядом с кроватью, опираясь на ту спиной. Судя по всему, он, как и Мэй, слушает дыхание Царя. - Всё закончилось, - тихо шепчет МК, неловко теребя свой хвост. Он ещё точно не знает, кем он хочет быть – сказал, решит после того, как со всем разберутся. Сэнди аккуратно кладёт руку на маленькое плечо. - И мы все в порядке, - речной демон уверяет, заставляя мальчонку судорожно вздохнуть. Слёзы из карих глаз сыплются драгоценностями, МК сдерживал их с самого начала, похоже. Пигси приподнимает усталый взгляд, замирает на мгновение и, тяжело вздыхая, широко расставляет свои руки. Новоиспечённая обезьяна вздрагивает, судя по выражению тысячи мыслей в голове проносятся одновременно, после чего МК быстро вскакивает на ноги и бросается в руки своего отца, ревя во весь голос. Руки свина крепко замыкаются на спине мальчонки. Макак слегка улыбается. Узнать, что ты – искусственно созданное существо, да ещё и для того, чтобы в какой-то момент уничтожить собственного кумира, конечно, тяжело. Но он знает, что пацан будет в порядке. У него есть Пигси, есть Мэй и остальные… даже Укун, и тот вряд ли отвернётся когда-либо. Этот рыжий придурок пытался выпросить прощение Лазури и остальным! Тем, кто напал на Небеса и заклеймил силы Нефритового императора!.. А мальчонка даже плохого ничего не сделал. Люэр переводит взгляд к бессознательной форме рыжего примата. Почему… почему он пытался защитить Братство Верблюжьего хребта? Это… не имело смысла. Они совершили непростительную ошибку, они навредили бесконечному множеству существ, чёрт, они пытали Укуна воспоминаниями о прошлом – самое страшное, что Царь себе может представить. И всё же горделивый Великий Мудрец, Равный Небу, преклонил голову перед Нефритовым императором, хотя постоянно говорил, как того ненавидит. Ради того, чтобы попытаться защитить того, кто сделал ему больно. Почему… почему он просто не убил их, как сделал с Макаком? Почему… почему им вообще было позволено вернуться? Что Белой кости, что Братству хребта, что Царю Быков… они были запечатаны. Не убиты. Почему так?.. Почему все они были запечатаны, а Укун его… Макак замирает. Он знает, что был убит Царём. Их битва всё ещё отголоском звучит в голове. Боль от золотой дубины, пронзающей черепушку, ощущается будто не прошло тысяч лет. Но… почему? Он помнит, как бился с Укуном. Помнит, как потерял глаз, помнит, как сам навредил рыжему. Так почему?.. Почему он не помнит момент своей смерти?.. Абсолютно всё до этого застряло в голове проклятьем, но именно момент смерти… его нет. Макак хмурится, ядовитая мысль, что зажглась в голове с образом Укуна на коленях, снова подаёт признаки существования, требуя себя осознать. Она колотит по перепонкам, гонгом бьёт в голове, сжимает сердце в тисках. Укун сказал, что «другим» помогло, когда говорил о заточении. Кого он имел в виду? Кого он подразумевал под «другими»? Царь путешествовал со святошей, следующим буддийским заветам трепетно и кропотливо. Любая жестокость укорялась, а вынужденные битвы не должны были сопровождаться смертями – Макак слышал эти наказы и считал их идиотскими. Он не понимал тогда, как Укун может следовать подобному, и не понимает сейчас. Во время путешествия с этим святошей Укун даже помог своему врагу, Царю Быков, который похитил Танского монаха и пытался скормить своему сыну, чтобы защитить ребёнка от нежелательной силы. Он запечатал Братство хребта, которое приносило беспорядки и несчастья, руководствуясь идеологией «малыми жертвами достигается большое счастье». Смысла… не было. В том, что Паломник Сунь Укун убил его, не было смысла. Потому что он не убивал демонов, по крайней мере не так далеко в их путешествие: наказание от золотого обруча страшит его до сих пор. Но… как же так? Макак помнит их битву. Помнит их раны… но не помнит, как умирал… он помнит цепи Диюя, помнит беспорядочный шёпот в голове, помнит… Ледяную голубизну, заставляющую задыхаться. - Макак? – голос Тана отрывает от размышлений. Тан… Тан должен… - Ты же эксперт по Царю Обезьян, верно? – хрипло выдыхает примат. Историк-самоучка недоумённо моргает. Прежде, чем он задаст свой вопрос, Люэр продолжает. – Люэр Михоу или Советник Люэр, его ещё называли Цзюйвайжэнем. Что известно о нём в истории Царя? - Почему ты так внезапно-? - Прошу, Тан, - Люэр качает головой. Сейчас всё его мироздание зависит от этого. Литератор несмело косится на примата и, погодя, тяжело вздыхает. - Ну, про Люэра Михоу я ничего не знаю, а вот Советнику Люэру отведено пару глав, - человек кивает устало. – Советник Люэр, как имя и подразумевает, был правой рукой Царя Обезьян и возглавлял Совет Пяти управленцев, состоящих из- - Советника Люэра, Маршалов Ма и Лю и Генералов Ба и Бэня, я знаю это! – раздражённо обрывает примат. – Что случилось с ним во время Путешествия? Тан, кажется, осознаёт причину вопроса. - Советник Люэр, оскорблённый предательством Царя Обезьян, преграждает паломникам путь. Они с Царём ссорятся… Царь изгоняет Советника Люэра с Горы Плодов и Цветов. Макак вздрагивает. Да… да, он… что-то такое. - Ты бросил Хуагошань! Ты поклялся мне защищать её, если со мной что-то случится!.. - Я бросил?! Ты предал нас и жил себе на