Удары судьбы.

После вчерашнего травмирующего случая, Питера посвятили в рыцари. Он и рта не мог раскрыть, чтобы описать всю глубину своего изумления. На тот момент Питер смутно соображал, слушал как-то потерянно, будто подсознательно находился не с ними, а где-то в другом месте. Сириус думал, не преследуют ли его те кошмарные воспоминания? Хотел уберечь сестёр, никому не навредив, а в результате запачкал руки кровью врага. И не важно, человеческая она или волчья. Питер не хотел никому делать больно. Он не приветствовал насилие. И теперь, смотря на свои руки, тот с досадой скрипел зубами. Сириус не хотел и дальше смотреть на эту безобразную бессмыслицу. Видеть пустое выражение лица Питера ему было уже не под силу. Не мог стерпеть то, как его испытывают поздравлениями за новую должность в таком молодом возрасте и похвалами. Они ведь ни черта не понимали. Не знали, через что ему пришлось пройти, прежде чем пойти на повышение. Поэтому Сириус ушёл раньше всех и лёг спать, чтобы утром проснуться с новостями о том, что спасательная группа вернулась с хорошими вестями. Он пулей выбежал на главную площадку, не думая ни о чём. Как только он услышал эту новость, всё остальное не стала иметь значения. Сириус как вихрь нёсся по лагерю, без разбора распихивая зевак направо и налево, только чтобы протолкнуться к назначенному месту. Они наверняка собрались у Аслана. — Эй, осторожнее! — недовольно запричитал кто-то, когда Сириус в очередной раз толкнулся локтями. Но он не обратил на замечание должного внимания. Просто продолжал пробивать себе дорогу и никого не слушать. И чего они все так скопились то тут, то там? Наконец оказавшись у палатки Аслана, Сириус приостановился, часто дыша. Там, за палаткой, спиной ко всем сидел сам лев и, судя по временами кивающей лохматой голове, что-то говорил. Сириус чуть двинулся вправо, пригнулся на бок и прищурился: плечом к плечу с Асланом был незнакомый чумазый мальчик с опущенной головой. Его подбородок вплотную касался грудины, а сам он трясся от плача с плотно зажмуренными глазами, шмыгал носом и тоже что-то говорил в ответ. Это Эдмунд? А где Регулус? — Эдмунд! — Люси выскочила со спины Сириуса с лучезарной улыбкой на лице, обрадовавшись фигуре брата. Плечи Эдмунда вздрогнули. Мальчик быстро вытер рукавами порванного свитера свои слёзы и несмело повернулся к младшей сестре. Встретившись с ней взглядом, он скривил уголки губ затравленной улыбкой. Люси не переставала счастливо улыбаться. Она была рада просто видеть его живым. Эдмунд в последний раз взглянул на Аслана, тот ему кивнул, и мальчик подошёл к сестре. Люси в предвкушении перестала дышать. Каждый шаг брата был для неё как в замедленной съёмке. — Привет, Лу. Я… — его голос стал для девочки зелёным сигналом. Эдмунд не смог договорить, ибо Люси обвила талию брата руками и заключила его в железные объятия. — Наконец-то ты здесь, братик мой! — судя по голосу, Люси пыталась не заплакать, но всхлипы один за другим вырывались из её рта наружу. Эдмунд неуверенно опустил дрожащие ладони на плечи Люси, а потом не смог долго себя сдерживать и обнял сестру за шею. — Я… — он болезненно сморщил нос. — Дятел. Самый настоящий. — захлюпал носом Певенси. — Простите, что бросил! Мне так жаль! Я так сильно сожалею об этом! — зарывшись лбом в каштановые волосы Люси, тихо проронил Эдмунд и сильнее зарыдал. — Дурак дураком, а ты мой брат. И я тебя люблю любым. — в ответ захныкала Люси. — Всё хорошо. Теперь ты с нами. — она гладила угольно-чёрные волосы брата, как заботливая мать, и говорила успокаивающие вещи. Эдмунд был рад слышать голос сестры. Такой родной и умиротворяющий, вытесняющий из памяти все напасти о ранних лихих временах. Обнимая Люси и чувствуя под ледяными пальцами обжигающее тепло её хрупкого тела, он окончательно уверяется в мысли, что злой ведьмы больше нет рядом. Но отпускать сестру и терять источник безмятежности не хотелось. Эдмунд всё равно где-то глубоко в душе опасался того, что всё это игра разума. Что всё происходящее может оказаться плодом его пришибленного воображения. Что он вдруг проснётся и снова очутиться в холодной камере хрустального замка Белой Колдуньи, которая только и ждёт его скорой кончины. Сейчас, прижимаясь к Люси, Эдмунд и не подозревал, что от неё исходит столько света и жара. Она была живой и открытой. Эдмунда наконец настигает чувство упрощения, ручающееся за его безопасность. Вскоре пришли Питер и Сьюзен. Отношения между этими двумя не сказать, что наладились (Сьюзен заупрямилась как гиппогриф), благо игнорировать друг друга они перестали. Хоть на том их можно было поблагодарить. Сириус не горел желанием приводить Питера в чувства. Он неудачно это делал. Да и не привык и не любил. Слушать он умел, но язык контролировать бывало временами хлопотно. Не дай Мерлин ляпнет лишнее, потом ещё париться из-за этого. Сплошная морока. Эдмунд вновь принялся просить прощения у прибывших. Сьюзен сама еле удержалась позорно не шмыгнуть носом. Вместо этого она притянула мальчика к себе и, подобно Люси, заверяла его утешающими словами. Когда настала очередь Питера, Эдмунд заколебался и даже не смел смотреть в лицо старшего брата. Видно, что стыдно было. Питер облегчил ему душевные терзания одним простым смешком, после которого Эдмунд робко поднял виноватый взгляд на брата. Питер легко улыбнулся ему, сам извинился перед ним и наконец обнял его. Сириус не сомневался, что Эдмунд испустил долгий выдох облегчения в этот момент, потому что он снова начал навзрыд плакать, вцепившись руками в лопатки брата и притягивая его к себе ближе. Питер одной рукой обнимал Эдмунда за затылок, а другой за плечи. И он расплылся в мягкой улыбке, закрыв глаза. Сириус был за них рад. Наконец-то вся семья в сборе. Все живы здоровы, и это не может не радовать. Но он будет ещё счастливее, если увидит Регулуса. Так куда же увели его? Он был ранен и его сейчас лечили? Если так, то Сириус должен был поспешить! — Аслан! — позвал он льва, который уселся в своей знакомой солидной позе у входа палатки и молча смотрел на них. Его крик привлёк не только внимание Аслана, но и остальных детей. Люси посмотрела на него и тут же перестала улыбаться, словно что-то упустила в решении сложной загадки. Питер и Сьюзен переглянулись в непонимании. А Эдмунд… Эдмунд пришёл в ужас, заметив его, и невольно затряс нижнюю губу. Сириус проигнорировал их и снова уставился на Аслана. — Где Регулус? Где мой младший брат? — спросил он с волнением в груди, которое плавно перетекало к его рукам и заставляло их необъяснимым образом омертветь. — Он в порядке? — Сириус, мне очень жаль. Это не то, что хотел услышать Сириус. Это не то, что должен был сказать Аслан, тем более таким спокойным тоном, будто ничего серьёзного не случилось. Это не то заветное, что с замиранием сердца ожидал Сириус! Совсем близко не то! — Что значит, жаль? — Орей узнал, где остановились Белая Колдунья и её люди, но твоего брата с ними не оказалось. Только Эдмунд. И больше никого. — монотонным голосом истолковал Аслан, что больше разозлило Сириус. В груди всколыхнуло тошнотворное чувство, которое затуманило рассудок. — Почему?! Где тогда мой брат?! — гаркнул Сириус. — Вы же сказали, что спасёте его! Я доверился вам! А теперь вы говорите, что вам жаль?! Почему? — Успокойся, Сириус. — подошла к нему Сьюзен, видя его разгневанное лицо. Сириус мигом оттолкнул её от себя и сам отошёл. — Не хочу я успокаиваться! Тебе легко, твой брат здесь! — завопил на неё Блэк. Он отвернулся от растерянной его поведением Сьюзен и уставился на Аслана в упор. — Не говорите, что вам жаль! Не говорите так, будто хотите сказать, что это конец! Как будто больше ничего нельзя сделать! — надрывая голос, продолжал кричать Сириус. — Как будто Регулус умер! — Что за вздор! — вмешался недовольный таким раскладом события Орей. Кентавр прибыл узнать причину такой оживлённой суматохи, услышав поднявшийся ни с того ни с сего шум. На крики Сириуса начал собираться весь народ, мигом подзабывший о своих делах и заинтересовавшийся ожесточённой перепалкой. Даже Бобры были среди тех, кто хотел узнать, из-за чего поднялся весь этот ненужный гам. — Сириус, мальчик мой. — Аслан наблюдал как неровно дышал Сириус, точно запыхавшаяся от долгого бега лошадь, и как кровь прилила к его лицу. — Я и не думал об этом. Мне жаль, потому что я не смог выполнить своё обещание как можно скорее, что я не смог воссоединить тебя с братом. — теперь Сириус слабо всхлипнул, на уголках его век заблестели капельки слёз. Стало совестно за свой дурной образ действий. За то, что не подумав накричал на ни в чём не причастную Сьюзен и Аслана, который несомненно хотел как лучше. — Почему это должен был быть Регулус? Почему не я? — Сириус больше не повышал голос, но