Небесах!.. - Предал ва-?! Как ты смеешь, Люэр! Ты, из всех существ! - Обозлённый, Царь Обезьян убивает группу разбойников, неудачно встретившихся им на пути, и паломники ссорятся. Танский монах изгоняет Царя Обезьян из группы. Советник Люэр, найдя возможность, принимает облик Царя Обезьян и пытается убить пилигримов. Бодхисаттва Гуаньинь, недовольная суждениями и решениями Танского монаха, с Царём Обезьян возвращается к паломникам как раз вовремя, чтобы предотвратить трагедию. - Ты… мало того, что ты пытался убить Брата Уцзина… ты использовал мою внешность для этого?! - Дорогой брат, я в порядке- - Я хотел, чтобы ты почувствовал то же предательство!.. - Я? Почувствовал предательство?! Пятьсот лет одиночества, сожжённая Гора, тысячи трупов моих детей – это для тебя не предательство?! Я-, я просто- - Старший брат-! - Я не позволю тебе более глумиться над тяготами, что пережил, Советник Люэр. - «Тяготы, что ты пережил»?! Только посмотрите, как собачонка Небес заговорил- Правая сторона лица резко и больно укалывает. Так… так вот с чего всего началось. Он пытался… в образе Укуна, он пытался убить речного демона. Потому что хотел, чтобы Царь испытал то же отчаянье от всепоглощающего одиночества, что и Макак, брошенный и забытый. - Царь Обезьян и Советник Люэр сражаются на равных, и единственной причиной, по которой битва не заканчивается чьей-то кончиной, является вмешательство Танского монаха, - Тан, между тем, продолжает. – Понимая, что в этой битве ни Советник, ни Царь не контролируют ни себя, ни свои эмоции, он возносит молитву к Богине Милосердия Гуаньинь, и та отвечает ему, вмешиваясь в сражение. После этого… - Стой-стой, погоди! Гуаньинь, прекрати читать эту чёртову сутру!.. - Прости, Укун, но сейчас ты не контролируешь себя и можешь совершить ошибку, о которой будешь жалеть. - Сутра, сутра, прекратите её читать-!.. - Унэн, подойди. Мы запечатаем эту обезьяну так же, как и сделали с Духом Белой кости. - Но Учитель, старший брат не выглядит довольным… - Довольствие не должно влиять на объективность решения. Каждый заслуживает второго шанса. - Люэра запечатали, - выдыхает Макак изумлённо. - Ага, - Тан кивает. – Царь Обезьян бесился с этого ещё несколько глав, потому что они не решили своих проблем, на что Танский монах всегда говорил, что они смогут решить всё мирно и полюбовно после того, как они оба осознают свои ошибки. Сказания заканчиваются с обретением божественности паломниками, так что неизвестно, был ли вызволен Советник Люэр из своего заточения и изменился ли он, но… что-то мне подсказывает, ответ на этот вопрос мы все знаем. Человек несмело поднимает взгляд и улыбается. Макак игнорирует его, погружённый в думы. Он… не был убит. Он был запечатан. Но почему тогда он… почему он был так уверен, что погибал? Правая рука вздрагивает непроизвольно. Ах. - Костяшка, - тихо себе под нос выдыхает Люэр. Осознание хоронит под собой неожиданно. Костяная ведьма, она и её пешка освободили Люэра. Но были ли у Духа силы вытащить кого-то аж из преисподней? К тому же, Макак всегда был по силе равен или близок к Укуну, его не так-то просто контролировать. Если же он был запечатан, то и вытащить его из-под печати было гораздо легче, чем из Ада, да и контролировать силы, что печатью сковывались, тоже. Плюс поведение Царя становилось понятным. Он никак не отреагировал на возвращение Макака из мёртвых, потому что для него он и не возвращался из мёртвых. А освободился от печати, как Бык, как Костяная ведьма, как Братство хребта. И он всё ещё был зол на него, а причина, по которой вины за убийство он не чувствовал, не была в том, что он бесчувственный ублюдок, а в том, что убийства просто не было в принципе. Люэр обмякает в объятиях Тана. - Ты как? - Не знаю, - шепчет в ответ. Неожиданно всё имеет смысл. Неожиданно всё, абсолютно всё встаёт на свои места и всё верно в мире. Это… это та неугодная истина, от которой Байсян говорил не воротить голову? Он знал, понимал это? Понимал ли он тогда что-то о предательстве Укуна? Люэр вспоминает, что у Жёлтого Бивня никогда не было своего мнения, он следовал воле Лазури и Пэна, не подавая голоса особо. - Всё в порядке, - Тан тихо смеётся, бросая кроткий взгляд в сторону, где МК и Мэй сопят в объятиях Пигси, который сам располагается в руках Сэнди, все они на полу рядом с Царём. Когда они успели?.. – Всё закончилось, а потому у вас будет возможность наверстать. Только для этого необходимо будет поговорить, и желательно не кулаками. Умеют ли они так, Люэр думает, переводя взгляд к Укуну. И снова мысль зажигается в голове. Умеют, потому что они изменились. Потому что они прошли путь, каждый – свой собственный. Тернистый, полный боли и отчаянья путь. Они оба, страдания никогда не были односторонними. Люэр глубоко вздыхает. - Это займёт так много времени, - мягко улыбается себе под нос. - Как хорошо, что вы долгожители, - подаёт Тан, и Макак смеётся. Что правда, то правда. Впервые Люэр считает, что это действительно хорошо. (Он игнорирует громкие возгласы где-то далеко-далеко, зачитывающие чужие преступления, благодарный, что Укун не в сознании, чтобы вмешаться в то, что должно было быть сделано.)