в нём по-прежнему присутствовали злость и печаль. На этот раз они были обращены к нему. Он вытер выступившие на глаза слёзы и покачал головой. — Это я во всём виноват. Будь бы я хоть немножко ответственным, как того желала моя мать, всё сложилось бы иначе. Всему виной моё ребячество и гордыня. — Нет смысла ворошить то, что уже было. — сказал Аслан. — Да! — вдруг провозгласила Люси, которая стояла рядом с Эдмундом и держала его за руку. — Нельзя опускать руки! Надо исправлять свои ошибки и больше их не повторять! — Сириус, иногда ты как Питер. — сказала Сьюзен, укоризненно глянув на старшего брата. Питер непонимающе вздёрнул светлые брови на это необоснованное обвинение. — Слушать и прислушиваться не одно и то же. Взгляни же ты правде в глаза и наконец признай, что ты не виноват! — сказав это на одном дыхании, у неё заметно покраснели щëки и нос, — Почему ты не хочешь этого понять? Сириус не смотрел на Сьюзен. И она не могла видеть, какой эффект произвёл на него её слова. Каким сильным сорняком они укоренились в его мозгу. Ему стало ещё паршивее на душе. Он не мог успокоиться, не выплеснув наружу всё, что безжалостно поедало в недрах его сердца. — Здесь я это понимаю! — Сириус стукнул указательным пальцем по виску, — Тут всё доходчиво и просто. — а потом он схватился за левую грудь и сжал рукой бардовую материю так, словно на самом деле он сжимал своё сердце. — Но здесь не так! Здесь всё горит! Я снова и снова говорю себе быть спокойным, как в груди что-то больно ëкает. Тут всё кричит и до тошноты сворачивается калачиком. И от этого нет никакого спасения! Сьюзен стало плохо. Всё, что она хотела сказать Сириусу, попросту исчезло из головы как только она увидела его глаза. Боже, сколько там таилось грусти, сколько скорби, что у неё самой сердце сбилось с ритма. Она хотела взять и перевести тему, хотела его утешить, отвлечь, но язык словно протестующе присох к нëбу, отказываясь в отместку что-либо делать. Сьюзен чувствовала себя ужасно, видя чужие страдания и бездействуя. Сириус снова почувствовал, как глаза наполняются надоедливыми слезами. Он никогда не плакал, а если и плакал, то где-то в укромном месте. И то такое бывало редко, потому что по большей степени Сириус ненавидел впустую лить слёзы. Он всегда хотел выглядеть сильным и несгибаемым. Но в последние дни Сириус стал таким эмоциональным, что ему стало за себя стыдно. Увидь бы его в таком состоянии Джеймс, засмеял бы, назвав плаксивой девчонкой, а затем не на шутку разозлился бы и отругал его, потребовав собраться духом. И Сириус бы его послушался. Для него самого это было необычно — вот так вот сентиментальничать со всеми. Сириус не носил сердце на рукаве. Сириус прятал его от чужих глаз, чтобы ненароком не уколоться сквернословием других. Уж лучше он сам будет плеваться ядом, чем сам ею отравиться. — Простите, что накричал. — Сириус отвернулся от всех, чтобы никто не стал свидетелем его слабости. Но было уже поздно. Все всё прекрасно заметили. Даже больше, чем требовалось. — Мы всё понимаем, приятель. — неуверенно вставил Питер, как-то грустно глядя на Сириуса. Ему же было бы лучше или злиться на него, или отсмеяться, или всё сразу, но никак не жалеть Сириуса! Потому что для него это очередная причина буйствовать и наводить беспорядок! Это только сеяло в его душе зёрна сомнения. Словно то, что Сириус годами в себе оттачивал, рухнуло, как костяшки домино за один присест. — Вряд ли. — сказал тихо Сириус, так, чтобы никто не услышал его. Он больше адресовал это себе, чем Питеру. — Сириус, дитя, взгляни на меня. — внезапно мягко попросил Аслан. Блэк не мог противиться его желанию и уже через секунду он обратил взгляд бездумных серых глаз на льва. — Ты всё ещё доверяешь мне? — осторожно спрашивает Аслан, словно прощупывает почву. Сириус невольно заглатывает ком в горле, хотя до этого ему казалось, что во рту было сухо, как в Пустыне. Он смотрит в глаза льва и, не долго думая, от всего сердца отвечает: — Доверяю. Ведь он не солгал и ничего не утаил. Что-то Сириусу подсказывало ответить именно так. Кратко, но с чувством. Чтобы донести до Аслана всю правду своих слов. Когда Аслан довольно кивнул, Сириус только убедился в своей интуиции. Сегодня, возможно, он и не увиделся с братом. Но это ещё ничего не значило. Он не сдаться без боя. Белая Кашëлка ещё пожалеет, что посмела разлучить братьев Блэк.